Обреченная на счастье

9

Молодой человек, довольно крепкий на вид, должно быть, совсем не ожидал такого «налета» — и, потеряв от неожиданности равновесие, начал падать вперед. Я успела, сделав три круговых движения руками, удержаться на ногах и как зачарованная смотрела на его падение.

Он падал вперед плашмя, его очки слетели и кружились в воздухе, из карманов пиджака вылетали мелкие и крупные монеты, ключи подпрыгнули вверх и, сорвавшись с брелока, рассыпались еще в полете. Перед самым падением он успел выставить вперед колено, но все-таки коснулся лбом пола. Открывшийся «дипломат» выпустил сноп каких-то испещренных печатями бумаг, которые мягко спланировали на голову потерпевшего.

Он поднял руки, словно защищаясь, снял документы с головы и только тогда медленно обернулся. Однако взгляд его, переполненный ужасом, на мне не остановился, а принялся шарить вокруг. Покрутив головой, но не увидел ничего особенного, кроме официанток, стоящих поодаль с открытыми ртами, посетитель снова обернулся ко мне и спросил:

— Что это было?

— Я, — ответила прозаическая женщина Серафима и залилась истерическим хохотом.

Нет, правда, я была в таком напряжении, что не могла ни удержаться от смеха, ни остановиться. Молодой человек посмотрел на меня как подслеповатый котенок и стал шарить по полу, собирая свои вещи. Я, продолжая всхлипывать от смеха, вытирая кулаком слезы, градом катившиеся из глаз, присоединилась к нему и, пытаясь извиняться, бормотала:

— Ради Бога, хы-хы-хы, простите, хы, пожалуйста. Я, ха-ха-хи, не специально, хы-ху. Пол скользкий, а я бежала, ха-ху-хы. Я сейчас перестану смеяться, честное, хы-ха, слово.

Теперь мы с ним вместе стояли на коленях при входе в зал, и единственное, что меня радовало, что там не было ни одного посетителя. Ко всему привычные официантки вскоре перестали таращиться на нас и занялись своими важными пересудами.

— Ни черта не вижу, — признался молодой человек. — Вы не посмотрите, где-то должны быть мои очки.

— Вот они, — вжав голову в плечи, сказала я, протягивая ему оправу с острыми торчащими осколками. — Извините.

Он примерил их и удрученно посмотрел на меня.

— В «дипломате» были еще одни, может быть…

А я уже протягивала ему другие очки. Эти оказались почти целыми, только с трещиной на правом стекле. Он надел их и посмотрел внимательно на меня очень увеличенными, пронзительно синими глазами. Я протянула ему горсть монет и ключей, которые, ползая по полу, все это время лихорадочно собирала, и мысленно поджала хвост.

— Я такая растяпа, — сказала я, от души ненавидя себя в этот момент.

— Куда же это вы так торопились, девушка, замуж, наверно? — спросил он зло.

«Откуда он знает?» — пронеслось в моей голове. Вид у меня, очевидно, был настолько напуганным, что он сжалился надо мной.

— Давайте встанем, — снисходительно предложил он, так как мы все еще сидели на полу.

Мы встали, и тут он заметил, что брюки его порваны на колене, еще раз посмотрел на меня и тяжело вздохнул. На лбу его красовалась ссадина, но я не стала подливать масла в огонь и сообщать ему об этом. Но он то ли почувствовал что-то, то ли проследил мой сочувствующий взгляд, приложил руку ко лбу и тихо охнул.

— Пятачок нужно… — начала я, но замолчала на полуслове, потому что теперь молодой человек посмотрел на меня зверем.

Наверно, ему больше всего на свете хотелось дать мне по шее и обругать на чем свет стоит.

— Давайте я вам кофе закажу, — пытаясь возместить нанесенный мной ущерб, предложила я.

— Давайте, — согласился он злорадно.

Заглянув в меню, я поняла, что стоимость кофе здесь включает еще и амортизацию стульев, на которых мы сидели, аренду здания на Невском по самым высоким тарифам, зарплату официантов и еще, наверно, премиальные директора. Понятно, почему здесь нет ни одного посетителя. Я заказала два кофе и стала рыться в сумочке, пересчитывая последние монеты. Интересно, хватит мне потом на метро, чтобы добраться до Клима, или придется тащиться через весь город пешком?

Правда, я решила, что здесь, наверно, такой сервис. Скорее всего, за эти деньги нам принесут не только кофе, но и каких-нибудь шаверм или чебуреков, потому что цена предполагала не меньшее. Я так нервничала, что не заметила, как к нашему столику подошел маленький коренастый мужчина лет пятидесяти в смокинге.

Молодой человек встал, и они пожали друг другу руки, молча, как заговорщики. Потом тот, что в смокинге, сел, и молодой человек протянул ему бумаги из «дипломата». Они подписывали бумаги по очереди, разложив их по всему столику. Молодой человек втянул голову в плечи и стал похож на лягушонка.

Как раз в этот момент подошла официантка с двумя микроскопическими чашечками кофе. Мужчины не обратили на нее ни малейшего внимания, а зря: вид у нее был такой, словно она хотела выплеснуть кофе им на головы. Все еще пытаясь искупить свою вину перед молодым человеком, я вскочила и, улыбаясь, взяла чашечки из ее рук. Официантка отправилась к подружкам, подпирающим стенку, вести свои важные разговоры, от которых их все время отвлекали навязчивые посетители, а я осталась стоять с дымящимися чашечками над столом, борясь с мыслью, что могу нечаянно опрокинуть их содержимое на документы.

Но вот мужчины закончили свою деятельность, встали и еще раз молча пожали друг другу руки. Коренастый собрался уже откланяться, как вдруг заметил меня с чашечками и, сказав: «О!», с благодарностью взял одну из моих рук и снова опустился на стул. Другую чашечку взял молодой человек и, сказав мне с ехидной улыбкой «спасибо», сел. Я тоже медленно опустилась на стул, переводя взгляд с одного из них на другого.

Мужчина выпил обжигающий кофе как рюмку водки, то есть забросил его в себя, крякнул, облизнулся и, ставя чашечку на стол одной рукой, другой протянул мне визитку.

— Кстати, Гоша, — представился он.

— Серафима, — ответила я.

— Сногсшибательная женщина, — добавил молодой человек.

— Увидимся, — объявил Гоша, подмигнул молодому человеку и, приказав ему беречь себя, быстрым шагом удалился.

— Серафима, значит, — протянул молодой человек, попивая кофе и поглядывая на меня своими очень увеличенными и очень синими глазами.

Он подозвал официантку и заказал еще кофе — «для девушки». Официантка посмотрела на меня, давая понять, что кого-кого, а меня девушкой уж точно не назовешь последние лет десять, и удалилась. Через минуту она принесла кофе в чашечке с наперсток и для меня, а в кармане пиджака у молодого человека что-то зазвенело. Он вытащил радиотелефон, выслушал в течение минуты чей-то вопль и, решительно сказав «нет», а потом так же уверенно «да», дал отбой.

— На чем мы остановились? — Он задумчиво посмотрел на меня.

— Я вас уронила, — вспомнив о своем проступке, робко сказала я.

— Не то. — Он махнул рукой. — Вы куда-то торопились. А теперь, как резонно спрашивают в рекламе, уже не торопитесь?

— Нет, — сказала я, потому что именно в этот момент в зал вошел человек, лязгающий металлом по полу.

Наши глаза встретились, точнее, мои глаза встретились бы со своим отражением, если бы я сидела чуть ближе к нему, потому что теперь он был в зеркальных очках. Каждый из нас тут же отвернулся, но молодой человек, проявив неожиданную наблюдательность, спросил:

— Это ваш муж?

— Нет. — Кофе все-таки выплеснулся чуть-чуть на стол, и я, поставив чашечку, ткнула в пятно пальцем и стала растирать лужицу по столу.

— Жених?

— Псих.

Молодой человек бросил взгляд в сторону моего преследователя и сказал:

— Похоже.

Я улыбнулась ему в ответ. Наконец-то мне попался единомышленник.

— Мне нужно идти, — объявила я под пристальным взглядом молодого человека, когда пауза затянулась.

— Куда?

— Замуж выходить.

— Боже, все женщины идут в одну сторону! — Он приложил руку ко лбу и тут вспомнил, что у него там ссадина. — У вас зеркальце есть?

— Нет, — сказала я.

— Как же так? Вы разве не пудрите носик? Не смотрите на свое отражение время от времени?

— Зачем?

— Ну, — протянул он, — так делают все женщины. Это у них такой инстинкт.

— Им, наверно, есть что высматривать в этом зеркальце, — сказала я.

— Серафима, вы напрашиваетесь на комплимент?

Собственно говоря, он вот уже минут десять сидел за столиком и рассматривал меня, словно пробуя незнакомый продукт и все не решаясь вынести заключение по поводу того, относится он к группе деликатесов или так, дрянь какая-то. Что-то в нем было успокаивающее, и мне не хотелось уходить, чтобы снова окунуться в свою беспросветную жизнь. Но я испугалась, что, распробовав незнакомый продукт, молодой человек брезгливо поморщится и уйдет первым, поэтому встала:

— Мне пора.

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но только покачал головой и кивнул.

— Ну что ж…

Подошла официантка, я расплатилась за две чашечки кофе, а он заказал еще одну и остался сидеть за столиком.

Теперь мне предстояло пройти мимо зеркальных очков и выбраться на Невский. Я напряженной походкой пошла к выходу, слыша, как мой преследователь подзывает официантку, и уже предчувствуя его шаги за спиной. В это время в зал входила семейная пара с девочкой лет семи, которая скакала на одной ножке и громко болтала. Я прошла мимо, но вслед мне все еще несся ее голос: «Теперь понятно, почему это кафе называют „лягушатником“, смотрите, оно все замаскировано под болото, а вон дядя в зеленой рубашке…»

Внутри сработал механизм самосохранения, я развернулась на каблуках и пошла обратно, столкнувшись при входе в зал с лязгающим человеком. Он притормозил, но все-таки вышел, решив, очевидно, подождать меня на улице. Почему я решила вернуться? Да, собственно, я даже и не принимала никакого решения. Это сработала детская интуиция, надежда на лучшее, вера в сказку и в хороший конец. Последнее место, связанное с лягушками, мне не хотелось покидать просто так, мне приспичило посидеть здесь еще немножко, пока меня не гонят. Может быть, тот парень в зеленой рубашке с трижды увеличенными глазами и есть моя последняя надежда на спасение. А если нет — и он посчитает меня навязчивой дурой, то мне все равно хуже от этого не станет. Только бы вырваться из того будущего, куда меня так активно заталкивала судьба и которое уже наложило на меня свою когтистую лапу.

— О! — сказал мой новый знакомый. — Вернулась девушка с романтическим именем.

Я приготовила несколько версий относительно причины своего возвращения, но тут все они вылетели из моей головы.

— Кофе, — бросил он официантке на расстоянии.

— Ни в коем случае, у меня нет больше денег, — запротестовала я.

— Вы меня угощали, теперь я угощаю вас, — сказал он, имитируя грузинский акцент. — Почему вы вернулись?

Мне, честное слово, хотелось рассказать ему обо всем. Как я потеряла квартиру и работу, как постепенно превращаюсь в неврастеничку, потому что за мной по пятам ходит странный тип, как собираюсь замуж, словно в петлю, и, подобно душевнобольной, все еще верю в предсказание о спасительной лягушке. Я даже открыла было рот, но, представив выражение его лица после первых же аккордов моего какофонического повествования, передумала и махнула рукой. Это был жест обреченного, отчаявшегося человека, и мой собеседник перестал улыбаться:

— У вас неприятности?

Я часто закивала и вцепилась в кофейную чашечку, которую принесла официантка, чтобы не разреветься.

— Это ничего, — сказал он мягко, — обычная полоса невезения.

Я снова открыла рот, собираясь объяснить, что полоса невезения — это вся моя жизнь, а сейчас у меня полоса убийственного, ужасного, доходящего до абсурда невезения. И, похоже, она никогда не кончится. Но слезы стояли уже где-то в горле, мешая вымолвить хоть слово, поэтому я как глухонемая только помахала в воздухе рукой, и снова ничего не сказала.

— Кстати, меня зовут Федор, — сказал молодой человек и, пошарив в кармане, выдал мне визитку. — Дар Божий.

— Угу, — буркнула я.

— Вот мы уже и знакомы, — заметил он. — Давайте теперь разговаривать!

— О чем? — тупо спросила я.

— О чем-нибудь радостном, а то вы сейчас совсем прокиснете.

— Не знаю я ничего такого, — честно призналась я.

— Ну хорошо, тогда расскажите мне, кто был этот тип в зеркальных очках?

— Ох, если бы я знала.

— А я думал, вы знакомы.

— Нет, он ходит за мной по пятам, вот и все.

— Что значит — все? А зачем ходит?

— Он со мной не разговаривает, ходит — и все.

— Здорово. Может быть, он в вас тайно влюблен?

— Знаете, я его боюсь. И мне кажется, что он вовсе не влюблен в меня, а совсем наоборот. Я никак не могу от него отвязаться.

— Могу помочь, — предложил Федор, — я на машине — оторвемся.

— Это не поможет. Во-первых, ехать мне особенно некуда. А во-вторых, куда бы я ни поехала, он меня везде находит.

— И вы его совсем не знаете? — недоверчиво спросил Федор.

— Абсолютно. Я его встречаю повсюду только последние несколько дней.

— А что произошло несколько дней назад?

— Несколько дней назад в моей жизни начался обвал. Я в одночасье потеряла квартиру, работу, подругу и наконец временное пристанище.

— Это уже что-то по моей части, — произнес он.

— Вы врач? — насторожилась я.

— Адвокат, — засмеялся он, тыча в визитку, которую я все еще держала в руках.

— В любом случае — у меня нет денег на адвоката, — вздохнула я, стараясь не показаться побирушкой, просящей о бесплатном одолжении. — У меня больше ничего нет. Поэтому я вынуждена выйти замуж…

— А это уже что-то из другой оперы, — скептически пожал он плечами. — Может быть, вы специально все это подстроили, чтобы ваш знакомый был вынужден сделать вам предложение?

— Он мне его уже делал сто тысяч раз, — резко сказала я. — Но я не хочу. А теперь мне деться некуда!

— Чего только женщины не придумают, чтобы тащить мужиков под венец! Вот моя секретарша тоже решила почему-то, что лучшего мужа, чем я, ей не найти. Ходила все, вздыхала, глаза закатывала, юбку каждый день укорачивала, а две недели назад кинулась на меня.

— Как кинулась? — не поняла я.

— А вот так. Как мужчина на женщину в диких лесах Амазонки.

Я передернула плечами, представив себе на минуточку эту сцену.

— А вы?

— Отбился, — гордо сказал он. — И уволил ее. Сегодня последний день отрабатывала. Вон, звонила только что, спрашивала, не передумал ли я. Поэтому, знаете, Серафима, я терпеть не могу женщин, которые хотят замуж.

— А я и не хочу, мне деться некуда.

— Да что же вы такая беспомощная? Найдите работу, снимите комнату, разберитесь со своими проблемами.

— На работу не берут в один день, и комнату в долг вряд ли сдадут.

— Так, — сказал он, взглянув на часы, — время мое на исходе. Работу могу предложить. Компьютер знаете?

— Знаю, — соврала я.

— С документацией работать умеете?

— Умею, — терять мне было нечего.

— Печатаете быстро?

— Не очень.

— Но хоть грамотно?

— Разумеется.

— Беру секретаршей. Но аванса не дам. Пошли.

Федор расплатился и направился к выходу, а я засеменила за ним на некотором расстоянии.