Огни Юга

Глава 14

На этот раз, когда Алекса приехала на уик-энд в Чарлстон, чтобы увидеться с Саванной, все казалось ей более привычным и удобным. Уже не пришлось испытать потрясение от возвращения в мир, который она некогда знала и любила, но потеряла. В «Уэнтуорт-Мэншн» обе на этот раз чувствовали себя как дома, и Алексе даже удалось быть дружелюбной с Томом, когда он привез Саванну. Алекса уже не выглядела такой зажатой. Поэтому он расхрабрился настолько, что пригласил пообедать. Она этого не хотела, потому что старалась провести с Саванной как можно больше времени, хотя быть грубой по отношению к нему ей тоже не хотелось. Он выручил ее, рискуя навлечь на себя ярость Луизы. Алекса чуть помедлила, прежде чем ответить, однако, заметив умоляющий взгляд Саванны, кивнула и согласилась.

— Только недолго, — предупредила она. — Я хочу побольше времени провести с Саванной. Я здесь ради нее.

— Разумеется.

Алекса чувствовала, что он хочет мира, но она пока не была готова к дружеским отношениям с ним. Возможно, со временем они смогли бы общаться, если не как близкие друзья, то хотя бы как цивилизованные люди, по случаю таких, например, событий, как свадьба Саванны или, скажем, окончание колледжа. Она полагала, что он имеет в виду ту же цель. «Холодная война» между ними длилась годами. И Алекса, кажется, была не прочь постепенно выйти из этого состояния.

Он предложил встретиться на следующий день в «Магнолиях», и Саванна сказала, что она могла бы, пока они обедают, пойти на матч, в котором участвовал Тернер. Все были довольны, хотя Алекса предпочла бы пообедать с дочерью. Однако она не стала отказываться, и Саванна поблагодарила ее, когда они поднялись в сьют. На этот раз все вокруг было так же красиво, а цветов было, кажется, еще больше. Для каждой был приготовлен бокал шампанского, чтобы отпраздновать начало уик-энда. К шампанскому была подана клубника в шоколаде. Обе выпили по бокалу. Алекса не любила, когда Саванна пила спиртное, но время от времени ради праздника ей это разрешалось. Сама она тоже пила мало. Алекса нервничала в связи с завтрашним обедом с Томом. Как-никак они еще не были друзьями. Пока.

— Ладно. А теперь расскажи мне о мальчике, по которому ты сходишь с ума. Когда ты меня с ним познакомишь? Как насчет того, чтобы встретиться завтра после футбольного матча? Мы могли бы где-нибудь выпить кофе или еще что-нибудь.

Саванна, чуть помедлив, кивнула.

— Он хороший, мама. У нас нет ничего серьезного. Он капитан футбольной команды и надеется поступить в политехнический колледж штата Джорджия.

— Хороший южный мальчик, — усмехнувшись, сказала мать, однако без малейшего сарказма. Они почти никогда не уезжают учиться в северные учебные заведения. Алекса заметила это, еще когда жила здесь.

— У него три младших брата, а в прошлом году он потерял маму.

— Сочувствую, — мягко сказала Алекса. — Он хорошо относится к тебе? Я требую только одного: чтобы он хорошо обращался с тобой. Вы часто встречаетесь?

— Он очень хорошо относится ко мне, — заверила Саванна. — И я каждый день вижусь с ним в школе. Иногда мы вместе обедаем в кафетерии, а пару раз в неделю где-нибудь ужинаем и ходим в кино.

— Ты спишь в ним? — не желая ходить вокруг да около, грубовато спросила мать, и Саванна покачала головой. Для этого было слишком рано. — Не забудь принимать противозачаточные таблетки, — напомнила Алекса, и Саванна усмехнулась. Она потеряла девственность в шестнадцать лет, и мама смирилась с этим. Алекса реально смотрела на вещи, к тому же Саванна пока переспала только с одним мальчиком, однако мать хотела, чтобы она вела себя осмотрительно с Тернером. — И помни о презервативах, пожалуйста! — напомнила она.

Саванна аж застонала и подняла глаза к потолку.

— Да знаю я, знаю. Не такая уж я глупая. Для этого слишком рано, — сказала она.

Однако он ей очень нравился. Очень. И целовались они все чаще и чаще. Страсти накалялись.

— Все это так, но на всякий случай будь готова. Люди иногда обо всем забывают. Правда, сама я об этом почти не помню, — печально усмехнувшись, сказала Алекса. У нее бы для этого и времени не хватило. Она так много работала, готовясь к предстоящему судебному процессу, что едва успевала принять ванну и немного поспать.

В тот вечер они поужинали в уютном маленьком бистро, где ели свежего краба.

После позднего ужина они, взявшись за руки и чувствуя себя еще ближе друг к другу, чем обычно, возвратились в отель. Заказали какой-то фильм, который обеим нравился, а когда он закончился, улеглись на огромную удобную постель и проснулись утром свежими и отдохнувшими.

После завтрака мать и дочь, как и на прошлой неделе, прошлись по магазинам, потом Саванна отправилась на футбольный матч, а Алекса — в «Магнолии» на встречу с Томом. Он уже ждал ее и, судя по всему, нервничал. Как и она.

Их усадили за столик в глубине зала, и оба углубились в меню. Потом Алекса, отложив меню, взглянула на Тома:

— Прости, но все это весьма странно. Я просто не могла не сказать это вслух. Может быть, и ты чувствуешь себя странно?

— Так и есть, — сказал он и рассмеялся.

Она всегда умела вытащить на свет правду. Она не скрывала ее и не приукрашивала. Это шло вразрез с южным стилем, но он любил в ней эту способность. Никаких уловок, никаких игр. Она ничуть не изменилась. Более того, ему показалось, что она теперь, одиннадцать лет спустя, стала еще красивее. Красота ее стала более зрелой.

— Почему нам все это кажется странным? — сказал Том, глядя на нее.

Луиза понятия не имела, что он встречается с Алексой.

— Ты шутишь? — сказала Алекса. — Ты бросил меня. Я все последние десять лет ненавидела тебя. И вдруг — на тебе! — обедаю с тобой. И наша дочь живет у тебя. Все это, согласись, выглядит безумием.

— Может быть, нет. Ты имела полное право ненавидеть меня. И ты поступила очень любезно, согласившись пообедать со мной, но ведь ты всегда была чутким и незлопамятным человеком.

— Пока что не рассчитывай на это, — честно призналась она и снова рассмеялась. — Но почему тебе все это кажется странным? Или ты тоже ненавидел меня?

— Мне не за что тебя ненавидеть, — печально сказал он. — Я очень сожалею о том, что случилось.

— Это не «случилось». Это дело твоих рук, а также Луизы и твоей матушки. Они за тебя приняли решение избавиться от меня и вернуть тебя Луизе, а ты не возражал. Полагаю, ты тоже этого хотел.

Они с сожалением посмотрели друг на друга. Потом он медленно покачал головой:

— Все было не так просто. Я не знал, чего хотел. Я хотел успокоить свою уязвленную гордость, но любил я тебя.

— В таком случае ты совершил действительно глупый поступок, Том. — Сказав это, она почувствовала себя значительно лучше.

— Да, я согласен с тобой. Полностью. И с тех пор не переставал сожалеть об этом.

Она не хотела обсуждать с ним эту тему. Не хотела об этом знать.

Они заказали обед, причем оба выбрали суп-пюре из лобстера и пирожки с крабами, что всегда нравилось обоим. Некоторые вещи не меняются. Алекса сказала себе, что единственным, что осталось у них общим, являются предпочтения в еде.

Потом они поговорили о других вещах. О Саванне. О судебном процессе Алексы. О его банке. О Трэвисе и Генри. Алекса мимоходом упомянула, что Саванна сказала ей, что Генри гей и что он ей очень нравится. Она не считала его образ жизни противоестественным и надеялась на разумное отношение Тома к этому, но сразу же увидела, как это больно задело его.

— Извини. Это тебя расстраивает? — спросила она. Трудно было поверить, однако она знала, как консервативен Том и как старомоден.

— Иногда. Но наверное, такой уж он есть. Конечно, не о такой жизни я мечтал для одного из своих сыновей. Но в конце концов я хочу лишь, чтобы он был счастлив. Мать знать этого не желает, из-за этого Генри еще тяжелее.

— С ее стороны глупо. — Алекса поморщилась. — Мне просто очень жаль, что Генри не может себя чувствовать самим собой с вами обоими. А Трэвис нормально относится к этому? Он так же консервативен, как ты. — Она очень хорошо знала сыновей Тома, хотя не видела в течение десяти лет, а когда-то оставила тинейджерами. Странно было сидеть за обедом с бывшим мужем и разговаривать с ним, как старый друг, а не как женщина, которая была ему верной женой и которую он предал. Жизнь вообще странная штука.

— Мне кажется, что Трэвис пытается относиться к этому с пониманием, но ты права, он довольно строг в вопросах нравственности. Мальчики выросли и теперь не так близки между собой, как прежде. Они слишком разные.

— Они всегда были разными, — спокойно заметила Алекса. — Плохо, что они не близки между собой, — с грустью сказала она. — Раньше они дружили.

Тома смутило, что он так мало знал о своем сыне, и он почувствовал себя виноватым. Ему было о чем сожалеть и в чем раскаиваться. И это прежде всего касалось Алексы.

— Я говорю серьезно, — заявил он за теплым персиковым кобблером и кофе, которые они взяли на десерт. Том добавил к этому ванильное мороженое, Алекса обошлась без него. Снова те же старые привычки. На мгновение она отчетливо вспомнила, как была счастлива с ним, вспомнила маленькую Саванну, их семью. Они так любили друг друга, причем Алекса продолжала любить Тома.

— О чем ты? — спросила Алекса, наслаждаясь десертом, который таял во рту. Она совсем забыла, о чем он говорил раньше. Они коснулись в разговоре множества тем, включая их дочь, которую он считал великолепной и очень хвалил, причем заслуженно.

— Я говорил серьезно, когда сказал, что с тех пор, как оставил тебя, я постоянно сожалею об этом. — Говоря это, он выглядел печальным и подавленным, а у нее при этих словах взгляд стал жестким.

— Очень жаль, Том. Трудно тебе приходится.

— Что правда, то правда, — сказал он. Ему было жаль самого себя.

Алекса холодно посмотрела на него:

— Не труднее, чем быть выкинутой из жизни любимым мужем ради другой женщины, которая раньше бросила его, а потом вернулась, потому что это ей удобно. Было бы хорошо, если бы ты смог предвидеть это заранее.

Он кивнул, увидев, что Алекса не забыла обиду.

— Я не предлагаю тебе взять меня назад.

— Вот и хорошо, потому что я тебя не приму. Даже через сто лет. — Она хотела, чтобы это было абсолютно ясно, если они намерены попытаться стать друзьями. Хотела обозначить четкие границы их отношений, чтобы избежать недоразумений. Он все еще оставался очень привлекательным мужчиной, и она когда-то любила его. Она не хотела, чтобы это угрожало ей какой-то опасностью. А опасность возникнет, если она снова влюбится в него. Он уже достаточно ясно доказал ей, что не держит слово. Она не могла снова поверить ему, как бы сильно ни любила его и каким бы красивым и обаятельным он все еще ни был.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, как сильно я об этом сожалею.

— Я тоже сожалею, потому что никогда больше не верила ни одному мужчине и, наверное, никогда не поверю, — сказала она. Вину за это она полностью возлагала на него.

— Это ужасно, — печально сказал он с удрученным видом, снова почувствовав себя виноватым.

— Возможно. Но такова реальность, по крайней мере для меня. Я никогда не поверю, что другой мужчина не сделает то же самое. Казалось, наш брак будет длиться вечно.

— Я тоже так думал. А потом вернулась Луиза, и я все сломал. — Алекса кивнула. Ей не хотелось обсуждать с ним за обедом переживания, связанные с их браком. — Просто знай, что я об этом сожалею и что с тех пор у меня не было ни одного счастливого дня. Она вечно пребывает в дурном настроении.

— В таком случае почему ты не разведешься с ней? Не ради меня. Ради самого себя.

— Я не хочу снова проходить через все это. Наш развод едва не убил меня.

— Так же, как и меня, — с горечью сказала Алекса и невольно рассмеялась. — Я, кажется, все еще злюсь. Моя мать говорит, что надо перешагнуть через это, но это трудно сделать. Я в течение пяти лет регулярно бывала у психоаналитика, а потом перестала к нему ходить. Прошло пять лет, а я была так же зла, так же обижена и ожесточена. Наверное, чтобы избавиться от этого, требуется больше времени, по крайней мере мне. Я медленно выздоравливаю. Однажды сломала руку и мне, чтобы поправиться, потребовалось шесть месяцев вместо шести недель.

— Знаю, — сказал Том, судорожно сглотнув. — Я тогда был с тобой.

— Ну да, — пробормотала Алекса, глядя в тарелку, потом снова взглянула на него. — Послушай, давай быть честными. Я уверена, что где-то в глубине души я все еще люблю тебя. Если бы не любила, то не стала бы ненавидеть так сильно. И сейчас у меня нет к тебе ненависти, и зла я не держу. Я с тобой с удовольствием пообедала. У нас чудесная дочь, и я тебя очень любила. Возможно, всегда буду любить в глубине души. Может быть, слова «пока смерть не разлучит нас» именно к нам и относятся? Надеюсь, что нет, но это возможно. Я никогда не забуду, как ты ушел к Луизе и бросил нас с Саванной. Но ты это сделал.

Сейчас ты делаешь доброе дело для Саванны, и я очень ценю это. Мне не приходится тревожиться за нее, потому что она с тобой, а это очень важно. Ты снял тяжелый груз с моих плеч. И ты по-прежнему самый красивый мужчина из всех, кого я знаю, и самый обаятельный. Мне очень нравилось жить здесь с тобой, и я любила Юг, пока не возненавидела его, потому что ты был южанином. Возможно, мы теперь сможем стать друзьями. Но я не хочу, чтобы кому-нибудь из нас пришло в голову, будто мы можем начать жизнь с чистого листа. Я не поступлю с Луизой так, как она со мной. Я не хочу красть тебя у нее. И не хочу снова влюбиться в тебя. Думаю, что для меня это было бы подобно смерти, особенно если бы ты снова предал меня. Сожалеешь ты об этом или нет, но я не дам тебе еще один шанс. Не могу. Попытка перешагнуть через тебя уже заняла у меня десять лет, и я намерена действовать в том же направлении. Может быть, теперь нам удастся стать друзьями, но и только. Большего мне от тебя не надо. Если Луиза отравляет тебе жизнь, разведись с ней. Но даже если ты разведешься, я останусь всего лишь твоим другом. Мы с тобой родители Саванны, и будет очень хорошо, если мы будем относиться друг к другу как цивилизованные люди. Но ты не должен видеть в этом нечто большее. — Алекса предельно ясно изложила ему свою точку зрения. Это она всегда умела делать, что было одним из миллиона качеств, которые он в ней любил, но забыл или пытался забыть.

— Я понял, Алекса. Извини, что я вообще затронул эту тему. Мне просто хотелось, чтобы ты знала, что я все еще люблю тебя и сожалею о случившемся.

Его слова снова рассердили ее. Со стороны Тома было просто нечестно так говорить. И это после всего, через что ей пришлось пройти за последние десять лет, после всех мучений и пролитых слез. Она возмутилась:

— Никогда больше не говори мне об этом, слышишь? Сейчас ты сожалеешь, но где ты был последние десять лет? С Луизой. Если ты никогда больше не будешь говорить об этом, то мы, возможно, станем друзьями. Договорились?

Он удрученно кивнул. Ему еще повезло, что она готова сделать хотя бы это.

— Договорились. Прости.

— Вот и хорошо. А теперь отправляйся домой к жене или еще куда-нибудь, а я должна встретиться с Саванной на футбольном матче, — сказала она.

И он снова кивнул, потрясенный ее словами. Глупо, конечно, но он почему-то надеялся, что сможет вернуть ее. Он подумал об этом, когда увидел ее в Нью-Йорке, только не знал, как подступиться. И надеялся, что Алекса, возможно, чувствует то же самое. Но его надежды не оправдались. Очевидно, он слишком сильно ее обидел. Даже если она его простит, она никогда уже не вернется. Теперь он в этом не сомневался. Как и она.

Том расплатился по счету, они вышли из ресторана, и Алекса улыбнулась.

— Спасибо. Я чувствую себя лучше. — Она ждала целых десять лет, чтобы сказать все это ему, и наконец получила такую возможность. Она понимала, что ей просто повезло. Он явно не чувствовал себя лучше, но это больше не было ее проблемой.

Оставив его у входа в ресторан, Алекса отправилась на футбольный матч и увидела Саванну, когда та только что спустилась со зрительской трибуны. На поле ее ждали высокий красивый мальчик и другие ребята, закончившие игру. Саванна ему улыбнулась с такой любовью, что у Алексы защемило сердце. Она сказала себе, что если этот мальчик обидит Саванну, то она убьет его собственными руками. Не в прямом смысле слова, конечно, но сделает это. Алекса все еще вспоминала слова Тома во время обеда. Если бы она позволила, он бы бросил Луизу и вернулся к ней. Возможно. Или завел бы с ней интрижку и снова разбил бы ее сердце. Если бы мать позволила ему сделать это или если бы у него хватило мужества, которого, как она знала, он не имел. Луиза и мать давно лишили его мужества. С его стороны было нечестно говорить, что он все еще любит ее, но он по крайней мере сказал, что сожалеет о случившемся, причем, кажется, говорил это серьезно. Может быть, этого достаточно. Наконец-то Алекса почувствовала облегчение.

Когда она пересекла поле и подошла к ребятам, Саванна представила ей Тернера:

— Мама, это Тернер.

— Привет, — сказала Алекса, улыбаясь. Он показался ей милым мальчиком, совсем юным. Глядя на него, она вспомнила, что он потерял мать, и ей стало жаль его.

— Рад познакомиться, мэм. Я слышал много хорошего о вас от Саванны. — Он выглядел настоящим южанином и был очень вежлив, но казался искренним.

— Я тоже слышала о вас много хорошего. Как прошла игра?

— Мы выиграли, — широко улыбаясь, сказал он с довольным видом, и Саванна улыбнулась ему, потом матери.

— Тернер обеспечил успешный исход матча, забив два решающих гола, — с гордостью заявила она, и мать, глядя на обоих, почувствовала себя столетней старухой, но была счастлива за них.

Алекса пригласила Тернера и Саванну в их излюбленное место встреч на гамбургеры и молочные коктейли. Они непринужденно болтали в течение часа, потом Саванна с матерью вернулись в отель, потому что были записаны на маникюр. Алекса сказала, что Тернер ей очень понравился, и Саванна, судя по ее виду, была рада это слышать.

Когда они вернулись в номер после маникюра, Алекса рассказала Саванне о том, что произошло за обедом. У нее не было от нее секретов. Они были не только матерью и дочерью, но и лучшими подругами, хотя Алекса никогда не забывала о том, что она прежде всего мать.

— Сегодня папа спросил меня, не вернусь ли я к нему. Он все еще любит меня и сожалеет о том, что сделал.

— Что ты ему ответила? — с интересом спросила Саванна, глядя в глаза матери. Она выглядела счастливой. Такой счастливой Алекса давно ее не видела.

— Сказала, чтобы он больше никогда не говорил мне этого. Вполне достаточно, если мы сможем быть друзьями. Это уже было бы чудом после произошедшего. Я никогда не смогла бы ему снова верить. Не хочу даже вспоминать об этом.

— А он что сказал?

— Думаю, он был поражен, — честно призналась Алекса.

— Рассердился?

— Не думаю, скорее, опечалился. С его стороны даже нечестно спрашивать об этом или надеяться. Прошло много времени, и он слишком сильно обидел меня.

Саванна кивнула, соглашаясь. Она знала, вернее, догадывалась, как сильно переживала мать.

— Я понимаю, мама. Думаю, ты поступила правильно. — Даже Саванна помнила, как долгие годы мать плакала ночами. Не мог же отец просто взять и вернуться теперь. Потому что он сделал неудачный выбор. — Все равно, мне кажется, он не оставит Луизу, — мудро изрекла Саванна. — Она им командует. А он позволяет ей делать это.

— Он всегда позволял, — спокойно сказала Алекса, — даже когда мы еще не развелись. Они стоят друг друга.

Саванна кивнула, хотя и жалела отца. Луиза — мерзкая особа. Но он ее выбрал сам, причем дважды.

Мать и дочь прекрасно провели вечер за разговорами и заснули далеко за полночь. Когда Саванне позвонил Тернер, Алекса пригласила его на поздний завтрак. Утром раздался звонок от Трэвиса. Он хотел увидеться с Алексой, и они со Скарлетт зашли в отель на несколько минут. На этот раз Саванна и Алекса решили не ходить в церковь, им не хотелось снова столкнуться там с Луизой. Они с успехом избежали этой встречи, потому что Трэвис с матерью только оттуда вернулись.

Он уселся с Алексой в их гостиной, и они поболтали о прежних временах и о его теперешней жизни. Он извинился за то, что не писал, и она отнеслась к этому с пониманием. Он был еще слишком молод и подчинился запрету матери. Алекса это знала, хотя из лояльности к матери он этого не сказал. Он был все таким же милым и вежливым, как в детстве, и с гордостью познакомил ее со Скарлетт. Она показалась Алексе милой девушкой, и та надеялась, что молодые люди будут счастливы друг с другом. Немного поговорили о предстоящей свадьбе и о том, как трудно все организовать. Вскоре Трэвис и Скарлетт уехали. Они торопились на обед к родителям Скарлетт, где предстояло окончательно утвердить список приглашенных на церемонию бракосочетания.

Остаток дня пролетел незаметно, и наступило время отъезда. Как и прежде, Том встретил их в вестибюле, чтобы забрать Саванну. Алекса снова поблагодарила его за вчерашний обед. Он ловил каждое ее слово и печально заглядывал в глаза.

— Спасибо, что согласилась пообедать со мной, — сказал он, только сейчас поняв, какую большую уступку она ему сделала и сколько мужества ей потребовалось для этого. Только теперь он понял, как сильно ее обидел. В течение почти одиннадцати лет он был занят собственными страданиями и потерями и только теперь понял, как глубоко страдала Алекса. Он потерял ее навсегда, и именно тогда, когда хотел вернуть ее. Том опоздал. Для нее, как бы она его ни любила, он остался человеком, которому она никогда не сможет больше поверить. Том был раздавлен. Вчера он лишился последней надежды, тогда как Алекса пережила это десять лет назад.

Еще раз поцеловав на прощание мать, Саванна поехала домой с отцом. Алекса обещала приехать снова через две недели. Время шло, и Саванна мало-помалу привыкла к местной жизни. В чем-то она чувствовала себя как дома, а что-то оставалось ей чуждо. Алекса говорила, что чувствовала то же самое, когда жила здесь, потому что, как бы ты ни любил Юг, если ты не родился там, ты никогда не станешь одним из южан. Теперь и Саванна начала это понимать. Здесь все еще говорили о южанах и янки, в их сердцах навсегда остался флаг Конфедерации, который развевался на крышах многих домов.

По дороге домой Саванна обратила внимание на несчастный вид отца и с беспокойством опросила:

— С тобой все в порядке, папа?

Он кивнул и улыбнулся ей, но глаза остались печальными. Она подозревала, что все сказанное вчера матерью глубоко подействовало на отца. Но Саванна нисколько не винила мать.

Дома его ждала Луиза в черном костюме от Шанель, со множеством ювелирных украшений и бьющим в глаза макияжем. Том получил выговор за опоздание. Они отправились на званый ужин с друзьями. Такова была теперь его жизнь. В радости и в горе, так сказать. Это была та жизнь и та женщина, которые он выбрал. А та, которую он по-настоящему любил и которая любила его, уехала.