Невинная вдова

Глава пятнадцатая

Стояло лето, и мое пребывание в Уорике было легким и приятным. В стенах замка я чувствовала себя в полной безопасности. Ушли в небытие страхи и тревоги, остались позади кровь и смерть. Все это теперь не имело ко мне ни малейшего отношения. Принц был частью прошлой жизни, от которой я старательно отгородилась, запретив себе даже думать о том, что мне пришлось вынести. Точно так же я не позволяла себе сосредоточиться на той главе своей жизни, которая покуда не началась. Я жила неопределенным, но безмятежным настоящим. Поселившись в своем родовом гнезде, я гуляла и каталась верхом, читала, вышивала и наслаждалась целительным бальзамом музыки. И даже самой себе я не признавалась в том, что порой меня одолевает нестерпимая скука, а мысли помимо воли устремляются в Лондон, к братьям Плантагенетам. Я убедила себя в том, что больше не интересуюсь политикой. Правительство Англии вполне могло обойтись и без моего назойливого внимания. Меня не взволновала даже смерть старика Генриха в стенах Тауэра. Официальная версия гласила, что его наповал сразило известие о смерти сына. Слухи предлагали куда более интересную информацию. Шептались о том, что Генрих умер от руки убийцы. Кое-кто даже называл имя этого убийцы — Ричард Глостер.

Неужели Ричард действительно был к этому причастен? Вспоминая казни в Тьюксбери, я готова была в это поверить. Я уже не знала, на что он способен, а на что — нет. Я попыталась обдумать все это спокойно и беспристрастно, без эмоций, после чего выбросила эти мысли из головы. Я старательно оберегала себя от всего, что могло в очередной раз ранить мое сердце.

Изабелла с завидной регулярностью заводила разговоры о моем повторном замужестве. Я разгадала ее план. Она пыталась заставить меня привыкнуть к этой мысли, а я не противилась ее усилиям. Даже Марджери порой удивленно поднимала брови, видимо, каждую секунду ожидая, что мое терпение иссякнет и я взорвусь ядовитыми замечаниями и ехидными наблюдениями. Но на самом деле меня это просто не интересовало. В перечне женихов, предлагаемых моему вниманию Изабеллой, ни разу не промелькнуло имя Ричарда. Погрузившись в летаргию, я даже не пыталась понять почему. Я по-прежнему старательно избегала любых огорчений и волнений. И мне это какое-то время удавалось, пока не состоялся разговор, вернувший меня к реальности.

Время от времени в замке появлялся Кларенс, постоянно курсировавший между севером Англии и Лондоном. Бывая в Уорике, он часами беседовал с Изабеллой. Меня это не касалось, поэтому я старалась его избегать и до его отъезда не покидала своих покоев.

— Ну как? Что он рассказывал? — поинтересовалась я, входя в спальню Изабеллы сразу после его отъезда.

На самом деле меня это совершенно не интересовало, пока я не заметила, что сестра изо всех сил старается скрыть от меня следы недавних слез.

— Изабелла, что случилось? — Я в мгновение ока очутилась возле нее и участливо обняла ее за плечи.

— Ничего, — шмыгнула носом сестра.

— Ты заболела?

— Нет.

— Это из-за Кларенса?

— Нет… Дело не в этом. — Ее бледная кожа покрылась красными пятнами, а от жалобной улыбки у меня защемило сердце. — Напротив, он привез хорошие новости. Мы скоро едем в Лондон…

Отделаться от меня было непросто.

— Но что тебя так опечалило?

— Ничего. Я тебе уже сказала. — На мгновение хрупкая дружба, связавшая нас за последние несколько недель, бесследно улетучилась. Изабелла высвободилась из моих объятий. — Обычная размолвка между мужем и женой.

— Прости. Я не хотела совать нос в ваши отношения.

Увидев ее упрямо сжатые губы, я сдалась.

Тем временем Изабелла взялась за вышивание, и в залитой солнцем комнате воцарилась тишина. Считаясь с ее настроением, я листала страницы томика стихов, но вскоре поняла, что эта вялая лирика меня совершенно не трогает. Кроме того, мне казалось, что мысли сестры очень далеки от изящного сплетения листьев, окаймляющих пояс будущего платья. Выбор между красными или золотыми нитками не мог оправдать глубоких складок в уголках ее рта.

— Анна… — Как бы в подтверждение моих наблюдений Изабелла подняла голову от узора. По ее лицу я увидела, что она приняла какое-то решение. — Скажи, ты думала о повторном замужестве?

Только не это! Я даже не стала скрывать от нее досадливый вздох.

— Нет, не думала. Как я могу думать о нем в отсутствие каких бы то ни было женихов?

— А ты вообще хочешь замуж?

— Сегодня точно нет! — Я попыталась шуткой разрядить внезапно сгустившуюся атмосферу и рассеять необъяснимую нервозность сестры. — Кроме того, я думала, этим занимается Эдуард. Что толку об этом беспокоиться?

— Просто мне показалось, что тебе неприятна сама мысль о браке.

— Видишь ли, я уже взрослая. А это значит, что я имею право согласиться на замужество или отказаться от него, если жених придется мне не по вкусу. Не волнуйся… — улыбнулась я, — никто не заставит меня вступить в мезальянс. Я ни за что не соглашусь на брак, если жених не будет молод, красив и богат.

— Ну да, ну да… — Что-то встревожило Изабеллу, но она тут же приклеила на место ободряющую улыбку. — Просто дело в том, что у тебя есть выход, если ты решишь, что вообще не хочешь выходить замуж.

— Да? — Я ее уже не слушала.

Перевернув страницу, я зевнула. Очередной скучный панегирик восторгам любви. Но тут Изабелла наклонилась ко мне и взяла меня за руку. Я вздрогнула и подняла голову.

— Я хочу основать монастырь. Такой, как основали наши предки в Тьюксбери. Я задумала то же самое.

— И что же?

— Если ты не захочешь выходить замуж, ты могла бы уйти в монастырь.

— Что? Стать монахиней?

Я уронила книгу. Мой мозг лихорадочно заработал.

— Постриг позволил бы тебе отклонить попытки мужчин использовать тебя в своих политических играх и предоставил бы тебе определенную независимость. А со временем ты могла бы стать настоятельницей. Возможно, ты создана для монашеской жизни.

— Создана? Я в этом сомневаюсь.

Они попытаются убедить тебя уйти в монастырь. Не слушай их.

Эти слова вдруг сами собой всплыли в моей памяти.

— Не спеши. У тебя есть время все обдумать.

Изабелла ласково улыбнулась.

Моя кротость начала меня покидать.

— Не нужно мне время! Меня это не интересует. Мне кажется, что ты сошла с ума! Как ты вообще можешь предлагать мне такое?

— Ты только представь себе, какой ты могла бы стать настоятельницей. Ведь к твоим услугам будут деньги и связи рода Невиллей.

— Представить себе, как я стану монахиней? Да ты просто сошла с ума! Чтобы я приняла обет смирения?

Изабелла знала меня с рождения, и я не могла поверить, что она способна всерьез сделать подобное предложение.

Я вдруг увидела себя в темном облачении. Смогу ли я отречься от свободы, посвятить свою жизнь покаянию и молитвам, подчинить ее интересам ордена? Я в ужасе уставилась на сестру.

— Это что, так страшно? — удивилась Изабелла, увидев мое лицо.

— Да!

— Что я слышу? Леди Анна должна уйти в монастырь? — В комнате появилась Марджери. Через ее руку был переброшен мой плащ, который я где-то забыла. Она услышала обрывок нашего разговора и, не теряя времени, изложила свою точку зрения по данному вопросу: — Вот уж не могу себе представить!

— Изабелла считает, что из меня получилась бы отличная настоятельница.

Я скептически подняла брови, но у меня в горле образовался и начал расти комок страха.

Не слушай их…

— Да ну! Как по мне, хуже вас на эту роль никого и не найдешь! — Марджери поцокала языком и нахмурилась, глядя на Изабеллу. — Что леди Анне нужно, так это хороший муж.

Мне показалось, что Изабелла едва удержалась от того, чтобы грубо и резко не поставить Марджери на место. Скрыв раздражение за очередной фальшивой улыбкой, сестра подняла руки.

— Сдаюсь. Возможно, вы правы. Никто никого ни к чему не принуждает. Просто мне захотелось основать монастырь, и я подумала, что было бы просто замечательно, если бы им руководила моя собственная сестра. Построили же Диспенсеры аббатство Тьюксбери. Чем плохо? Мне казалось, что это замечательная идея.

— Ты ошиблась.

Я решила окончательно развеять ее надежды по этому поводу.

— Ну, значит, этому не бывать.

Изабелла вернулась к вышиванию, как будто между нами и не произошел этот дикий разговор, а мне отчаянно захотелось как можно скорее покинуть ставшую тесной комнату.

— Какая хорошая погода! Эта поэзия мне надоела. Я лучше покатаюсь верхом по заливным лугам.

Изабелла стремительно отложила вышивание.

— Я поеду с тобой.

— Это ни к чему, — вырвалось у меня, и я тут же пожалела о допущенной резкости.

— Я тоже с удовольствием покатаюсь.

Я уже направлялась к двери.

— Как хочешь, — бросила я через плечо.

Вскоре мы уже выехали за ворота замка. Позади скакали слуги и вооруженная охрана. «Как я могла быть так слепа?» — спрашивала я себя.

С того самого утра, когда я предстала перед королем Эдуардом, мне ни разу не позволили остаться в одиночестве.

При дворе Эдуарда царило праздничное настроение. Разумеется, это было неспроста. Его затеи всегда преследовали определенную цель. В данном случае король стремился произвести впечатление как на своих придворных, так и на иностранных гостей. До неправдоподобия щедрый Эдуард на этот раз всех поразил ломящимися от яств столами и пышными костюмированными балами. Рядом со своим горделивым супругом лучилась самодовольством прелестная королева Елизавета. Ее гладкое личико было таким свежим и юным, что трудно было поверить в то, что за несколько последних месяцев ей пришлось пережить тяжелейшие испытания.

— Ты себе и представить не можешь, как меня раздражает ее самоуверенность, — шепнула мне на ухо Изабелла.

— Полагаю, у нее есть на то основания, — отозвалась я, демонстрируя недавно приобретенную терпимость.

— То, что ей удалось наконец-то родить сына?

Я промолчала, не желая бередить душевные раны Изабеллы. После смерти ребенка ей до сих пор не удалось зачать. Впрочем, она держала свои чувства под замком и не делилась со мной переживаниями. Тем не менее меня ничуть не удивило то, что она так презирает нашу плодовитую королеву, подарившую королю трех дочерей, а теперь еще и здоровенького сынишку, в честь которого и были организованы празднества.

Маленький наследник, принц Эдуард, совершил свой первый официальный выход в свет в резной дубовой колыбели, украшенной золотой бахромой и алым атласом. Королева взяла его на руки, чтобы все могли полюбоваться принцем и отметить его удивительное сходство с отцом.

— Он прекрасен. Поистине достойный наследник, — бестактно пробормотала я.

— Ты так думаешь?

Очередным источником разочарования моей сестры являлось то, что это дитя вытеснило Кларенса с позиции наследника престола.

— Кларенсу не видать короны, Изабелла. Тебе лучше с этим смириться.

Возможно, я опять продемонстрировала бессердечность? Я решила, что это всего лишь честность. Хотя другие на моем месте были бы осмотрительнее в выборе слов.

— Могла бы и не радоваться этому так откровенно! — выпалила в ответ Изабелла.

Я почувствовала, как из моей души улетучиваются остатки сочувствия.

— Я вовсе не радуюсь. Какое мне дело до того, сколько еще сыновей родится у короля? Да и тебя это не должно волновать. Кларенс и без того обладает огромным влиянием. Неужели тебе этого мало? Ему уже принадлежит половина земель нашего отца. Мне казалось, этого более чем достаточно.

Я отказывалась верить в алчность сестры. После смерти графа король разделил его владения между Кларенсом и Глостером. При этом Кларенс на правах старшего брата захватил бóльшую часть.

Не обращая внимания на окружающих, Изабелла в ярости обернулась ко мне.

— Кларенс заслуживает большего! Он заслуживает… — Она осеклась, так и не договорив, чего, по ее мнению, заслуживает Кларенс. — Это не имеет значения. Сейчас не самое лучшее время рассуждать об этом.

Я считала, что для подобных разговоров никогда не наступит подходящее время. Яркий румянец залил светлую кожу Изабеллы от выреза платья до корней волос. Я с облегчением отвернулась от нее, сосредоточив внимание на счастливой королеве с младенцем на руках. Малыш крутился и размахивал крохотными кулачками. Эдуард улыбался и приглаживал большой ладонью вьющиеся белокурые волосики сына. Другой рукой он дал знак музыкантам. Начались танцы. Праздник живо напомнил мне о минувших днях, но в этих воспоминаниях не было горечи. Я с головой окунулась в веселье, которое омрачало только то, что герцог Глостер старательно держался на расстоянии. Мы как будто существовали в разных кругах. Эти круги порой соприкасались, порой пересекались, но не предполагали ни малейшей близости принадлежащих к ним людей. За весь вечер мы не обменялись и двумя десятками слов, а то, что прозвучало, не выходило за рамки общепринятой вежливости. Глостер грациозно и совершенно отрешенно склонялся над моей рукой, а я отвечала ему элегантными реверансами, к которым не смогла бы придраться даже королева Маргарита. Все-таки, живя при ее дворе, я кое-чему научилась.

— Добро пожаловать ко двору, леди Анна. Рад видеть вас в добром здравии.

— Благодарю вас, милорд.

На что, на что, а на здоровье я и в самом деле не жаловалась. В прошлый раз его глазам предстало жалкое зрелище — оборванная и исхудавшая Анна Невилль. Возможно, он на это намекает? Оскорбленное тщеславие заставило меня заскрипеть зубами. Я тут же решила, что ни за что не стану предъявлять претензии на внимание Ричарда, если он сам не предпримет каких-либо шагов мне навстречу. Хотя я к этому общению совершенно не стремлюсь, поспешила добавить я, чувствуя, как стремительно падает мое праздничное настроение. Если Глостер от меня отказался, что ж, мне оставалось лишь пожелать ему счастья с его избранницей, кем бы она ни была. Но мой взгляд то и дело пересекал бальную залу, устремляясь туда, где в данный момент находился Ричард, окруженный всеобщим вниманием. Мне пришлось сделать над собой невероятное усилие, чтобы не присоединиться к сонму женщин, пожирающих глазами холостого и представительного коннетабля Англии. Я дала себе слово выбросить его из головы. Не хочу и не буду о нем думать!

Я нарушила свой обет лишь однажды, и то из-за короля, во время одного из танцев потребовавшего, чтобы его младший брат встал со мной в пару.

— Глостер, — махнул он Ричарду, — взгляни, ее высочество скучает. У нее нет ни мужа, ни партнера. Поспеши на выручку прекрасной даме. Потанцуй с ней.

Я почувствовала, как у меня в животе затрепетала крыльями целая стая бабочек. Не буду я с ним танцевать, решила я. Я должна что-то придумать…

— Не утруждайся, братец. — Возле меня откуда ни возьмись вырос сияющий широкой улыбкой Кларенс. — Я как раз собирался пригласить леди Анну на танец. — К моему изумлению, он завладел моей рукой, как будто имел на это полное право, а мое согласие вовсе и не требовалось.

— Потанцуй со своей женой, Кларенс, — осадил его король. — О леди Анне позаботится Глостер. Он танцует лучше тебя.

Я не поверила этому комплименту танцевальным способностям Ричарда. Судя по блеску в глазах Эдуарда, он и сам в него не верил. Я стояла, застыв как статуя. Что тут происходит?

— Как пожелаете, сир.

Кларенс поклонился Эдуарду, но его пальцы еще сильнее стиснули мою руку.

Воцарилась тишина, которую поспешил нарушить Глостер, тем самым решив исход спора.

— Это честь для меня — танцевать с леди Анной.

Я, прищурившись, смотрела на него. Он что, иронизирует? Но Ричард уже протянул мне руку и одновременно пристально взглянул в глаза Кларенсу, бросая ему недоступный моему пониманию вызов. Эдуард как завороженный наблюдал за тем, как расходятся круги от брошенного его рукой камня. Кларенс вынужден был ретироваться. Но я уже успела ощутить борьбу внутри этого странного треугольника, состоящего из Ричарда, Кларенса и меня. Однако при чем тут Эдуард? Зачем он вообще это затеял? Не все ли ему равно, с кем я буду танцевать? Прежде чем вместе с супругой присоединиться к танцующим, он оглянулся на меня с поистине дьявольской ухмылкой.

— Миледи, — вывел меня из задумчивости Глостер. — Раз уж все так этого хотят, давайте доставим им удовольствие. Мы должны сделать вид, что нам это чрезвычайно нравится. Пусть любуются. Хотя, с другой стороны… — он криво улыбнулся, — какое нам до них дело? Пусть думают что хотят.

Что за странные речи! Мне вообще показалось, что он говорит сам с собой, а не со мной. Я подняла голову и взглянула в его суровое лицо.

— Мне очень жаль, что вам приходится делать то, что вам совершенно не по нраву.

Глостер опустил голову.

— Простите. Это были мысли вслух. Дурная привычка. Не сомневаюсь, что вам мое поведение показалось необычайно грубым. К тому же мне это очень даже по нраву. Я люблю танцевать.

А это как следует понимать? С танцами все ясно. Но как насчет партнерши? Однако в его словах мне почудился намек на юмор и на дружеское участие. Одним словом, мне показалось, что я барахтаюсь в бурном море и у меня нет ни карты, ни компаса.

Весь танец мы молчали, хотя я остро ощущала каждое касание его тела, каждое нажатие его пальцев на мою ладонь. Лишь когда танец уже почти завершился, Глостер улучил момент, когда мы приблизились друг к другу, незаметно склонился к моему уху и прошептал:

— Ты сегодня так прекрасна. Насколько я понял, ты отказалась принимать постриг.

Я сделала шаг назад и вскинула брови, увидев восхищение в его устремленном на меня взгляде. Я и сама знала, что мне необычайно к лицу и красное парчовое платье, украшенное оправленными в золото рубинами, и невесомая золотистая вуаль.

— Да, милорд, отказалась.

Танец вновь вынудил нас расстаться.

— Слава Богу! — выдохнул Ричард, когда мы опять встретились.

Вот и все. Танец окончился. Ричард поцеловал мне руку, и его прохладные губы обожгли мне пальцы. Я не сомневалась, что он через кожу ощутил, как вскипела моя кровь.

— Ну вот, миледи, мы порадовали всех, за исключением братца Кларенса.

Тут он попал в точку. Кларенс буквально кипел от злости.

— Благодарю вас, ваша светлость, — кротко пробормотала я, хотя больше всего мне хотелось спросить: «Что все это означает? Что тут происходит? Какую роль играю в этом я?»

— Вы и мне доставили огромное удовольствие, миледи.

Ричард поклонился и хотел отойти. Я подумала, что, вопреки своему утверждению, никакого удовольствия он не испытал. Между братьями Плантагенетами шла какая-то опасная игра, в которую подводные течения втягивали и меня.

В последний момент тщеславие взяло верх. Разумеется, мне не было до этого никакого дела, но все же я хотела знать, как Ричард ко мне относится после столь долгой разлуки. Впрочем, я допускала, что ответ мне может и не понравиться. И все же… кто я для него сейчас? Смешная девчонка, которую он поцеловал в часовне замка Уорик, или элегантная молодая женщина в роскошном парчовом платье?

— Ричард…

Он обернулся.

— Когда ты впервые увидел меня в Ковентри… что ты обо мне подумал?

— Я подумал… — Лоб между его бровями прорезала глубокая складка. — Я подумал: она расцвела. Стала красивой, сильной и смелой… — Наверное, у меня был изумленный вид, потому что он добавил: — Я вижу, что тебя это удивляет, но ты и в самом деле красива. Такую женщину, как ты, любой мужчина…

К нам направлялась Изабелла. Ричард осекся и умолк, а затем и вовсе развернулся и зашагал прочь.

Все это еще глубже погрузило меня в трясину сомнений и переживаний. Из всего этого эпизода я поняла лишь одно: за минувший год Ричард стал прекрасным танцором. Мне не хотелось гадать о том, кем была его партнерша. Возможно, она обитала в Бургундии.

Стоило этому подозрению зародиться, как на каждом шагу я стала замечать все новые подтверждения своей правоты. За мной незаметно, но неотступно следили. Это напомнило мне время, проведенное при дворе королевы Маргариты, хотя здесь слежка была не такой откровенной. Куда бы я ни ехала, меня неизменно сопровождала Изабелла или ее супруг, а в их отсутствие — целая группа вооруженных солдат и работающих в замке слуг. Что касается Изабеллы, то она просто старалась от меня не отходить. Даже если мы отправлялись за покупками, позади слуг, несущих наши свертки, обязательно шел вооруженный стражник. Я все больше ощущала себя не свободной и почетной гостьей, а тщательно охраняемой арестанткой. Это ощущение росло и усиливалось. Наконец наступил день, когда я уже не могла его игнорировать.

Странная летаргия, так долго обволакивавшая мой мозг, лопнула, сменившись яростным возмущением, когда однажды утром я проснулась и обнаружила в коридоре у своей двери одного из слуг Кларенса. Он вместе со мной проследовал в часовню, после чего вернулся к двери моей спальни. Должна признать, он делал это весьма деликатно, и все же я чувствовала его присутствие и его взгляд, следящий за каждым моим движением. Сонные недели завершились бурной вспышкой.

— Я этого не потерплю!

— Я так и знала, что надолго вас не хватит, — отозвалась Марджери, которую я отвела в сторонку, чтобы поделиться своими опасениями.

— Не хватит на что?

Я смерила ее подозрительным взглядом.

— Да ни на что, леди. — Она самодовольно усмехнулась. — Но я давно этого жду.

— Чего ты ждешь?

— Что вы покажете им зубы, леди!

Что я и сделала. И не просто зубы, а самый настоящий оскал.

— Надевай плащ, Марджери. Ты идешь со мной.

— Куда мы направляемся, леди?

— Если я правильно понимаю, нас никуда не пустят.

Я решила окончательно во всем убедиться. Взяв с собой Марджери, я сделала вид, что хочу отдохнуть у себя в комнате, а сама направилась в конюшню. Разыскав главного конюха Кларенса, мастера Уиттейкера, я потребовала, чтобы он оседлал для нас двух лошадей.

Конюх перестал чистить любимую кобылу Изабеллы и перевел взгляд с меня на Марджери.

— Вы далеко едете, леди?

— В Вестминстер.

— Его светлость Кларенс меня ни о чем не предупреждал.

— Его светлость Кларенс об этом ничего не знает. Я не отчитываюсь перед его светлостью Кларенсом в своих перемещениях, — заявила я, напустив на себя властный и устрашающий вид.

Я знала, что мастеру Уиттейкеру будет очень трудно мне отказать. И все же он отказал.

— Простите, леди, но это невозможно. Его светлость сообщил мне о волнениях в городе. Никто не должен выезжать без вооруженного сопровождения. У меня недостаточно людей, поэтому я не смею вас отпустить.

— Даже на встречу с королевой?

— Нет, миледи, я просто не имею на это права.

Это было крайне неубедительное оправдание. К тому же конюху было явно не по себе: он переминался с ноги на ногу и отводил глаза в сторону. Я не стала настаивать. Я узнала все, что хотела.

— Скажи, Марджери, что тебе об этом известно? — спросила я у служанки.

— Ничего, леди. Кроме того, что с вас не спускают глаз. — Марджери обиженно шмыгнула носом. — Ее светлость не посвящает меня в свои секреты.

— Значит, Изабелла в курсе? Ну еще бы! — Мы начали подниматься по ступенькам. — Как ты думаешь, они задумали что-то плохое?

— Я не знаю, миледи. Но не понимаю, как они могут вам навредить.

Я тоже этого не понимала. Но подозрения продолжали усиливаться.

Моей кротости и смирению пришел конец. Это произошло во время одного из банкетов в Вестминстере, на котором Изабеллы почему-то не было. Не успели музыканты отложить инструменты, как Кларенс велел мне собираться, чтобы он мог лично доставить меня домой. И нет, задерживаться было нельзя. У него были другие планы.

Все, решила я. С меня довольно. Я не позволю собой помыкать и не собираюсь исполнять распоряжения всех, кому не лень мне их отдавать. По возвращении домой, а жили мы в особняке Кларенса Колд-Харбор, я тут же спрошу у сестры, чего они добиваются. И я не позволю ей перевести разговор на другую тему. Они что, подозревают меня в заговоре с целью свержения короля? Вряд ли, конечно, но что-то здесь явно не так.

Мы вышли во двор, где нам тут же подвели лошадей. Кларенс помог мне сесть в седло, что в тяжелом придворном платье было сделать довольно затруднительно. Мы двинулись к воротам. Позади, как обычно, ехала вооруженная охрана. Вдруг к Кларенсу подбежал какой-то юноша.

— Ваша светлость… прошу вас, подождите!

Мы остановились. Парень, тяжело дыша, тоже замер на месте. Затем он снял шляпу и низко поклонился. Я его не знала, но он был облачен в королевскую ливрею.

— Что случилось? — раздраженно поинтересовался Кларенс.

— Вас ожидает его величество. Новости из Бургундии. Его величество просит вас задержаться.

Кларенс спешился. Вид у него был крайне недовольный. Язвительно улыбаясь, я наблюдала, как он стаскивает перчатки. Он стремился использовать любую возможность, чтобы приблизиться к Эдуарду.

— Передай его величеству, что я сейчас буду.

Обернувшись к сержанту, Кларенс уже хотел было распустить стражу.

— Мне что, тоже остаться? — удивилась я, не видя в этом ни малейшего смысла.

— Да, так будет лучше.

— Неужели этой охраны недостаточно, чтобы без всяких происшествий добраться до дома?

— Я думаю…

— Я думаю, что было бы просто нелепо распускать весь отряд, в то время как я уже через полчаса могу быть дома. — Я решила продемонстрировать недовольство. — Мне что, придется ожидать вас в одной из приемных? Кто знает, как долго вас продержит король. — Я увидела, что мои слова заставили Кларенса задуматься, и еще выше вздернула подбородок, давая ему понять, что у него будут проблемы. — Я сейчас же еду домой.

Это поколебало его уверенность. Красивое лицо Кларенса нахмурилось, но ему явно не хотелось обсуждать наши разногласия при всех. Он бросил несколько лаконичных распоряжений сержанту, и мы тронулись в путь, а он остался.

— Будьте осторожны и нигде не останавливайтесь!

Таковы были последние слова Кларенса.

Ночную тишину нарушал лишь стук копыт наших лошадей по мощенной булыжником мостовой узких лондонских улиц. Наш небольшой отряд выглядел довольно внушительно. Несколько человек везли факелы, освещая дорогу и темные закоулки, где могли притаиться воры. Остальные держали мечи наготове. Я не видела сколько-нибудь реальной опасности и ехала, погрузившись в мысли о том, как я потребую у сестры объяснений. Вдруг из открытых дверей расположенного в конце улицы «Золотого льва» вывалилась шумная компания, огласив спящий город хриплыми криками и грубым хохотом. Вот они уже, пошатываясь, бредут нам навстречу, как будто не замечая скачущего прямо на них вооруженного отряда. Сержант предостерегающе их окликнул, но они так громко горланили какую-то песню, что ничего не услышали. Стражник выругался и приказал своим людям остановиться, не желая, чтобы эти пьяницы попали под копыта лошадей. Вытащив из ножен меч, он распорядился, чтобы нарушителей порядка убрали с дороги.

— Без крайней необходимости постарайтесь их не убивать, — добавил он.

— Прочь с дороги, ребята, — начали теснить гуляк солдаты.

Ответом им был новый взрыв хохота.

— Пошли с нами, друзья! — крикнул кто-то из пропойц, пошатываясь и поднимая над головой небольшой бочонок. — У нас тут на всех хватит.

И вдруг все преобразилось. Отбросив притворство, гуляки превратились в отряд отлично обученных вооруженных солдат. К ним присоединились всадники, выехавшие из темных переулков справа и слева от нас. Блеснули готовые к сражению мечи. Со всех сторон нас окружали явно превосходящие силы. Моя охрана оказала вялое сопротивление, но ее мгновенно разоружили. Кто-то схватил мою лошадь под уздцы и стащил меня с седла. Все это произошло так быстро, что я даже испугаться не успела. На меня стремительно набросили большой тяжелый плащ с капюшоном, так плотно завернув в это одеяние, что я не только ничего не видела, но даже шелохнуться не могла. Я почувствовала, как меня поднимают вверх сильные руки. И вот я уже на спине скачущей резвой рысью лошади. Я принялась яростно брыкаться, пытаясь освободиться, но чей-то мягкий голос, явно принадлежащий не разбойнику, прошептал мне в самое ухо:

— Сиди спокойно. Тебе не причинят вреда.

Я затихла, но мои мысли, напротив, завертелись вихрем. Что это? Месть? Выкуп? Зачем кому-то понадобилось меня похищать? Разве что кто-то хочет отомстить Ланкастерам. Но почему просто не убить меня на месте? Или я имею дело с грабителями? Если им нужны украшения, они могли просто снять их с меня. Я опять начала извиваться.

— Сидите тихо, леди.

Опять этот голос. Мне почудилось, что похититель хорошо меня знает. Это не случайное похищение. Нет, я не собиралась ему подчиняться. Я резко наклонила голову и сквозь складки капюшона укусила удерживающую меня в седле руку.

Похититель, тихо вскрикнув, отдернул руку и выругался.

— Черт тебя дери! Ты всегда была чертовкой.

Но даже в ругательстве прозвучал еле сдерживаемый смех.

Он меня определенно знал. Мы скакали все быстрее, а мой загадочный спутник прижимал меня к себе все крепче. Звонкий стук копыт стал приглушенным, из чего я сделала вывод, что мы проехали под какой-то аркой. Затем лошади остановились. Но не успели меня опустить на землю, как тут же подхватили, занесли в какое-то здание, пронесли по коридору, подняли по лестнице. Кругом царила глубокая тишина. Каменные плиты под ногами неизвестных сменились деревянным полом. Открылась и закрылась, пропустив нас, какая-то дверь. До моего слуха донеслось приглушенное бормотание, но я не разобрала ни слова из того, что было сказано. И вот меня поставили на ноги и освободили. Плащ упал к моим ногам, и я наконец-то смогла оглядеться, поправляя измятое платье и растрепанные волосы и испытывая смешанное чувство испуга и возмущения.

— Пресвятая Дева! — сорвав повисшую на одной нитке вуаль, досадливо воскликнула я.

Стены комнаты, в которой я очутилась, скрывали дорогие гобелены, сейчас озаренные мерцающим светом свечей в изящных канделябрах. Я увидела стол и стулья, буфет с серебряными кубками и графином. В камине уютно потрескивали дрова. Это не походило на жилище бедного человека.

— Где я?! — воскликнула я, резко оборачиваясь к своему похитителю. — Как вы смеете!..

Открыв от изумления рот, я осеклась и замерла, уставившись на Фрэнсиса, Фрэнсиса Ловелла!

— Что это значит? — только и смогла выговорить я.

Из-под шапки рыжеватых волос мне весело улыбалось знакомое с детства лицо. В последний раз я видела его год назад, в замке Уорик, когда он сопровождал приехавшего попрощаться Ричарда. Тогда глаза Фрэнсиса сверкали таким же заговорщическим блеском. Разумеется, это помогло мне справиться с тревогой, но в моих мыслях царил прежний хаос.

Он ухмыльнулся и отвесил мне насмешливый, но чрезвычайно элегантный поклон.

— Это похищение, мадемуазель. Разве это похоже на что-то еще?

— Тогда позволь поинтересоваться, зачем тебе это понадобилось.

— Я всего лишь исполнял приказ. — Подняв с пола плащ, Фрэнсис перебросил его через спинку ближайшего стула и потер руку. — Ты меня укусила.

— Если бы я знала, что это ты, я укусила бы тебя еще сильнее. Ты меня напугал! И чей приказ ты выполнял? — Я подозрительно нахмурилась. — Где я?

— В Вестминстере.

— Я покинула Вестминстер всего полчаса назад! Кому понадобилось меня похищать? Бога ради, объясни, зачем меня привезли обратно! — Меня вдруг посетила холодная уверенность. — Ведь это не твоя идея, Фрэнсис. Признавайся, кто велел тебе меня сюда привезти.

— Это сделал я.

Охваченная праведным гневом, я не услышала, как в комнату кто-то вошел. Все мое внимание было сосредоточено на Фрэнсисе Ловелле. Но я мгновенно узнала этот голос. Я узнала бы его где угодно. Я изумленно повернулась к двери.

— Тебя привезли сюда по моему приказу, — с невозмутимым видом заявил герцог Глостер.

— Так это ты меня похитил!

Ричард закрыл дверь и, бесшумно ступая, направился ко мне. В его взгляде мне почудилась настороженность. Хотя, с моей точки зрения, этому новому Ричарду настороженность явно была ни к чему.

— Ты называешь это похищением? Пожалуй, ты права. И да, это сделал я.

— Но зачем тебе это понадобилось? Это возмутительно и глупо! — Тут я вспомнила, какой ужас мне пришлось пережить, и буквально взорвалась гневом. — Мне было очень страшно! Ты хотел со мной поговорить? Я провела здесь целый вечер, но насколько я помню, ты всячески меня избегал.

Ричард все еще был одет в придворный костюм из сверкающего атласа. Он как будто не услышал моих претензий к столь нестандартному способу завязывать беседу. А если и услышал, то не обратил на них ни малейшего внимания.

— Я должен с тобой поговорить.

Вот и все, что он сказал.

— Тебя, я вижу, не интересует, хочу ли я с тобой разговаривать! — взвилась я. — Или я обязана выполнять все твои распоряжения? Ты перепугал меня до полусмерти. Я уже не говорю о том, что ты прибег к помощи Фрэнсиса. Ты побоялся сделать это самостоятельно.

— Это было бы… неблагоразумно.

— Это было низко!

— Что вы, леди, в этом не было никакой низости, — засмеялся Фрэнсис, который как завороженный наблюдал за разворачивающейся на его глазах сценой. — Чего нельзя сказать о поведении его светлости Кларенса.

Я видела, что от моих слов Ричард застыл на месте. Мне почудилось, что в его глазах промелькнул гнев. Он поднял руку и бросил на Фрэнсиса предостерегающий взгляд.

— Я не трус, и вам, леди, это отлично известно. Что касается вашего похищения, могу только сказать, что это было необходимо.

— Это немыслимо! Я хочу домой. Немедленно. — Я обернулась к Фрэнсису. — Я не желаю здесь оставаться. Отвезите меня домой, милорд. Ведь это вы лишили меня охраны. Следовательно, вам меня и сопровождать.

— Видите ли… — Фрэнсис умолк и покосился на своего соучастника, предоставляя ему право ответить на мои слова.

— Нет, леди. Вы останетесь здесь. Решать, когда вы вернетесь домой, буду я, — вмешался Ричард.

По моей спине пробежал легкий озноб, похожий на прохладный ветерок вечером изнурительно жаркого дня. Но озноб был вызван отнюдь не испугом. Чем же? Возможно, волнением? Желанием узнать, что же на самом деле нас связывает? На лице Ричарда была написана решимость. Этот человек знал, чего он хочет, и умел этого добиваться. Эдуард скрывал свою несгибаемую волю за обезоруживающими улыбками и обаянием. Ричард не видел в этом необходимости. Я решила попытаться пробиться через этот железный заслон, как любила делать в Миддлхэме. Когда я заговорила, в моем голосе звучало презрение.

— Так ты делаешь все, что он тебе скажет? — поинтересовалась я у Фрэнсиса.

— Ну конечно, — ничуть не смутившись, отозвался тот. — И вообще, я пошел. Разбирайтесь сами.

Виновато улыбнувшись, Фрэнсис коснулся губами моей щеки и вышел, оставив меня наедине с Ричардом.

В этот момент я была принцессой до мозга костей, и на моем лице не отразилось и следа от бушевавших в душе эмоций.

— Быть может, вы соизволите объяснить?

Ричард подождал, пока за Фрэнсисом закроется дверь.

— Ты хочешь объяснений? Хорошо, я все тебе сейчас объясню. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Твоей женой?

Такого я никак не ожидала.

— Да, и как можно скорее.

— Это… это смешно.

— Ты мне не веришь.

— Увы.

— Что тут еще объяснять? Все предельно ясно.

Вот она, хорошо знакомая вспышка раздражения, охватывавшего его всякий раз, когда ему бросали вызов. Я вдруг сообразила, что с тех пор, как Ричард Глостер стал коннетаблем Англии, очень немногие осмеливались усомниться в правильности его решений. Все знали, как сильно ему это не нравится. Но я была настроена всячески ему противоречить, и это доставляло мне огромное удовольствие.

Я тщательно обдумала свой ответ.

— Да, ты весьма прямолинеен. Твои намерения можно понять, хотя мне очень трудно в них поверить. Но что вызывает у меня сомнения, так это мотивы, которыми ты руководствуешься. Мне кажется, они каким-то образом связаны с Кларенсом. Я не знаю, что там у тебя за проблемы с братом, но не желаю, чтобы меня в это впутывали. Я не поняла замечания Фрэнсиса, но если предлагаемое мне замужество является частью какой-то интриги, то я обойдусь без него.

— Фрэнсис сболтнул лишнее. А ты всегда все ловишь на лету.

— В данном случае это было совсем нетрудно!

Ричард нахмурился. В этот момент он ничуть не походил на влюбленного.

— Анна, в моих мотивах нет ничего недостойного. Мои чувства к тебе не изменились.

— Неужели?

— Когда мы расставались в часовне замка Уорик, я сказал тебе, что буду любить тебя вечно. Это были не пустые слова. Разве ты их забыла?

В его темных глазах блеснуло негодование, но я была настроена решительно.

— Я тебе тогда поверила. И я ничего не забыла. Но мы уже не дети и не можем идти на поводу у своих эмоций. — Я обрадовалась, увидев, как сузились его глаза. — Нам обоим, как никому другому, известно, что личные желания плохо уживаются с политической целесообразностью. Любовь вполне способна зачахнуть под грузом требований долга и чести. — Я гордо вскинула подбородок, рассчитывая подлить масла в огонь его негодования. — Помнится, я слышала о твоем намерении жениться на Марии Бургундской.

— Из этой затеи так ничего и не вышло. Зато ты вышла замуж за Эдуарда Ланкастера.

Упрек прозвучал очень жестко. Его глаза потемнели. Раньше я усмотрела бы в этом ревность. Теперь я решила, что мне удалось окончательно вывести его из себя.

— Ну и что? Моего согласия никто не спрашивал.

— Зато какие-либо чувства ко мне скоропостижно угасли, как только перед тобой замаячила корона Англии, — с горечью заключил Ричард.

Я затрясла головой. Меня привело в ужас то, что он пришел к такому выводу, даже не выслушав меня. Наконец я обрела утраченный было дар речи.

— Я уже почти месяц при дворе. Если все это время ты мечтал о нашей свадьбе, почему ты не попытался привлечь к себе мое внимание или затронуть мои чувства? Должна тебе сообщить, что своим безразличием ты причинил мне сильную боль.

Ричард глубоко вздохнул, но даже столь яростные обвинения не заставили его опустить глаза.

— Знаю. Я понимаю, что ты чувствовала. Я виноват, и мне нет оправданий. Но если ты думаешь, что мне было легко видеть твою боль и… — Он умолк. — Прежде чем я все тебе объясню… Раз уж ты во мне сомневаешься, позволь доказать тебе искренность моих намерений. Пойдем со мной.

— Куда?

— Не спорь. Я вижу, что ты сохранила привычку возражать по любому поводу. Ты и с принцем спорила?

Я покраснела. Я не могла сказать Ричарду, что спорить с принцем было слишком опасно.

— Вижу, что спорила.

Ричард распахнул дверь и изящным жестом пригласил меня следовать вперед. Я замерла в нерешительности, но он ожидал, пристально глядя мне в глаза. Думаю, если бы я отказалась, он просто схватил бы меня за руку и поволок за собой. Поэтому я высоко подняла голову и прошествовала мимо него.

Оказавшись в коридоре, я предприняла еще одну попытку.

— Куда мы идем?

— Скоро узнаешь.

Я поняла, что больше мне от него ничего не добиться. Похоже, на мою долю выпал вечер сюрпризов.