Невеста на замену

Глава 13

Следующим утром проснулась, упираясь носом в мужское плечо и плотно прижимаясь к Вадиму всем телом, вдобавок моя рука по-хозяйски лежала у него на груди, словно так надо и ей там самое место. Пока муженёк не проснулся, тихонько отползла от него на свою половину кровати.

Хоть комнату и заливал яркий солнечный свет, но всё равно ощущалось, что ещё рано. Как заснула ночью, не помнила, но это точно произошло очень поздно. Многие бесконечно могут смотреть на три вещи: как горит огонь, течёт вода и работают другие люди, а у меня появился четвёртый пункт — я могу бесконечно любоваться тем, как спит Адашев.

От греха подальше, пока в голову опять не забрались непристойные мысли, выскользнула из постели, набросила халат и, по привычке прихватив телефон, на цыпочках ускакала в ванную.

Вчера был безумно утомительный день, да и половину ночи я не спала, поэтому долго стояла под упругими струями горячей воды, набираясь сил и просыпаясь. Затем неторопливо высушила и уложила волосы, сделала лёгкий макияж, чтобы, с одной стороны, не выглядеть слишком бледной, а с другой — чтобы косметика не осыпалась во время девятичасового перелёта и не размазалась в жарком и влажном климате островов Индийского океана, где мы проведём с Вадимом медовый месяц длиною в неделю.

Приведя себя в божеский вид, чтобы выйти, уже приоткрыла дверь ванной на несколько сантиметров, как вспомнила, что оставила на раковине телефон, дёрнулась в обратную сторону, но услышав доносящийся из номера голос Вадима, замерла.

— Ром, ну а как иначе? По-другому нельзя. Придётся себя пересиливать. Влюблённая женщина — послушная женщина. Можно, конечно, иначе контролировать, но это самый эффективный способ и заморачиваться особо не надо.

Прикрыв дверь, осмыслила разговор мужа с неким Романом — вероятно, нашим коммерческим директором, единственным человеком во всей компании, с кем Адашев поддерживал дружеские отношения. Вставила в диалог недостающее слова Романа, добавила в реплики Вадима смысл, который открыто не произносился, но подразумевался, и их беседа предстала передо мной следующим образом.

«Вадим, я наблюдал за тобой и Катериной вчера. Ты вёл себя с ней как влюблённый.»

«Ром, ну а как иначе? По-другому нельзя. Я недоволен, что женился не на той, на ком собирался. Катя мне не пара, но придётся себя пересиливать и изображать, будто она нравится мне, чтобы поддерживать в дурочке чувство влюблённости. Потому как влюблённая женщина — послушная женщина, она не раскроет, почему мы поженились и не устроит скандал на людях. Конечно, я могу контролировать её другими методами, деньгами или угрозами, но зачем усложнять, когда она и так преданно заглядывает ко мне в глаза и выполняет всё, что скажу."

Невесело усмехнулась. Вот и объяснение, почему в последнее время Адашев вёл себя со мной так, как будто я ему не безразлична. Он попросту манипулировал мной. Это неприятно и мерзко, но вынуждена признать, чертовски умно. Мне остаётся лишь упрекнуть себя и похвалить муженька, ведь он, в отличие от меня, не витал в облаках и помнил, что мы с ним не друзья и не родственники, а всего лишь деловые партнёры. А в бизнесе нет места эмоциям и чувствам, главное — результат, независимо от того, каким способом он достигнут.

Ну что ж, муженёк, проглочу обиду молча, ты от меня не услышишь и слова упрёка, потому как устраивать разборки по этому поводу унизительно, я не стану втаптывать свою же гордость в грязь. И раз я для тебя всего лишь деловой партнёр и средство для достижения цели, то и ты для меня — не больше и не меньше, а ровным счётом то же самое.

Надела на лицо равнодушную маску и прежде чем выйти, чтобы опять не услышать что-нибудь не предназначенное для моих ушей, шумно и долго подёргала за ручку двери.

Когда появилась в номере, Адашев как раз закончил разговор и бросил телефон на кровать.

— Доброе утро, водоплавающая. Ты же вчера плюхалась полночи и сейчас заняла ванную больше чем на час, где так успела испачкаться?

Реплика Вадима не прозвучала как упрёк, скорее, как шутка, и я не хотела грубить в ответ, оно само собой из-за обиды так получилось.

— Ты вечно мной недоволен, хожу не так, говорю не эдак, моюсь слишком часто и долго. Знаешь, ты тоже далеко не идеал, в тебе столько недостатков, что на одной телеге не увезёшь, но я же молчу, и ты будь добр, помалкивай.

Вадим смотрел на меня с явным недоумением, было видно мой резкий ответ, сбил его с толку.

— Катя, ты чего с утра пораньше рычишь, не выспалась?

Мне бы остановиться и не продолжать бессмысленную ссору, но Вадим, видимо, задел меня гораздо сильней, чем я себе призналась, поэтому концерт по заявкам продолжился:

— Да, не выспалась, из-за тебя, между прочим. Переворачиваешься как медведь и храпишь как буйвол, — нагло соврала я, из желания пусть не сильно и не больно, но укусить.

— Извини, я и не знал, что храплю, — всё тем же ровным тоном без намёка на раздражение отозвался Вадим, чем раздраконил меня только сильнее. В действительности ему наверняка хотелось, как следует наорать на меня, но он сдерживался, лишь бы и дальше манипулировать мною.

— Ты не знал, потому что раньше спал с теми, кому нравился, или они нуждались в твоих деньгах, поэтому все терпели и не жаловались. А я сказала правду, потому что ты мне ни в каком смысле неинтересен.

Мелкая месть не принесла облегчения, наоборот, к обиде на Вадима на душе тяжёлой гирей повисло недовольство собой. Я не сдержалась, выплеснула раздражение, на ходу придумав причину и повод. А следовало, либо прямо признаться Адашеву о случайно услышанном разговоре и высказать претензию по существу, либо, крепко сцепив зубы, молчать в тряпочку. Устраивать бурю в стакане воды, как сделала я — самое последнее дело.

Стыд за своё поведение настолько давил на подкорку, что в какой-то момент по дороге в аэропорт, у меня даже возникла мысль, признаться Адашеву, что история о бессонной ночи из-за его храпа была выдумкой, но идея была сразу отметена, как бредовая.

Вадим цинично играл на моих чувствах и подобный приступ честности просто-напросто не оценит. Хватит и того, что я постараюсь не допускать повторения таких ситуаций, а для этого необходимо держать Адашева на расстоянии, не поддаваться его обаянию, не верить словам и всегда помнить, что мы только деловые партнёры.

До конечного пункта мы добрались в два этапа: сперва был продолжительный, но комфортный перелёт на чартерном рейсе в бизнес-классе, затем пересели на небольшой частный гидроплан, арендованный Вадимом. Всё время пути, как и обещала себе, держала с Адашевым вежливую дистанцию. Демонстративно не дулась, не грубила, отвечала на вопросы, если он задавал, но старалась, чтобы наше общение сводилось к минимуму. В общем, вела себя так, словно мы коллеги, не более.

В преддверии отпуска я, естественно, с помощью интернета тщательно изучила наш отель вдоль и поперёк. Это был настоящий райский уголок посреди Индийского океана с белоснежными пляжами, утопающий в буйной тропической зелени. Отель работал по системе "всё включено" и занимал целый остров. Пятнадцать ресторанов и баров предлагали гостям блюда со всего мира, начиная от утончённых французских канапе и заканчивая острым тайским карри. Разнообразие развлекательной программы впечатляло: СПА-салон, тренажёрный зал, занятия фитнесом и йогой на пляже, водные виды спорта, экскурсии по острову и кулинарные мастер-классы. Вечера украшали выступления музыкантов, танцоров и комиков.

Видела фотографии отеля и смотрела видеоролики с его обзорами, но когда мы приземлились, и я воочию оглядела всю эту красоту, сердце буквально замерло от восторга, а челюсть непроизвольно отвисла, и это при том, что пусть редко, но всё же ездила с Левашовыми в отпуск и дорогой отдых для меня не в новинку.

— Чем займёмся? Сначала перекусим, а потом поплаваем или сделаем то же самое, но в обратном порядке? — спросил Вадим, как только мы вошли в нашу просторную виллу с соломенной крышей, с собственной террасой и небольшим бассейном, что насваяхвозвышалась прямо над океаном.

— Не знаю, ещё не решила, чем займусь в первую очередь, — пожала плечами я. — Думаю, сначала разберу вещи и приму душ, но ты не смотри на меня и не жди, делай что хочешь, — заявила я и тем самым дала понять Вадиму, что ему не следует строить планов на совместный отдых, каждый из нас будет сам по себе, ведь здесь не перед кем изображать страстную пару молодожёнов.

— Катя, что с тобой сегодня такое, чем ты недовольна? — с нажимом и заметным раздражением в голосе поинтересовался Вадим. — Я что-то сделал не так?

Я знала, что рано или поздно этот вопрос прозвучит, поэтому заранее приготовила ответ.

— Всё в порядке, Вадим, не волнуйся и не придумывай проблему, там, где её нет. Наслаждайся отдыхом, уверена, ты нечасто отвлекаешься от работы на отпуск, — похлопав мужа по плечу, мило ему улыбнулась, подхватила за ручку чемодан и покатила его в свою, слава всему, отдельную спальню.

— Как знаешь, — бросил мне вслед Адашев, но расспрашивать дальше не стал.

Разбирая чемодан и развешивая вещи, я увидела в окне, как Вадим купался, а позже, выйдя из душа, услышала, как за ним хлопнула входная дверь. Прекрасно, муж ушёл обедать один, значит, и мне самое время перекусить. Учитывая, что по всему острову разбросано аж пятнадцать ресторанов, вероятность встретиться ничтожно мала.

Вероятность, может, и была мала, но не равнялась нулю. Согласно жестокому и всегда срабатывающему закону подлости, я всё-таки наткнулась на законного супруга.

Ну как наткнулась…Наевшись до отвала креветками с овощами на гриле и запив это освежающим апельсиновым соком, я возвращалась на виллу. И тут услышала неподалёку звонкий девичий смех и игривое, произнесённое без акцента обращение к мужчине по имени Вадим.

Определив, что голос доносился с теннисного корта, окружённого высоким забором из сетки и спрятанного за деревьями и кустарником, я, разодрав бедро до крови, пробралась через заросли, чтобы посмотреть, какого конкретно Вадима звала девушка.

Вот же гадство! Да, как так-то?!

Адашев издевается?

На корте для парного тенниса играло четверо человек. Справа от сетки расположилась первая пара: высокий, загорелый мужчина около тридцати, и хрупкая рыжеволосая девушка приблизительно такого же возраста. Другую сторону заняли мой муженёк и та самая звонкая хохотушка. Внешне она напоминала первую девушку, тоже рыженькая и миниатюрная, только гораздо моложе и судя по поведению без тормозов. Этакая шустрая лисичка в период брачного гона, и она прямо сейчас откровенней некуда крутила своим шикарным пушистым хвостом перед Вадимом.

Адашев вёл себя сдержаннее и открыто не флиртовал с лисичкой, зато улыбался ей в тридцать три ровных зуба, чем, на мой взгляд, поощрял её и провоцировал, забыв о том, что он, вообще-то, женатый человек.

А ещё мне интересно, как Вадим в принципе оказался на корте? Он же нелюдимая малообщительная бука, к которой и на кривой козе не подъедешь, а тут надо же в два счёта нашёл себе компанию для развлечений.

Достанется же Адашеву от меня, ох как достанется, выем ему весь мозг маленькой десертной ложечкой, не сейчас, конечно, а после, когда вернётся на виллу.

Видимо, Вадиму очень понравилась компания новых знакомых: он совершенно не спешил возвращаться домой, я просидела и прождала его два часа на диване в общей гостиной, и это, безусловно, не пошло на пользу моим нервам.

— Где ты был, чем занимался? — маскируя раздражение за милой улыбкой, поинтересовалась я, когда этот гулящий котяра соизволил явиться.

— Я пообедал, потом играл в теннис, — пояснил он, быстрым шагом направился к холодильнику, достал бутылку воды и, задрав голову, с жадностью осушил её в один заход, а отдышавшись, спросил. — А ты что делала, неужели всё время здесь просидела?

— Нет, я тоже выходила и видела, как ты играл в теннис. Адашев, скажи, а ты зачем всё это время умным прикидывался, если на самом деле дурак дураком? — муженёк вопросительно выгнул бровь, и я поспешила пояснить, чем он заслужил нелестный отзыв в свой адрес. — Твоя партнёрша только что из шорт не выпрыгивала, а ты вместо того, чтобы успокоить мадемуазель обручальным кольцом на пальце, любезничал с ней. Ошибка Рины в Китае тебя ничему не научила? Какого чёрта ты радостно бежишь на те же самые грабли, хочешь, чтобы они и тебе как следует шандарахнули по лбу? Если кто-то снимет, как ты изменяешь жене во время свадебного путешествия, твои политические амбиции рухнут, но это твои проблемы, они меня не волнуют, но я не хочу прославиться на всю страну рогоносецей. Потом от этого клейма во век не отмоюсь. Так что застегни штаны покрепче и следи, чтобы они ближайшие три года не расстёгивались.

Вадим выслушал меня с холодным безразличием, затем снова нырнул в мини-бар, достал вторую бутылку воды, после вместе с ней устроился на соседнем диване напротив меня.

— Во-первых, я не любезничал с Викой, а просто был вежлив. Во-вторых, какая разница, как она себя ведёт, если я не реагирую. В-третьих, не беспокойся, клеймо рогоносецы тебе не грозит, если мне понадобится, ну, скажем так, выпустить пар, я знаю, как это сделать, гарантированно без огласки. Надеюсь, я тебя успокоил?

К счастью для Адашева, поблизости не оказалось ничего достаточно тяжёлого и компактного, что можно было бы схватить и запустить, иначе ему бы сейчас уже прилетело промеж глаз какой-нибудь бронзовой статуэткой.

— Я правильно тебя поняла, ты не будешь изменять мне с лисич… с Викой, зато, когда приспичит, изменишь с кем-то другим? — уточнила я на всякий случай.

— Катя, наш брак продлится не три дня, а три года, — отозвался Адашев, видимо, посчитав эту фразу исчерпывающим ответом.

— Ну три года, а дальше то что? — выдержка закончилась, и я сорвалась на крик.

— А то, что ни один здоровый мужчина не выдержит столько.

— Знаешь, а я вроде как на голову не ушибленная и ногу не подволакиваю, тоже здоровая, но ты поставил мне условие блюсти целибат. Для женщины секс не менее важен, чем для мужчины. Так что, либо мы оба терпим, либо не терпим, но опять же оба. Я достаточно ясно выразилась?

— Мы с тобой все условия договора на сто рядов обсудили. Ты ни разу даже не заикнулась, что мне нельзя тебе изменять…

— Я думала, целибат работает в обе стороны, — перебив Адашева, высказалась я. — Поэтому внесём поправку в договор.

— Поправок не будет. Тебе остаётся только смириться, и я не собираюсь больше обсуждать эту тему — с этими словами Вадим поднялся на ноги, а прежде чем уйти к себе в комнату спросил. — Ты поужинаешь со мной?

— Нет, — уже ровным голосом ответила я, потому как в голове созрел план по перевоспитанию муженька, я не я, если не заставлю Адашева до полуночи внести необходимую поправку в договор.

Не знала, во сколько Вадим собирается ужинать, поэтому сразу же направилась в спальню, чтобы успеть сменить образ и из обычной девушки на отдыхе превратиться в легкомысленную кокетку, что ищет на свою пятую точку любовные приключения.

Смыла прежний почти незаметный макияж и нанесла новый — яркий и выразительный. Длинный сарафан полетел на кресло, вместо него достала из шкафа платье-бандо, на пошив которого у производителя ушло ну очень мизерное количество ткани. Я это платье, раньше как платье ни разу не надевала, потому как в нём не рекомендуется наклоняться, иначе обязательно сверкнёшь филейной частью, покупала его и носила как удлинённый топ. Распустила гульку на макушке, и волосы красивой лёгкой волной упали на плечи. Удобные шлёпки сменила на изящные босоножки на каблуке.

Далее подтащила к двери кресло и прислушиваясь к звукам в коридоре, ждала, когда Вадим выйдет из спальни, чтобы за ним проследить.

Ждать пришлось аж полтора часа, а потом, прячась за деревьями на высоких каблуках колесить чуть ли не по всему острову, потому как муженёк заранее не определился с рестораном, проходил мимо каждого и выбирал.

В итоге Адашев ожидаемо выбрал классику, то есть европейскую кухню.

Через двадцать минут Вадим за столиком наслаждался красным вином, стейком и свежими овощами, я же незаметно для него устроилась за барной стойкой и с бокалом шампанского выбирала партнёра для будущего представления. Выбор оказался невелик: в ресторане было всего трое одиноких мужчин, вместе с Адашевым четверо.

Потенциальная жертва номер один — возраст около тридцати, рост под два метра и полностью лысый. Насколько знаю, существует лишь три степени ожирения, но у этого парня, похоже, десятая, лицо красного цвета, причём красная не только кожа, но и белки глаз. Нет, не подходит. Вычёркиваем.

Потенциальная жертва номер два — здесь по сравнению с первым случаем всё хорошо, вес в норме, волосы и кожа тоже в порядке. Однако есть существенный минус: мужчина годится мне в дедушки, а то и в прадедушки. Так что тоже не вариант.

Самой перспективной кандидатурой оказался мужчина под номером три — возраст от тридцати пяти до сорока, средней комплекции, шевелюра не сказать, что шикарная, но, по крайней мере, она есть, черты лица мелкие и заострённые, но на безрыбье и рак рыба, так что беру его …

«Третий» не разочаровал, стоило ему лишь многообещающе улыбнуться, как он уверенно встал, подошёл, представился и попросил разрешения присесть рядом. Клод оказался французом, и это затрудняло общение, потому как для меня французский язык то же самое, что марсианский, но универсальный английский нас выручил.

Пока я лучезарно улыбалась новому ухажёру, он гордо рассказывал, что является одним из самых талантливых и востребованных архитекторов мира, а Адашев наслаждался ужином, не подозревая, что супруга творит прямо за его спиной, в ресторане появилось новое действующее лицо — Лисичка.

Забавно было наблюдать, как девушка сначала нашла взглядом Вадима, облизнула губы, поправила причёску, а потом, проходя мимо него, притворилась, словно только что его заметила и стояла возле столика до тех пор, пока он не предложил ей присесть.

Похоже, пришло время переходить к главному действию, дальше тянуть смысла нет, да и вредно, а то Вадим ещё раскатает губу на продолжение вечера в компании Лисички, поэтому судорожно соображаю, как привлечь к себе внимание муженька, да так, чтобы он не догадался, что я сделала это специально.

На что люди сразу обращают внимание в общественном месте? Разумеется, на громкие звуки, выбивающиеся из общего фона. Может до неприличного оглушительно рассмеяться? Не факт, что сработает, в ресторане играет музыка, плюс гости не скромничают и шумят. «Случайно» смахнуть со стойки бокал? Звук бьющегося стекла, как правило, вызывает тревогу и заставляет людей обернуться. Смотрю на изящный бокал из тонкого стекла, в котором на дне ещё плещется шампанское — жалко бить такую прелесть.

Идею, как привлечь внимание Адашева, подкинул мне Клод, он решил, что сидит слишком далеко от меня, и спрыгнул с барного стула, чтобы пододвинуть его ближе.

Как только стул потерял седока, он так призывно закачался, что я не удержалась и, толкнув его ногой, помогла завалиться.

Грохот — есть, внимание всего ресторана — есть, испорченных вещей — нет.

Охаю, ахаю, и пока Клод поднимает стул, краем глаза наблюдаю за нужным столиком. Рыжие кудряшки приподнялись и снова осели, потому что Лисичка обернулась, но сразу потеряв интерес, вернулась в прежнее положение, а вот Адашев до сих пор сидит, повернувшись лицом к бару.

Надо бы подлить в огонь керосину!

Клод взобрался на стул и извинился за неловкость, положила свою ладонь поверх его и заверила, что всё в порядке.

Полыхнуло как в аду!

Вадим не просто встал, а рванул с места и движется к нам.

Лица мужа и его выражения не вижу, я же сильно занята Клодом, зато на ментальном уровне ощущаю его агрессию, настолько явную и сильную, что хочется согнуться, зажмуриться, прикрыть голову руками и, когда он подойдёт, сказать: «Меня нельзя трогать, я в домике».

— Мы уходим. — буквально через пару мгновений раздалось над ухом раздражённое шипение мужа.

Глаза Адашева яростно мечут молнии, но обратился он ко мне тихим голосом, не привлекая лишнего внимания, значит, помнит, что на людях скандалить нельзя, и себя контролирует. Хороший мальчик, по крайней мере, здесь и сейчас не зашибёт.

— Почему я должна уходить, если только пришла? — старательно изображая удивление, отозвалась я.

— Немедленно, я сказал, — требовательно, с нажимом, сквозь зубы, но всё так же тихо потребовал Вадим, ухватил меня за локоть и в принудительном порядке стянул с барного стула.

Мой новый французский знакомый из-за языкового барьера, разумеется, ни слова не понял, о чём мы говорили с Адашевым, но догадался, что Вадим намерен меня увести, и судя по его возмущённому выражению лица и тому, что он тоже вскочил со стула, решил отстоять право поужинать со мной.

— Извините, — неприветливо произнёс Клод на английском, явно собираясь дальше высказать претензии, но стоило Вадиму одарить его угрожающим взглядом, как иностранный кавалер сник, сдулся, рассудил, что я не стою разбитой физиономии, примирительным тоном пожелал хорошего вечера и поспешил удалиться.

Мудрый поступок, но какой-то неджентльменский, талантливый и востребованный архитектор хоть ради приличия мог бы самую малость повозмущаться.

Муженёк заставил взять его под руку и потащил прочь из ресторана, но тут почти у самого выхода путь нам преградила взволнованная Лисичка и жалобным голосом спросила:

— Вадим, вы уже уходите?

— Да, Вадим, неужели мы уже уходим? — передразнивая не только интонацию девушки, но и её переполненное страданием выражения лица, тоже поинтересовалась я.

Адашев, понимая, что я над ним издеваюсь, бросил на меня недовольный взгляд, а Лисичке ответил:

— Виктория, моя жена успела отдохнуть после перелёта, — сказав это, муженёк подтянул меня к себе ещё ближе. — Поэтому мы проведём этот вечер вдвоём, как и весь отпуск, вам лучше найти сестру и зятя. Всего доброго.

До виллы мы добирались молча, каждый думал о своём. Мне оставалось только надеяться, что Адашев не фантазирует о том, как он медленно, смакуя каждый момент, с наслаждением меня душит. Я же, став свидетельницей разговора Вадима и Лисички, наоборот, заметно к нему подобрела.

Во-первых, Лисичка обращалась к Вадиму на «вы», следовательно, он всё время держал с ней дистанцию. Во-вторых, она не выглядела шокированной, когда он назвал меня женой, значит, о своём семейном положении он её предупредил. Ну и в-третьих, но не по значимости, Адашев отшил Лисичку и ясно дал понять, что в дальнейшем общении не заинтересован, причём сделал это без сожаления, несмотря на то, что девушка без всякого преувеличения — просто красотка.

Судя по всему, Вадим действительно не собирался крутить с Лисичкой роман, но я всё-таки не зря пошла в ресторан и устроила там встряску Адашеву, нам вместе жить три года, и чем раньше заставлю его себя уважать и считаться с моим мнением, тем лучше.

Мы прошли в гостиную виллы всё так же молча, и если я предпочла присесть на диван, то Адашев встал напротив меня и долго сверлил взглядом.

— И что это было? — наконец спросил он, когда игра в гляделки ему надоела.

— Я наплевала на твои интересы, как ты наплевал на мои, — спокойно начала я. — Ты с чего-то вдруг взял, что можешь решать, какие мы будем обсуждать темы, а какие нет. Поверил в то, что можешь сказать мне «смирись», и я так и сделаю. А я тебе только что доказала, что ты далеко не хозяин положения, скорее ты у меня на крючке. Смотри, я нарушила твоё главное правило — флиртовала с другим мужчиной у всех на глазах, и всё, что ты можешь, это только пыхтеть и со злостью смотреть на меня.

— Я у тебя на крючке? — прорычал он, выделяя каждое слово.

— Конечно, — подтвердила я с улыбкой. — Ты уже заплатил мне половину суммы, это очень приличные деньги. Могу ограничиться только ими. Зато не придётся изображать твою жену три года. Кто помешает мне сразу по возвращении домой подать на развод?

В глазах Вадима вспыхнуло нечто крайне зловещее и пугающее, поэтому поспешила его успокоить, чтобы он прямо здесь и сейчас, на террасе, в бассейне меня не утопил.

— Послушай, я доиграю свою роль до конца и не разорву с тобой договор, если ты начнёшь относиться ко мне как к равноправному партнёру, а не как к купленной вещи, которой можно просто заткнуть рот и отказать без объяснений.

— Не слишком ли много на себя берёшь, Катерина? Думаешь, я не найду способ вернуть свои деньги или сделать твою жизнь невыносимой? Да стоит мне только пальцами щёлкнуть…

— Так щёлкай, забирай и устраивай, — перебив Адашева, закричала я. — Сколько себя помню, Левашовы изо дня в день меня оскорбляли и унижали, считали каким-то недочеловеком, на чьё мнение, желания и чувства можно легко наплевать. Я сыта этим по горло и не собираюсь так больше жить. Я уже попробовала нормальной жизни и лучше умру, чем снова позволю собой помыкать. Так что действуй, но покорной и соглашающейся на всё марионеткой я больше ни для кого не буду, хоть убей, — только когда закончила, поняла, что на глаза навернулись предательские слёзы.