Обнаженный рыбак (ЛП)

Глава 18

Я позвонила Кристине, делая бутерброд, хотя есть не хотелось, потому что предыдущие двадцать четыре часа с Фишером были просто невероятными.

— Уже соскучилась? — ответила она.

— Мне нужно поговорить. Лично. Где ты находишься?

— В тридцати минутах езды от Колорадо-Спрингс.

— Уф! — Я со злостью разрезал свой бутерброд.

— В чем дело? Просто скажи мне.

— Ты на громкой связи?

— Нет, а что?

— Потому что я себя не контролирую, и я… я не хочу, чтобы кто-то еще знал. Но мне нужен совет, потому что я схожу с ума.

Она хихикнула.

— Хорошо. Сделай вдох. Скажи мне, что происходит. Это связано с Арни или с другим парнем?

Арни.

Я напрочь забыла об Арни и выдуманном другом парне, который на самом деле вовсе не был выдуманным.

— Другим парнем. Он не хочет заниматься со мной сексом, потому что я девственница, поэтому мы делали все, что угодно, только не занимались настоящим сексом… половым актом… ну, ты понимаешь, о чем я. В общем…

— Стоп… подожди. Остановись на этом. Он не хочет…

— ШШШ! Не говори это вслух. Я не хочу, чтобы Джемисон знал, что у меня проблемы в этом плане.

— Ладно, хорошо. Значит, он не хочет пробовать твою… стряпню. Это безумие. Почему?

— Потому что он беспокоится, что моя стряпня слишком важна для меня. Поэтому он хочет, чтобы кто-то другой попробовал мою стряпню первым, потому что, по его словам, он не занимается тем, чтобы пробовать мою стряпню.

— Может быть, он никогда не пробовал женскую стряпню… например, ее первый официальный ужин, и он нервничает по этому поводу.

— Нет. — Я откусила от своего бутерброда и несколько секунд жевала его. — Он пробовал первые ужины других женщин, потому что для них это, видимо, не имело значения.

— А для тебя твоя стряпня имеет значение?

— Нет. Да. Арр! Я не знаю. Я имею в виду… разве это не может быть в какой-то степени важно для меня и в то же время нормально для него, чтобы он попробовал это раньше других? Я же не прошу его… открыть для меня ресторан.

Кристина рассмеялась.

— Мне нравится этот разговор. Значит, вы часто ходите куда-нибудь поесть, вам обоим это нравится, и вы взаимно хотите поесть, но он просто не хочет пробовать твою стряпню?

— Верно. Но, Кристина… Я не принимаю таблетки. И мы занимались рискованными вещами, но, опять же, не проникновением. И я случайно спросила его, что он будет делать, если я забеременею, и он изменился. Изменилось все его поведение. Он отказался обсуждать это со мной, пока я не узнаю, что беременна… в чем я очень сомневаюсь.

— Риз, почему ты вообще так думаешь, если ты… если он не пробовал твою стряпню?

— Потому что он… ты знаешь. А я… ну, ты понимаешь. А что, если там было смешивание… ингредиентов…

— Где смешивание?

— Просто… неважно. Это неважно. Я еще не подошла к моменту овуляции.

— Похвально, что ты следишь за этим.

— Я пользуюсь приложением.

— О. Это умно. Так что тебе от меня нужно? Очевидно, я тебе не помогу. Извини, детка.

— Ну, наверное, я хочу знать, что, по-твоему, я должна делать? Очевидно, что он занимается этим только ради физической составляющей. А я хочу заняться с ним сексом… но он не хочет, несмотря на то, что полностью отключился от эмоциональной составляющей.

— И ты уверена, что хочешь этого?

— Да. Нет. Я не знаю. Знаю только, что я бы не отказалась, даже если бы меня охватило сожаление после.

— Позвони Арни. Он съест твою стряпню. Возможно, его даже не будет волновать, что это не просто «раз и готово». Тогда ты сможешь… готовить для кого угодно, и это не будет проблемой.

Я не хотела готовить ни для кого, кроме Фишера.

— Спасибо. — Я вздохнула. — Я что-нибудь придумаю.

— Хорошо. Позвони мне, если что-то понадобится, даже если я не очень помогу.

— Обязательно.

***

— Доброе утро. — Фишер вышел из гаража с кружкой кофе в руке, как раз в тот момент, когда я завернула за угол к его грузовику.

Черт! Этим утром он выглядит чертовски сексуально.

Джинсы.

Футболка.

Рабочие ботинки.

Мокрые волосы.

Небритое лицо.

Все то же самое, что и в другие дни, но и другое.

Просто… жарче.

— Доброе утро. — Я не могла поддерживать с ним зрительный контакт. Смотреть на него и не думать о нем голом представлялось мне самой невыполнимой задачей в мире. Правда? Не зря же я считала его «обнаженным рыбаком» с того самого дня, как мы познакомились.

— Кофе в кофеварке еще горячий, если хочешь взять его с собой в дорогу. — Он открыл свою дверь, когда я открыла свою.

— Я в порядке. Спасибо.

Когда мы выруливали с подъездной дорожки, он бросил на меня короткий взгляд.

— Как прошли выходные?

Я попыталась, но не смогла скрыть ухмылку. Как будто он не знал…

— Отлично. А как прошли твои?

— Неплохо. Подстриг газон. Сходил на концерт брата. Постирал несколько вещей. О… и вчера вечером я получил чертовски хорошую дрочку.

Я мотнула головой в его сторону.

— Я не делала тебе этого.

Он потягивал свой кофе, сосредоточившись на дороге.

— Это сделала твоя рука. Это практически определение дрочки.

Мои слова затихли, не успев обрести реальный голос. Я не …дрочила ему. Я держала его член, пока доставляла удовольствие себе. Я держала его, чтобы он не вошел в меня. Я не…

Или да?

Я прочистила горло.

— Какие задания для меня на сегодня?

— Какие задания на сегодня? Хм… дай-ка я подумаю. Чем бы ты хотела сегодня заняться?

Нервно рассмеявшись, я пожала плечами.

— Ты — босс.

— О, мне выбирать? Мне это нравится.

— Я думаю, что нам следует придерживаться строительной тематики.

— В отличие от…? — Он бросил на меня еще один молниеносный взгляд в сторону.

— Думаю, сегодня ты должен меня кое-чему научить.

— Хорошо. После того, как мы сделаем утренние осмотры объектов, мы пообедаем и пойдем в мою мастерскую.

— У тебя есть мастерская?

Ведя машину одной рукой, небрежно перекинутой через верхнюю часть рулевого колеса, а другой держа кофе, он улыбнулся.

— Конечно. Вчера до полуночи я работал там над ящиками для гардероба.

После того как мы… сделали то, что сделали, он ушел. А у меня случился срыв в телефонном разговоре с Кристиной. И снова мои действия показали мой возраст. У Фишера не было времени звонить другу и анализировать то, что произошло между ним и девочкой из подвала (это был не гламурный ярлык, но и не неточный), потому что он был настоящим взрослым человеком с работой и обязанностями. У него не было девственности, чтобы нянчиться с ней 24 часа в сутки. Секс не был судьбоносным выбором, требующим огромного количества молитв, чувства вины, переосмысления и драматизма.

Мы сделали утреннюю остановку. Я следовала за ним, как послушный щенок. Он попросил Хейли развести обеды, чтобы мы могли отправиться в его мастерскую после того, как пообедаем сами.

— Это что, шутка? — спросила я, когда он припарковался у Макдональдса.

— Обед. Не шутка. — Он опустил окно. — Тебе гамбургер или куриные наггетсы? — Я сузила на него глаза. — Я беру гамбургер, потому что не слишком доверяю куриным наггетсам.

Я не доверяла ему. Поэтому… Я тихо прошептала:

— Гамбургер.

— Напиток? Я хочу шоколадное молоко.

— Сок, — сказала я тем же осторожным тоном.

Он заказал наши Хэппи Милс и подъехал к окну, чтобы забрать заказ.

— Используйте сдачу, чтобы оплатить столько заказов, сколько сможете за мной. — Он протянул парню стодолларовую купюру.

Фишер был из тех, кто платит вперед (или в этом случае назад). Почему? Почему он должен быть таким… особенным?

— Это очень мило с вашей стороны, — сказал парень у окна, передавая Фишеру пакеты.

Когда мы выехали на главную дорогу, Фишер прошуршал пакетами.

— Ты не собираешься посмотреть, нет ли там игрушек, которых нет в твоей коллекции?

Я покачала головой.

— Почему?

— Потому что это больше не мое хобби. Рори может собирать их, если захочет.

— Ты ведь собрала много новых, когда покупала Хэппи Милс для моей команды, не так ли?

Пожевав губы и не отрывая взгляда от приборной панели, я лишь кивнула.

Фишер тихо засмеялся.

Через десять минут мы подъехали к дому.

— Я думала, мы едем в твою мастерскую.

— Так и есть. — Он схватил пакеты и выпрыгнул из машины.

Я, не теряя времени, последовала за ним. В гараже он ухватился за боковую стенку серого шкафа и потянул за нее.

— Что за черт?

Он усмехнулся, когда зажегся свет на лестнице, ведущей вниз, под гараж.

Я медленно спустилась по лестнице, пока он закрывал за нами шкаф, или дверь. Внизу было огромное пространство, второй гараж, но этот был заполнен грудами дерева, частично готовыми шкафами, пилами и стенами с развешанными инструментами.

— Мы в подвале.

Он кивнул, стирая рукой стружку со стола с высокой столешницей в углу, где стояли два высоких барных стула.

— Но, как сюда попасть из подвала?

— Конечно, по скрытому проходу. Садись. — Он кивнул на другой барный стул и поставил на стол пакеты с Хэппи Милс.

Я не села. Пока не села. Я бродила по мастерской, перебирая пальцами отшлифованные до блеска бруски дерева и шкафы.

— Есть что-нибудь, что ты не можешь сделать? — Я направилась к столу, а он достал из пакета бургер, картофель фри и нарезанные яблоки.

Он усмехнулся, но не встретил моего взгляда.

— Ты.

Я взобралась на табуретку и посмотрела на него, умоляя посмотреть на меня, дать мне больше, чем этот односложный ответ.

Но он не ответил.

Мы ели молча не менее пяти минут. За это время он съел весь свой бургер, картошку и яблоко, я же откусила лишь два раза от своего бургера и, может быть, три ломтика картошки фри, потому что была слишком отвлечена, глазея на него.

Его секретной мастерской.

Его безумным талантом.

И этим комментарием.

Я. Он считал, что не сможет «сделать» меня.

— Ты хочешь резать, шлифовать или забивать гвозди? — Он скомкал свои обертки от еды и засунул их обратно в пакет.

— Гвозди, — сказала я, не дрогнув.

Он провел рукой по губам, словно пытаясь стереть с них крошечную ухмылку, но в его глазах проглядывался понимающий огонек.

— Давай займемся шлифовкой. Никаких острых лезвий и гвоздей. С тех пор как Рори уехала из города, мы уже один раз обращались за неотложной помощью. Давай исключим риск повторного случая.

Я медленно провела по губам картошкой фри.

Фишер выхватил ее у меня из рук и съел.

— Завязывай с этим дерьмом. Ты на работе.

— Хорошо, босс. — Я спрыгнула с табурета и пошла за ним в противоположную часть мастерской.

— Эта деталь почти готова, но, если ты проведешь пальцами по некоторым участкам, то почувствуешь, что их нужно слегка подшлифовать. — Он провел рукой по фасаду одного из ящиков, затем взял мою руку и переложил ее туда, где была его рука. — Чувствуешь?

Я кивнула.

— Слегка. — Он протянул мне наждачную бумагу. — Очень легко и аккуратно. Только до гладкости.

Я отшлифовала ее. Провела пальцами. Отшлифовала еще.

— Вот так?

Фишер провел по ящику подушечками пальцев.

— Идеально.

Мой позвоночник удлинился на два дюйма от его комплимента.

После обеда мы провели время в его мастерской. Я не осилила шлифовку самой мелкой наждачной бумагой, но это было не страшно. Просто наблюдать за тем, как Фишер делает свое дело, было настоящим подарком. Он надевал защитные очки, когда вырезал куски дерева, и его взгляд был так сосредоточен на задаче. Он и не подозревал, что его самое задумчивое выражение лица — это облизывание и покусывание губ. Это было почти слишком.

— Пора заканчивать. — Он снял защитные очки и взглянул на часы.

— Это было весело. Спасибо, что позволил мне увидеть тебя в твоей стихии. — Я похлопала руками, удаляя легкую пыль, оставшуюся после шлифовки.

— В любое время.

— Не говори этого, если не имеешь это в виду. — Я ухмыльнулась. — В последний раз, когда ты сказал «в любое время», я приняла твои слова всерьез и оказалась в твоей ванне, когда ты привел домой свою спутницу.

Его губы искривились, когда он медленно кивнул.

— Ммм… да. Да.

— Ну… — Я ткнула большим пальцем через плечо. — Я собираюсь принять душ.

Фишер продолжал медленно кивать, прислонившись спиной к одному из верстаков, его руки были слегка засунуты в передние карманы.

В общем… неотразим.

— Рори возвращается домой на этой неделе, — сказал он.

— Да, — прошептала я.

— Прости, если я сделал что-то, что заставило тебя почувствовать…

— Нет! — Я не хотела обрывать его так быстро. Это была мгновенная реакция. — Ты… ты не сделал ничего плохого. Ты не заставил меня чувствовать ничего, кроме… чувствовать себя хорошо.

Сделай так, чтобы мне снова было хорошо.

— И… — Я не смогла сдержать ухмылку —…немного сумасшедшей.

Он уставился на свои ноги.

— Значит, у нас… все хорошо? Друзья. Что случилось, то случилось, и мы живем дальше. Ничего страшного?

Самая большая проблема за все мои восемнадцать лет — ну, хорошо, не такая уж проблема. Трудно было сравнить попадание Рори в тюрьму и смерть моего отца с катастрофическими событиями, меняющими жизнь.

— Друзья, — сказала я чуть громче шепота. — Ничего страшного… у нас… все хорошо. — Кто-то должен был обработать мое сердце наждачной бумагой, потому что оно казалось грубым и расколотым.

***

На следующее утро я проснулась от сообщения Фишера.

Фишер: Ты сегодня с Хейли, поедешь на маминой машине.

Он отправил сообщение за час до того, как прозвенел мой будильник.

Хейли поручила мне вводить заявки в компьютер и разносить обеды. Потом она поручила мне заполнять документы — моя самая нелюбимая работа.

— Могу я спросить тебя о чем-то личном? — спросила я.

— Конечно, — медленно ответила она, не поднимая глаз от экрана компьютера.

— Тебе понравился секс, когда ты занималась им в первый раз?

Ее пальцы замерли, и она подняла взгляд, чтобы встретиться с моим.

— У тебя недавно был первый секс?

— Нет.

— А у тебя вообще был секс?

— Не совсем.

Хейли рассмеялась.

— Боже мой, «не совсем» — это не ответ. — Ее улыбка померкла, когда она поняла, что я не нахожу ничего забавного. — Извини. Мой первый раз… Боже… Я мало что помню. Разве это не жалко? Я не помню, чтобы это было здорово. Но у меня не было самого внимательного мужчины — мальчика, который прилагал бы все усилия, чтобы сделать его замечательным. Он не знал, что это был мой первый раз, пока все не закончилось.

— Он был зол?

— Зол? Что ты имеешь в виду?

— Что это был твой первый раз, а ты ему не сказала?

— Нет. — Она захихикала. — Почему ты спрашиваешь?

Я пожала плечами и покачала головой.

— Ты знаешь, что можешь рассказать мне все. Верно? Если у тебя проблемы с парнями, я — твои уши и голос разума. У меня были все проблемы с парнями, которые только можно себе представить. Обманщики. Женатые мужчины. Козлы. Нарциссы. Преследователи.

Мои брови взлетели вверх, когда я перестала заполнять документы.

— Серьезно?

— О, да. Рассказывай. Скорее всего, я с этим сталкивалась или у меня есть подруга, которая прошла через это.

— У тебя были мужчины старше тебя?

— Да. Ну… а на сколько? Я не встречаюсь с дедушками, даже если они богаты.

— Я не знаю… на пять… десять лет старше?

— Конечно. Тебе нравятся мужчины постарше?

— Может быть.

Дверь кабинета открылась, и внутрь вошел Фишер, снова потягивая из соломинки один из своих больших красных напитков.

— Привет, — сказал он Хейли или мне. Может быть, нам обеим. — Как дела сегодня?

— Мы вот-вот со всем закончим, босс. После того, как я дам Риз несколько советов по поводу свиданий.

Я опустила голову и сосредоточилась на бумагах, которые лежали передо мной. Зачем она это сказала?

— Да ну? И что же это за совет? — Он скользнул ко мне за спину и открыл ящик стола справа от меня, опустив в него связку ключей.

Его близость подняла температуру в комнате на добрый десяток градусов.

— Я еще не уверена; ты вошел и прервал нас.

— Простите. — Он хихикнул. — Вы хотите, чтобы я ушел?

— Нет. Просто занимайся своими делами и не обращай на нас внимания. Как ты и говорила, Риз…

Я покачала головой, наблюдая за тем, как Фишер поднимает некоторые бумаги вокруг меня, словно ища что-то на своем столе.

— Ничего страшного. Мы можем поговорить позже.

— Не позволяйте мне остановить вас. Может быть, я смогу помочь. Я парень. Поэтому я много о них знаю. — Фишер нашел папку и повернулся, опираясь задницей о край стола.

Я чувствовала на себе его взгляд, но никак не могла посмотреть на него.

— Да, спроси Фишера. Он — ходячий пример неудачных отношений. — Хейли хихикнула.

— Тогда он точно не тот, кого я должна спрашивать, — пробормотала я.

— Риз спрашивала меня о том, каково это, встречаться с мужчинами старше себя. Ты встречался со многими женщинами моложе тебя. Что думаешь по этому поводу? — Хейли спросила Фишера.

Я не хотела участвовать в этом разговоре. Я даже не хотела находиться в том состоянии, когда они обсуждали меня или мою личную жизнь.

— Я думаю, что Риз нужно найти себе хорошего христианина, который сможет уважать ее ценности и понимать, и поддерживать все ее решения.

— Ну нет. — Хейли побарабанила ногтями по столу. — Это ужасная идея. Тебе восемнадцать. Ты должна жить. Не соглашайся на безопасную и скучную жизнь.

— Я думаю, Рори была бы рада, если бы Риз согласилась на это, — добавил Фишер.

— Нет. Просто… нет. Риз, послушай меня. Ты не будешь жалеть о тех плохих решениях, которые ты принимаешь сейчас. Ты будешь жалеть только об упущенных возможностях ошибиться и жить. Тебе не нужен хороший парень, который даст тебе дом и вечно требующих чего-то детей. Тебе нужна череда плохих парней, чтобы получить опыт. Ты никогда не узнаешь, чего ты хочешь в жизни, пока не испытаешь все, чего ты не хочешь в жизни.

— Сомневаюсь, что хоть одна мать дала бы такой совет своему ребенку. — Фишер покачал своей головой.

— Матерям свойственно защищать свое потомство. Если тебе нужен совет по консервированию или глажке, спроси свою маму. Если тебе нужен совет, как быть женщиной… свободной женщиной… то никогда не спрашивай свою маму. Ну… — Хейли постучала пальцем по подбородку. — Если подумать, ты могла бы спросить Рори. Она круче большинства мам.

Я подняла на нее глаза.

— Почему ты так говоришь?

— Просто потому что.

Фишер прочистил горло.

— Время вышло, Хейли. Хорошего вечера.

— Ты меня выгоняешь? Я чувствую себя, как отосланная собака в изгнание. Ты прогоняешь меня отсюда, чтобы дать Риз несколько убогих советов по поводу свиданий, потому что Рори заставила тебя чувствовать себя защитником ее ребенка?

— Да. Уходи, чтобы я мог дать ей какой-нибудь отстойный совет. — Фишер закрыл папку и бросил ее на стол рядом с кипой моих бумаг.

— Не слушай его, Риз. Позвони мне позже. — Хейли повесила сумочку на плечо.

Я кивнула, натянуто улыбнувшись.

После того как за ней закрылась дверь, Фишер с помощью своей ноги повернул мой стул так, чтобы я оказалась лицом к нему.

— С кем у тебя свидание?

— Ни с кем. — Я целых две секунды смотрела на него, прежде чем отвести взгляд в сторону.

— Тогда почему ты говоришь об этом с Хейли?

— Не твое дело.

— Это я тот парень?

— Нет никакого парня.

— Тем не менее, ты говоришь с Хейли о парне.

— О, боже! — Я вскочила на ноги и оттолкнула кресло, которое отлетело на полтора метра назад, ударившись о стол Хейли. — Я не спрашивала ее о свиданиях. Я спрашивала ее о сексе. Вот. Ты доволен?

— Почему бы не спросить об этом меня?

С недоверчивым смешком я покачала головой.

— Извини. О чем я думала? Я уверена, что ты прекрасно знаешь, каково это — иметь член во влагалище. Больно ли это в первый раз?

Фишер прекрасно умел скрывать свою реакцию на происходящее, но я его раскусила. Я заметила, как его адамово яблоко вздрогнуло от тяжелого глотания. Он не ожидал такого вопроса. Еще месяц назад, я бы не смогла говорить с ним о таком.

— Я не говорю…

— Ты. Слишком. Высокого. Мнения. О себе! — Я прервала его, расправив плечи и уперев кулаки в бедра. — Ты так много о себе думаешь. С чего ты взял, что я говорю о тебе? Между нами все кончено. Помнишь? И тебе не нужна была моя девственность. Это было слишком неудобно для тебя. Так что перестань думать, что ты Солнце, вокруг которого крутится Земля.

Он сузил глаза.

— Да кто тебя так разозлил?

ОН!

Жизнь.

Мой отец умер.

Моя мама пропустила мои школьные годы.

Церковная школа.

Плащ вины, который я ношу из-за принципов, которые в меня вложила школа.

Бог.

Да, я злилась на Бога, потому что не понимала, какой Бог мог наделить меня столькими эмоциями, желаниями и количеством неконтролируемых чувств, а потом сказать, что я должна подавлять их, пока не выйду замуж.

А что, если я еще не хочу замуж? Разве «хорошие» христиане женятся только для того, чтобы секс перестал быть грехом?

Фишер ничего не мог сказать, чтобы заставить меня почувствовать себя менее взволнованной. Его молчание свидетельствовало о его зрелости, и я понимала это, но в то же время это приводило меня в ярость. Я хотела, чтобы он хотя бы попытался привести аргументы в свою пользу.

— Почему я? И я не хочу сказать, что у меня нет чувства собственного достоинства. Дело не в этом. Я не уродлива. Не глупа. Я веселая. У меня есть приличный список качеств. Но ты тоже не уродлив. Или глуп. И ты можешь быть веселым. Но ты также на десять лет старше меня. И у тебя столько возможностей. Я просто не понимаю. Я была игрой? Игрушкой? Тебе было скучно? Я знаю, что уже спрашивала тебя об этом, но я просто не понимаю. Зачем вступать в отношения с восемнадцатилетней девушкой, которая еще не определилась в жизни, не умеет пить и девственница. Я просто не понимаю.

Он позволил моим словам улечься, рассеяться и исчезнуть, сменившись тишиной.

— Что тебе понравилось в горах?

Я пожала плечами.

— Что мне понравилось? Воздух. Спокойствие. Простор. Просто… я не знаю. Когда мы остановились на той смотровой площадке, мне просто понравилось то, что я почувствовала. Там. В тот самый момент. Это трудно описать.

— Потому что ты не можешь.

— Может быть. — Я пыталась подобрать нужные слова, но они не находились.

— Ну, я тоже не могу.

— Это… — Я покачала головой. — Это все равно не имеет смысла.

— Для кого? То, что ты чувствуешь по отношению к… ко всему — людям, местам, вещам, событиям, хорошим временам, трагедиям, прошлому, будущему — это должно иметь смысл только для тебя. В этой жизни мы никому ничего не должны. Никаких объяснений. Чувства — это самая личная часть нашей сущности. Ты отвечаешь за свои чувства не больше, чем за количество потребляемого кислорода. Думай за себя. И никогда не позволяй никому говорить тебе, что ты должна чувствовать.

Я нахмурилась.

— Мне кажется, ты пытался заставить меня чувствовать себя виноватой, когда я сказала тебе, что меня учили, что гомосексуализм — это неправильно.

— Ну, если ты считаешь, что я пытался сказать тебе, что ты должна чувствовать, то нахер меня. Но я не верю, что наши мысли всегда совпадают с нашими чувствами. И иногда мы думаем то, что, по нашему мнению, мы должны думать, несмотря на наши чувства. Когда твои чувства совпадают с твоими мыслями, тогда ты думаешь за себя. Так что, если ты считаешь, что любить человека того же пола неправильно, не позволяй никому говорить тебе, что твои чувства ошибочны. Но прояви такую же вежливость и ко всем остальным, и не указывай никому, что они должны чувствовать.

Я несколько раз кивнула. Он был прав. Профессор Фишер преподавал больше жизненных уроков. Я не знала, как отличить свои чувства от своих мыслей. Сколько во мне было подлинного, а сколько — созданного с помощью проповедей и лекций?

— Что ты чувствуешь ко мне, Фишер?

С нейтральным выражением лица он поднял плечо и медленно пожал плечами.

— Это не твое дело.

И каким-то волшебным образом я перестала злиться. На Фишера, на родителей, на Бога. Все, что имело значение, это то, что Фишер Мэнн действительно испытывал ко мне чувства. Мое это дело или нет. Он что-то чувствовал ко мне.

— Я ухожу. — Я встала и взяла свой рюкзак.

Он дважды кивнул.

— Я смотрю, как ты уходишь.

Когда я дошла до двери, я повернула голову, сдерживая ухмылку несколько секунд.

— Но разве не приятней смотреть, как я прихожу?

Фишер улыбнулся, словно надувая воздушный шарик, по сантиметру за раз.

— Без слов.