ГЛАВА 5 ОРАНОС

— Птицы следят за мной, — сказала Клео, расхаживая туда-сюда по замковому двору.

— В самом деле? — Эмилия подавила улыбку, нанося на холст еще один мазок. Она рисовала оранийский дворец с его знаменитым фасадом из полированного камня и золота; замок лежал в роскошной зелени, словно сверкающий самоцвет. — Моей младшей сестренке всюду мерещатся преследователи? Или она начинает верить старинным легендам?..

— Быть может, и то и другое. — Шурша лимонного цвета юбками, Клео в очередной раз сменила направление и ткнула пальцем в угол травянистого дворика. — Но я готова поклясться, что вон тот белый голубь на персиковом дереве следит за каждым моим движением с тех самых пор, как я сюда вышла!

Рассмеявшись, Эмилия весело переглянулась с Мирой — та сидела неподалеку, трудясь над вышивкой.

— Говорят, Хранители иногда смотрят глазами ястребов, — сказала она. — Им не всякая птица подходит.

Вверх по дереву взбежала длинноухая белка, и птица все же улетела прочь.

— Тебе лучше знать, — сказала Клео. — Это ты у нас в семье светоч веры и знаток мифов.

— Лишь потому, что ты изучать их не хочешь, — заметила Мира.

Клео показала подруге язык:

— У меня есть занятия поинтереснее чтения.

Она кривила душой. Всю последнюю неделю, бодрствуя, она занималась в основном беспокойными метаниями с места на место, а по ночам ее терзали кошмары. Если же принцесса в самом деле пыталась отвлечься чтением, воспаленные, покрасневшие глаза вотще скользили по строчкам.

Эмилия наконец отложила кисть и устремила все внимание на Клео.

— Наверное, стоит пойти под кров, — сказала она. — Туда, где тебя не рассмотрят глазки-бусинки пернатых соглядатаев…

— Можешь сколько угодно смеяться надо мной, сестрица, но так я себя чувствую и ничего не могу с этим поделать!

— Понятно. Возможно, это давит чувство вины за то, что произошло в Пелсии.

На Клео тотчас накатил приступ дурноты. Она подняла лицо к солнцу. Здесь было так тепло, но холод, которого она набралась в Пелсии, словно бы угнездился у нее в костях. Принцессу знобило все время, пока их корабль возвращался домой, она никак не могла согреться. Внутренний холод не покидал ее еще много дней, даже после возвращения в уют и тепло.

— Чушь, — солгала она. — Я уже и забыла об этом.

— А ты знаешь, по какому поводу отец созвал сегодня советников?

— И по какому же?

— Они собирались говорить о тебе. И об Эроне. Вообще обо всем, что случилось в тот день.

Клео почувствовала, как от лица разом отхлынула кровь.

— И что они говорят?

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Если бы это было правдой, вряд ли ты бы заговорила об этом!

Эмилия поднялась с кресла. Встав, она чуть помедлила, восстанавливая равновесие. Мира озабоченно вскинула голову, потом отложила шитье и поспешила к ней. Последние две недели у Эмилии часто болела и кружилась голова.

— Расскажи мне все, что знаешь, — с беспокойством глядя на Эмилию, настаивала Клео.

— Смерть сына виноторговца, похоже, отозвалась отцу некоторыми политическими затруднениями, — ответила та. — Скажу тебе даже больше: разразился скандал. Все об этом говорят… и кого только не обвиняют. Отец всячески старается сгладить острые углы. Оранос всегда в больших количествах закупал пелсийские вина, но теперь они практически перестали их продавать — до тех пор, пока все не уляжется. Многие пелсийцы вообще отказываются иметь с нами дело. Они очень рассержены и винят отца за то, что допустил подобное. И конечно, просто невероятным образом раздувают тот случай…

— Как ужасно, — вырвалось у Миры. — Я пытаюсь забыть все, что там было, и не могу!

Ну вот, теперь их стало двое. Клео заломила руки, и ее ужас, точно в зеркале, отразился на лице Миры.

— И когда, по-твоему, все успокоится и вернется на круги своя?

— Если честно, не знаю, — сказала Эмилия.

Клео терпеть не могла политику. В основном потому, что не понимала ее. Впрочем, ей этого и не требовалось. Наследницей отцовского трона была Эмилия. Она, а не Клео, станет следующей королевой.

Спасибо за это богине! Клео ни за что не справилась бы с бесконечными заседаниями совета и не смогла быть вежливой и сердечной с теми, кто не заслуживал этого. Эмилию — ту с колыбели воспитывали идеальной принцессой, способной правильно себя вести в любых обстоятельствах. В отличие от нее, Клео жила в свое удовольствие. Загорала, подолгу каталась на лошади, проводила время с друзьями…

И ни разу до сих пор не попадала в скандалы. Если не считать секрета, который знал Эрон, никто не мог сказать про принцессу Клейону ничего предосудительного…

…До нынешнего момента, обеспокоенно сообразила она.

— Мне нужно поговорить с отцом, — сказала Клео. — Я должна знать, что происходит!

И, не произнеся более ни слова, покинула Эмилию и Миру во внутреннем дворике и побежала в замок. Миновав хорошо освещенные коридоры, она достигла зала совета.

Сквозь арочную дверь увидела, как вливался в окна солнечный свет, благо деревянные ставни были распахнуты настежь. В очаге горело доброе пламя, также помогая освещать просторный чертог… Клео пришлось подождать, пока завершится совет, все выйдут и отец останется в одиночестве. Она расхаживала снаружи, не зная куда себя деть. Терпение отнюдь не входило в список ее добродетелей.

Когда наконец все советники вышли, она вбежала внутрь и застала отца еще сидящим во главе длинного полированного стола. Стол был так велик, что за ним свободно разместилась бы сотня народу. Его заказал еще прадедушка Клео, и он был сделан из древесины олив, в изобилии росших за стенами замка. На дальней стене виднелась яркая шпалера, повествовавшая об истории Ораноса. В детстве Клео провела много часов, рассматривая ковер и восхищаясь искусством, с которым он был выткан. На противоположной стене красовался герб семьи Беллос и одна из множества переливчатых мозаик, изображавших богиню Клейону, в честь которой была названа Клео.

— Что происходит? — требовательно спросила принцесса.

Отец поднял голову от груды свитков. Он был в самой простой одежде — кожаные штаны, тонкая рубашка. В аккуратно подстриженной каштановой бороде виднелись белые нити. Кое-кто говорил, что у Клео и у отца глаза совершенно одинакового, очень яркого сине-зеленого оттенка, тогда как Эмилия унаследовала от покойной матери карие. Так или иначе, обеим принцессам достались материнские светлые волосы, редко встречавшиеся в Ораносе: эта солнечная страна чаще даровала своим детям темные волосы и смуглую кожу. Королева Элена была дочерью богатого землевладельца с восточных холмов Ораноса; двадцать с лишним лет назад король Корвин увидел ее, объезжая после коронации государство, — и влюбился без памяти. Семейная легенда гласила, что предки Элены некогда прибыли в Оранос из-за Серебряного моря.

— Не иначе у тебя уши запылали, дочка? — осведомился король. — Или Эмилия поведала о последних событиях?

— Какая разница? Если что-то касается меня, я должна знать! Скажи же мне!

Он спокойно смотрел на нее, ничуть не смущенный бурным наскоком. Отец давно уяснил себе порывистый характер младшей дочери и был готов перетерпеть очередную вспышку. Собственно, а почему бы и нет? Клео раскричится, надуется, поворчит… а потом займется чем-нибудь еще и забудет о том, что ее рассердило. Король недавно сравнил ее с колибри, порхающей с цветка на цветок. Клео не восприняла это как комплимент.

— Ваша поездка в Пелсию на той неделе становится причиной волнений, — сказал он наконец. — И, боюсь, дело все разрастается.

Клео так и захлестнуло ужасом и чувством вины. До сего дня она даже не подозревала, что отцу было что-то известно. Она излила душу лишь Эмилии, а так вообще никому слова не говорила после возвращения на корабль в гавани Пелсии. Пыталась и вовсе выбросить из головы убийство сына виноторговца, только не очень-то получалось. Все возвращалось к ней каждую ночь, стоило закрыть глаза и уснуть. И в особенности — убийственный взгляд брата погибшего, Йонаса. Как он посмотрел на нее, когда они с Мирой и Эроном бросились наутек! Пообещал расправиться с ней…

— Я прошу простить меня, — с трудом выговорила она. — Я не хотела. Все это произошло не по моей воле…

— Я верю тебе. Только, похоже, куда бы ты ни пошла, непременно что-то случается.

— Ты собираешься наказать меня?

— Не то чтобы наказать… Просто последние события заставляют меня решить, что тебе лучше оставаться во дворце — сегодня и впредь. И мой корабль брать для своих частных исследований также запрещено. До особого распоряжения.

Невзирая на стыд, снедавший ее из-за случившегося в Пелсии, домашний арест заставил Клео ощетиниться.

— Не хочешь же ты запереть меня в четырех стенах, точно пленницу какую!

— Происшедшее неприемлемо, Клео.

У нее встал комок в горле.

— Ты считаешь, я недостаточно переживаю?

— Уверен, ты очень расстроена. Но это ничего не меняет.

— Такого не должно было случиться!

— Однако случилось. Кстати, тебе вообще не следовало там быть. Пелсия — неподходящее место для принцесс. Слишком опасно.

— Но Эрон…

— Эрон. — Глаза короля сверкнули. — Это ведь он убил крестьянина, не так ли?

Клео неплохо знала молодого придворного, но и ее удивила его буйная и неожиданная выходка на рынке. А еще больше — то, что он совершенно не чувствовал себя виноватым. Эрону она давно уже не доверяла, но это…

— Да, именно, — подтвердила она.

Король некоторое время молчал. Клео затаила дыхание, боясь того, что он мог сейчас произнести.

И он сказал:

— Благодарение богине, что Эрон был там и смог тебя защитить. Я давно потерял к пелсийцам доверие и выступал за то, чтобы прекратить с ними торговлю. Это непредсказуемый и диковатый народ, легко переходящий к насилию. Я всегда высоко ставил государя Эрона и его семью, и последние события подтвердили, что я не ошибся. Очень горжусь этим молодым человеком и полагаю, что его отец испытывает то же чувство.

Клео прикусила язык, чтобы не дать вырваться словам, противоречившим мнению отца.

— Тем не менее, — продолжал тот, — меня вовсе не радует, что перебранка, приведшая к столь плачевному исходу, случилась посреди обширной толпы. Покидая дворец, не говоря уже о королевстве, ты обязана неизменно помнить, что являешься представительницей Ораноса. Так вот, мне доносят, что в Пелсии сейчас назревает нечто весьма неприятное. Они нас и так-то недолюбливали, а теперь вовсе возненавидели. Спустили с рук все природные богатства своей страны и теперь завидуют нашим. И конечно же, они склонны рассматривать убийство соплеменника — вне зависимости от того, при каких обстоятельствах это произошло, — как свидетельство наглого превосходства Ораноса.

Клео трудно сглотнула:

— Сви… свидетельство?

Король пренебрежительно отмахнулся:

— Все это быльем порастет. Просто нам, оранийцам, следует быть очень осторожными, путешествуя через Пелсию. Нищета ведет к отчаянию, а оно в свою очередь — к озлоблению, нападениям и разбою… — Его лицо посуровело. — Это очень опасное место. И уж ты туда больше ни под каким видом не поедешь.

— Поверь, отец, мне ничуть и не хочется, но… никогда?

— Никогда.

Как обычно, он порывался слишком опекать дочь. Клео подмывало заспорить, но она воздержалась. Мысль о том, что Эрон, убивший Томаса Агеллона, еще и оказался героем в глазах короля, была ей до крайности неприятна, однако принцесса слишком хорошо знала, когда следовало остановиться. Если, конечно, ей не хотелось дополнительных неприятностей.

И вместо этого она сказала:

— Я понимаю.

Кивнув, он пролистнул кое-какие бумаги перед собой на столе. А потом заговорил снова, и то, что услышала Клео, заставило ее похолодеть.

— Я решил вскорости объявить о вашей с государем Эроном официальной помолвке. Таким образом, всем станет ясно, что он убил парня, защищая тебя — будущую невесту.

Клео с ужасом смотрела на короля.

— Как?..

— Тебе что-то не нравится?

И было во взгляде короля нечто, противоречившее внешне непринужденному поведению. Что-то незримое, тщательно сдерживаемое. Клео хотела спорить, но слова умерли на языке. Отец никоим образом не мог проведать о ее тайне… Или все-таки мог?

Клео с трудом выдавила из себя улыбку:

— Как скажешь, отец.

Она подождет, пока все и вправду уляжется, а потом найдет способ его отговорить. Лишь бы убедиться, что он ничего не знает о той ночи. Если когда-нибудь выведает, что она натворила… Клео знала, ей этого не перенести.

Король кивнул:

— Вот и молодец.

Она повернулась к выходной арке, надеясь поскорее удрать.

— И вот еще что, Клео…

Она застыла на месте и медленно повернулась к отцу.

— Да?

— Я намерен приставить к тебе постоянного телохранителя, вменив ему в обязанность ограждать мою младшую дочь от дальнейших неприятностей.

Ее ужас сделался абсолютным.

— Но что может мне грозить здесь, в Ораносе? Если я пообещаю не посещать Пелсию, чего мне бояться?

— Речь идет о душевном спокойствии твоего отца, дитя мое. И не прекословь: это не обсуждается. Я назначаю твоим телохранителем Теона Рануса. Скоро он должен прийти сюда, и я сам скажу ему о его новых обязанностях.

Теон. Стражник, сопровождавший ее в Пелсии. Тогда он показался ей красавцем, но мысль о том, что кто-то будет подле нее круглые сутки, ужасала. Он станет ходить по пятам, куда бы она ни шла! Неотлучно! Не оставляя никакого права на уединение!..

Она вновь посмотрела на отца и теперь смогла рассмотреть в его глазах искорку насмешки. И поняла, что это было частью наказания, отмеренного ей за то, что замарала имя Ораноса и стала причиной усложнения отношений между двумя странами, и без того непростых.

Клео принудила себя к сдержанности и слегка поклонилась:

— На все твоя воля, отец.

— Отлично, — сказал он. — Я знал, что ты можешь быть такой же милой, как твоя сестра. Если как следует постараешься…

Похоже, Эмилия за годы общения с отцом отлично усвоила искусство держать язык за зубами. Наверное, она была безупречной принцессой. Клео оставалась далека от подобного идеала, да и не стремилась к нему.

Она знала, как поступить. Когда Теон по всей форме представится ей в новой должности, Клео его освободит. Пусть занимается чем угодно… пока она делает то же. Король ее видел-то в основном за обедами и ужинами. Он ничего и не заметит.

Вот как все просто.

Отделаться от помолвки с Эроном будет гораздо труднее. После происшествия в Пелсии тот потряс ее своим поведением во время обратной дороги. Его лишь заботило, что пришлось оставить в горле у сына виноторговца драгоценный кинжал. И еще то, что после стольких трудов он так и не купил ни бутылки вина. Клео решила тогда, что вообще никогда больше не будет иметь с ним дела. А уж замуж выходить…

Фраза «это не обсуждается» была здесь очень даже применима. Не силой же, действительно, собирался отец ее принуждать?

Хотя… Нет, о чем только она думает! Конечно, он был вполне способен заставить ее выйти замуж против желания. Он ведь король, а королю никто не говорит «нет». Даже принцесса.

Она почти выбежала из зала советов, миновала внутренний дворик, быстро поднялась по лестнице, вышла в коридор… И только тут у нее вырвался пронзительный крик отчаяния.

— Ох, принцесса! Не щадишь ты моих перепонок…

Клео оглянулась с колотящимся сердцем. Она-то думала, здесь никого не было!.. Увидев, кто перед ней, испустила долгий вздох облегчения. А потом залилась слезами.

Прислонившись к мраморной стене и сложив на груди руки, перед ней стоял Николо Кассиан. При виде слез принцессы с его худого лица сползло выражение любопытства, он свел брови.

— Нет, нет, только не плачь. Не выношу слез…

— Мой… мой отец жесток и несправедлив, — всхлипнула она, после чего рухнула ему на грудь. Он обнял ее, ласково похлопывая по спине.

— Ужасно жестокий, — раздалось над головой. — Не бывало на свете отца хуже, чем король Корвин. Не будь он королем и не будь я его оруженосцем, обязанным повиноваться приказам, я бы сей же час сразил его за твою обиду.

Ник доводился старшим братом Мире. Их с сестрой разделял всего год; Нику было семнадцать. Однако внешнего сходства между ними имелось не много. У Миры были темные волосы с рыжеватым солнечным отблеском, а у него — редкие среди оранийцев ярко-рыжие, морковного цвета, к тому же торчащие во все стороны. Мира принадлежала к тем, кого называют фигуристыми, она обещала расцвести в пышную красавицу. У ее брата была простоватая физиономия с резкими чертами, носом, чуть скошенным влево, и сплошь в веснушках, которые от солнца делались только ярче. Клео с легкостью обхватила худощавого парня руками. Она зарылась лицом в шерстяную куртку у него на груди, и слезы начали впитываться в ткань.

Ник и Мира были детьми рыцаря Рогера Кассиана, близкого друга короля. Семь лет назад он погиб вместе с женой, катаясь на лодке. Король взял сирот ко двору; оба имели официальные должности, жили во дворце, обучались у придворных наставников и садились за стол вместе с Корвином и его дочерьми. Мира вошла в свиту Эмилии, Ник же доказал свою полезность, став оруженосцем самого короля. Многие считали эту должность очень завидной.

Мира была теперь ближайшей подругой Клео. А Ник — ближайшим другом. В его обществе она чувствовала себя свободнее, чем в чьем-либо еще, за исключением сестры. Если честно, она не была так близка даже с Мирой. При всем том, что он был мальчишкой, она далеко не первый раз рыдала у него на груди. И, видит богиня, — далеко не последний.

— Все королевство отдал бы за носовой платок, — пробормотал он. — Ну-ну, Клео… Что стряслось-то?

— Мой отец намерен в самом скором времени объявить о моей помолвке с Эроном… — Ее голос прервался. — Официально…

Ник поморщился:

— Ясно теперь, отчего ты раскисла. Помолвка с красавцем-вельможей! Жутко даже подумать…

Она шлепнула его по плечу, едва не рассмеявшись сквозь слезы.

— Перестань… Ты же отлично знаешь, что я не хочу за него выходить!

— Знаю, конечно. Но ведь помолвка — это далеко еще не свадьба.

— Да, но…

Он пожал плечами:

— Кажется, я могу предложить очень простое решение. Если это тебя в самом деле расстраивает…

Клео жадно вскинула глаза:

— Какое?

Ник поднял бровь:

— Скажи отцу, что влюблена в меня по уши. И что ни под каким видом не пойдешь за другого. А если он начнет давить на тебя, пригрози, что тайно удерешь со мной, вот и все.

Это наконец-то заставило Клео по-настоящему улыбнуться, и она крепче прижалась к нему.

— Ох, Ник… Кто лучше тебя способен меня развеселить!

— Это значит «да»?

Клео с улыбкой смотрела в его веснушчатую физиономию, такую знакомую и родную.

— Да ладно, — сказала она. — Нужна я тебе, как же. Мы для этого слишком давние друзья.

Он пожал костлявыми плечами:

— Я должен был попытаться.

Она прерывисто вздохнула:

— А кроме того, отца при малейшем намеке на подобное удар хватит. Ты же… все-таки не совсем королевских кровей.

— Ага, я такой, — усмехаясь углом рта, ответствовал Ник. — Весь из себя простонародный, чем и горжусь. Вы, царственные, такие все надутые! Мира, правда, только и делает, что мечтает оказаться королевной…

— Твоя сестричка — крепкий орешек.

— Надо будет проследить, чтобы она вышла за кого-нибудь, способного с ней справиться.

Клео спросила:

— А есть такой человек?

— Если честно, сомневаюсь.

Она услышала шаги: эхо отражалось от мраморных стен.

— Вот вы где, ваше высочество. — К ним подошел Теон, как обычно затянутый в жесткий синий мундир. Выражение лица у него было самое суровое. — Король велел мне вас разыскать.

У нее вырвался долгий судорожный вздох. Ну вот. Началось…

Ник посмотрел на него, потом на нее:

— Что не так?

— Это Теон Ранус, — сказала она и обратила внимание, каким непроницаемым было его лицо. Ни следа той самоуверенности, которую она видела в Пелсии. — Похоже, ты не рад, Теон. Мой отец велел сделать что-то, что делать не хочется?

Темные глаза молодого стражника смотрели прямо.

— Я выполню любой приказ, отданный королем.

— Понятно. Так чего же он потребовал от тебя на сей раз? — спросила она, заранее зная ответ.

Лицо Теона напряглось еще больше.

— Он назначил меня вашим личным телохранителем.

— Ммм… И что скажешь?

Теон буквально проскрипел зубами:

— Я… счел это за честь.

Брови Ника поползли вверх.

— Телохранителем?.. Но зачем он тебе?

— Отец полагает, что неприятности обойдут меня стороной, если при мне день-деньской будет охранник. Видно, хочет, чтобы я вообще белого света не видела…

Теон заметил:

— Брат того крестьянина вправду грозился убить.

От этого воспоминания желудок Клео свела судорога, но она лишь отмахнулась:

— Теперь я дома, и мне незачем бояться его. Не полезет же он через дворцовую стену!

Ник сказал:

— Вот забавно. Телохранитель! Здесь, во дворце!

— Это не забавно, а смехотворно и совершенно не нужно! — воскликнула Клео. — Кроме того, Теон говорил, что цель его карьеры — стать телохранителем моего отца. А его вместо этого приставили охранять меня! Какое жестокое разочарование для честолюбивого юноши, верно, Ник?

— Ужасное разочарование, — тотчас подтвердил Ник, сочувственно поглядывая на Теона.

Лицо Теона дрогнуло, но он промолчал.

Клео продолжала:

— Только представь, ему придется смотреть за мной, когда я, скажем, выберусь погреться на солнышке. Или когда мне будут платье подгонять по фигуре. Когда я буду брать урок рисования… когда служанка меня причесывать станет… Интересно просто до невозможности, верно?

Ник весело добавил:

— Чего доброго, вскоре начнет волосы тебе заплетать.

Судя по всему, каждое слово было для Теона острым ножом в спину. Как и предвидела Клео, он вступал в новую должность без малейшего удовольствия.

— Веселья прямо через край, правда, Теон? — еще поддразнила она. — Сопровождать меня во всех моих поездках и маленьких приключениях… до конца дней моих, а?

Он посмотрел ей в глаза, и почему-то она замерла от этого взгляда. Принцесса думала увидеть на его лице недовольство, но в глазах было нечто другое. Более темное. Некий интерес…

Вслух он проговорил ровным голосом:

— Желания короля — закон для меня.

— А меня слушаться ты намерен?

— В разумных пределах.

Ник поинтересовался:

— Что это значит?

Темные глаза стражника обратились на рыжеволосого юношу.

— Если принцесса своими действиями ввергнет себя в опасность, я вмешаюсь не раздумывая. И происшествий вроде того, что было неделю назад, больше не допущу. Убийства можно было избежать, имей я возможность остановить ссору.

Чувство вины успело прочно поселиться в сердце Клео. Свить там гнездо. Она оставила поддевки и тихо сказала:

— Эрон ни в коем случае не должен был убивать того паренька…

Теон довольно зло ответил:

— Хорошо, что мы с вами хоть в чем-то согласны.

Она выдержала пристальный взгляд, отчаянно желая, чтобы ее не влекло так к этому неудобному стражнику. Выражение его глаз… ярость и вызов…

Какой восторг!

Ни один охранник еще никогда так смело на нее не смотрел. На нее вообще никогда никто так не смотрел. Зло, сердито, недружелюбно… Нет, в его глазах было что-то еще. Можно подумать, Клео оказалась единственной девушкой на всем белом свете, и вот теперь ему отдали частицу ее. У нее сперло в груди, перехватило горло. Теон положительно сводил с ума…

— Во дела, — ворвался в ее мысли голос Ника. — Может, мне уйти и оставить вас тут в гляделки играть? До самого вечера?

Ей жар бросился в щеки, и она поспешно отвела глаза.

— Что ты несешь…

Ник рассмеялся, но совсем не так, как прежде, а очень невесело. Неприятно было слышать этот сухой смешок. Слегка наклонившись, он шепнул так, чтобы не смог услышать Теон:

— Будешь иметь дело с новым телохранителем, помни одно…

Клео вскинула глаза:

— И что же?

Ник выдержал ее взгляд и сказал:

— Он тоже не королевских кровей.

Загрузка...