Невозможное завтра

Глава 21

К тому времени, как я направилась в Вэйстлэнд следующим вечером, туман сменился на ливень, ветер срывал листья с соседских деревьев, и вода заливала канавы. Однако я не возражала против такой погоды. Благодаря шуму было проще улизнуть.

Я притворно зевала во время ужина, пока миссис Морган практически не приказала мне ступать в постель. Брайан выгнул бровь и обвинил меня в том, что я пыталась избежать мытья посуды, но все же отпустил меня без жалоб, когда увидел темные круги под глазами, любезно оставленными легким прикосновением черных матовых теней для век Кайли. Оказавшись в комнате Кайли, я выключила свет и ждала, пока в доме не станет тихо, наблюдая за тем, как капли дождя текут по стеклу и отскакивают от асфальта на улице.

Я думала сказать мистеру и миссис Морган, что я собиралась пойти погулять с Лейлой, но побоялась, что они не станут ложиться спать и будут дожидаться моего прихода, а Леди Электра вряд ли начнет выступать раньше одиннадцати. У меня сложилось такое впечатление, будто большинство людей, посещающих Вэйстлэнд, не сильно переживают о нарушении комендантского часа. Родители Кайли ни за что не позволят мне гулять так поздно, даже в субботний вечер.

Дождь барабанит по лобовому стеклу такси, которое я вызвала, и мне стало интересно, как водитель в состоянии видеть что-либо через пелену постоянно льющейся воды. Стеклоочистители кажутся смехотворными во время такой погоды.

Я замечаю себя в зеркале заднего вида и съеживаюсь. Я не одевалась подобным образом с того времени, как наш ковен прошел готическую фазу в начале восьмидесятых. Я приложила все усилия, чтобы подобать стилю девушек, которых видела в фотоальбомах Вэйстлэнда, комбинируя низкую, обнажающую живот, бархатную майку, которую нашла в глубине Кайлиного комода, с короткой кружевной юбкой. Колготки, из легкой вязки крючком, что на мне, не сильно помогают ощущать себя менее раздетой. Я жирно подвела глаза черным карандашом и накрасила губы почти таким же оттенком.

Когда автомобиль приближается к скверу Джека Лондона, я ощущаю знакомый запах лимана морской воды и перезрелых продуктов с оптовых рынков. Мы поворачиваем за угол, и я вижу цепочку разодетых людей, которые прижимаются к стене, тщетно пытаясь не намокнуть. Нет ни единого опознавательного знака, но по корсетам и сапогам на платформе я могу судить о том, что мы в правильном месте. Клуб находится всего в нескольких кварталах от того места, где Кайли попала в аварию. Я на сто процентов уверена, что в ту ночь, когда она умерла, она уезжала отсюда.

Но почему она была одна? Почему она не взяла с собой Лейлу или любую другую подружку? Что она скрывала?

– Ты уверена, что ты сюда хотела попасть? – Водитель встречается в зеркале со мной взглядом, в его глазах мерцает беспокойство. Мне больше шестисот лет, хочется мне сказать. Не переживай за меня. Но я только киваю и плачу за проезд.

21+ читаю маленькую надпись у двери. МЫ ПРОВЕРЯЕМ ПРОПУСКА У КАЖДОГО. Дерьмо. Я забыла взять фальшивое удостоверение, которое купила у Люсии. Я не привыкла беспокоиться о том, что была несовершеннолетней.

Я проскальзываю внутрь, и меня сразу же останавливает парень, одетым в пару чулков в сеточку в качестве футболки. Они едва прикрывают его голый торс, такой гладкий и накачанный. Я предполагаю, что перчатки на нем всего лишь для визуального эффекта, так как они не очень-то помогут против сырого холода.

– Удостоверение? – спрашивает он. Ну, или по крайне мере мне показалось, что он спросил – музыка играла слишком громко, звуки спид-ап джаза и хонки-тонк пианино сопровождались рядом стучащих электронных басов, от которых мои ноги казались слабее.

– Я дома оставила, – кричу я в ответ, делая обиженное выражение лица.

– Кайли, я просто тебя разыгрываю, – отвечает он, притягивая меня к себе в сильном объятии и теребя мои волосы. Моя щека скользит по его груди, скользкой от приличного блеска пота. Мерзость.

Я отстраняюсь, заставляя себя улыбнуться. Подыгрывай, напоминаю я себе.

– И где же ты была? – спрашивает у меня парень. – Я не видел тебя здесь целую вечность.

– О, знаешь, занята... – я позволяю голосу затихнуть.

– Ну что ж, давай проходи, – смеется он и заталкивает меня внутрь.

Интерьер тускл, освещен несколькими мерцающими люстрами, их свет отбрасывается от оловянного потолка и проливает рассеянное свечение на толпу. Воздух опьяняет: пачули, сандаловое дерево и лаванда смешиваются с гвоздичными сигаретами и потом. Поверх них чувствуется еще один аромат – безошибочный запах керосина.

На сцене, с шарфами на голове и приспособлением в руках, танцуют две девушки, длинные провода проходят от каждого их пальца и покрыты горящими фитилями. Их танец, их пальцы перевоплощают руки в покровители огня. Оранжевый свет мерцает на их голых животах, у каждой в пупке кольцо с драгоценным камнем.

Над сценой по всему периметру комнату окружает балкон. Если я смогу выяснить, как добраться до второго уровня, у меня появится идеальная точка обзора, чтобы понаблюдать за толпой в надежде обнаружить Тарин.

Я скольжу мимо тел, уклоняюсь от официанток, несущих сомнительно уравновешенные подносы напитков, от бесчисленных локтей и качающихся бедер. Я вижу каждую возможную комбинацию по половому признаку, пока пробиваюсь через этаж: парни с девушками, девушки с девушками, парни с парнями и смешанные группы, стоящие за танцорами и занимающиеся своими делами. Несколько человек пересекаются со мной взглядом и кивают таким образом, который предполагает, что они могут знать Кайли, но я просто улыбаюсь и прохожу мимо.

Наконец я добираюсь до ступеней в углу комнаты, быстро перелезаю через бархатную веревку, табличка на которой гласит «прохода нет», и бросаюсь на балкон. Он укутан тенями, и я прячусь за раздвижными шелковыми шторами.

В течение нескольких минут я осматриваю толпу, но нигде не вижу Тарин.

Ее здесь нет, наконец, признаю я, в груди скручивается разочарование.

– Не могу поверить, что ты, в самом деле, пришла.

Я поворачиваю голову. А вот и она, в облегающих кожаных штанах и рифленой белой майке, глаза такие же ярко зеленые, какими я их запомнила, словно изумруды сияют на ее худом лице. В последний раз, когда я с ней разговаривала, я была в другом теле. И в последний раз, когда она видела тело Кайли, внутри него была другая душа.

– Как поживаешь? – спрашиваю я. Той ночью она была близка к тому, чтобы покончить с собой.

Тарин поджимает губы и горько усмехается.

– Как будто тебе не все равно.

– Вовсе нет, – возражаю я.

Она качает головой и просовывает руку в задний карман, чтобы вытащить пачку сигарет.

– С меня хватит, Кайли. Ты не обязана говорить мне эту хрень.

Я не совсем уверена, о чем она, но простой взгляд на язык ее тела говорит мне – что бы это ни было, она, безусловно, еще не отошла от этого. Она зажигает сигарету и делает глубокую затяжку, скрестив руки на груди.

– Почему ты такая злая? – спрашиваю я, осознавая, что, скорее всего, этим выведу ее из себя. Мне нужно, чтобы она раскрыла то, что знает.

– Ты серьезно? – Краткий резкий смешок. – Ты слишком горячая и холодная. В одну ночь ты любишь меня. А в следующую? Динамишь меня и заставляешь чувствовать себя настоящей идиоткой. – Она делает глубокий вдох и выпускает поток дыма мне в лицо.

– Когда это я тебя динамила? – спрашиваю я, переваривая тот факт, что Кайли любила Тарин, или говорила, что любила.

Она сосредотачивает на мне свои недоверчивые, кошачие глаза.

– Месяц назад. Я часами слонялась вокруг бара. Мы собирались пойти потанцевать. – Она замолкает, ожидая от меня объяснения. Но у меня его нет. Я воспроизвожу в памяти события того вечера. Вспоминаю Тарин в баре, как расстроена она была. Как обречена она была бы, если бы я не вытащила ее с выступа. Как была обречена невнимательная Кайли.

– Не притворяйся, будто не знаешь, о чем я, – продолжает Тарин. – Ты такая манипуляторша, я никогда не поверю тебе. – Она замолкает, и ее голос опадает на пару октав. – Я даже себе поверить не могу.

Я делаю к ней шаг.

– О чем ты?

Она вздрагивает.

– Ни о чем. Я запуталась. Это был сон.

– А я была в нем?

Она бросает сигарету на землю, притоптывая ее стальным носком сапога.

– Я представила, что увидела, как ты погибаешь в аварии. Это казалось таким реальным. У тебя было кровотечение. Там был огонь. И девушка с длинными коричневыми волосами.

Теперь я дрожу.

– И что потом?

– Сперва я подумала, что она была ангелом. Я видела ее тогда не впервые. Она... – Тарин замолкает. – Она говорила со мной ранее той ночью. Когда я пошла на улицу. Чтобы... подышать свежим воздухом.

Она врет, но я понимаю, почему.

– Мне приснилось, что она поцеловала тебя... и затем она... превратилась в пыль.

Ее губы тряслись.

Я кладу руку ей на плечо, ощущая, насколько она худая, кожа обтягивала кости.

– Извини, что не встретилась с тобой. Хотелось бы мне объяснить почему.

Она быстро отстраняется.

– В некотором роде я рада, что так произошло. Тебе знакомо выражение «нижний предел»[19]? Я была там, но теперь мне уже лучше. Я пишу истории наподобие той, о девушке-ангеле и аварии. Я даже могу начать их выставлять в блоге. – Она опять замолкает. – Вообще-то мои истории что-то вроде твоего рисования.

В горле образуется ком. Тарин будет блогить об аварии на сквере Джека Лондона? О загадочной девушке, электромагнитных поцелуях и телах, которые рассыпаются и исчезают в порыве ветра? Кир сразу же поймет что к чему. Тарин умрет спустя несколько минут после того, как нажмет кнопку «опубликовать».

– Этот сон кажется страшным и мрачным, – говорю я осторожно. – Может, тебе стоит написать о чем-нибудь другом.

– Я не сумасшедшая! – перебивает Тарин, и я волнуюсь, что перегнула палку. – Я нашла ее вещи.

– Что?

– В ту ночь! На кране!

Мое сердце начинает биться быстрее, когда я вспоминаю, что та книга была не единственной из вещей, что я оставила там – они были в моей сумке для побега, рядом с одеждой: мои ключи от машины и, что хуже всего, удостоверение с именем Дженнифер Комбс. Последнее имя из серии фальшивых имен, которые я носила. Имя, вспоминаю с горечью я, которое дал мне Кир.

– Что ты нашла? – настаиваю я.

– Кучу вещей. Девушка-ангел оставила сумку. Она была реальной. То есть – она была, типа, реально существующим человеком. У меня есть ее удостоверение, ее деньги, ее дневник. – Из моей груди вырывается резкий выдох. – По крайне мере, я сперва думала, что это был дневник. Но книжный дилер сказал...

– Ты продала его? – спрашиваю я, сжимая ее руку гораздо сильнее, чем хотела.

Она сбрасывает мою руку.

– Нет, – говорит она, потирая свою руку.

– Могу ли я ее увидеть? Книгу? Она у тебя дома? – Мои слова вылетают в спешке, звуча при этом как у совсем-потерявшей-контроль, какой я себя и ощущаю.

Тарин пристально смотрит на меня.

– Не думаю, что это хорошая идея, – говорит она ровным голосом.

Нас прерывает голос, доносящийся со ступеней.

– Тебе стоит спросить у нее о тех деньгах, которые она одолжила у тебя.

Парень, выходящий из темноты, выглядит знакомо, но у меня уходит всего секунда, чтобы понять откуда. В последний раз, когда мы пересеклись, на нем была та же кожаная куртка. То же самое кольцо в носу, та же потертая вязаная шапка.

Он подошел ко мне в кофейном магазинчике в Беркли, когда я встречалась там с Лейлой. Я помню, что он сказал: Надеюсь, у тебя получится вырваться на днях в клуб. Я соскучился по нашим танцам. И затем я задумалась, откуда он знает Кайли – он выглядел намного старше ее.

– Какие деньги? – спрашиваю я. Тарин не отвечает, поскольку бросается к нему. Мои брови вздергиваются, когда она долго и медленно целует его.

Взгляд парня встречается с моим.

– Все правильно, Кайли. Извини, что украл твою девушку. Полагаю, настолько я неотразим. – Он смеется, и звук его смеха слышится поверх играющей музыки. – Но опять же, я слышал, что теперь тебе больше нравятся мальчики. Что идеально подходит для меня.

По моей спине пробегает холодок. Он следил за мной? Видел меня с Ноем?

Он делает шаг ко мне. Я отступаю назад, но упираюсь в перила балкона, их острый край врезается в нижнюю часть спины.

– Какие деньги? – опять спрашиваю я.

Довольный, он качает головой.

– И вот именно поэтому ты простой юзер, а я наркодилер. Я никогда не забываю о должке.

Что?

– Я должна тебе денег? За наркотики?

Это определенно новая сторона Кайли.

– Ты одолжила у меня деньги, – поясняет Тарин. – Тебе просто нужно было приберечь их для меня. Ты не помнишь?

Черт, думаю я, вспоминая комок счетов, который нашла в шкафу Кайли, деньги, которые заплатила Люсии за уничтожение записей обо мне и подготовку поддельного удостоверения.

– И-и-извини, – говорю я рефлекторно, хотя, на самом деле, мне не жаль. – Я не взяла с собой никаких денег.

Парень осматривает свои ногти.

– Ты собираешься принять это в качестве ответа? – спрашивает он у Тарин.

– Похоже на то, – решается ответить она.

Он облизывает губы и пробегает глазами по моему телу.

– Ведь мы можем заставить ее заплатить тебе.

Я сужаю глаза. Его слова звучат, как угроза.

Он достает флягу из своего кармана и делает длинный глоток.

– Время любителя. Без обид, детка. Но ты позволяешь ей одурачить себя.

У меня появляется одна идея.

– Может, я смогу собрать деньги, если ты покажешь мне ту книгу? – Я задаю вопрос Тарин, которая встречается со мной взглядом, полными... чего? Печали? Страстного желания? – Я могу заскочить к тебе, – продолжаю я, чувствуя, что она вот–вот сдастся. – И мы сможем поговорить.

Но парень становится между нами, прямо напротив меня.

– Хватит разговоров. Когда ты достанешь деньги, то отдашь их мне. – От него разит алкоголем, а дыхание обжигает мое лицо.

Я смотрю мимо него.

– Тарин?

Но она только качает головой. Ее лицо не выражает никаких эмоций.

– Тарин покончила с тобой, – отвечает он за нее.

– Но...

– Не испытывай моего терпения, – презрительно улыбается он. – Меня не волнует, что ты всего лишь маленькая девчонка.

Я не маленькая девчонка. Но выражение на его лице не дружелюбное. И вдруг до меня доходит, насколько он больше меня. Угроза читается в его глазах, теле, по тому, как близко мы стоим к безопасному ограждению на ступенях и все же так далеко.

– Фишер, мы уходим, – внезапно говорит Тарин, ее голос резок, как удар хлыста. – Сейчас.

Он неохотно следует за ней в сторону лестницы. Я не пытаюсь остановить их.

– Эй, Кайли? – зовет меня Тарин, оборачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Да?

– Держись к чертям собачим подальше от меня.

И затем она уходит, забирая с собой мою единственную возможность. Уничтожая мои планы в победе над Киром, опять оставляя меня ни с чем.

Я резко оседаю на пол и потираю свои пульсирующие виски. Одиночество обволакивает меня, как облако дыма. И затем я начинаю плакать – из-за Тарин, из-за себя, но по большей части – из-за Кайли.

Кайли определенно нравились девушки. И никто из ее знакомых об этом не знал. Даже в Беркли, самом либеральном месте во всей Америке, она посчитала нужным скрыть, кем являлась на самом деле. Она искала убежище в Вэйстлэнде – единственном месте, в котором могла быть самой собой.

Не смотря на то, что я ни разу не встречала Кайли, я сама достаточно долго прожила ее жизнью, чтобы быть уверенной в том, что она ни разу не принимала наркотики. Картина на стене показывает ее в виде ангела, с распростертыми руками, пытающимися спасти Тарин от падения. Возможно, по этой причине она одолжила у Тарин деньги: Она не хотела, чтобы ее девушка больше покупала наркотики, которые разрушили бы ее жизнь.

Ты не знаешь об этом наверняка, Сера. Она могла быть обречена даже без той аварии. Но мир не узнает никогда, как сложилась бы судьба Кайли. Мир даже не в курсе о том, что ее больше нет.

В конце концов, я заставляю себя подняться. Тащусь вниз по лестнице и начинаю протискиваться через толпу, толкаясь и сталкиваясь с танцующими, людьми, которые любят друг друга и свою жизнь. Совершенно незнакомыми мне людьми, которые улыбаются и говорят «Привет, Кайли». И почему-то от этого становится еще хуже. Одиночество набирает силу, заполняет мои глаза и начинает литься по щекам. Я проталкиваюсь мимо людей, направляясь на улицу, в ледяной дождь.

– Я знаю, каково тебе.

Удивленная, я поднимаю взгляд и вижу Эхо. Ее платье темно-красного цвета покрыто крошечными серебряными звездами, мерцающими в приглушенном свете уличного фонаря. Ее волосы прилипли к высоким скулам, намокшим под дождем. И все же она каким-то образом кажется более яркой, чем я когда-либо видела ее, прямо как высохшие ракушки с пляжа, которые показывают истинный цвет только тогда, когда погружаются в море. Эхо – акварель, а я... Я похожа на тонущую картонную коробку: в грязи и близка к тому, чтобы развалиться.

Неожиданно я смущаюсь. Я скрещиваю руки на груди.

– Я в порядке, – лгу. В последнее время я часто делаю это.

Она изучает мое лицо, а затем улыбается. Этого почти, что хватает для того, чтобы проникнуть под слой льда моего одиночества.

– Подходящий момент вспомнить, что всему есть своя причина.

Будь Кир здесь, он бы рассмеялся ей в лицо. Но почему-то мне не кажется, что ее бы это задело.

– Хотелось бы мне в это верить, – ответила я.

Она пожимает плечами.

– Вовсе не важно, веришь ты в это или нет. Вот в чем самая классная штука в жизни. Никто из нас не имеет даже малейшего понятия о том, что же все это значит.

– Верно, подмечено, – говорю я, усмехаясь. Так оно и есть. Я прожила около шестисот лет и так и не приблизилась к ответу. – Вот только – если все случается неспроста, то зачем пытаться что-нибудь изменить?

– Потому что судьба – не просто то, что случается с тобой. Ты – ее часть. Вот, например, сегодня я чувствовала себя невероятно одиноко. Все не могла перестать думать об Эли – задаваясь вопросом о том, где он, все ли с ним в порядке. – Выражение на ее лице мрачнеет, и я вспоминаю о том, что они были хорошими друзьями. – Так что я пришла сюда, чтобы быть не такой одинокой.

– Знаю, каково это – ощущать себя одинокой, – говорю я.

Она смотрит мне в глаза.

– От толпы становится только хуже. – Я киваю. – Но опять же, если бы я не пришла сюда, у нас бы не было этого разговора.

Я позволяю себе маленькую улыбку. Круговая логика[20], если не сказать иначе.

– Так значит, этот разговор был мне предначертан? – спрашиваю я.

– А как бы ты тогда добралась домой? – она отклоняется назад, а затем погружает тоненькую руку в кожаный кошелек, который висит поперек ее тела. Она вытаскивает связку ключей величиной во всю ее ладонь, на которой виднеется еще большее количество цепочек для ключей и талисманов, чем я когда-либо видела в одной связке. Неудивительно, что она нуждается в такой большой сумке. – Тебя ведь нужно подбросить, да?

Я киваю, и она берет меня под руку.

– Тогда пошли.

– Погоди-ка, – размышляю я, пока мы пробираемся через дождь, – если бы ты не появилась здесь сегодня, то я бы застряла здесь, не знаю, как добраться домой. Было ли это моей судьбой?

Она откидывает назад голову и смеется.

– Нет, конечно. Это просто была бы судьба, которая сказала бы тебе стать более изобретательной.

Она права. Существует не один способ решения проблемы. У Тарин была книга. Вот, что имеет значение. Будь изобретательнее, Сера, говорю я себе. Есть еще несколько способов заполучить ее – особенно если ты готова добавить взлом, проникновение и кражу к уже обширному списку преступлений.