Невеста на замену

Глава 11

Мне удалось выставить Вадима за дверь, он уехал домой, но наша с ним поцелуйная тренировка продолжилась до рассвета. Всю ночь, едва засыпала, мне вновь и вновь начинал сниться сон, в котором я опять оказывалась в объятиях Адашева, и мы целовались.

Более реалистичных снов у меня ещё не было. Я, как наяву чувствовала горячие прикосновение мужских губ, отчего всё внутри заливалось приятным теплом и сладостным предвкушением. Ощущала сильные, уверенные руки на своём теле. Слышала, как учащённо бьётся его сердце и как грохочет моё.

Собственный мозг обманывал меня настолько правдоподобно, что первые секунды после пробуждения, я могла поклясться, что все ласки с Адашевым происходили на самом деле.

Стыдно признаться, но ночью мы с Адашевым не ограничились только поцелуями и зашли гораздо дальше. Поэтому, когда на следующий день Вадим вызвал меня к себе в кабинет, чтобы вручить банковскую карту для покупки одежды, обуви и украшений для предстоящих светских мероприятий, я при его виде первым делом густо и ярко залилась краской от смущения за вольные ночные фантазии.

В первый же наш совместный с Адашевым выход в свет, я осознала, насколько серьёзно он воспринял мой совет о том, как следует вести себя с невестой на людях и что тренировка была отнюдь не для галочки. Все полученные навыки в ходе репетиции он усердно воплощал в жизнь. Даже слишком усердно.

— Вадим, если с Риной ты не доигрывал, то сейчас делаешь ещё хуже, — внешне оставаясь довольной и продолжая мило улыбаться, тихо заворчала я, как только от нас отошла очередная респектабельная семейная пара, с которой Адашев меня познакомил. — Ты переигрываешь! С таким рвением, как у тебя, тискают девушек только парни лет шестнадцати-восемнадцати, но у них хотя бы есть оправдание — тестостероновый передоз. Завязывай уже меня прижимать и наглаживать, где можно и где нельзя и руку отпусти, мы не в лесу и мне не пять лет не потеряюсь.

Адашев, как тот кот Васька слушал, не спорил, со всем соглашался, но делал по-своему: продолжал обнимать, держать за руку, и каждые пять минут целовал то в щёку, то в висок.

Кое-как для передышки отпросилась в дамскую комнату, а когда вышла, Адашев беседовал с каким-то лысым коренастым дядечкой с фигурой, похожей на шар. Не стала мешать мужскому разговору, и пока меня не заметили, поспешила выйти на открытую террасу ресторана, чтобы проветриться.

— Как удачно я вышел подышать воздухом, — когда я с высоты третьего этажа любовалась видом ночного города, прямо за спиной раздался голос незнакомого мужчины, и я обернулась. — Я не ошибся, вы невеста Адашева?

— Не ошиблись, — отозвалась я и невольно оценила внешность мужчины.

От тридцати до сорока, дорогой костюм, который отлично сидел на высокой, спортивной фигуре, светлый шатен или тёмный блондин, волосы средней длины с лёгкой волной, в голубых глазах не по возрасту светилось совсем юношеское озорство, и лукавая улыбка, подчёркивающая ямочки на щеках.

Красавец, — как бы с придыханием и восхищением сказала моя подружка по университету Вика, для неё чем парень смазливей, тем лучше, а вот на мой вкус этой самой смазливости у незнакомца перебор.

— Разрешите представиться, Ольшанов Егор, — он поклонился и, взяв мою руку, поцеловал, и всё с таким пафосом, словно мы на балу восемнадцатого века, я дебютантка, а он, ну допустим, гусар.

— Левашова Екатерина, — представилась в ответ, а про себя отметила: что-то многовато целовальщиков вокруг развелось.

Мужчина долго и внимательно меня изучал, после чего заявил:

— Надо же, люди не врали. Действительно, поразительное сходство, такое чувство, как будто я на свою жену Еву смотрю.

И вот опять! Мне уже не в первый раз дают понять, что я сильно на кого-то похожа. Только в прошлые разы, я эту мысль считывала по реакции людей на моё появление. Помню, как вытянулось и ожесточилось лицо у Адашева, как удивилась его секретарь и как коммерческий директор компании долго и растерянно тянул «Э-э-э», впервые увидев меня в кабинете Вадима. Сейчас же Егор сказал об этом прямо.

Только открыла рот, чтобы расспросить мужчину подробнее, как на террасу не вошёл, а буквально ворвался Вадим и, оказавшись возле нас, стегнул меня и Егора полным ярости взглядом, точно ударил кнутом.

— Вадим, дружище, как же я рад тебя видеть, — словно не заметив враждебный настрой Адашева, Егор с широченной улыбкой предложил ему ладонь для приветственного рукопожатия.

— Это не взаимно, Егор, — ответил, прости господи, мой отчего-то жутко раздражённый жених и демонстративно проигнорировал протянутую ему руку.

— Катерина, не обращайте внимания, на самом деле мы с Вадимом хорошие приятели, а рычит он на меня, потому что мы ещё и конкуренты, — ничуть не оскорбившись, всё с той же улыбкой пояснил Егор ситуацию для меня.

— Сильно себе льстишь. Кто-кто, но ты мне точно не конкурент. Пока твой отец был жив, наши фирмы действительно соперничали, но после того, как он умер, и ты возглавил компанию, мне и делать ничего не пришлось. Ты сам, без посторонней помощи отправил дело отца на самое дно.

Ольшанов и в этот раз усмехнулся, но уже не как прежде весело и непринуждённо, а натянуто и неестественно.

— Когда я говорил о конкурентах, имел в виду не бизнес, а личное, — выплюнул Егор, чуть нагнулся ко мне и с явным наслаждением доверительным шёпотом, как заговорщик заговорщику, сообщил. — Невеста Вадима сбежала от него ко мне прямо со свадьбы. С тех пор он на меня в страшной обиде и руки не подаёт. Вадим, пора закопать топор войны. Не находишь? — Ольшанов с самодовольством перевёл взгляд на Адашева. — К тому же если взглянуть на Екатерину, можно уверенно сказать, что ты не только сравнял счёт, но и вырвался вперёд. Катя удивительно похожа на Еву, на мой вкус даже интереснее, и уж точно моложе.

Умереть и не встать, такого поворота никак не ожидала. Я похожа на прежнюю невесту Адашева, которая бросила его у самого алтаря. Вот почему на меня все пялились с раскрытыми ртами.

— Может, махнёмся? — в упор разглядывая меня, Егор вдруг предложил Вадиму. — С превеликим удовольствием уступлю тебе Еву. Признаться, мне уже давно поперёк горла и её истерики, и дебильный характер. Катерина, как вам идея, не желаете сменить жениха?

Оторопев от такой неслыханной наглости, я не нашлась что сказать, зато Адашев и не думал впадать в ступор, он, толкнув Егора плечом, оттеснил того от меня и прорычал:

— Не желает. Сделка слишком невыгодная, ведь ты банкрот.

— Если бы в своё время Ева не ушла от тебя ко мне, и женился на ней ты, а не я. Сейчас ты был бы банкротом. Так что я оказал тебе неоценимую услугу. Считай, должен мне. Не хочешь отблагодарить старого друга? Желательно в финансовом выражении.

— Вот в чём беда жалких и ничтожных людей. Такие, как ты, никогда не берут ответственность на себя и обвиняют в своих проблемах кого угодно, кроме себя. Ты неумело управлял компанией, но в её крахе всё равно виновата твоя жена.

Егор сначала побледнел, затем позеленел, но вскоре взял себя в руки и произнёс:

— С вами очень интересно, но я заглянул сюда ненадолго и со многими ещё не успел поздороваться, поэтому вынужден вас оставить, — с этими словами Егор поспешил убраться с террасы, но, прежде чем зайти в зал ресторана, оглянулся и крикнул через плечо. — Катерина, надеюсь на скорую встречу. Если передумаете выходить замуж, дайте мне знать.

Как только Ольшанов скрылся из поля зрения, я почувствовала на себе прожигающий взгляд, а когда посмотрела на Адашева, он едва не извергал из ноздрей струи горячего пара и не бил копытом об пол.

— Объясни, как так получилось, что я оставил тебя возле туалета, а нашёл здесь? — рявкнул он спустя секунду.

— Ну всё, сейчас начнётся головомойка, — обречённо закатила я глаза и оказалась абсолютно права…

В присутствии других людей Вадим изображал безумно влюблённого, но как только мы оставались одни, он ругал меня и ругал, нудил и нудил, и всё на одну и ту же тему: «Почему я без предупреждения куда-то упёрлась?».

К тому времени, когда большинство гостей юбиляра начали расходиться домой, Вадим смягчился и даже разговаривал со мной нормально, без претензии в голосе. Однако к этому моменту я как раз успела обдумать ситуацию и наше внешнее сходство с некой Евой, что привело меня к выводам, после которых мне захотелось ударить Адашева молотком по голове.

— У меня есть повод на тебя злиться, а вот почему ты последние полчаса либо игнорировала меня, либо огрызалась, никак не пойму. Может, объяснишь? — потребовал Адашев, сразу после того, как усадил в салон автомобиля меня и сам занял место водителя.

— Не понимает он, — отвернувшись в сторону, пробормотала себе под нос и куда громче добавила. — Конечно, объясню, раз ты такой тугодум. Вот почему ты ко мне изначально был враждебно настроен, потому что я напомнила бросившую тебя подружку. То есть больно тебе сделала она, а отыгрался ты на мне. Ведь так?

Пока я, развернувшись к Вадиму всем корпусом, пыталась глазами прожечь в нём дыру, он хмуро смотрел вперёд через лобовое стекло и упрямо молчал.

Великолепная тактика — задуматься и застыть. Надо будет взять её на вооружение, и когда Адашев в следующий раз задаст мне неудобный вопрос, вместо объяснений он получит впавшую в анабиоз молчаливую статую.

То есть ни шиша не получит, как я сейчас.

— Ты что, ушёл в себя с просьбой не беспокоить? — фыркнула я, после чего, пусть нехотя, но Вадим всё же ответил:

— Да, так.

— Да, так! И всё? — не знаю, что именно ожидала услышать, но точно не повторения моих слов, оттого разозлилась ещё сильнее. — Ты из-за этого сходства выпил из меня ведро крови и ещё кружку, а сейчас сказать нечего? Треснуть бы тебя от всей души.

— Не сдерживайся. Тресни. И закроем на этом тему, — спокойным ровным тоном предложил он.

— Ты на мой скромный рост не смотри. Поверь, рука у меня тяжёлая. Так что лучше не искушай, — отозвалась я, а потом то ли из любопытства, то ли из желания наступить Адашеву на больную мозоль, спросила. — Почему Ева бросила тебя, да ещё и на свадьбе? Ты её унизил, смертельно оскорбил, она перед началом церемонии узнала об измене, или, быть может, и того хлеще застукала тебя с другой?

— По-твоему, в её поступке должен обязательно быть виноват я? — моментально вскипев, прорычал Вадим.

Похоже, я добилась своего и не только наступила на больную мозоль, но предварительно расковыряла её и посыпала солью.

— Бросить жениха перед регистрацией брака, когда вся родня и гости уже собрались в ожидании праздника — очень жестокий поступок. И чтобы на него отважиться, нужна веская причина. Просто передумала выходить замуж — никак не подходит. Поэтому, да. На мой взгляд, ты ей что-то сделал. Остаётся только выяснить, что?

— Когда Егор сегодня говорил, что Ева бросила меня ради него, ты что, уши заткнула?

— Ой, не смеши. Никакая девушка в здравом уме, да и не в здравом тоже, не променяет тебя на Егора, — заявила я и лишь после поняла, что мои слова прозвучали как мощный комплимент, поэтому поспешила добавить. — Он же, очень не очень, плюс полный придурок. На его фоне любой будет выглядеть лучше.

Судя по тому, как раздражение на лице Адашева, пусть всего на долю секунды, но уступило место лёгкой хитрой улыбке, комплимент он себе засчитал, а то, что я сказала потом, не учёл.

— Тем не менее факт остаётся фактом, Ева ушла от меня к Егору. И прекрати уже мусолить эту тему. — устало произнёс Вадим, завёл двигатель, и автомобиль тронулся с места.

Пока Адашев был занят дорогой, я нет-нет, да украдкой поглядывала на него.

У Вадима часто случается настроение, когда его лучше не трогать, но сейчас он особо погружён в свои мысли, с напряжённым лицом находится где-то далеко-далеко и наверняка взрывоопасен.

Полагаю, встреча с Егором и мои последующие вопросы, всколыхнули его старую рану под названием «Ева». А то, что Ева — его незаживающая рана — сомнений не вызывает. Иначе бы он реагировал куда мягче на наше с ней сходство и так сильно не проецировал на меня гнев, предназначенный ей. Остаётся лишь вопрос, он её ненавидит или же до сих пор любит? Возможно, и то и другое.

— Завтра ты познакомишься с моими родителями, — заявил Адашев после того, как мариновался в собственном соку добрых сорок минут.

— Во сколько и где? — уточнила я.

— Родители у меня люди простые, домашние. Поэтому я их пригласил к себе домой. А тебя попрошу заняться организацией ужина. Дам тебе контакт ресторана, у них отличная кухня, и они предоставляют официантов на вечер. От тебя требуется составить меню и проконтролировать работу. Это будет полезным для тебя опытом. Как правило, я не приглашаю гостей домой, предпочитаю нейтральную территорию, но случается всякое, тебе, как моей будущей жене потренироваться со званым ужином будет нелишним.

— Не вопрос, — с готовностью отозвалась я. — Только у меня предложение: если родители — люди простые, давай обойдёмся без официантов. Как ты заметил, брак у нас ненастоящий, мало ли какие вопросы родители захотят мне задать. Зачем нам лишние уши? А накрыть на стол, принести блюда и убрать грязные тарелки, я могу и сама. И не надо на меня так скептически коситься, я вроде как до вчерашнего дня не жила в лесу со стаей волков. Имею представление, как принимают гостей. В общем, справлюсь. И ещё, если возможно, перенесём ужин из твоей квартиры в ту, где живу я, мне там всё знакомо и будет проще.

— Хорошо, — скопом со всем согласился Вадим.

— Только родителей предупреди о нашем с Евой внешнем сходстве, чтобы, когда они меня увидели, у них челюсть осталась на месте. А лучше покажи фотографию.

— Уже сказал и показал фото.

Вадим рассказал отцу с мамой о фиктивном браке и заранее показал фото, пожалуй, мне нравится традиция их семьи быть предельно честными друг с другом.

На следующий день в семь часов вечера я, как и полагается, с радушной улыбкой встречала гостей. Сначала в квартиру вошёл Вадим, а следом они…, его простые, домашние родители. От моложавого вида и внешнего лоска которых у меня задёргался правый глаз.

Боже мой, и вот этих людей, наверняка предпочитающих изысканную французскую кухню, я собралась угощать маринованными груздями с луком и всем тем, что я ещё заказала?

Хотела же как лучше, решила, простым людям понравится простая еда, и, похоже, села попой в глубокую лужу по самую шею.

Адашев сам виноват, нечего было дезинформировать.

Нервно сжав подол платья, чуть не застонала — я ведь ещё и намеренно скромно оделась. На мне простое хлопковое белое платье до колен, купленное в прошлом году на распродаже с огромной скидкой. Оно должно было понравиться домашней женщине, какой я представляла себе маму Вадима, но эта стильная дама его гарантированно забракует.

Может, сбегать в комнату и переодеться?

Нет уж!

Если родители Вадима адекватные люди, то не станут судить меня по одежде, а если такие, как семейство Левашовых, то я хоть наизнанку вывернусь перед ними всё равно не получу их одобрения.

Да и вообще, пусть думают обо мне, что хотят, я всего лишь временная будущая жена их сына, через три года, после развода, я с ними и с Вадимом попрощаюсь навсегда.

В первую очередь Вадим представил мне маму. Ирина Артёмовна внешностью немного напоминала Инессу, тоже ухоженная красивая брюнетка с карими глазами. Видимо, поэтому я на подсознательном уровне с первой секунды ничего хорошего от неё не ждала. И даже когда приветствие прошло в мирном ключе — не расслабилась. Инесса тоже не сразу нападает и умеет мило улыбаться, так сказать, сначала изучает жертву, усыпляет бдительность и лишь после начинает клевать.

Знакомясь с Александром Николаевичем, отцом Вадима, сразу отметила, что он крайне интересный мужчина. В свои чуть за пятьдесят он сохранил великолепную физическую форму, густые волосы и красивое лицо без следов вредных привычек. К тому же он не вызывал у меня заблаговременных опасений, наверное, потому что от приёмного отца я видела гораздо меньше агрессии, чем от Инессы.

Глядя на супругов Адашевых, становилось понятно, от кого Вадим унаследовал свою внешнюю привлекательность, с такими генами он просто был обречён родиться таким, каким родился.

За столом я узнала, что мать Вадима — юрист, а отец — инженер. Именно они почти два десятка лет тому назад основали фирму, которую теперь возглавлял их сын. По словам Александра Николаевича, их семейное дело с истоков крепко стояло на ногах и приносило неплохой стабильный доход, однако всё равно являлось лишь небольшой фирмой средней руки, и только после того, как к семейному бизнесу присоединился Вадим, их детище резко поползло вверх и разрослось до масштабов, о которых они с женой и не помышляли.

— Потому как у Вадима поразительное чутьё, врождённая деловая жилка и железная хватка, — именно так с гордостью охарактеризовал сына старший Адашев.

Спустя полчаса после начала застолья я незаметно для себя расслабилась, перестала ожидать критики за слишком простые блюда или язвительные замечания в свой адрес и больше не искала скрытый подтекст в словах гостей. Поэтому искренне улыбалась, с удовольствием участвовала в беседе и наслаждалась приятной компанией. К слову, рассказывать о себе ничего не пришлось. Родители Вадима знали обо мне всё, даже о моей работе танцовщицей в ночном клубе. И вопреки ожиданиям не только не осудили меня, но даже, наоборот, похвалили. Александр Николаевич одобрил, что я с юных лет начала зарабатывать деньги, а мама Вадима сделала комплимент:

— Сразу видно, что ты занималась танцами, такая осанка, походка и фигурка просто так не падают с неба.

На этом моменте я не то чтобы до кончиков ушей, а до кончиков волос густо залилась краской. Потому как жизнь меня научила только стойко отражать нападки, а как принимать и реагировать на похвалу — нет.

Почуяв с кухни яркий мясной аромат, я как ужаленная подскочила со стула, так как за разговором совсем забыла, что у меня в духовке запекается большой кусок телятины с белым вином, помидорами и яблоками, который давно пора вынимать.

— Катюша, ты же на кухню, я тебе помогу, — спешно уходя из гостиной, услышала я вслед от Ирины Артёмовны и обернулась.

— Нет, что вы, не надо, я справлюсь, — заверила я, но мама Вадима всё равно встала из-за стола и последовала за мной со словами:

— Знаю, что справишься, но мне будет приятно тебе помочь.

И тут я поняла, что упрямый характер Вадима тоже образовался не на пустом месте, а так же, как и красота, достался от родителей.

Достав телятину из духовки и сняв фольгу — расстроилась. В прошлый раз, когда готовила по этому рецепту, мясо получилось нежное и аппетитное, золотистого цвета, теперь же мясо выглядит гораздо темнее, а некоторые верхушки так и вовсе чуть ли не чёрные, вкус тоже наверняка хуже. Не получилось. Возможно, потому что в первый раз готовила только для себя и не особо переживала, кусок был меньше и время готовки другое.

— Подгорело, — с горечью вздохнула я, радуясь, что послушала Вадима и всю еду для ужина заказала в ресторане, а телятину запекала лишь в нагрузку и есть что поставить на стол в качестве основного блюда.

— Позволь, я посмотрю, — мама Вадима аккуратно оттеснила меня от противня, отрезала от телятины кусочек, подула на него, чтобы язык не обжёг, и попробовала. — М-м, это шедевр. Мясо пряное, нежное, сочное. Катюша, будь добра, достань какую-нибудь подходящую посудину, надо это чудо срочно поставить на стол, пока мальчики не наелись закусками.

В гостиную телятину занесла сама Ирина Артёмовна и первым делом сообщила, кто творец сего блюда. Как ни странно, но свиные рёбрышки барбекю и индейка в сливочном соусе, заказанные в ресторане и поставленные на стол уже мною, остались в стороне. Как старший Адашев, так и младший не только начали с телятины, но потом ещё и положили добавку. А как нахваливали… и если Александр Николаевич мог уплетать моё блюдо за обе щёки из вежливости, чтобы сделать мне приятно, то Вадим точно бы не стал таким заниматься. Однако он ел и чуть ли не мурлыкал от удовольствия.

Перед десертом мы опять с Ириной оказались вдвоём на кухне. Она заметила у меня на холодильнике прикреплённый магнитом листок со списком блюд и поинтересовалась:

— Катюша, а что это такое?

— Это то, что я планирую в ближайшее время научиться готовить.

— А что обозначают галочки и крестики напротив некоторых названий? — мама Вадима, коснулась кончиком ногтя сначала галочки, а потом крестика.

— Галочка означает, что рецепт удался, крестик — нет. Если ничего не стоит, значит, я это блюдо ещё не готовила, — пояснила я, доставая чай, чтобы его заварить.

— Катюша, ты приготовила нежнейшую телятину, это не каждому дано, а обычные сырники не удались? — оторвав взгляд от списка на холодильнике, Ирина удивлённо на меня посмотрела.

— Если в рецепте есть хоть одна ложка муки, то у меня получаются какие-то твёрдые булыжники, — пожаловалась я. Так начался наш долгий и откровенный разговор, в ходе которого я неожиданно для себя полностью рассказала всю свою жизнь маме Вадима, откровенно, ничего не скрывая, словно на исповеди у священника.

— Ириша, что-то вы долго? — заглянул на кухню Александр Николаевич, и мы с Ириной, погружённые в беседу, аж подпрыгнули от неожиданности.

— Уже идём, — пообещала мужу Ирина, взяла поднос с малиновым рулетом, но прежде чем выйти из кухни предложила. — Катюша, перед свадьбой у тебя не будет времени, но потом если хочешь, я могу приехать к вам, и мы вместе испечём пирог. Открою тебе все свои секреты пышного теста. Как ты на это смотришь?

— Всеми руками за, но вы не обязаны тратить на меня время, всё же, я лишь временно стану вашей невесткой, — с некоторым смущением заметила я.

— Катя, если я, что и усвоила в этой жизни, так это то, что в мире нет ничего настолько постоянного, как временное, — сказала Ирина и уж очень хитро мне подмигнула.

С довольным видом мама Вадима уверенно направилась в гостиную, а я, глядя ей вслед, никак не могла взять в толк, она действительно сказала то, что сказала, или я её как-то не так поняла?

— Катерина, я очень рад нашему знакомству, — уже на пороге произнёс старший Адашев, когда пришло время прощаться. — Отдельное спасибо за замечательный ужин.

Затем ко мне подошла Ирина Артёмовна и неожиданно обняла, обдавая уютной душевной теплотой и тонким изысканным ароматом духов.

— До встречи, Катюша. Если понадобится помощь с подготовкой к свадьбе или в любом другом деле не стесняйся, звони.

Заверила женщину, что теперь она у меня в списке помощников номер один, и отошла в сторону, давая возможность Вадиму попрощаться с мамой.

Ирина Артёмовна обняла сына и, привстав на носочки, поцеловала его в щёку, после прошептала что-то ему на ухо и с улыбкой едва уловимо кивнула в мою сторону.

Если бы я не наблюдала за ними так пристально, возможно, и не заметила этот жест, но теперь у меня внутри аж всё свербит от любопытства, так хочется знать, что именно Ирина сказала сыну, речь ведь явно шла обо мне.

Спрашивать у Адашева — не вариант, после слов матери он весь возмущённо нахохлился, как не вовремя потревоженный воробей, и наверняка не ответит.

— Ну как, я справилась с поставленной задачей, произвела хорошее впечатление? — поинтересовалась я, когда Вадим закрыл дверь за родителями.

На самом деле в вопросе не было смысла, я и так знала, что справилась, но сегодня буквально искупалась в похвале, и это оказалось настолько приятно, что мне захотелось получить ещё одну порцию, пусть и от Вадима.

— Ты перевыполнила задачу, и это не есть хорошо, — мрачно заметил Адашев, оглядев меня с ног до головы.

— Знаешь что, тебе хрен угодишь, — раздражённо выплюнула я, развернулась и пошла в спальню, чтобы переждать там, пока этот вечно всем недовольный не уберётся домой.

— Помочь тебе убраться? — донеслось мне в спину.

Если Адашев предложил помощь только из вежливости, рассчитывая на отказ, он сильно ошибся. Я не страдаю излишней скромностью и не упущу возможность убрать со стола и разложить еду в холодильник вдвое быстрее.

— А как же, — тоном, словно я и мысли не допускала, что он бросит меня с горой немытой посуды, отозвалась я и командным голосом заявила. — Я буду носить со стола, а ты займёшься загрузкой посудомойки и уберёшь еду в холодильник.

Думала, Адашев предложит поменяться ролями, ну либо на худой конец состроит кислую мину, а нет, спокойно кивнул и потопал принимать фронт работ.

Принесла уже третью партию посуды на кухню и каждый раз, когда смотрю на Вадима, не верю глазам. Он, не торопясь, но при этом совсем немедленно, аккуратно складывал посуду в машину, если на тарелки были остатки еды, счищал вилкой всё лишнее в мусорное ведро. Если счистить вилкой не получалось, подносил тарелку к раковине и смывал напором воды. Видно, он этим занимается отнюдь не в первый раз. Не ожидала от него, вообще не ожидала.

Моя сестра Рина, конечно, полная дура. У Вадима прекрасный отец, мама так и вовсе сокровище, да и сам Адашев вон какой хозяйственный, как вилкой по тарелке умело орудует, одно загляденье, а она из-за какой-то глупой блажи спустила своё будущее в унитаз.

Зачем она всем рискнула ради этого мажора-блогера? Я его не видела, но сильно сомневаюсь, что он настолько неотразим, что выигрывает у Адашева. Мне вообще, кажется, не существует мужчины более привлекательного, чем Вадим. По крайней мере, я не встречала.

На мой взгляд, у Адашева лишь один недостаток — характер, но ведь и Рина — кикимора из кикимор. Из них сложился бы крайне удачный тандем. Грызлись бы друг с другом для обоюдного удовольствия, а в перерывах рожали красивых детей.

— Что? — резко развернувшись в мою сторону, поинтересовался Вадим.

Похоже, пока я тут на него пялилась, он видел это боковым зрением.

Упс.

— Ничего, — выпалила я, причём мало того, что пискляво, так ещё зачем-то испугано, а после засуетилась…

Резко развернулась к Адашеву спиной и, вместо того чтобы осторожно поставить поднос с бокалами на стол, чуть ли не швырнула его. Последствия не заставили себя ждать: бокалы зашатались, зашумели, ударяясь друг о друга, а один особо вредный наклонился сильнее остальных, радостно полетел вниз, от встречи с полом, последний раз в своей жизни высоко зазвенел и феерично разлетелся на множество мелких осколков.

— Твою же, — проворчала с досады и мысленно добавила про себя «Косорукая».

Но этого прокола мне, видимо, показалось недостаточно, поэтому я тут же нагнулась, чтобы поднять самый крупный осколок и, естественно, порезала подушечку пальца.

— Да, что же это такое? — зашипела я не столько от боли, сколько от досады и вида крови.

У меня совсем мозг набекрень съехал, зачем схватилась за осколок? Знаю же, голыми руками битого стекла касаться нельзя, и всё равно поранилась.

— Стой не двигайся и главное — ничего больше не трогай, я сам уберу, — зашипел на меня Вадим, словно я нерадивая пятилетка, которая ежедневно, то падает, то режется, то ударяется лбом о дверной косяк, а после заставил меня вынуть изо рта палец, который я туда инстинктивно засунула, пытаясь зализать ранку. — Не делай так, просто подними руку.

Я обрабатывала рану с помощью выданных Адашевым антисептика и ватных дисков, а он надел перчатки, подмёл пол, а теперь протирал его смоченными в воде бумажными полотенцами.

— Что ещё не так? На что ты смотришь? — поинтересовалась я, потому как Адашев, сидя на корточках, замер с полотенцем в руках и хмуро смотрел на мою ногу.

— У тебя в ногу вонзился осколок и довольно глубоко. Надо его вытащить.

Пока я, согнувшись, не без содрогания оценивала размер катастрофы, Вадим отложил в сторону полотенца, снял перчатки, затем без предупреждения поднял меня на руки и понёс в направлении гостиной.

— И зачем было нести меня на руках? Мне же взрывом ногу не оторвало, так просто царапина, могла бы и сама прекрасно дойти, — проворчала я, когда Адашев сгрузил меня на диван.

— Сама ты уже вся изрезалась. Сиди смирно. Непонятно, насколько глубоко вошёл осколок и что при этом задел.

— Ты ещё скорую вызови или лучше сразу консилиум врачей созови, — съязвила я, но на самом деле злилась не на Адашева, а на себя и свою вдруг откуда-то взявшуюся неловкость, а ещё жутко смущалась, вот и пряталась за маской раздражения.

— Не исключено, что придётся, — в ответ буркнул Вадим.

С какой стороны ни взгляни, из Адашева выходил какой-то чудной доктор. Вместо того чтобы взять и вынуть осколок, он на него только смотрел и смотрел, и никак насмотреться не мог, и мою ногу при этом всё наглаживал и наглаживал. По икре от колена к стопе и обратно, по кругу…

И всё бы ничего, но моё тело реагировало на его прикосновения. Это реакция меня даже не нервировала, а пугала. Раньше меня тоже касались и целовали парни и куда откровеннее, но от их ласк я и приблизительно не чувствовала такого томления в паху, не кусала губы, не дышала так часто, и сердце не заходилось как бешеное.

— Катя, ты можешь сидеть ровно на месте, чего дёргаешься как уж на сковородке? — подняв на меня взгляд, возмутился Адашев.

Я не дёргаюсь, я, похоже, кое-кого вожделею.

Твою же мать совсем сдурела.

Это всё шампанское виновато! Ну да, пью редко, с непривычки и один бокал может закоротить в голове какие-нибудь нейронные связи.

Решив, что с меня хватит, нагнулась и без колебаний вытащила из ноги злополучный осколок, а хлынувшую кровь остановила, прижав к ране бинт.

— Ты нормальная?! — рявкнул Вадим.

— Надеюсь, да, но уже не уверена, — спокойно отозвалась я, левой рукой схватила аптечку и, продолжая прижимать бинт к ноге, под ошарашенным взглядом Адашева от греха подальше поковыляла к себе в спальню. — Спасибо за помощь, тебе, наверное, уже сильно пора домой. Оставь всё как есть, я немного полежу, потом сама всё уберу.

Слава всему в квартире Вадима, в отличие от дома Левашовых, у меня в спальне на двери имелся замок, поэтому закрылась и не показывала нос из укрытия, пока не хлопнула входная дверь, сообщая о том, что Вадим уехал.

К слову, дверь хлопнула только через час, а когда я вышла из спальни, квартира сияла — Адашев убрал все последствия ужина.