Огни Юга

Глава 20

— Я как Золушка после бала, — призналась Алекса на следующей неделе, когда Джек заглянул в ее кабинет с несколькими папками бумаг.

— После свадьбы в Чарлстоне? — спросил он, усаживаясь на стул.

— Нет, после дела Квентина. Вернулась к нормальной жизни и к самым заурядным повседневным делам. А это трудно после всех связанных с ним волнений, — сказала она, рассмешив его.

— Обещаю поскорее найти вам еще какого-нибудь серийного убийцу, — сказал Джек, хотя сам чувствовал то же самое. Они попали в водоворот ничем не примечательных мелких дел. В большинстве случаев это была утомительная работа.

Едва успел он уйти из ее кабинета, как на письменном столе зазвонил телефон, и Алекса сама взяла трубку, потому что секретарша ушла обедать.

— Советник? — раздался в трубке звучный мужской голос, который она не узнала.

— Алекса Хэмилтон слушает, — официально сказала она.

— Это сенатор Болдуин, — сказал он так же официально и рассмеялся.

— Шутить изволите, сенатор? Сенаторы мне обычно не звонят, — сказала она.

Говорить такое было рискованно, потому что она его едва знала, но, похоже, с чувством юмора у него все в порядке.

— Я прилетел в Нью-Йорк на два дня и подумал, не согласитесь ли вы пообедать со мной. — Он был прямолинеен, как северянин, и не ходил вокруг да около.

— С удовольствием, — улыбнувшись, сказала Алекса.

— Вы очень заняты последнее время? — спросил он.

— Завалена канцелярской работой.

— Сочувствую, — сказал он и назначил место и время завтрашнего обеда. Судя по всему, он торопился и быстро повесил трубку.

Ее очень удивил этот звонок, но Болдуин, наверное, был хорошим человеком и, несомненно, интересным собеседником. Она понятия не имела, почему он позвонил ей. На свадьбе он не флиртовал и понравился ей — умный человек и отнюдь не зануда.

На следующий день ей предстояло появиться в суде по одному малозначительному делу, а потом она взяла такси и отправилась в верхнюю часть города к ресторану, куда ее пригласили. В этом многолюдном итальянском бистро с хорошей кухней она бывала когда-то. Он уже ждал ее за столом, просматривая какие-то бумаги, которые сразу же запихнул назад в свой кейс. У ресторана его ждала машина с водителем.

Они разговаривали обо всем — о политике, юриспруденции, а также о его детях в возрасте двадцати одного года и двадцати пяти лет. Его младшая дочь училась в Калифорнийском университете, где ей очень нравилось, а сын работал в Лондоне, в Королевском шекспировском театре. Он недавно окончил Школу искусств Тиша при Нью-Йоркском университете. Дочь Болдуина хочет стать врачом, хотя у всех остальных в семье склонности либо к литературе, либо к театру, включая мать его детей, которая несколько эксцентрична, но очень забавна. Он говорил о ней как о сестре.

Отношения Алексы с Томом пока не достигли такого уровня, а возможно, никогда не достигнут. Но по крайней мере они наконец стали общаться друг с другом. На другой день после свадьбы Том приехал попрощаться с ней и с Саванной. Судя по всему, он жестоко страдал от похмелья, и Алексе стало жаль его. Но не настолько, чтобы вернуть назад.

Алекса сообщила, что уезжает с дочерью в Европу сразу же после оглашения приговора по делу Квентина, которое состоится 10 июля. Оставалось еще две недели.

— Я тоже уезжаю, — сказал Эдвард Болдуин. — Я пользуюсь домом моей бывшей жены на юге Франции, в Раматюэле. Это рядом с Сен-Тропезом, но там не так многолюдно. А затем отправлюсь в Умбрию. Я снял там виллу. А вы где будете с вашей дочерью? — Сенатор интересовался ею и был дружелюбен, но у Алексы создалось ощущение ухаживания, и это понравилось, Возможно, они смогут стать друзьями.

— В Париже, Лондоне, Флоренции и, может быть, где-нибудь на юге, в Каннах, например, или Антибе. Я очень давно нигде не бывала, но это подарок от меня дочери по случаю окончания школы, да и весна для нас выдалась довольно суровой. До суда и на время суда мне пришлось отослать ее из Нью-Йорка на четыре месяца. Она стала получать от подсудимого письма с угрозами. Как позже стало известно, он делал это с целью вывести меня из равновесия, и небезуспешно.

— Как это ужасно.

— Еще бы! Это было довольно страшно. Так Саванна оказалась в Чарлстоне у отца. Мне было некуда больше отослать ее.

— Вы остались в хороших отношениях после развода? — спросил Болдуин, очевидно, предполагая, что у нее с бывшим мужем такие же отношения, как у него с бывшей женой.

Алекса рассмеялась и покачала головой:

— Мы с ним не разговаривали в течение десяти лет. До февраля он почти не виделся с дочерью. Но за последние четыре месяца все изменилось. Неприятность оказалась благодеянием для всех нас, кроме его жены. — Алекса решила рассказать свою историю до конца. — Короче говоря, его бросила жена, оставив двоих мальчиков. Он женился на мне, и все были бы счастливы, но через семь лет вернулась первая жена. Он, порвав со мной, возвратился к ней. А его мать принимала в этом участие. Я ведь не с Юга, а его первая жена южанка. Все очень просто. Я возвратилась в Нью-Йорк, стала юристом. У меня от этого брака единственная дочь и два пасынка, которых я любила и с которыми недавно увиделась в первый раз за десять лет. Один из них был женихом на этой свадьбе. А у моего бывшего мужа имеется прелестная десятилетняя дочка, которой жена номер один воспользовалась как средством заполучить его назад.

— Позвольте предположить, как развивались события дальше, — сказал Эдвард Болдуин с явно неодобрительным видом. Ему не понравилась эта история, хотя Алекса рассказывала ее небрежным тоном и даже с юмором. Он заметил обиду в ее глазах. — А теперь супруги ненавидят друг друга, и он хочет вернуть вас.

— Что-то вроде этого, — кивнула Алекса. — Но для меня это давно пройденный этап.

— Это звучит как плохой южный роман, — заметил Эдвард Болдуин. Его развод был прост и ясен. Жена ушла, но он ее не винил, и они до сих пор оставались друзьями. Она сделала это деликатно. — Вы его ненавидите? — Если он спрашивал, значит, ему было интересно. Он не стал бы ее винить, если бы она ответила, что ненавидит бывшего мужа. Услышав историю, он почувствовал неприязнь к Тому. Такие мужчины вызывали у него презрение.

— Нет. Теперь уже нет, — спокойно ответила Алекса. — Что-то помогло мне излечиться от ненависти, когда я снова приехала в Чарлстон и увидела его, слабого и жалкого. Он предал меня, но в конечном счете предал самого себя, а теперь предает ее. У меня нет к нему ненависти, осталась одна жалость. Но я долгое время очень злилась на него. Целых десять лет. Слишком долгий срок, чтобы испытывать недоброе чувство, а это тяжкий груз. — Она поняла это, лишь когда сбросила этот груз.

— Вы так и не вышли замуж второй раз? — спросил Болдуин.

Она рассмеялась, услышав вопрос, и покачала головой:

— Нет. Слишком глубокая обида засела внутри. И слишком занята своей работой и своей дочерью. У меня все есть, и большего не нужно.

— Каждому нужно большее. Мне, например. Но у меня нет времени. Я то устраиваю увеселительные поездки за казенный счет на Тайвань или во Вьетнам, то слежу, чтобы были счастливы мои избиратели, то веду политическую игру в Вашингтоне. Это забавно. Но времени на остальное почти не остается. — Однако оба они знали, что это не так. Существовало множество женатых сенаторов — их было даже большинство. По какой-то причине он, как и Алекса, тоже не хотел повторно вступать в брак. В этом они были похожи. Они оба чего-то боялись — или повторения обиды, или связанной с браком ответственности. И Болдуин не имел такого оправдания, как мерзкая бывшая жена, которая предала его; по его словам, они друзья и хорошо ладят между собой. Очевидно, он оставался неженатым по собственному выбору. Оказалось, ему пятьдесят два года, в разводе он уже двадцать лет. Из него может получиться хороший друг, подумала Алекса.

Потом Болдуин заплатил по счету, и она поблагодарила его за ленч. Простившись у входа в ресторан, она подозвала такси и вернулась на работу. Она дала ему свою визитную карточку; к ее удивлению, вечером он позвонил по мобильному.

— Еще раз спасибо за ленч. Все было очень мило, — сказала Алекса.

— Мне тоже понравилось. А знаете, у меня возникла одна идея. Завтра вечером я ужинаю с бывшей женой и ее мужем, вот и подумал, почему бы вам не познакомиться с ними. Она чудесный человек.

— С удовольствием, — согласилась Алекса. Она назвала свой адрес, он обещал заехать за ней в восемь часов. Алексу так озадачил его звонок, что, повесив трубку, она не знала, что сказать Саванне, а потому промолчала.

На следующий вечер, собираясь на ужин, Алекса надела черный костюм, который обычно надевала в суд.

— Куда это ты так принарядилась? — спросила Саванна, которая собиралась с друзьями в кино.

— Иду на ужин с сенатором и его бывшей женой, — ответила Алекса, понимая всю абсурдность этих слов.

— Что-о? С каким сенатором? — удивилась Саванна, не подозревавшая, что у матери есть знакомые сенаторы.

— С сенатором Эдвардом Болдуином от Южной Каролины, — уточнила Алекса. Саванна мельком слышала, будто он приглашен на свадьбу, но сама его не встречала. Луиза хвастала, что он там будет.

— Ты познакомилась с ним на свадьбе?

— Меня познакомил с ним твой отец. Сенатор очень хороший человек. Просто как друг. Он следил за делом Квентина по телевизору.

— Как и вся страна, — добавила Саванна и пристально посмотрела на мать. — Это свидание? — Она была потрясена. Мать ни слова об этом не говорила.

— Нет, он просто друг, — повторила Алекса.

— При чем тут его бывшая жена? — продолжала допытываться Саванна, и мать рассмеялась.

— Они остались хорошими друзьями.

Тут швейцар позвонил по внутренней связи и сказал, что ее ожидает машина. Алекса поцеловала дочь, схватила сумочку и выбежала из квартиры, а Саванна, посмотрев ей вслед, бросилась к телефону. Она немедленно позвонила бабушке. Мюриэль ответила после первого звонка.

— Привет, малышка, — Она сразу же поняла, что это Саванна. — Как дела?

— Боевая тревога, бабушка. Только не падай в обморок. Мама отправилась на свидание.

— Откуда ты знаешь? С кем?

— Она принарядилась и отправилась ужинать с одним сенатором, с которым познакомилась на свадьбе Трэвиса, и его бывшей женой.

— Бывшей женой? — удивилась Мюриэль, которой это показалось странным.

— Они друзья, — продолжала Саванна заговорщическим тоном.

— Что за сенатор?

— Болдуин, от Южной Каролины.

— Чтоб мне провалиться! — сказала Мюриэль, и обе они расхохотались.