Одинокие женщины

Глава 6

— Итак? — осведомилась Розмари за очередным ленчем в кафе «Карнак». — Мы готовы заслушать предварительные отчеты?

— Мне было некогда, — смущенно пробормотала Диана.

— Некогда было заниматься тем, чем надо, вместо того, чтобы заниматься тем, чем не надо, — это я могу сказать точно. В следующий раз, дорогая, потрудись предоставить позитивные данные. Имена, даты, встречи. Флер?

— Ну, я хотела было закрутить что-то с тем аппетитным малышом Расти, помнишь? Но до меня дошли слухи, что он оставил многообещающую карьеру официанта ради сомнительного успеха на бродвейской сцене. — Она мрачно вздохнула, ерзая на стуле. — Боюсь, он утрачен навсегда. Как раз в тот момент, когда я была готова.

— Расти — несерьезный вариант, не пудри нам мозги, — одернула Розмари. — И вообще, по-моему, у тебя на поводке должно быть множество мужчин.

— Водить на поводке — одно, а накинуть петлю на шею — совсем другое, — отрезала Флер. — Ты что, решила поиграть в допрос? Прямо испанская инквизиция!

— Девочки, я же просто хотела вас немного подзадорить, — пошла на попятный Розмари. — Не надо на меня набрасываться!

— Извини, — внезапно улыбнулась Флер. — На самом деле я завязала отношения, крайне многообещающие в будущем.

— Ого! — отозвалась Розмари. — Кто-то новенький?

— Совершенно новенький. Я пока не могу посвятить вас в подробности — все еще слишком неопределенно. Но поверь, Розмари, я постараюсь изо всех сил. И если удастся довести дело до конца — ты первая об этом узнаешь.

— Ну что ж, очень мило с твоей стороны, — отвечала Розмари. — По крайней мере хоть ты не сидишь сложа руки. А я, хоть и стала мамашей-домоседкой, все же постаралась представить, что бы предприняла, окажись на вашем месте. И знаете, оказывается, «Нью-Йорк мэгэзин» печатает целыми страницами объявления, из которых по крайней мере половина кажется приемлемой. «Красивый, образованный, богатый…» — и, конечно, настроенный крайне серьезно. Чересчур хорошо для того, чтобы быть правдой.

— Воистину, — засмеялась Берни. Она провела неделю, подбирая участников для шоу, и вдоволь насмотрелась на холостяков. — Хотя с другой стороны — смотря как к этому относиться. Ведь на самом деле большинство парней действительно неплохие люди, а попадаются и симпатяги. Все зависит от ваших собственных запросов. У меня сложилось мнение, что любая из вас могла бы разыскать себе мужа среди моих персонажей, но лишь в том случае, если вы его действительно желаете найти. Чего, конечно, не скажешь обо мне. А выбор был весьма богатым, вы уж поверьте, ведь пришлось проверить не один десяток объявлений.

Обычно сценарий был таков: назначалась встреча где-нибудь в общественном заведении. Надо высматривать человека в зеленом свитере или, к примеру, с вандейковской бородкой. Берни появлялась с небольшим опозданием, издали изучала объект и решала, стоит иметь с ним дело или нет. Один тип, к примеру, прикатил на машине, разукрашенной воздушными шарами и пустыми консервными банками, с лозунгом «Недавно разведенный». Вообще-то Берни предпочитала выбирать для встреч открытые места. Тогда можно беспрепятственно скрыться, если уже за версту видно, что объект «не в себе». Но если внешность внушала доверие, она вступала в контакт. Обычно приходилось выслушивать истории жизни, которые, по ее заверениям, во многом повторялись.

— И что же, все они оказались красивыми, серьезными, интеллигентными и богатыми? — поинтересовалась Диана.

— Когда как. Главное — уметь правильно читать между строк. Ведь брачные объявления пишутся как бы особым кодом. К примеру, если сказано, что ему сорок, — читай пятьдесят. Если сказано пятьдесят — клади за шестой десяток. А если он описывает себя как «зрелого» — стало быть, лет через десять откинет коньки. Как только разберешься, что именно кроется в объявлении, можно более или менее наверняка найти нужного клиента.

Берни даже составила словарик и тут же зачитала его подругам:

«Любвеобильный — сексуально озабоченный.

Красивый — имеет два глаза, нос и рот.

Художественная натура — вообразил, что мог бы стать голубым, а ты ему поможешь доказать обратное.

Богатый — сам заплатит за кофе.

Образованный — вообразил о себе бог весть что.

Любит литературу — застенчив до обморока.

Общительный — заговорит тебя до смерти.

Уравновешенный — бухгалтер, дантист и тому подобное.

Чувствительный — значит, недавно развелся и еще переживает.

Энергичный — наглец.

Земная натура — толстяк.

Большое чувство юмора — толстяк и наглец одновременно».

— Что-то у меня не создается впечатления, что здесь действительно есть из чего выбирать, — нахмурилась Розмари.

— Я слегка драматизирую, — призналась Берни. — Ведь это, как правило, и впрямь неплохие парни. Только одинокие. И немного наглые, — добавила она.

— Ну, что до меня, — заметила Диана, — то лучше застрелиться, чем писать такие объявления или же знакомиться с их помощью. Боже мой, — она брезгливо передернула плечами, — это просто унизительно. Словно выйти на улицу с протянутой рукой.

— А сложа руки сидеть лучше? — напомнила Розмари. — Они сами не кинутся к тебе в объятия! Как насчет баров для одиноких или дискотек? Ну же, Ди, побольше жизни!

— Ни за что, — с гримасой отвращения отрезала Диана.

— Неправда, ты сможешь, — возразила Берни. — Как и любая на твоем месте.

— Я знаю себя, Берни. Я теряюсь в подобных ситуациях. Я не в состоянии общаться с незнакомыми людьми, заводить с ними разговоры. И никто никогда не пытается говорить со мной. Увы, я не из общительных.

— Нет, ты вовсе не такая трусиха, — возразила Розмари. — Подумать только, ты когда-то была заводилой в наших дебатах в колледже! И к тому же, насколько я понимаю, адвокаты только и делают что болтают без конца и спорят, спорят, спорят…

— В зале суда она просто динамит, — подхватила Флер, — я однажды видела ее в деле.

— Это же совсем другое дело! — воскликнула Диана. — И вообще, хватит меня терзать. Дело тут вовсе не в трусости. Тут, если хотите, дело… в чувстве собственного достоинства. На службе я имею дело с фактами, законом и различными идеями — все это достаточно обезличенные порождения человеческого разума, совершенно не имеющие ничего общего с размещением своего имени в аукционной книге, а тем паче — с умением загнать в угол какого-нибудь парня, чтобы заставить познакомиться с собой. Господи! Все равно что повесить на спину доску: «Одинокая женщина ищет партнера».

— Но ведь и мужчины бывают одинокими, — начала было Розмари, но ее перебила Берни.

— Нет, нет, — замахала она руками, — я поняла. Диана не из тех, кто шляется по барам. Ты крайне избирательна, Ди, и такой и останешься навсегда. Я всегда чувствовала!

— Ну спасибо, — смущенно отвечала Диана. — По-твоему выходит, что я просто-напросто жуткий сноб. Нет, дело в том, что знакомиться подобным образом — по объявлению, в барах или еще где-то — все равно что заниматься куплей-продажей самой себя. У меня такое чувство, что если мужчина настолько отчаялся, что ищет женщину подобными способами, он скорее всего неудачник. И скорее всего будет думать то же про меня. Да что же я, подержанный товар, что ли?

— Понятно, — отвечала Берни. — Ты — сама Диана Саммерфильд из Бостона, и достойны тебя лишь лучшие из лучших. Но тем не менее ты хотела бы познакомиться с мужчиной, не так ли?

— С приятным мужчиной!

— Отлично. Не далее как в субботу я собираюсь на тусовку, именуемую Профессиональным форумом. Под этим названием скрывается — только не морщи нос, Диана, — сборище одиночек. Но вход будет стоить сорок баксов, и к тому же надо предъявить доказательства, что ты преуспевающий бизнесмен. Идея в том, чтобы желающие могли встретить одиноких людей своего класса, окончивших колледж, и не потерять лицо. Я слыхала, там будет куча докторов, банкиров…

— Она пойдет! — выпалила Флер и, прежде чем Диана успела возразить, затараторила: — Она пойдет и будет выглядеть там совершенно потрясно! Диана, в десять часов в субботу я буду у тебя. Мы отправимся к Бергдорфу, к Бенделю, я закажу место у своего парикмахера. Марко выделывает черт-те что с любыми волосами. И не вздумай возражать. Просто положись на меня. Я позабочусь о том, чтобы от одного твоего вида все присутствующие были в шоке.

— Но… но…

Но последнее слово осталось за Флер:

— В десять часов, и приготовь чековую книжку!

Возвращаясь в тот день на поезде домой, Розмари с трудом удерживалась, чтобы не расплыться в глупейшей улыбке. День прошел на редкость удачно. Он начался с ленча с подругами в кафе «Карнак», однако кульминация наступила позднее, на выставке «Декоративные искусства-2» в городском музее. Она принесла на оценку керамический горшок, любопытную вещицу, вылепленную в виде совы. Месяц назад она купила его на деревенском аукционе. От одного взгляда на сову эксперт пришел в экстаз.

— Сванси! — воскликнул он. — Начало девятнадцатого века.

— Его, конечно, продавали вместе с кучей всякого хлама, — пояснила Розмари. — Пришлось выложить за все восемьдесят долларов.

— Позвольте вас поздравить. — Профессор Гилмор ощупал сову опытными пальцами. — Да, превосходный экземпляр глазури Сванси, не подделка. У вас отличный глаз, миссис Маршалл, глаз знатока, я бы сказал.

Да, верно, глаз у нее неплохой, хотя и не такой острый, как у ее матери, которая сможет разглядеть стерлинг на серебряном блюде с сотни шагов. Нет, ее глаз скорее наметан в выборе чего-то необычного, чудесного. Вкупе со способностью разнюхивать возможность сделать выгодную покупку.

«Дела земные», — как отозвался Алекс. «Приземленные», пожалуй, будет более верно, ибо Розмари не гонялась ни за вычурным фарфором, ни за яйцами Фаберже. Вместо этого она увлекалась теми обычными предметами, которые были сделаны с выдумкой и любовью и служили людям в их повседневных заботах. Котелки и горшки, формочки для пудинга, терракотовые черепицы из тосканских деревушек.

И все это, по убеждению Розмари, было неплохим помещением капитала. Возможно, даже более надежным, чем непомерно дорожающие акции, к которым питает такую любовь Алекс. К примеру, любую вещицу, купленную во время путешествий по Европе, можно было хоть сейчас продать впятеро дороже. И пусть себе Алекс сколько угодно потешается над ее страстью слоняться по магазинам — никто не скажет, что Розмари выбрасывает деньги на ветер.

Не то что, к примеру, Флер, готовая спустить все до последнего гроша. Посмотришь на нее — можно подумать, что эта женщина — наследница пакета акций одной из Семи Сестер [7]. Как они все и считали до тех пор, пока в колледж не заявилась мамаша Флер: крашеные волосы, жевательная резинка, ногти, словно смертоносные кинжалы — вряд ли Беллу Чемберлен можно было счесть представительницей высшего света.

Розмари не могла удержаться от постоянных сравнений происхождения Флер со своим собственным. Слава тебе Господи, ее собственная родительница, Долли Бэйнтер, во всем, вплоть до мелочей, смотрелась как истинная леди: от уложенных волосок к волоску серо-голубых локонов (чуть более голубых, чуть менее серых после смерти мужа), ухоженных рук с подчеркнуто неброским маникюром до негромкого голоса и безупречных манер, помогавших выстоять в жестоких жизненных бурях.

Розмари была уверена, что происхождение всегда сказывается в облике человека. Оно закладывает основные ценности, и результат этого — та близость, которую она сохранила в отношениях с матерью, в то время как Флер старательно избегала контактов с семьей. Да и вряд ли ее можно в этом винить. Действительно, трудно было поверить, что Белла Чемберлен жила в том же мире, что и Долли Бэйнтер, хотя обе женщины принадлежали к одному поколению.

И это только матери. У Розмари отец был уважаемым хирургом и казначеем в своем клубе. Что же до Флер — кто знает, был у нее вообще отец или нет.

Однако Флер заслуживает всяческого уважения. Она смышленая особа: мигом усвоила, как надо одеваться, что говорить и даже как есть, — ей не пришлось брать уроков лишь по искусству флирта. Оно было врожденным.

Во время учебы в колледже целая толпа девиц могла бы кормиться объедками со стола Флер. «Мои бедняжки», — говорила она про вившихся вокруг молодых людей, роясь в них, словно в коробке с шоколадом, выбирая кусочек послаще. «Розмари, милочка, — могла предложить она в субботнее утро, — ты не смогла бы сегодня составить пару Амхерсту? Пожалуйста, сделай одолжение. Я сама никак не смогу. И к тому же он симпатичный!» Под чем подразумевалось: «Он недостаточно хорош для меня, зато сойдет для тебя!» Розмари недовольно морщилась — и все же шла. По сути дела, эти «бедняжки» действительно были симпатичными парнями, но — увы! — все, о чем с ними можно было говорить, — бесчисленные достоинства Флер. Даже через столько лет при воспоминании об этом Розмари чувствовала обиду.

Мужчины, мужчины, мужчины. Они беспрестанно роились вокруг Флер, как пчелы вокруг меда, но вот, судя по всему, настал момент, когда их число заметно поубавилось. Несмотря на весь свой распрекрасный гардероб, бесподобные ресницы и бархатную кожу, Флер до смерти перепугана возможностью остаться одинокой. Розмари не удивляла подобная смена настроений.

Если только заявление по поводу десятка предложений было правдой — в чем Розмари сильно сомневалась, — то все они относились ко времени обучения в колледже. Флер Чемберлен принадлежала к тому типу женщин, с которыми мужчины охотно спят, но на которых при этом не женятся. Она позволяла себе слишком многое и разбазарила свой капитал: ее кредиты вот-вот сведутся к нулю. А болтовня о ком-то бесподобном во время ленча… Розмари отнесла ее к разряду пустого хвастовства. Для того, чтобы заметить фальшь в голосе Флер, не надо быть экстрасенсом.

А какая она неряха! Ни у кого в колледже гардероб не был в столь ужасном состоянии! Среди мужчин вряд ли найдется много желающих обрекать себя на такое в повседневной жизни.

А вообще-то ее жаль, размышляла Розмари. Подумать только, дожить до тридцати трех лет и иметь за душой лишь гардероб, набитый бесполезной мишурой, да пачку брачных объявлений. Да, когда-то Розмари завидовала Флер — ее успеху у мужчин, ее необычной работе, ее путешествиям. Но теперь это прошло. Навсегда!

Временами Розмари не могла удержаться от любопытства при мысли о том, что Флер довелось переспать с таким множеством мужчин. Были ли они лучше ее Алекса? Хуже? Или это вообще не поддается сравнению? Может быть, со временем ей это вообще надоест? Может быть, будет достаточно одних воспоминаний?

Но это все потом. Сейчас надо как следует обдумать затеянное состязание — интересно, принесет ли оно хоть какие-нибудь результаты? Судя по всему, Диане оно не поможет — та чересчур горда, чтобы гоняться за мужиками. А вот Берни, возможно, попытается нажать на своего Стива. Что же до Флер — время покажет. Хотя нет сомнений, что соревнование, настоящее соревнование, кончилось много лет назад. В тот самый день, когда она вышла замуж за Алекса.

Ей было хорошо у Смита, она никогда не жалела о проведенных в колледже годах, однако, оглядываясь, Розмари понимала, что учеба и вообще жизнь колледжа никогда не были главным в ее жизни. Слишком много сил требовалось тратить на состязание интеллектов. А то, что она жила в одной комнате с такими одаренными особами, как Диана и Флер, отнюдь не добавляло самоуважения. Розмари быстро поняла, что одно дело быть первой ученицей в классе в школе Уилмингтона, штат Каролина, и совсем другое — держать марку у Смита. Временами Розмари сама удивлялась, что заставило ее уехать так далеко от дома.

Ну что ж, пусть ей не довелось получать призы за победы в олимпиадах и диспутах, зато хватило ума разобраться, что брак с Алексом — несомненно, удачный ход. Именно «ход», а не «выход» — как, судя по всему, решило большинство одноклассниц. К тому времени Розмари уже была полна скептицизма по отношению к собственным способностям, к самому колледжу, к прелестям флирта и даже к возможности сделать карьеру. И как, скажите на милость, прикажете ее делать, если не обладаешь ни мозгами Дианы, ни внешностью Флер, ни напористостью Берни.

А вот подруги, некогда осуждавшие ее шаг, вынуждены были со временем сменить мнение. Пусть из Розмари Бэйнтер не вышел академик — у нее своя дорога, и она на ней многого достигла. К тому же последнее время ей не раз приходила в голову мысль, что и она обладает незаурядными способностями.

«У вас есть глаз» — вот что сказал Гилмор. Глаз знатока.

Алекс прав: она могла бы получать призы — если не за выгодные покупки, то за оригинальное декорирование или в прикладном искусстве, то есть в чем-то натуральном, реальном.

Поезд катился мимо Ларчмонта с его аккуратными домиками в глубине аккуратных садиков, мимо Рая, затейливо раскрашенного по-осеннему пестрой листвой. Чудесные городки, думала Розмари. И все же Вестпорт лучше всех. В нем намного больше милых домов, хотя, конечно, ни один из них не мог сравниться с ее собственным.

«Я не просто домашняя хозяйка и мать!» — хотелось бы ей сказать при случае. Уютная изысканная обстановка, званые обеды, гостеприимство по отношению к друзьям и клиентам мужа — для этого требуется немалая дисциплина. И организованность. Почему нет такой профессии, как «помощница»? Не то чтобы ей хотелось возвысить самое себя, но ведь с определенной точки зрения она тоже сделала карьеру. Причем неплохую. Чтобы сделать карьеру «помощницы», она обеспечила Алекса всем, что необходимо нормальному мужчине: достойной супругой, уютным домом, чудесным сыном. И на все это уходила работа, работа и работа.

Вспомнить хотя бы, какого труда ей стоило забеременеть. Вряд ли кто-то так же выкладывается на службе! Прошло почти пять лет, пока им удалось зачать Криса, и все это время было настоящей пыткой. Бесконечные часы на приемах у врачей, бесчисленные тесты и анализы на способность иметь детей, сданные ими обоими. Необходимость заниматься любовью по расписанию, по календарю, по показаниям термометра. Не сказать чтобы это сильно радовало Алекса. Или ее саму. Постель перестала приносить наслаждение.

Но конечно же, появление Криса все окупило. И хотя им с Алексом так и не удалось вернуть остроту влечения, испытанную когда-то в медовый месяц, вряд ли это можно считать удивительным после десяти лет брака.

Однако старая пословица говорит: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Может быть, секс сам по себе не такой уж бесценный товар.

Тем временем поезд пересек границу Коннектикута. Дома за окнами стали более внушительными и красивыми.

— Следующая — Вестпорт, — раздался голос кондуктора.

Розмари сняла вещи с полки для багажа и вышла под лучи послеполуденного солнца. Все еще в приподнятом настроении она пересекла стоянку машин, высматривая свою.

— Замечательная машина! — воскликнула Жаклин Германн, одна из мамаш в детском саду.

— Еще бы! — Гордо сияя, Розмари отперла дверцу и пояснила: — Алекс преподнес мне ее на годовщину свадьбы.

Можно было не сомневаться: Розмари Маршалл не ошиблась, выбирая карьеру. Она оказалась намного удачнее, чем карьера любой из ее однокашниц.

Она уселась в сияющий новенький «порш» и поехала домой.