Невеста на замену

Глава 14

Отвернулась в сторону и часто моргаю, чтобы высушить слёзы. Не нужно было раскисать и поддаваться эмоциям, такие как Адашев не уважают и не воспринимают всерьёз слабых людей. А я, мало того что говорила о своих детских обидах дрожащим голосом, так под конец ещё и практически разревелась.

Сейчас Адашев скажет, что я плаксивая впечатлительная девчонка, и отправит меня в комнату успокаиваться.

Вадим, задрав голову к потолку, шумно выдохнул, а затем присел рядом со мной на диван, причём так близко, что его бедро касалось моего.

— У нас сегодня день как-то не задался. Ты начала ворчать на меня с самого утра, как по мне, без причины, потом игнорировала, а я в ответ говорил не то, что думаю, делал не то, что хотел и угрожал, хотя знал, что ни одну из угроз не выполню. Давай, объявим мир и спокойно поговорим.

Ждала от Адашева всего что угодно, но только не того, что он выкинет белый флаг и вместо войны предложит мирные переговоры.

Тут два варианта: либо Вадим лучше, чем я о нём думала, либо гораздо хитрее, чем кажется, но если он предлагает диалог, нужно в любом случае соглашаться.

— Начинай, — отозвалась я.

— Я успел изучить тебя достаточно хорошо и могу точно сказать, ты не станешь раздражаться на кого-либо лишь потому, что встала не с той ноги. Но сегодня с утра ты вела себя так, словно обижена на меня. Долго ломал голову, где ошибся, но ничего так и не вспомнил. Катя, объясни, что я сделал не так?

До скрежета зубов не хотелось признаваться Адашеву, что подслушала его разговор, но нельзя требовать от человека равноправного партнёрства и тут же ему врать, поэтому решила сказать правду.

— Когда я была в ванной, ты обсуждал меня по телефону, разумеется, не специально, но я слышала, о чём ты говорил.

Вадим задумался, словно с утра прошло не несколько часов, а несколько лет и ему требовалось, как следует порыться в голове, чтобы вспомнить тот разговор, а после он с таким непониманием уставился на меня, что я не удержалась и, коверкая голос под мужской, процитировала его:

— Ром, придётся себя пересиливать. Влюблённая женщина — послушная женщина. Можно контролировать иначе, но это самый эффективный способ.

— Я прекрасно помню, что говорил, но не понимаю, как это связано с тобой?

— Адашев, не прикидывайся, тебе не идёт. Ты обсуждал меня с неким Романом, вероятно, это наш коммерческий директор. Ты сказал ему, мол, нужно быть со мной милым, чтобы я влюбилась и была послушной. Можно, конечно, контролировать по-другому, но если я ведусь, то зачем усложнять. Ещё скажи…

Договорить не успела, потому как Адашев громко расхохотался.

— О боже, ну и бурное у тебя воображение, — продолжая смеяться, выдал он. — Катя, ты права, я разговаривал с тем самым Романом, но обсуждали мы не тебя. Ромка никак не может сладить со своей девушкой, потому что постоянно куролесит, но что происходит между ними — неважно. Вся соль в том, что мы говорили о его ситуации, тебя это никак не касалось.

Если Адашев сейчас врёт, то по нему плачет даже не один Оскар, а целых три.

Вот же чёрт, неужели я ошиблась?

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — буркнула я, но не потому что действительно не верила Вадиму, а скорее уже из чистого упрямства.

— Оттуда, что я себе не враг. Сегодня Роман мой друг, а завтра не пойми кто. Не стал бы я с ним откровенничать.

— Хорошо, тут я, возможно, погорячилось, — нехотя признала я. — Но это же не единственная проблема. Сегодня ты затыкал мне рот, завёл новую подружку и отказался быть верным.

Адашев мне улыбнулся, пододвинулся ближе, хотя казалось, что ближе уже некуда, и приобнял.

— Ну и хитрая же ты коза, Катерина. Сама там что-то подслушала, сама неправильно поняла, сама додумала, чего не было, потом опять же сама бухтела на меня и бухтела, а теперь с честными глазами предъявляешь претензию, почему я тебе рот затыкал? Запомни, а лучше запиши, в будущем пригодиться, люди, когда им на ровном месте грубят, всегда грубостью отвечают. И хватит уже твердить про подружку. И близко никого не заводил. Я пригласил тебя на обед, потому что планировал отпуск провести вместе, но кто-то сильно обидчивый и вредный с буйным воображением, ясно дал мне понять, что отдыхать будем раздельно. Поэтому отправился обедать один и встретил Глеба. Мы с ним иногда по работе пересекаемся, он предложил партию в теннис, я согласился, потом к нам присоединились его жена с сестрой, чтобы они просто так на лавочке не сидели, мы перешли на другой корт, для парного тенниса. Свой статус женатого мужчины я сразу обозначил, но Вику он не впечатлил. Подозреваю, потому что моя молодая жена в первый же день медового месяца, осталась валяться в номере, а меня отправила в свободное плаванье. А ты, Катерина, как думаешь?

— Думаю, что у тебя отлично подвешен язык, ну да ладно. Сделаю вид, что от двух первых претензий ты отбрехался. А как насчёт верности? Для меня это самый важный и принципиальный вопрос.

— Вот тут да, проблема. Самое простое, сказать тебе, что я согласен на твоё условие, и дело с концом. Если нарушу, ты всё равно не узнаешь. Но я не привык давать слово и его не держать. Поэтому предлагаю, пока на этот вопрос объявить мораторий.

— Какой ещё к чертям мораторий?! Зачем?

— Чтобы у меня было время найти приемлемое для нас обоих решение, — как для глупенькой объяснил Адашев, но заметив растущее негодование на моём лице, уточнил. — Этот месяц обещаю не изменять.

— Зачем искать решение, когда оно и так есть? Берёшь последнюю фазу, меняешь «месяц» на «три года» и вауля, все счастливы и довольны!

— Все, кроме меня. То есть только ты. Катя, я же тебе уже объяснял, ни один мужчина три года не выдержит.

— И я тебе говорила, что для женщины секс тоже важен, но ты же его мне легко запретил, — напомнила я в свою очередь.

— Есть у меня одно предложение, — с загадочным видом начал Адашев. — Как сделать так, чтобы у нас, у обоих был секс, но при этом мы друг другу не изменяли…, — не договорив до конца, муженёк сначала оценивающе меня всю оглядел, потом зацепился пальцем за верх моего платья и потянул вниз, ещё больше открывая и так смелое декольте.

— Только попробуй произнести своё предложение вслух, я тебе сразу отчекрыжу кое-что очень важное, — звонко шлёпнув его по руке, зашипела я.

— Не устраивает предложение, тогда жди месяц, — заявил Вадим с некоторым разочарованием в голосе.

— Я-то подожду, только что этот месяц даст? Сколько ни тяни кота за хвост, а ширинку всё равно на три года придётся застёгивать наглухо. И имей в виду, какое бы ты решение ни придумал, если тебе будет разрешено гулять на сторону, значит, и мне будет можно, — сразу предупредила я, и к моему удивлению Адашев кивнул.

— Это как раз я понял предельно ясно. Как насчёт искупаться? — решив, что вопрос закрыт, предложил Вадим.

Перевела взгляд на окно, за которым солнце уже склонялось к закату. Изучая острова, специально интересовалась темой нападения акул, ни одного зафиксированного случая за всю историю не было, но насколько знаю, эти зубатые прожорливые рыбки — ночные хищники, так что ни ночью, ни на закате я в воду и палец не опущу.

— Нет, я боюсь ночью купаться, но могу посидеть на террасе, посмотреть, как ты плаваешь. Обещаю, если тебя кто-то с плавником начнёт грызть, громко звать помощь.

Вадим усмехнулся и напомнил:

— У нас есть бассейн. Так что бегом переодеваться.

Когда заселялись, наш персональный бассейн на террасе мне показался большим. Если на глаз его размер приблизительно пять метров на шесть, итого получается тридцать квадратных метров — площадь далеко не маленькой комнаты, а то и целой квартиры. Но сейчас, когда нахожусь в бассейне вместе с Вадимом, он, кажется, тесной бочкой.

Ещё и эта подсветка… Красиво, конечно, но она создаёт такую романтическую атмосферу, аж неловко. Адашев к тому же ещё включил свою занудную инструментальную музыку. Вроде бы играют гитара и фортепьяно, а мне чудится, будто звучат слова о любви.

— Акул, значит, боишься? — спросил Вадим, находясь у противоположного края бассейна и окунувшись в воду вплоть до подбородка.

— Как и все адекватные люди, — заметила в ответ я.

— А знаешь, как себя вести, если акула нападёт?

Настораживает меня этот вопрос и не нравится, как муженёк смотрит. Такое чувство, как будто он охотится, чтобы, как водится у хищников, сначала всласть поиграть со мной, а после сожрать.

— Не паниковать, не барахтаться, держаться к акуле лицом, если нападёт — ударить по носу или, ещё лучше, выколоть глаз. Лично я бы начала с глаза, — с предупреждением в голосе сказала я.

Ощущения по поводу намерений Адашева меня не подвели, он хищно улыбнулся и с ловкостью опытного пловца нырнул в воду. Вижу, как его фигура скользит практически по самому дну в мою сторону.

Пора делать ноги!

Изо всех сил оттолкнулась ногами от бортика и поплыла к лестнице, стремясь как можно быстрее покинуть бассейн, но всего через пару метров почувствовала, как меня ухватили за лодыжку и одним резким рывком потянули на дно. Всё, что успела сделать, прежде чем погрузиться под воду с головой — набрать полные лёгкие воздуха и задержать дыхание.

Барахтались мы под водой недолго, зато эпично. Адашев, казалось, забыл, что ему ещё два года назад стукнул тридцатник и, впав в подростковый возраст, щекотал так, что чуть не сорвал с меня купальник. Я же с яростью отбивалась, лупила его руками и ногами куда придётся, но вода замедляла движения и ослабляла удары, поэтому уверена, этому гаду и больно-то не было.

— Ты с треском провалила проверку, — со смехом выдал Адашев после того, как прекратил удерживать, и я всплыла на поверхность. — Нарушила все правила до одного. Если бы ты была в открытой воде и на тебя напала акула, тобой бы уже вкусно перекусили.

— От кого, от кого, но от тебя такой дурости не ожидала, — воскликнула я возмущённо, а когда вытерла воду с ресниц и открыла глаза, ещё раз стукнула Вадима в грудь, и поскольку это случилось уже наверху, удар был ощутимый, по крайней мере, моя рука заныла от боли.

— Да ладно тебе, мы же на отдыхе, можно немного и поиграть, — всё тем же довольным голосом отозвался Вадим.

— С Лисичкой так будешь играть, а со мной нечего, — раздражённо выдала я, а после на всякий случай добавила. — Разумеется, через три года, когда разведёмся.

— Как погляжу, ты всё никак не можешь выкинуть Вику из головы. Хотя мы вроде как решили этот вопрос, — заявил Адашев, подступил ко мне со спины, обнял за талию и наклонившись к уху, вкрадчиво поинтересовался. — Хочешь, скажу почему?

— Нет, не хочу. Мне это вообще неинтересно, — отрезала я, выскользнула из его объятий и поплыла к лестнице.

На удивление, Вадим не стал меня удерживать и не бросился догонять, зато прокричал:

— На самом деле тебе наплевать на общественное мнение и на огласку, ты требуешь от меня верности по той же причине, по которой бесишься из-за Вики. Ты меня ревнуешь!

— Конечно, нет, — рявкнула я, уже выйдя из бассейна. — Ты безбожно себе льстишь.

— Ревнуешь, и ещё как! И чтобы ты знала, в этом нет ничего постыдного, зря отрицаешь. Я вот, например, могу открыто сказать: я тебя ревновал, когда увидел с тем французским хмырём.

— Городишь ерунду, — буркнула я, взяла с кресла халат, быстро накинула его и поспешила покинуть террасу.

— Мне можешь не говорить, но хотя бы себе признайся, что ревнуешь. Врать самой себе — последнее дело.