Невеста на замену

Глава 21

Разбудил меня настырный луч солнца, светящий прямо в лицо, но я упрямо лежу, не шевелюсь, даже глаза не открываю. Вставать совсем не хочется: страшно не выспалась, мы ведь с Вадимом угомонились только под утро. Хотя, чтобы не сбить режим дня, подниматься всё-таки надо, по ощущениям сейчас времени уже где-то одиннадцать.

Слегка потянулась и почувствовала во всём теле, пусть приятную, но усталость. Ещё бы у меня мышцы да не ныли, сколько часов подряд мы с Адашевым ночью проверяли на прочность матрац? Стоило только подумать о прошедшей ночи, как в голове начали мелькать её особо яркие моменты, все как один волнительные, пикантные и крайне неприличные.

Боже, что я творила, а что вытворял Вадим?!

Щёки тут же вспыхнули от смущения, и я крепко зажмурилась. Ещё захотелось спрятать голову под одеялом, но страх этим разбудить Вадима, в чьи глаза не готова ещё посмотреть, меня остановил, и я не дотронулась до одеяла.

Полежав ещё немного, заметила, что Адашев тихо спит, я бы даже сказала чересчур, совсем неслышно, как дышит. Интересно, а когда он спит, у него рот открыт или закрыт, засовывает ли руки под подушку и до куда укрывается одеялом, до пояса, до подмышек или же до шеи, а как лежит на спине или на боку?

Терзаемая любопытством, аккуратно, стараясь не шуметь, перевернулась на другой бок и увы и ах, увидела рядом с собой пустое место с продавленной подушкой и откинутым в сторону одеялом.

Адашева уже нет.

Вроде бы что такого, ну встал человек раньше меня и ушёл, ничего не сказав, разве из-за этого я должна себя чувствовать брошенной и обманутой? Наверное, нет, но именно так я теперь себя чувствую. Радость от прошлой ночи ушла, чувство счастья, как не бывало. На душе, кроме разочарования и того ощущения, когда тебя придают, ничего не осталось.

— Да и чёрт с ним, — пробормотала я, поднялась с постели и поплелась в ванную.

Умыла лицо холодной водой, почистила зубы, а под душ не полезла. Когда высплюсь, как следует, тогда и помоюсь, тем более ночью мы с Вадимом под душем раза три были.

Разочарованная и с гадливым ощущением в груди вновь улеглась в кровать, но не прошло и минуты, как дверь в комнату открылась, и кто-то зашёл.

Лежу, притворяюсь, будто без задних ног крепко сплю, а у самой аж кончики ушей вытянулись, настолько прислушиваюсь, чтобы по звукам понять, кто же пришёл.

Кто ищет, тот всегда найдёт, а в моём случае, кто прислушивается, тот обязательно услышит.

Сначала возле стола прозвучал звон посуды, после чего сразу донеслось тихое ругательство:

— Чёрт…

И то был голос Вадима!

Пришлось приложить просто невероятное количество сил, чтобы удержать губы и не расплыться в довольной улыбке.

Он и не думал сбегать от меня сразу после бурной ночи, а ходил за завтраком. Как же это мило и трогательно!

Когда чувство восторга немного утихло, я призадумалась, почему всякий раз, когда ситуация может читаться двояко, у меня в голове только плохое? Вот сейчас, например, у меня даже мысли не промелькнуло, что Адашев спустился за завтраком, я подумала: «Получил своё и ушёл, потому что не любит, и на фиг я ему не сдалась».

Надеюсь, не перекладываю вину на других, но мне кажется, так происходит, потому что с младенчества чувствовала себя нелюбимой и лишней. Это чувство так глубоко въелось в меня, и теперь мне трудно поверить, что я кому-то нужна.

Другими словами, из-за непростого детства во мне прочно сидит комплекс неполноценности. И этот самый комплекс в своё время заставил меня сбежать от Вадима, что чуть не стоило мне жизни, а Адашеву кучу нервов.

«Я привлекательная и неглупая, меня можно любить» — сделала себе мысленное внушение, а после ещё и прикрикнула. — «И хорош притворяться, что спишь! Так, себя ведут только неуверенные дурочки».

— Доброе утро, — мягко произнесла я, после чего Адашев, колдующий над столом, тут же развернулся ко мне и дьявольски обаятельно улыбнулся.

— Доброе утро, — отозвался Вадим и, присев рядом, поцеловал так, словно мы целую вечность не виделись, и он жутко соскучился. — Голодная?

— Голодная, и ещё как, — призналась я и, вытянув шею, оглядела завтрак. — М-м-м, обожаю улитки с маком. Скорее давай их сюда.

Пока Адашев возился с подносом, я быстренько обернулась одеялом, ведь на мне из одежды ровным счётом отсутствовало всё.

Поднос перекачивал мне на колени, Вадим занял пустующую половину кровати и пока я ела, нет-нет да подворовывал у меня, то кофе, то еду. При этом он так и норовил поцеловать или забраться руками под моё одеяло. Я не то чтобы сопротивлялась, но точно его не поощряла, потому как при дневном ярком свете ночная распутница Екатерина куда-то сбежала, оставив вместо себя скромницу с кучей комплексов и сомнений.

— Катя, ты ни о чём не жалеешь? — легонько толкнув меня вбок, поинтересовался Вадим.

— Нет, конечно.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул он. — Тогда объясни, почему ты избегаешь смотреть мне в глаза и держишься за это одеяло, как утопающий за спасательный круг.

Меня так и подмывало возмутиться и сказать: «Не выдумывай», но с неуверенностью и комплексами надо бороться, самое последнее — это их отрицать, поэтому решила признаться:

— Одеяло держу, потому что стесняюсь. Одно дело, когда в тебе полбутылки вина, ночь и горит тусклая лампа, и совсем другое, когда трезвая и за окном белый день. А ещё…, только, пожалуйста, не обижайся, я тебе не до конца доверяю. Пусть самую малость, но боюсь, что ты любишь Еву, а со мной притворяешься и в душе посмеиваешься.

Ждала, что Адашев закатит глаза, тяжко вздохнёт или посмотрит на меня как на дурочку. Нет, он тепло мне улыбнулся и приобнял.

— Благодарю за откровенность. Насчёт смущения я всё понял, ничего страшного, это легко лечится временем. А по поводу Евы ты зря беспокоишься, я её не то что сейчас, но и тогда, когда мы планировали пожениться, не любил.

— Ну да, — недоверчиво протянула я. — Ева же не Рина, у неё нет нужных связей и обеспеченных родителей, значит, на брак с ней тебя могла толкнуть только любовь.

Вадим не прекратил меня обнимать, но он напрягся, и его настроение резко упало.

— Я сделал предложение Еве, потому что не всегда был осторожен, и она забеременела.

Сказать, что эта новость шокировала меня — ничего не сказать.

— У вас с Евой есть ребёнок?!

— Нет, — после продолжительной паузы выдохнул Вадим. — Он так и не родился. После того как Ева сбежала с нашей свадьбы, она сказала, что у неё был выкидыш, но это неправда. Эта тварь прервала беременность.

Словами не передать, с какой ненавистью Вадим выплюнул оскорбление «Тварь» и с какой горечью говорил об аборте.

— Ты очень хотел малыша?

— Пока Ева не сказала о ребёнке, вообще не хотел. Даже не думал об этом, а потом… До сих пор не могу себе простить, что недоглядел…

— Вадим, ты правильно сказал Ева — та ещё тварь. Она легко могла наврать о беременности, и никакого аборта вообще не было.

Адашев совсем невесело улыбнулся.

— Катя, я на её счёт никогда не обманывался. Первым делом отвёл её в проверенную клинику, где подтвердили беременность. Также после проверил, был ли это выкидыш, или запланированный аборт.

— Ты враждебно относишься к Еве не потому, что она сбежала со свадьбы, а из-за ребёнка?! — догадалась я.

— Именно так. Надеюсь, теперь ты перестанешь к ней ревновать.

— Теперь перестану, это уж точно. Только я не пойму, как ты выносишь меня, если мы с ней так похожи?

— Знаю, что сходство есть, но я уже давно его не вижу. Вы разные настолько, насколько это возможно. Ты самая добрая, искренняя и светлая. Ты моя главная награда, я никогда и никого и близко не любил так, как тебя.

Вадим и правда сказал, что любит меня, как бы от счастья не умереть?!

Обитаем в загородном доме без малого уже четверо суток. Я вообще безвылазно, а Адашев иногда отлучается, но совсем ненадолго. Ещё ни разу не было, чтобы его отсутствие продлилось больше пяти часов.

Если брать в общем, безделье и затворничество переношу хорошо, особенно когда рядом Вадим. Мне вообще, кажется, в обществе любимого человека не бывает скучно или уныло. Нам всегда есть, о чём поговорить или чем заняться.

Главное — после этих занятий в девятнадцать лет не уйти в декрет, что весьма вероятно, ведь мы с Адашевым ведём себя так, словно о контрацептивах ничего не знаем и ни разу не слышали, что можно предохраняться. И я совсем не против детей, но хотелось бы сначала окончить университет.

Мне вдруг захотелось мороженого. Вадим вызвался принести, обещал вернуться быстро. Я, конечно, не засекала, сколько с того момента прошло времени, но, по ощущениям, много. Как по мне, можно было уже трижды сбегать на первый этаж, достать мороженое из морозилки и подняться обратно, но Адашева до сих пор нет.

Вышла из спальни с целью выяснить, где же застрял муж. Нашёлся он на первом этаже и не один, а в компании его начальника службы безопасности. Мужчины общались негромко, плюс находились от лестницы и от меня достаточно далеко, поэтому я не слышала, о чём они говорили. Тем не менее их хмурые, озадаченные лица ясно давали понять, что беседа касается чего-то важного и неприятного.

Когда Вадим заметил, что я спустилась и наблюдаю за ними, мои подозрения подтвердились. Он не то чтобы испугался, что я могла услышать их разговор, но точно обеспокоился.

Признаю, искушение притвориться, будто я в курсе, о чём шла речь, было крайне велико, но я не стала так делать, потому как даже незначительная ложь может подорвать доверие между нами.

— Есть новости? — поинтересовалась я.

Адашев сначала подошёл ко мне и лишь после негромко ответил:

— Пока нет. Андрей Викторович приехал только чтобы отчитаться о промежуточных результатах.

Все мои инстинкты в голос вопили, Адашев соврал, но вопреки этому я не обиделась, потому что догадывалась, он так оберегает меня от плохих новостей.

— У меня тоже сейчас был соблазн тебя обмануть, притворившись, что слышала ваш разговор, и так выведать правду, — без раздражения, а наоборот, с мягкой улыбкой начала я. — Но я не рискнула, потому что хочу, чтобы ты доверял мне безоговорочно и в любой ситуации. Сделай мне такой же подарок, позволь всегда тебе верить.

Адашев виновато опустил взгляд в пол, задумался о чём-то своём, а после признался:

— На самом деле новости есть. Но даже мне от них не по себе, страшно представить, как ты отреагируешь.

— Без гарантии, конечно, но думаю, нормально отреагирую. Не забыл, жизнь меня с пелёнок не баловала и научила держать удар. Так что не беспокойся, рассказывай.

— Я в курсе, что ты у меня сильная, — Адашев ласково погладил меня по щеке и тепло улыбнулся. — Но дай мне ещё немного времени, буквально до вечера, после я обязательно всё расскажу.

— Почему не сейчас, что изменится за несколько часов?

Адашев нахмурился, видно, ему не хочется отвечать, но он успел уже достаточно меня изучить и понимает, без внятных объяснений: я от него фиг отстану.

— История, из-за которой тебя хотят убрать, началась девятнадцать лет назад. Андрей Викторович хорошо потрудился, нарыл много информации, но из-за давности лет, проверить некоторые факты на достоверность просто невозможно. Подтвердить их или опровергнуть могут лишь причастные к ситуации люди. Я намерен встретиться с ними и, используя данные, которые известны наверняка, надавить на них и вынудить рассказать правду.

— Всё началось девятнадцать лет назад. Примерно тогда, когда я родилась. Значит, скорее всего, я знакома с этими людьми, — размышляя вслух, заключила я, после чего заявила. — Ты должен взять меня с собой!

— Катя, это не самая хорошая идея. Поверь, я знаю, о чём говорю. Как бы жизнь тебя ни тренировала, к такому точно не готовила.

— Да нет же. Наоборот. Это отличная идея, — возразила я. — Сам посуди, не так-то просто заставить людей раскрыть правду, которую они утаивали годами. Для этого, как минимум нужно выбить у них из-под ног почву. Если я до такой степени кому-то мешаю, что человек решился нанять киллера, одно моё присутствие выведет его из равновесия.

— Катя, ну зачем тебе это нужно? — протянул Вадим с раздражением, было видно, ему мои доводы не показались такими уж убедительными.

— Это моя жизнь, и это меня хотели убить. Я вправе поехать и присутствовать при разговоре. Ну пожалуйста.

— Хорошо, собирайся, — с недовольством сдался Адашев.

Уже в машине во время поездки, как только не упрашивала Вадима, хотя бы поверхностно ввести меня в курс дела, но тут он проявил стойкость и наотрез отказался. Заявил, что мне вредно раньше времени что-то сообщать, ведь я могу не совладать с собой и наброситься на виновных раньше времени, а этот клубок изо лжи нужно распутывать осторожно, не торопясь, шаг за шагом, чтобы участники с перепугу не ушли в глухое молчание.

Ещё до того, как мы въехали на территорию до боли знакомого мне коттеджного посёлка, где я провела большую часть сознательной жизни, по направлению дороги я догадалась, что едем мы в гости к Левашовым. И это, конечно, не стало сюрпризом. Ведь с самого рождения я связана только с ними. Значит, кто-то из них в любом случае причастен к покушениям на меня. Остаётся лишь выяснить, я помешала сразу всем Левашовым, или только кому-то одному.

Сколько себя помню, в доме у Левашовых нанятые помощники по хозяйству никогда не задерживались надолго. Инесса всех изводила придирками ещё до того, как те успевали отработать хотя бы год. Поэтому, когда дверь нам открыла незнакомка средних лет в униформе, я ни капли не удивилась, но от всей души посочувствовала женщине. Бежать ей надо отсюда. Бежать. Пока нервы в порядке и чувство собственного достоинства не покалечено.

Новая сотрудница проводила нас с Вадимом в гостиную, где семейство Левашовых уже поджидало нас в полном составе. Мне аж подурнело, когда их всех увидела. Сейчас я бы даже за все деньги мира не согласилась прожить с ними под одной крышей и неделю, лучше босой, голой и в холоде ночевать под мостом, чем терпеть этих до костей прогнивших людей.

Стоит отметить, что моё появление тоже не вызвало восторга у женской части семьи. Мать с дочерью поприветствовали Адашева как родного, а меня проигнорировали. Ну ладно, если честно, полностью проигнорировала только Инесса, а Рина всё же кивнула. Зато Пётр Сергеевич, после рукопожатия с Вадимом не только со мной тепло поздоровался, но даже приобнял.

Когда все разместились — я и Вадим на одном диване, мачеха с сестрой на другом, а отчим в кресле — первой заговорила Инесса:

— Вадим, пойми правильно, я рада тебя видеть, но твой внезапный визит стал неожиданностью, поэтому у нас с Риной совсем немного времени. Через полчаса убегаем. Запись в салон.

— Отмените, — заявил Адашев Инессе, как начальник подчинённой. — В салон вы сегодня точно не попадёте.

— И почему же? — уже с язвительными нотками поинтересовалась Инесса.

— Потому что мы сейчас попросим Петра Сергеевича рассказать о родителях Катерины. Думаю, вам это тоже будет интересно.

— Навряд ли, — усмехнулась хозяйка дома, но Вадим уже переключил своё внимание на её мужа.

— Пётр Сергеевич, не сочтите за труд, расскажите.

Левашов заметно напрягся, от его добродушного настроения и следа не осталось.

— Поверить не могу, что ты настоял на срочной встрече, только для того, чтобы обсудить то, о чём уже сто раз было говорено-переговорено. Мне, между прочим, пришлось отказаться от важных дел, — резко выразил недовольство Пётр Сергеевич и продолжил в том же раздражённом тоне. — Я не могу ничего сказать о матери Катерины, встречался с ней от силы всего пару раз, да и с отцом не многим больше. Он был моим дальним родственником…

— Вы не поняли меня, Пётр Сергеевич, — Адашев грубо прервал хозяина дома. — Мне не нужна та ложь, которой вы всех кормили эти годы. Вы должны сказать правду.

— А не много ли ты на себя берёшь? Не забыл, что находишься в моём доме и обязан проявлять ко мне должное уважение! — подскочив на ноги и покраснев, Левашов начал исходить праведным гневом, но Вадим его быстро заткнул.

— Мне известно, кто родители Кати. Поэтому либо вы скажете правду, либо это сделаю я. У вас ровно пять секунд, чтобы решить.

— Вадим, что ты творишь, да ещё при моей жене и дочери, — уже трясясь от злости, выплюнул Левашов и потребовал. — Немедленно прекрати.

Я пребывала в таком шоке от происходящего, что могла лишь следить за событиями в роли молчаливого наблюдателя, однако категоричное требование Левашова свернуть тему, встряхнуло меня, вернув способность говорить, и я почти прокричала:

— Пять секунд давно истекли, если Пётр Сергеевич отказывается, тогда ты, Вадим, говори!

— Да пусть хоть кто-то скажет, лишь бы знать, — вмешалась Рина. — Теперь и мне интересно, кто у нашей Катьки родители. А то столько тумана, словно она дочка английской принцессы и шейха.

— Пётр Сергеевич, ну так как? — вновь перехватил инициативу Адашев. — Что вы решили?

Левашов сначала затравленно посмотрел на жену, потом на дочь, далее его взгляд задержался на мне. В итоге он рухнул обратно в кресло и, опустив голову, тихо пробормотал:

— Мой грех, сам скажу.

Пётр Сергеевич пообещал, но не спешил выполнять. Он беспокойно ёрзал в кресле, то бледнел, то краснел, а иногда и вовсе хватался за голову. Из-за такого поведения в сочетании с фразой «Мой грех», чего я только себе не надумала. Вплоть до того, что родители погибли не вследствие несчастного случая, а по вине Левашова, поэтому из-за угрызения совести он и взял меня на воспитание к себе в семью, а о родстве с моим отцом всё выдумал.

— Пап, ну сколько можно издеваться? Ты когда-нибудь разродишься? — от нетерпения недовольно фыркнула Рина, и, наверное, впервые в жизни я с ней полностью согласилась.

— Катерина, ты не круглая сирота, — наконец произнёс Левашов. — Твоя мама действительно умерла, перед самыми родами её сбила машина. Врачам удалось спасти тебя, но не её. Однако твой отец жив. Это я.