ГЛАВА 37 ОРАНОС

— В этот один-единственный раз, — еле слышно проговорил Брайон, — я бы так хотел, чтобы ты ошибался…

Йонас поднял на него взгляд:

— Я наделал столько ошибок…

— Но не сейчас.

— Да. В этот раз оказался прав.

Они стояли на краю леса, наблюдая, как залитое кровью тело их вождя вывешивают для всеобщего обозрения. Лимерийский король не сделал ни малейшей попытки скрыть убийство, наоборот, всячески бахвалился им, как бы объявляя всему свету: вождь был всего только человеком. Не богом, не могущественным волшебником — всего лишь человеком. Притом слабым.

А теперь — еще и мертвым в придачу.

Прошлым вечером, сразу после его гибели, лимерийское войско обратило оружие против тех самых пелсийцев, плечом к плечу с которыми они только что бились. Всякому, кто отказывался поклониться королю Гаю, без промедления резали глотку или рубили голову с плеч, а потом насаживали на пику. Как и следовало ждать, большинство умирать не пожелало. Значительная часть соплеменников Брайона и Йонаса предпочла покориться.

Йонас волей-неволей наблюдал за жестокостями, творимыми по приказу короля Гая, и на душе у него делалось все черней. Лимерийцы показали себя жадными и вероломными тварями под предводительством кровавого выкормыша смерти. Не удовольствовавшись падением Ораноса, они и Пелсию прибрали к рукам. Сбывалось все, чего Йонас боялся…

Сам он подоспел на помощь Брайону в последний момент. Какой-то лимериец уже наставил на него меч, и, судя по непокорному и свирепому выражению на лице Брайона, склоняться перед королем Гаем парень не собирался. Рыцарь замахнулся, готовясь снять ему голову, но тут налетел Йонас, убил северянина, подхватил Брайона и скрылся с ним вместе.

Со времени начала войны ему доводилось убивать уже не однажды. Прежде он был охотником и в этом качестве тоже пролил немало крови, но — животных, не людей. А теперь его меч останавливал человеческие сердца, одно за другим. То малое, что еще оставалось в нем от семнадцатилетнего паренька, успело обрасти прочной корой, потому что иначе нельзя. С каждым разом убивать делалось все легче, а лица людей, жизни которых он забирал, сливались одно с другим, становясь неразличимыми. Не такую дорожку выбрал бы для себя Йонас, знай наперед, куда она его заведет…

Сегодня они с Брайоном отыскали других парней, знакомых еще по дому, — те тоже отказались подчиниться воцарившемуся безумию. Сейчас их было шестеро, и они скрывались в лесу.

— И что теперь? — вслух спросил Брайон. Лицо у него осунулось и помрачнело. — Что мы можем сделать, кроме как наблюдать и выжидать? Стоит высунуться, и нас немедленно перебьют…

Йонас подумал о брате. С момента его гибели все стало меняться. И нищая жизнь горемычной Пелсии определенно бледнела по сравнению с ужасами, ожидавшими впереди…

— Ты прав: надо ждать, — проговорил он наконец. — Посмотрим, что будет дальше.

— Что же нам, отсиживаться в сторонке, как трусам? — зарычал Брайон. — Чтобы король Гай вообще стер с земли нашу страну? Уничтожил народ?

У Йонаса похолодело в душе от такой мысли. Он чувствовал себя совершенно беспомощным, и это было хуже всего. Он жаждал действовать, но отчетливо понимал, что так они ничего не добьются, только погибнут.

— Вождь тоже наделал ошибок, — сказал он. — Теперь его больше нет. И если хочешь знать мое мнение, паршивым он был предводителем! Нам нужен на его место человек способный и сильный, такой, которого не так легко одурачит кто-нибудь вроде короля Гая… Тошно даже думать об участи Базилия, — продолжал он сквозь зубы. — Он был жаден и глуп, а отдуваться за это придется всем нам…

Четверка прибившихся к ним молодых ребят что-то ворчала, жалуясь на несправедливость.

— Но мы, пелсийцы, привыкли выживать в любых обстоятельствах! — возвысил голос Йонас, перекрывая гул голосов. — Наша страна скудеет и умирает в течение поколений, однако мы-то живы пока!

— Теперь она принадлежит королю Гаю, — сказал парень по имени Тарус. Ему едва сравнялось четырнадцать, и он доводился старшим братом мальчику Лео, что умер у Йонаса на руках в побоище. — Он уничтожил нас и завладел нами…

— Никто нами не завладел. Слышишь? Никто! — Йонас вспомнил слова брата, сказанные годы назад. — Если хочешь чего-то, ты должен это взять. Потому что никто ничего тебе на тарелочке не подаст! Значит, нам предстоит вернуть себе то, что у нас отобрали! А потом мы построим лучшее будущее для Пелсии. Для всех нас!

— Каким образом?

— А он понятия не имеет, — сказал Брайон и улыбнулся. По-настоящему улыбнулся в самый первый раз за много дней. — Тем не менее намерен это совершить.

Йонас, не сдержавшись, улыбнулся в ответ. Его приятель был прав. Надо начать действовать — а там он по ходу дела сообразит, что к чему. Вот уж в чем Йонас нимало не сомневался.

Он оглянулся на оранийский дворец. Местами тот по-прежнему сверкал на солнце позолотой, но там и сям чернела копоть от вчерашнего магического взрыва, и над крышами поднималась дымная туча.

Йонас знал, чем кончилась битва. Король Корвин погиб. Старшую принцессу, Эмилию, обнаружили мертвой. А вот младшая, Клео, так и не была найдена.

Странное дело: от таких новостей на сердце у него существенно полегчало. Он даже удивился, осознав это.

Речь ведь шла о девушке, которую он винил в смерти брата. О той, которую мечтал собственноручно убить ради возмездия. О той, что с лисьей хитростью ушла из оков, из запертого и охраняемого хлева, избегнув уготованной ей судьбы.

Теперь она была королевой Ораноса. Королевой в изгнании.

И он должен был ее разыскать.

Будущее двух стран — и Пелсии, и Ораноса — зависело от того, останется ли она в живых…

Загрузка...