Одни в целом мире

Глава 7

На следующее утро Арианна проснулась от сильного ветра, который завывал с такой силой, что, казалось, это какой-то хищник, жалующийся на свое одиночество. Уютно закутавшись в пуховое одеяло, она лежала на кушетке Джошуа Брандта, чувствуя удовольствие оттого, что она в тепле и безопасности, когда за окном бушует стихия.

Наконец она села на постели и посмотрела в окно. Хлопья снега, подгоняемые ветром, ударялись о толстые стекла. Огромные сугробы наполовину закрывали окна, которые занимали целую стену. Ари вздрогнула от неожиданного видения — останься она сейчас на улице, метель могла бы похоронить ее заживо. Так бы и случилось, если бы не Джошуа, подумала она, оглядываясь на горящий камин, который свидетельствовал о его недавнем присутствии. Дрова, сложенные пирамидой в огромной печи, лежали на горячей золе и уже занялись огнем. Первые язычки пламени взметнулись кверху.

Постепенно до нее дошло, что в доме никого нет, и она сосредоточенно наморщила лоб. Подгоняемая любопытством, она встала и пошлепала босыми ногами по дому, заглядывая в каждый уголок, словно Брандт мог прятаться там.

Не обращая внимания на разгулявшуюся за окном метель, она спустилась по лестнице, миновала ванную и вошла в вестибюль, отделанный гладкой керамической плиткой. Она остановилась перед дверью, через которую они вчера вошли, рядом со скамейкой, где он поставил ее ботинки, и в этот момент услышала приглушенные, нерегулярные удары, идущие из коридора налево от нее.

Свернув за угол, она оказалась в небольшом коридоре, который заканчивался дверью с маленьким окошком. Откинув на спину непослушные волосы, она прижалась лицом к двери, и заглянула в окошко. Оказалось, что оно выходит в гараж. Там стояли аэросани, их блестящий нос выглядывал из-за громадного вездехода.

Джошуа работал около задних дверей дома. Он выбирал сырые поленья, стряхивал с них снег и складывал для просушки под навес около стены. По количеству проделанной работы можно было судить, что он занимается этим уже давно.

Сдерживая дыхание, чтобы не запотело стекло, Арианна с любопытством следила за тем, как он работает. Его взгляд был сосредоточенным, лицо раскраснелось от усилий, волосы спутались, и темные пряди упали на лоб. Несмотря на холод, от которого изо рта шел пар, на нем были только джинсы и трикотажная нижняя майка с длинными рукавами. Рукава были закатаны по локоть, открывая сильные руки, покрытые порослью темных волос, мускулы рельефно выделялись, играли и перекатывались при каждом движении.

До этого момента Арианна думала о Джошуа только в духовном плане, как о герое своих мечтаний, каким-то образом ворвавшимся в реальный мир, но вид его мужественных сильных рук внезапно напомнил ей, что он прежде всего мужчина.

Это было удивительное открытие, от которого у нее в горле запершило, а колени ослабли. Последние два года она вообще не думала о мужчинах. Понятие пола ушло из ее жизни. А те мужчины, которых она встречала в холле своего дома или видела на улице, никогда не были для нее мужчинами, просто существами противоположного пола, которые были одеты иначе, нежели она. Она совсем забыла тот удивительный жар, который, поднимаясь от живота, наполнял грудь, шею, каждую клеточку ее существа. Стоило ей взглянуть на этого мужчину, как он в одно мгновение заставил ее вспомнить, что она женщина. Нажав на ручку двери, она тихо вошла в гараж.

— Доброе утро! — Ее приветствие прозвучало столь неожиданно, что полено выскользнуло из рук Джошуа, едва не угодив по ноге.

— О, черт! — Он резко обернулся. Зеленые глаза полыхнули злостью, но лишь на мгновение. Она стояла перед ним в широких, не по росту длинных штанах. Босая. Светлые волосы по-детски спутаны после сна. В голубых глазах застыл испуг, он не мог не заметить, что напугал ее. — Зачем вы пришли сюда? — спросил он сердито, злясь, что она заставила его испытать чувство вины.

— Я просто хотела сказать «доброе утро»…

— Прекрасно, вы сказали, а теперь отправляйтесь назад в дом. И запомните на будущее, я не привык к чужому присутствию. Было бы лучше, если бы вы больше не торчали у меня за спиной и не пугали меня до смерти.

— Извините, — еле слышно произнесла Ари и быстро ушла, притворив за собой дверь.

«Наверное, встал не с той ноги», — подумала она, идя через холл в ванную — единственное место, где она могла отгородиться от него дверью.

Закрыв дверь, она прислонилась к ней спиной, ругая себя за собственную глупость. О чем она думала, поторопившись с этим приветствием, как будто была в доме желанным гостем, которого ему приятно видеть? И с чего ей пришло в голову, что он мог стоять и смотреть, как она спит? Хорошо еще, что он не задушил ее среди ночи. У него на то хватало причин. Конечно, он думает, она сумасшедшая. Джошуа Брандт принадлежит к тому сорту мужчин, которым претит любое проявление слабости, эмоциональное или физическое. А то, что из-за нее ему пришлось войти в ледяной ручей и спасать во время метели, только ухудшало дело. Наверное, он с самого начала решил, что ее жизнь не стоит ни гроша. И потом она совершила то, что было самым большим грехом, — она оказалась в его доме, нарушив его уединение.

Она печально вздохнула и присела на пол возле двери, обхватив руками колени и положив на них голову. Ничто в ее жизни не приготовило ее к нелюбви и, оказавшись в таком положении, она задыхалась от обиды, переполнявшей ее. Кто он такой, чтобы так обижать ее? Он ее совсем не знает.

Недовольно пробурчав что-то себе под нос, она поднялась и подошла к маленькому зеркалу над раковиной. Волосы ее были в полном беспорядке, длинные светлые пряди перепутались так, что, казалось, с ними вовсе не справиться. Но постоянное выражение страха исчезло, и впервые ее глаза светились радостью.

Она отвернулась от зеркала, потом повернулась снова, проверяя, не исчезнет ли это удивительное выражение, если она перестанет смотреть, Нет, ничто в ее отражении не изменилось. Ее глаза по-прежнему сверкали жизнью, щеки полыхали румянцем, а в уголках рта затаилась улыбка.

— Я помню тебя… такую, — прошептала она, приблизив лицо к зеркалу, словно искала подтверждения своим словам, радуясь, что Брандт не мог видеть ее сейчас, разговаривающую со своим собственным отражением.

Она умылась и наложила крем, расчесала волосы, они легли послушными волнами, затем начала чистить зубы. Странно, думала она, почему она всегда ощущала необходимость смотреться в зеркало, когда чистила зубы, словно могла не найти их иным образом. Дома она всегда старалась подальше отклониться от раковины, так чтобы не видеть собственное отражение, но в это утро ей нравилось ее лицо и, чистя зубы, она с удовольствием наблюдала весь процесс.

Ее одежда была постирана и аккуратно сложена на скамье. Интересно, подумала Ари, когда Брандт нашел время сделать это. Надев теплую рубашку, она натянула поверх толстый темно-синий свитер, надела джинсы. Теплое нижнее белье надевать не стала, так как в доме было очень тепло, и оставила его на скамье, наказав себе не забыть его, когда будет покидать этот дом.

При мысли об отъезде крошечная морщинка пересекла лоб. Арианна размышляла, не исчезнет ли ее умиротворенное настроение, когда она уйдет из этого дома. И чтобы не задерживаться на этой неприятной мысли, она подумала о Бобе Халстоне, который, наверное, уже в пути и скоро заберет ее отсюда и доставит назад в долину.

Неожиданный звук хлопнувшей двери гаража заставил ее вздрогнуть, и тут же раздался стук в дверь ванной.

— Я хочу принять душ, поторопитесь, — произнес Джош, сопровождая каждое слово легким постукиванием костяшек пальцев, Это было довольно грубое напоминание, видимо он не привык делить с кем-то ванную. Какой неделикатный жест, раздраженно подумала она, готовая высказать возмущение. Но когда она открыла дверь, там никого не оказалось, и ее сердитый взгляд и заготовленная тирада о хороших манерах оказалась ни к чему. Еще больше разозлившись, она направилась на кухню,

Если существует какое-то правило, предписывающее как должна выглядеть кухня отшельника, то перед нею был образец. Это была отлично оборудованная кухня, где каждый предмет и каждая вещь знали свое место. Быстрый осмотр буфета и холодильника обнаружил большой запас продуктов, которого должно хватить, если вдруг настанет непогода, и хотя она ожидала увидеть нечто подобное, количество и разнообразие еды удивило ее.

Если и усовершенствовался какой-то из ее талантов за прошедшие два года заточения, то это относилось как раз к области кулинарии, и она даже заволновалась при виде возможностей, открывшихся на этой прекрасной кухне. Кроме того, ей хотелось сделать что-то приятное для человека, который спас ей жизнь. «Почему бы не приготовить завтрак?» Разумеется, это ничтожная плата за то, что он сделал для нее, но что еще она могла предложить ему в этот момент? Может быть, тогда он примирится с ее присутствием в его доме?

Она сварила кофе, нарезала бекон тонкими ломтиками, взбила яйца для омлета, и стоило ей поставить все это на плиту, как она услышала, что шум душа прекратился. Испытывая какое-то детское чувство гордости, она улыбнулась про себя и стала быстро накрывать стол на две персоны.

Он вышел из ванной, вытирая мокрые волосы, и первое, на что обратила внимание Ари, был его профиль. Есть ли что-нибудь более впечатляющее, чем этот профиль, подумала она, чувствуя, что больше не боится его. Достоинство походки сочеталось с агрессивной уверенностью каждого движения. На нем были джинсы и толстый белый свитер, на фоне которого его волосы казались еще чернее. Еще мокрые от душа, они были зачесаны ото лба, что подчеркивало прямую линию бровей, а высокие скулы говорили об упрямстве. И она невольно задумалась, кто унаследует эти строгие черты, такие непохожие на мягкие изгибы ее лица?

Светлый локон выбился из-за уха и упал на щеку. Кивком головы она откинула его назад, в это мгновение Брандт вошел на кухню и замер. Его зеленые глаза быстро пробежали по ней, потом с удивлением оглядели кухню, задержались на сковородке с беконом и, наконец, остановились на столе, накрытом на две персоны.

Нервно сжимая руки за спиной, Арианна робко улыбнулась,

— Я надеюсь, вы проголодались?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Похоже, вы чувствуете себя здесь как дома?

Ари снова неуверенно улыбнулась.

— Я… подумала, почему бы не приготовить завтрак?

— То есть делаете, что хотите?

— Нет. Я хотела сделать что-то для вас. Поблагодарить…

— Не стоит, — резко бросил он.

Секунду-другую Арианна растерянно смотрела на него, но на этот раз негодование пересилило чувство обиды, она не на шутку разозлилась.

— Я старалась сделать как лучше! — Она сняла тяжелую сковородку с огня и поставила на холодную конфорку. — Ошибка, которую я не повторю снова! — заявила она и принялась с ожесточением кромсать кусочки бекона, затем бросила их на разделочную доску.

— Осторожнее, масло брызгает… — услышала она его слова за своей спиной, но даже не соизволила повернуться. Открыв дверцу духовки, вытащила омлет и резко поставила сверху на плиту.

— Не беспокойтесь, Брандт, — сказала она. — Я не психопатка. И не собираюсь устраивать истерику и нападать на вас. — Она потрясла перед ним вилкой с длинным кусочком бекона, не предполагая, что жест может говорить об обратном. — Хотя я предполагаю, что те, кто знает вас лучше, едва ли проявили бы такое терпение. — Она так резко повернулась, что не могла заметить легкую усмешку в уголке его губ. Схватила с раковины губку для мытья посуды и начала вытирать забрызганную плиту. На какой-то момент на кухне воцарилась тишина, которую нарушало лишь завывание ветра.

— Вы чересчур вспыльчивы для человека, перенесшего эмоциональную травму, — заметил он.

Арианна вздохнула. Выпад был слишком очевидным, чтобы обращать на него внимание.

— Когда Боб Халстон заберет меня отсюда? — спросила она, не поворачиваясь. Она услышала невразумительное хмыканье, что могло означать легкую насмешку, и отвернулась к окну.

— Вы когда-нибудь бывали в горах во время непогоды? — негромко поинтересовался он.

Ари закрыла глаза, борясь с приступом паники, причиной которой был его безжалостный вопрос.

— Да, — прошептала она. — Но тогда была гроза.

Брандт рассеянно кивнул, продолжая смотреть в окно.

— Мы измеряем здесь снег футами, не дюймами. Это только начало.

— Я полагаю, Боб не скоро доберется до нас.

— Примерно через неделю.

— Что? — Ари резко повернулась к нему.

— Пока метель не кончится, считайте, что никакой дороги не существует. И никто сюда не проедет.

— Но это невозможно, — едва выдавила она, сдерживая нервный смех. — Наверняка уже начали расчищать дороги. Буран бураном, но при современном оборудовании жизнь не замирает. Ради Бога, сейчас двадцатый век.

— Да, но не здесь,

— Но у вас ведь есть все на случай плохой погоды. Что это за огромная машина в гараже? А аэросани? Разве на них нельзя добраться до города?

— Вы забываете, что это весенняя метель в горах Монтаны. Дороги занесены. Вес ориентиры тоже. Видимость равна нулю, и сила ветра уже больше двадцати баллов. Между этим местом и городом есть одно ранчо, но его трудно найти даже в погожий летний день. — Он кивнул в сторону окна. — При таких условиях мы собьемся с пути, не пройдя и двадцати шагов от дома, а если потеряться в такую погоду, не важно пешком, на аэросанях или вездеходе, то это верная смерть. Неужели не достаточно вчерашней эскапады? Хотите попробовать снова? — Он замолчал, подозрительно прищурив зеленые глаза. — Может вам не терпится свести счеты с жизнью?

— Нет, — спокойно отвечала она. — Не собираюсь, я не психопатка. Я обычный человек, как и вы. Только плохо приспособленный к жизни. Совершенно безобидный для окружающих.

— Я не пытаюсь напугать вас, — сказал он, наконец. — Но сколько мы пробудем здесь, одному Богу известно. Если вы боитесь… что у вас возникнут проблемы мне лучше знать о них заранее.

— Не тревожьтесь, я не собираюсь закатывать истерику.

Он пожал плечами и нетерпеливо провел рукой по волосам.

— Тогда я не понимаю, в чем же ваша проблема?

Она молчала, пытаясь представить себе свои страхи: пребывание на улице и вообще в открытом пространстве, полеты на самолете, гроза, дождь… напоминание о том, что не следует оставлять ее одну, даже когда она спит. Воспоминания, которые подавляли здравый смысл на несколько часов, загоняли то в темный чулан, то под кровать, или под дерево в метель — в любой укромный уголок замкнутого пространства, где она ощущала себя в безопасности.

— Я хожу во сне, — наконец сказала она так неуверенно, что он тотчас понял, что она сказала далеко не все.