Обыск с раздеванием

Глава 14

«Развелся». Ники сжимала руками руль, пока они с Марком молча ехали в Вегас. День подходил к концу, золотые солнечные лучи угасали. Девушка не знала, что сказать. Видимо, раны этого мужчины были более глубокими, чем смогла бы нанести стервозная подружка.

Марк когда-то стоял у алтаря и обещал любить другую женщину – «пока смерть не разлучит их». Ники узнала его достаточно хорошо, чтобы понимать: он не даст подобного обещания, если на самом деле не будет иметь его в виду.

Судя по всему, он всё еще любил бывшую жену. Правда, Марк говорил, что та не вернется, но вряд ли это важно, если у этой ужасной женщины была его преданность.

Ощущать себя преданной из-за того, что мужчина был женат, – иррационально. Ники понимала, но это чувство не исчезало. «Не то, чтобы она рассматривала идею выйти замуж в ближайшее время, правда?» У нее никогда не было серьезных отношений.

Ники постоянно твердила себе, что нужно сосредоточиться на «Ночных шалуньях», но продолжала тратить всю энергию на Марка. «Глупо, глупо, глупо». И судя по поведению мужчины, больным местам, которые девушка задевала, она могла поставить деньги на то, что бывшая жена ему изменила. Она, скорее всего, лгала, притворяясь, что обожает его. Возможно, даже бросила его.

«Я обречена». Ники крепче схватилась за руль, борясь с желанием заплакать.

— Ты голодна? — спросил Марк.

Это были его первые слова за последние два часа, с тех пор, как он забил гвоздь в крышку ее гроба, сказав, что детали развода не ее дело. «И он решил, что она может думать о еде?»

— Нет.

Впереди показался клуб. По понедельникам они закрыты, и Ники была благодарна, что в ее владениях сегодня будет царить тишина. Последняя вещь, в которой она нуждалась: громкая музыка, требовательные посетители, темпераментные танцоры и головная боль из-за суматохи будней клуба. Девушка могла запереться в своей квартире, взять ложку и галлон[34] мороженого, а затем впасть в сахарную кому.

Она придумает, как выкинуть Марка из своего сердца, завтра.

Заехав на парковку, она притормозила и переключила рычаг передачи. Ники хотела взять сумку... но та лежала у ног Марка. Девушка не хотела прикасаться к мужчине, снова облокачиваясь на его бедро, ни за что. Он возбуждал ее просто своим существованием. Прикосновения... Это как пригласить дьявола прийти поиграть в ее трусиках.

Тихо выругавшись, Ники опустила крышу кабриолета, вытащила ключ зажигания, а затем вылезла из машины и захлопнула дверь. Подумать только, когда сегодняшний день начался, она надеялась, что слова о любви, сказанные Ники, не заставят этого мужчину кричать от ужаса. «Ха!»

Это на всю оставшуюся жизнь. Безнадежно. Почему, чтобы осознать собственные надежды на белые кружева и клятвы, девушке пришлось узнать, что Марк, вероятно, навсегда озлоблен и закрыт?

«Глупо, глупо, глупо».

— Ники, — позвал Марк, кое-как выбравшись из машины из-за своего роста и захлопнув дверь. — Проклятье, не веди себя так.

Девушка обернулась и приподняла бровь:

— Я просто молчала, как и ты.

— Твое молчание ощущается как звуковая граната, — крикнул Марк ей в спину.

— Поскольку мое настроение от твоего отличается, ты можешь пойти и поиграть в одиночестве.

С этими словами, Ники нажала на кнопку замка на брелоке. Машина пикнула, и девушка двинулась к черному входу клуба.

Марк шел следом:

— Поиграть самому с собой? Забавно. У меня есть идея лучше, почему бы тебе не помочь мне?

— Почему бы тебе не купить слона?

Ники обогнула барную стойку, направляясь в проход к лестнице, ведущей наверх, и нырнула внутрь. Девушка попыталась быстро закрыть на собой импровизированную дверцу. Марк остановил движение своей широкой ладонью. Он оттолкнул дверцу, прошел внутрь и отпустил, чтобы та за ним захлопнулась.

— Я говорил тебе с самого начала, что мне не нужны обязательства, — напомнил мужчина.

«Да, говорил». Толкнув дверь на лестницу, Ники прилагала все усилия, чтобы игнорировать его. Это выбивало из колеи. Девушка заставляла себя преодолевать ступеньку за ступенькой, чувствуя, как Марк шагает позади нее, прожигая спину взглядом.

На лестничной площадке третьего этажа он схватил девушку за руку и развернул лицом к себе:

— Проклятье, я говорил тебе, что не собираюсь остепеняться.

— Но ты готов был пойти на это с какой-то фальшивой сучкой, которая... сделала что? Изменила? Бросила тебя?

Марк просто уставился на нее с мучительным зеленым огнем в глазах. Очевидно, он не собирался ничего рассказывать.

— Что бы это ни было, она разбила тебе сердце, — продолжала Ники. — И куда это приводит меня? Не повезло? Ты ведешь себя как ребенок, который отказывается играть в шашки, потому что проиграл в первый раз.

— Ставки немного выше, чем в настольной игре, детка. Ты даже не представляешь...

— Потому что ты мне не говоришь. Почему? Ты всё еще любишь эту женщину?

— Нет, — он покачал головой с сосредоточенным выражением на лице. — Я просто не хочу дважды совершить ту же ошибку.

— Что? Все женщины лгуньи и шлюхи?

— Нет, — заверил Марк, но продолжения не последовало.

В квартире Лючии зазвонил телефон. Ники слышала его через дверь, в ее голове пульсировала злость.

Лицо Марка ожесточилось, он засунул руку в карман и вытащил ключи. Вставив ключ в замок, мужчина открыл свою дверь, затолкал девушку внутрь и захлопнул дверь. Все это одной рукой, другой он крепко держал Ники.

— Я не собираюсь спорить с тобой в холле, где твоя сестра или кто-то еще сможет услышать хорошую сплетню, — прорычал он.

— Это не сплетни. Это история. — Ники попыталась вырваться из его хватки, безуспешно. — Проклятье, если ты меня отпустишь, я смогу уйти. Тогда не будет ничего, что можно подслушать.

— Нет. Я говорил тебе в самом начале, что это не...

— Навсегда. Да, да, Мистер Заезженная Пластинка. Я слышала это от тебя раз двадцать. Ты за отношения без обязательств. Мы развлеклись. Видимо, сейчас всё кончено. Пока-пока.

Ники снова попыталась высвободить запястье.

Марк не сдвинулся ни на сантиметр:

— Почему мое нежелание ворошить дерьмовое прошлое меняет наши отношения? Ты предложила мне себя, когда нанимала бухгалтером. Ты сказала в любое время, в любом месте, любым способом. Ты передумала или увольняешь меня?

— Не решила. Склоняюсь к обоим вариантам.

— Но ты не хочешь этого, — прошептал мужчина, потянув девушку за руку. — Ты закончила со мной не больше, чем я с тобой. Между нами химия. Я никогда не чувствовал ничего настолько горячего, чем когда я глубоко внутри тебя, а ты сжимаешься вокруг меня, крича от удовольствия.

Ники поняла, что это плохой знак, когда от его слов возбуждение закружилось внизу живота, а влага стала собираться в самом неудобном месте.

— Ты бредишь.

Она снова потянула руку. Хватка усилилась.

— У меня всё хорошо с памятью.

— Вот и держись за эти воспоминания, сладенький пирожок. С этого момента, они всё, что у тебя осталось.

— Мы не закончили, — пробормотал мужчина, вторгаясь в личное пространство девушки.

Ники не собиралась отступать, даже если ее сердце било в груди, словно кувалда. Девушка очень надеялась, что Марк не станет проверять ее решимость на этот раз. Она была такой же податливой, как пластилин.

— О, я думаю, мы более чем закончили. Ты сам сказал, что не из тех парней, кому нужна вечность. Считай это официальным поводом убедиться, что мы не вторгаемся в зону твоего комфорта.

— Я не закончил с тобой, а ты не можешь устоять передо мной.

— Не обманывай себя. — Она приподняла бровь, надеясь, что в ее взгляде отражается безразличие.

— Я не буду, если и ты не будешь.

Марк наклонился ближе, прищурился. Ники не могла не заметить сексуальное желание в его взгляде. Своим горячим телом, своей решимостью он хотел заставить ее кричать его имя. И, черт побери, если ее собственное тело не отвечало напряженной болью желания.

«Плохая девочка! Кончай – и я не имею в виду на спине!»

Мгновение спустя сексуальная улыбка изогнула полные губы Марка. Возможно, что-то в ее глазах выдало интерес Ники. А возможно, это были ее напряженные соски, отчаянно выпирающие под тонким белым платьем. Их трудно не заметить.

Мужчина наклонился ближе, прижимая девушку к стене. Проклятье, ее соски стали еще тверже. А трусики-стринги... если Марк придвинется ближе, Ники сможет составить конкуренцию озеру Мид, в соревновании за самую влажную местность. От осознания, что только две тонких ленточки удерживают ее платье, девушке стало еще хуже.

Внезапно, Марк обхватил обеими руками лицо Ники и его рот обрушился на ее губы. Он ворвался внутрь, язык толкался со свирепым голодом, обвиваясь вокруг ее языка и отказываясь отступать до тех пор, пока девушка не просто откроется для поцелуя, но и поприветствует его, разделит влажное удовольствие от его рта. В эти украденные мгновения он полностью принадлежал ей.

Спина Ники обмякла, решимость сдулась, словно воздушный шар, за один удар сердца. Марк прижал девушку к стене, вжимаясь в нее своими бедрами и не оставляя вопросов о размере и силе его эрекции. Ники хорошо знала, что он мог сделать, когда заведен и сосредоточен на ней.

Ее поимеют здесь – буквально.

Воздух горячим потоком покинул легкие, пока Марк поглощал ее. Один поцелуй перешел в другой, чередуясь с теплыми касаниями губ, горячим скольжением языка, сжиманием бедер, когда она пыталась уменьшить боль желания. Вместо этого, жар опалил кожу Ники, просочился внутрь, когда Марк застонал в ее рот. Звук прошелся вибрацией по всему телу и устремился к местечку между ног.

Это закончится как в прошлый раз – и как в позапрошлый, и позапозапрошлый, – ее подчинением и его уходом. Ники надо что-то делать, если она не хочет, чтобы он продолжил рвать ее сердце на куски.

«Вспомни Анну Болейн!»

Когда Марк оторвался от ее рта, чтобы сделать вздох, и прижался горячими губами к горлу девушки, она глубоко вздохнула, пытаясь не сходить с ума от его древесно-хвойного аромата и взять под контроль свои свихнувшиеся гормоны.

— Я не хочу этого, не так, — девушка толкнула мужчину в плечо. — Ты всегда пытаешься доказать что-то, добиваясь моей капитуляции, — Ники изогнулась, стремясь увеличить пространство между ними. — Секс ничего не решит. Ты используешь его, чтобы избежать разговора. Но то, в чем мы сейчас нуждаемся больше всего, это разговор.

Марк отступил и повернулся к Ники спиной:

— Я не хочу говорить о Тиффани.

«Тиффани». Хорошо, теперь она знает имя этой породистой сучки. Тиффани даже звучит как пустышка класса «А», как эгоистичная соплячка, которая вырвала сердце порядочного парня и заменила его яростью и недоверием.

— Мы не должны говорить именно о ней. Скажи мне что-нибудь.

Ники нежно прикоснулась к его руке. Мужчина напрягся и ничего не сказал. Тянулись мгновения. Наконец, она убрала руку. Девушка прикусила губу, чтобы сдержать слезы, но она боялась, что это усилие было бесполезным. Он никогда не согласится ни черта ей рассказать. А она слишком умна, чтобы рассчитывать на то, что он изменится. Возможно, ей стоит заняться любовью с ним в последний раз, а потом отпустить его.

— Что ты хочешь знать? — прохрипел он в тишине.

Она подняла голову, вглядываясь в суровые, напряженные черты его лица. Марк не выглядел счастливым, но, по крайней мере, он не полностью закрывался от нее. Облегчение нахлынуло, словно вода из пожарного шланга на горящий дом. «Но как далеко он готов зайти в этом разговоре?»

— Начнем с элементарного, — заверила Ники. — Когда у тебя день рожденье?

— Двадцать шестого октября. А у тебя? — он повернулся к ней лицом.

— Третьего февраля. Не меняй тему, — сказала девушка. — Мы говорим о тебе.

Ники снова прикоснулась к его руке. На этот раз он не боролся, Марк позволил ей касаться себя и обхватил пальцы девушки своей ладонью в мертвой хватке.

— Есть еще братья или сестры кроме Керри?

Мужчина покачал головой:

— Тебе нравится ее муж?

— Если не брать в расчет напряженное начало, да. Он получил мое расположение, когда, наконец, женился на ней. До того... Тяжело симпатизировать парню, который разбил сердце твоей младшей сестры.

— Это точно. А как Керри встретила своего мужа?

Усмешка расслабила его напряженное лицо. Это было так неожиданно, что привело Ники в ступор.

— Она его похитила.

«Похитила?!»

— Что? Это так они встретились?

Марк кивнул:

— Рейф – эксперт по электронной безопасности, с прошлым хакера. Я был обвинен в переводе денег со счетов банка, в котором работал тогда, а Керри знала, что обвинения абсурдны. До того как дело попало в суд, она пыталась связаться с Рейфом и попросить помочь мне. Когда он отказался... она взяла дело в свои руки.

Образ милой школьной учительницы, который сложился у Ники о сестре Марка, пошатнулся.

— Итак, Рейф понял, что кто-то из коллег тебя подставил?

Улыбка сошла с лица мужчины:

— Более или менее.

— Было что-то еще? Более? Или менее?

Марк вздохнул:

— Более. Мой коллега узнал, что Керри пытается докопаться до правды и попытался ее убить. Рейф вмешался, подключил полицию, чтобы спасти Керри и заодно услышать признание.

— Вау, вот это история! — Ники сжала его руку. — Спасибо, что рассказал.

— Всегда рад. — Его натянутый голос подразумевал иное. Плечи снова напряглись. — Что еще ты хочешь знать?

— Однажды ты сказал, что твои родители умерли. Не расскажешь, как это произошло?

— Мы можем сесть?

Не дожидаясь ответа, Марк пересек комнату, направляясь к старому потрепанному дивану. Ники последовала за ним. Мужчина сел и насторожено посмотрел на разделяющее их маленькое расстояние с грустью в глазах.

— Мой отец погиб в автокатастрофе, когда мне только исполнилось шесть. Я мало помню о нем, кроме того, что он был высоким и много улыбался. — Марк остановился. Вздохнул, подбирая слова. — Мою маму застрелили при ограблении магазина за три дня до моего пятнадцатилетия.

Ники резко выдохнула и обняла мужчину за шею. Он не обнял ее в ответ, но зарылся лицом в изгиб ее плеча, прижимаясь к девушке. Сейчас этого было достаточно.

— Ох, это кошмар. Мне так жаль, Марк. Я не могу даже представить, как ужасно это было. — Девушка гладила мужчину по шелковым волосам длиной до плеч.

— Это так, — прошептал он ей на ухо, прежде чем отклониться достаточно, чтобы посмотреть Ники в глаза. — Что насчет твоей мамы?

— Живет в Лондоне. Я не видела ее около четырех лет. Она звонит на Рождество и день рождения, жалуется большую часть времени на очередного парня, разбившего ей сердце.

Ники не могла не задаваться вопросом, была ли попытка разговорить Марка безнадежным делом, и не пойдет ли она по стопам собственной матери. «Нехорошая мысль».

— Не меняй тему, — пожурила она снова.

— Но я хорош в этом. — Марк обхватил рукой ее затылок, его губ коснулась улыбка.

— Я заметила.

Улыбка мужчины стала шире:

— Ты должна помириться с мамой. Никогда не знаешь, что может случиться.

Ники кивнула. Он прав. Девушка тоже об этом думала. По правде, ее мама справлялась со всем настолько хорошо, насколько могла. Обращение как к товару, принятое в ее профессии, явно повлияло на отношения с мужчинами. Мама всегда стремилась быть на виду. К тому же не просто быть моделью и иметь ребенка вне брака, особенно, когда его отец из традиционной итальянской семьи, женившийся на правильной итальянской девственнице вскоре после того, как ты родила ребенка. Мама всегда жалела об этом. Она так и не смогла забыть Николаса ДиСтефано.

Раньше Ники никогда не испытывала сочувствия к матери. Теперь, когда девушка была уверена в том, что Марк разобьет ей сердце и будет двигаться дальше, она понимала гораздо больше.

— Я подумаю об этом, — прошептала она. — Но мы говорим о тебе.

— Проклятье, ты как бульдог с клыками Дракулы. Я не смогу удержать тебя от высасывания всей крови на этот раз.

— Я едва поцарапала кожу. — Она послала ему «дай-мне-это-сделать» взгляд.

Мужчина вздохнул:

— Ладно. Что еще?

— Что заставило тебя выбрать бухгалтерию?

— Я хорошо разбираюсь в цифрах. Люблю головоломки, — Марк пожал плечами. — Кажется, это было всегда. Кроме того, именно бизнес-направление помогло мне окончить школу раньше.

— Это справедливо. Я бы всё отдала, чтобы поскорее свалить из школы. Работа твоей мечты?

С задумчивым выражением на лице Марк нахмурил брови:

— Хмм. Я бы сказал, быть твоим личным секс-рабом.

Девушка закатила глаза:

— Я серьезно.

— Кто сказал, что я не серьезен?

Ники хлопнула его по руке:

— Работа, не имеющая отношения к сексу.

— Хорошо, если ты хочешь скучный ответ... Я думаю, что когда-нибудь захочу работать на себя. Вести учет для людей. Считать их налоги. Возможно, планировать финансы.

— Ты будешь хорош в этом.

Последние солнечные лучи, пробираясь через окно, падали на золотые достающие до плеч Марка пряди волос, напомнив Ники о том, что когда-то упоминал мужчина.

— Расскажешь о своей борьбе с раком?

Он сделал глубокий вдох:

— Не особо.

— Вообще не будешь говорить со мной об этом?

Марк попытался отмахнуться:

— Я никогда не использовал солнцезащитный крем, когда был ребенком, и это дало о себе знать перед моим двадцать первым днем рождения, когда доктор сказал, что опухоль сзади на шее это меланома второй стадии.

— Ты наверняка был шокирован.

— И даже больше.

— Я могу только представить, что подобный диагноз, словно удар в живот. На что было похоже лечение?

— Некомфортно. Дерьмово. — Мужчина вздохнул и поставил локти на колени. — Мне сделали операцию по удалению опухоли и прилегающих лимфоузлов, затем была химия и всё остальное. Это заняло целых три года, но я победил.

— Я не удивлена, — она послала ему нежную улыбку. — Я считаю, что ты храбрый и сильный.

Его лицо покрылось румянцем, когда Марк снова повернулся к девушке:

— Нет, просто слишком упрямый, чтобы сдаться.

Ники засмеялась:

— Охотно верю. Ты однажды сказал мне, что носишь длинные волосы, чтобы никто не видел твоих шрамов. Покажешь мне?

Марк сразу напрягся:

— Зачем?

— Поскольку меня там не было, я бы хотела понять, через что ты прошел. Поделишься этим со мной?

— Они уродливые.

Это звучало как отмазка.

— Эй, мне тоже не слишком нравится форма моих бедер, но, кажется, тебя это не беспокоит.

— У тебя великолепные ножки, — заверил ее Марк, кладя горячую тяжелую ладонь на ее колено и двигаясь выше.

Тепло его прикосновения проникало внутрь. Это будет просто – так просто – позволить ему избежать трудных вопросов и снова впустить глубоко в свое тело, глубоко в сердце. Но лишь даст ему больше возможностей закрыться – и ранить ее.

Девушка положила руку поверх ладони мужчины, останавливая:

— Ты пытаешься меня отвлечь.

Марк слегка пожал плечами, даже не пытаясь изобразить застенчивость. Но его рука не шевелилась.

— Слушай, если ты не хочешь показывать...

Ники знала, что должна сказать, что всё нормально. Он прятал шрамы от мира, потому что не хотел их всем показывать. Но она не все. Она любит его. И где-то глубоко внутри он, вероятно, тоже любит ее, даже если признание в этом сравнимо с укусами роя пчел.

Опять же, мужчина поделился с девушкой только тем, что ей нужно было знать: он не готов был разделить всё – жизнь, любовь, будущее.

— Если ты не хочешь показывать, я пойму, — наконец прошептала Ники.

Марк ничего не сказал. Абсолютно ничего. Он смотрел на нее, даже не моргая.

Ники так сильно прикусила губу, что чуть не пошла кровь. Его молчаливый отказ не должен ранить. И, конечно, не должен удивлять. Единственное, что осталось, это разочарование.

Плакать на его глазах – не вариант. Если он не готов к большему между ними, никакие слезы не изменят этого. И хоть она и потеряла сердце, она может сохранить, по крайней мере, гордость.

— Слушай, я должна идти. У меня накопилась бумажная работа... — Ники встала.

Марк удержал ее за запястье:

— Не надо.

Глубоко вздохнув, мужчина притянул девушку обратно на диван. Он повернулся и собрал волосы руками. Надежда ярко вспыхнула в Ники. «Возможно, он поделится. Возможно, он готов для большего».

Его руки закрывали заднюю часть шеи. А затем... мужчина застыл. Ростки надежды начали погибать.

— Это труднее, чем я думал, — признал Марк. — Никто кроме Керри никогда их не видел.

«Даже Тиффани?» Она хотела спросить его об этом. Сейчас неподходящее время.

— Что плохого может случиться? — спросила девушка.

Это заставило мужчину задуматься.

— Я не знаю. Я не боюсь, что ты убежишь с криками. Я думаю... Я боюсь, впустить тебя в свою жизнь.

— Я никогда не причиню тебе боли.

Ники ждала, напряжение закручивалось в ее животе. Выбор был за ним, и Ники не могла на него повлиять.

— Я знаю, что ты никогда не планировала это сделать.

Прежде чем Ники могла спросить, что означает это таинственное заявление, Марк снова повернулся к ней. Он обхватил руками ее лицо и посмотрел прямо в глаза. Мужчина хмурился, складка между бровей выражала сожаление, досаду. Его бездонные глаза блестели непролитыми слезами и были наполнены болью. Внезапно, он накрыл ее рот своим. Не грубо. Он не пытался ее одолеть. Вместо этого, он крепко прижал девушку к себе, ощущаясь на вкус как сладкое отчаяние.

Сердце Ники сдалось в ответ на его нуждающийся зов. Он не был готов для нее, для них, чтобы стать «ими». Год – не так уж и много, чтобы восстановиться после развода. Но даже понимая это, девушка испытывала грусть.

Но пока еще не могла отпустить этого мужчину.

— Останься со мной сегодня, — прошептал он напротив ее рта, умоляя взглядом.

Это было безрассудно, безумно, было прямой дорогой к разбитому сердцу. Но Ники нуждалась сейчас в Марке, чтобы покончить с этим, сказать прощай.

— Хорошо, — прошептала девушка.

Мужчина встал и поднял Ники – поддерживая одной рукой под плечи, а вторую просунув под колени, он отнес ее в спальню, как невесту. И поцеловал ее. Несмотря на то, что поцелуй был долгим и выразительным, он не обещал будущего. Но и не был грабительским. Вместо этого губы Марка предлагали извинения, завернутые в нежное соблазнение, когда он нес ее через порог для их последнего соединения.

Вскоре Ники обнаружила себя лежащей на спине в кровати Марка, белые простыни были мягкими и успокаивали. Мужчина оставил девушку и направился закрывать жалюзи, чтобы скрыть вечернее солнце. Марк снова подошел к кровати, снимая рубашку и обнажая тело, которое так привлекло Ники с самого начала. Но сейчас он был чем-то большим.

Он был ее сердцем.

Ники почувствовала комок в горле, встретившись с решительным взглядом, полным тоски и сожаления. Он хотел ее, не только в сексуальном плане. Но его сердце, пострадавшее от рук Тиффани, не готово было рисковать, чтобы стать частью «них».

Мысли об этом сейчас приведут лишь к тому, что она расплачется. А для этого у Ники будет масса времени позже... когда он уйдет. Поэтому она попыталась сосредоточиться на его медленном приближении к кровати.

— Ты знаешь, что я хочу тебя, Ники. — Мужчина навис над ней, опираясь на руки и колени, карий взгляд проникал прямо в душу. — Я никогда не хотел ни одну женщину так, как я хочу тебя.

«Да, он хотел ее... просто недостаточно».

Девушка сдерживала слезы, когда Марк прижался своими губами к ее губам. Мягкий поцелуй был полон ласки и обожания. Вдох, мягкое столкновение, и Ники открылась для него, приглашая. Медленно, он погрузился глубже.

Как мед, как амброзия, сладкий вкус его поцелуя завлекал ее. Марк никогда не был настолько нежным, уговаривая ее своим ртом, своей настойчивостью. Ники хотела, чтобы они остались здесь навсегда – находиться в его объятиях, пропускать пальцы сквозь его шелковые волосы, убеждая его в своей любви, правильности того, что они вместе.

Даже если отдаленная часть ее разума кричала о тщетности подобных желаний, девушка обняла Марка руками за шею и развела бедра, чтобы он мог опуститься между ними, и вложила свое сердце в поцелуй.

С отчаянным стоном, мужчина переплел их языки, толкаясь вглубь ее рта, увеличивая ее жажду. Дрожащими руками Марк отодвинул волосы с лица Ники, продолжая покорять ее очередным шелковым поцелуем. Нежные пальцы скользнули вниз по плечам девушки, оставляя покалывающий след.

Затем мужчина перекатился на спину, увлекая Ники за собой и не прекращая поцелуй.

Его руки едва касались ее спины, задевая кожу легкими ласками. Ники застонала и выгнулась. Марк поощрил ее, углубив поцелуй. Мужчина потянул за ленточки, удерживающие платье – первая на шее, вторая на спине, – убеждая девушку поддаться его нежности. Его прикосновения к ее позвоночнику были словно таинственный шепот. Ники ответила ему, стягивая вниз лямки платья.

Марк приподнял девушку, чтобы она оседлала его бедра. Их взгляды встретились. Мягкий, и такой противоречивый, живой, и безнадежный, взгляд мужчины пронизывал ее насквозь, пока его пальцы стягивали платье вниз по ее телу. Медленно, он обнажил грудь, спустив ткань к талии. Марк благоговейно обхватил грудь Ники руками, задевая вершинки большими пальцами. Наслаждение закручивалось с любовью и печалью, плотной и безжалостной.

Побуждаемая ладонью на спине, девушка наклонилась вперед, пока не прикоснулась к его груди, кожа к коже – сердцебиения вторили друг другу. Марк оставлял теплую линию поцелуев на ее шее, двигаясь к уху. Ники таяла, нуждаясь в его прикосновениях – даже если они были словно мираж в пустыне. В его руках она чувствовала себя так, как и должно было быть. Как будто он знал девушку, ее страстный нрав и всё остальное, и всё еще хотел.

Ники осознала, что такого никогда не было в ее жизни. Мать игнорировала Ники, вместо того, чтобы разбираться с трудной дочерью. Отец всегда говорил, что нужно контролировать чувства и держать язык за зубами, даже если это приносило дискомфорт, и часто было бесполезно. Даже Лючия, со своей способностью избегать рисков и держать свое мнение при себе, если это необходимо, не удовлетворяла эту потребность в сопереживании. Марк понял ее. И она всегда будет любить его за это.

— Ники, — выдохнул мужчина, уложив девушку на спину и стащив платье по ногам на пол.

Звук молнии, и его штаны с трусами последовали туда же. Разрыв фольги и Ники почувствовала, как Марк скользнул между ее ног. Он соединил их рты в мучительном поцелуе, у которого не было ни начала, ни конца, когда погрузился в нее одним бархатным толчком. Выкрикивая от чувства наполненности и ощущая себя частью этого мужчины, Ники выгнулась навстречу Марку:

— Да, детка. Вот так. Ты такая красивая. — Он обхватил ее бедра руками, прижимаясь к девушке. — Мне нравится, как ты ощущаешься.

Марк выходил и плавно скользил обратно снова и снова, шепча хвалебные слова. Он усеивал ее щеки и губы поцелуями, пробуя со сладкой настойчивостью, и обхватывал руками, пока они не соприкоснулись каждой точкой от губ до бедер. Эмоции переполняли Ники, закручиваясь в груди, поднимаясь выше, выше...

— Марк!

— Я здесь. Прямо здесь, — поклялся он, скользя глубже и задевая комочек нервов внутри ее лона, толкаясь к матке.

Она вскрикнула, когда сладкая спираль удовольствия, закручиваясь в животе, стала возносить ее наслаждение выше. Марк стал еще больше. Ники напряглась. Их тяжелое дыхание смешивалось каждый раз, когда тела соединялись.

— Падай, я поймаю, — прошептал мужчина на ухо.

Его ритм стал быстрее. Тело напряглось сильнее. Ники крепче сжала его руками, бедрами, всем телом, запоминая мягкую текстуру его древесно-хвойного запаха, шелковую гладкость волос на шее, когда он толкался, огонь его карих глаз, становящихся зелеными, прежде чем...

— О, Ники. Ники! — выкрикнул Марк, погружаясь так глубоко, будто мог выкачать всё свое семя, свою жажду, свою жизнь в нее.

Мысль о том, что он мог доставить ей удовольствие, вибрировала вокруг него, вжимала его глубже, словно она никогда его отпустит. Хотя всё это было слишком быстро, она знала, что он не даст ей выбора.

Марк перекатил спящую Ники на спину. Глаза закрыты, без тревоги и беспокойства, которые он видел в них, сейчас она выглядела умиротворенной. Но влажные, серебристые дорожки от слез на ее щеках говорили о том, что спокойствие было временным.

Внутренности мужчины сжались от этого вида, хотя он не был удивлен. Она занималась с ним любовью как в последний раз. Глубоко внутри он тоже знал это. Они не могли продолжать. Ники хотела от Марка больше, чем его недоверчивое сердце могло дать. А он не мог пойти дальше с женщиной, которую подозревал в преступлении, с той, у которой была власть разрушить его на совершенно новом уровне.

Он должен закончить расследование. Сегодня. Сейчас. Разобраться во всем, прежде чем перестанет заботиться о том, что законно или правильно, чтобы удержать Ники... или она примет сломленного мужчину, который никогда не сможет сделать ее счастливой.

Соскользнув с кровати, Марк быстро оделся и направился в офис. На столе он увидел заметки Лючии для научной работы. Отложив их в сторону, мужчина уселся в кресло Ники и включил компьютер. Кожаная куртка Блейда, висевшая на спинке кресла, впилась ему в спину. Марк скинул ее на пол. «Ублюдок». Он был готов поспорить, что Бочелли был здесь, обновлял бухгалтерские записи. С тех пор, как приехал Пьетро ДиСтефано, мужчина был скрытным и дерзким. Бог знает, что он собирается делать. Марк не смог прижать к ногтю Блейда, когда тот помогал Тиффани обвинить его, а сейчас, скорее всего, он заманивает Ники совершить новое преступление.

Записка от Зака на стикере была приклеена к клавиатуре, напоминая Ники забрать костюмы из химчистки. «Проклятье, офис Ники превратился во всеобщую помойку или что?» Выругавшись, Марк отбросил листок и вытащил свой телефон.

Набирая на быстром наборе шурина, Марк мечтал о том, чтобы Лючия или Зак были реальными подозреваемыми. Лючия была слишком погружена в исследовательскую работу, а Зак поглощен заботой о больном дедушке. Кроме того, Марк видел фотографию Тиффани с ногами, обернутыми вокруг бедер Блейда, руками, сжимающими его одетую в кожаную куртку спину. Он глубоко увяз в операциях по отмыванию денег. И хотя Марк предпочел бы думать, что Бочелли действовал один, он боялся, что это принятие желаемого за действительное.

— Привет? — ответил Рейф неуверенно.

— Привет, приятель. Я знаю, что уже поздно. Я не разбудил Керри?

Пауза. Марк услышал шорох простыней, прежде чем Рейф продолжил:

— Нет. В чем дело?

— Мы должны разобраться в этом. Сейчас.

Кровать заскрипела, и Марк предположил, что Рейф встал. Несколько шагов и минуту спустя он услышал, как загудел компьютер шурина.

— Я работал над файлом с недвижимостью, который ты прислал. Не могу точно отследить всё к Ники. Один фальшивый счет за другим, от Восточной Европы до Карибских островов и Швейцарии, нигде нет имени Ники. Она может быть невиновна… а может и нет. Там защита настолько глухая, что кто-нибудь точно узнает, если я попытаюсь отследить операцию. Извини, но мне нечего тебе дать.

Выругавшись, Марк вошел в компьютер Ники, загрузил бухгалтерскую программу, открыл файл. И уставился на экран. Записи были обновлены сегодня утром. «Неужели Ники проснулась еще раньше, чем он думал, и успела заняться преступной деятельностью?» Ряд за рядом вклады совершались всю прошлую неделю. Каждый день немного больше, каждый день немного бесстыднее.

Нахмурившись, Марк кликнул по ярлыку «Н». Реальные операции с недвижимостью были скорректированы. Предыдущие адреса были помечены трехзначными цифрами и выделены красным цветом, в колонке слева: «142, 145, 151, 157». Новые записи, около десятка, имели трехзначный номер «164», записанный черным в той же колонке. Суммы были ошеломляющими.

«Что, черт возьми, это означает?»

Марк рассказал Рейфу о том, что увидел:

— Есть какие-то зацепки в этих кодах? Эти трехзначные номера меня настораживают.

— Сейчас погуглю... — последовало несколько нажатий по клавишам и множество вздохов. — Нет. Ничего, что имело бы значение в данной ситуации.

Уставившись на стену, Марк боролся с ощущением беспомощности и желанием разбудить Ники, чтобы потребовать объяснений. Никаких больше тайн. «Она хотела поговорить, вынуждала его поделиться? Она первая».

Календарь на стене привлек внимание мужчины. «11 июня». Он здесь больше месяца, но ничего не накопал, кроме новых опустошающих отношений, снова разбил чертово сердце, на этом раз хуже, чем в предыдущий.

Марк уставился на дату – это лучше, чем пялиться на экран, не показывающий ничего, кроме загадок. Согласно маленькой цифре под сегодняшней датой, он завершил сто шестьдесят второй день этого года, и уже успел облажаться.

— Подожди!

«Сто шестьдесят два...» Мужчина сорвал календарь со стены.

— Думаю, у меня кое-то есть. Можешь пробить информацию по недавним адресам?

Марк продиктовал адрес с красной цифрой «142». Две минуты спустя Рейф выкрикнул:

— Бинго! Собственность продана...

— Двадцать второго мая?

— Как ты узнал?

Марк улыбнулся. «Наконец, он что-то раздобыл».

— Все операции в этой таблице содержат дату по юлианскому календарю, это дата закрытия. Двадцать второго мая это сто сорок второй день года.

Короткая пауза и несколько ударов по клавиатуре, а затем Рейф сказал:

— Ты прав. Хорошая работа, мужик!

— Сегодня сто шестьдесят второй день. Целая куча недвижимости запланирована на сто шестьдесят четвертый день, что означает...

— Через два дня грядет что-то большое.

— Я думаю, ты прав, — вздохнул Марк. — Но что?

— Я здесь бьюсь в бетонную стену. Каждое место, куда я поворачиваюсь, похоронено за оффшорными счетами, подставными компаниями и всеми видами бумажной волокиты. У тебя есть какие-нибудь теории?

Марк мысленно проверил всё, что знал... и ни к чему не пришел.

— Неа. Но у меня есть идея.

— Да?

Мужчина вздохнул:

— Я откладывал это, но думаю, пришло время обыскать квартиру Ники. Возможно, я найду там ответы.

«Боже, помоги им обоим, если это так».