Огни Юга

Глава 19

Церемония окончания школы в Нью-Йорке явилась полной противоположностью той же церемонии в Чарлстоне. Все ее друзья были в потертых до дыр джинсах и маечках под мантиями и в теннисных туфлях или резиновых сандалиях на ногах. Не было здесь ни цветов, ни красивых белых платьиц, но как только объявили об окончании школы, все издали оглушительный дикий боевой клич и принялись, ликуя, бросать в воздух шапочки и срывать с себя взятые напрокат мантии.

Одноклассники с радостью встретили Саванну. С большинством из них она поддерживала связь по электронной почте или звонила им по телефону из Чарлстона. Но, вернувшись сюда, Саванна испытала странное ощущение. Казалось, что в Нью-Йорке все совсем по-другому. Она теперь не знала, где чувствует себя больше как дома. Ей нравилось и здесь, и там. Она не говорила об этом матери, но временами очень скучала по Чарлстону.

На церемонию окончания школы к ней в Нью-Йорк приехал Тернер, и она показала ему все достопримечательности. Подруги сочли его великолепным, и даже мальчишкам он понравился. А бабушка Мюриэль пригласила их на ленч, а потом показала ему суд, где она работала. На Тернера производило большое впечатление, что бабушка Саванны — судья, а мама — помощник окружного прокурора. Его собственная мама никогда не работала.

— Моя мама тоже не работала, пока была замужем за папой, — объяснила Саванна. — Она поступила в юридическую школу после развода, а моя бабушка — после смерти дедушки. Думаю, для того, чтобы было чем заняться и не впасть в уныние.

Тернер признался, что у его отца есть двадцатишестилетняя девушка и он подумывает жениться второй раз, а дети из-за этого очень расстроены. Но отец чувствовал себя одиноким после гибели жены.

Саванна старалась как можно больше показать Тернеру в своем любимом городе. Она повела его на верхнюю смотровую площадку Эмпайр-Стейт-билдинг, куда ему хотелось подняться, они побывали у статуи Свободы и в музее на Айленд. Потом отправились в зоопарк в Бронксе и смотрели там на животных, снова чувствуя себя маленькими ребятишками. На Лонг-Айленд гуляли по пляжу. Они строили планы на осень, когда окажутся один — в Дюке, а другая — в Принстоне.

Саванна и Тернер уже не представляли своей жизни друг без друга. Даже если они разлучались на час, то постоянно перезванивались или обменивались посланиями по электронной почте. Обоим казалось, что пройдет целая вечность, прежде чем она приедет в августе в Чарлстон после поездки в Европу с матерью. Но их по крайней мере ждала еще встреча на грандиозной свадьбе Трэвиса и Скарлетт, которая должна была состояться через десять дней после отъезда Тернера из Нью-Йорка.

На следующий день после его отъезда Саванна подобрала себе платье. Алекса купила свое платье в тот день, когда они вместе с матерью отправились к «Барни». Платье оказалось абсолютно не в ее стиле — вечернее платье без бретелей из шифона персикового цвета, очень открытое и очень сексуальное, с длинной элегантной юбкой. Специально для него были куплены серебряные сандалеты на высоком каблуке. Примеряя его, Алекса беспокоилась, что оно слишком открытое.

— Мама, — упрекнула ее Саванна, — тебе ведь всего тридцать девять лет, а не сто. Ты должна выглядеть сексуально.

— Вот и бабушка говорит то же самое. Не понимаю, что вы обе имеете в виду, надеюсь, не собираетесь заниматься сводничеством? Мне его некуда будет потом надеть, — сказала Алекса. Ей казалось, что она зря потратила деньги, но платье ей ужасно нравилось. Такого платья у нее не было долгие годы.

Саванна осталась довольна тем, что мать купила такое красивое платье.

— Ты наденешь его на свадьбу Трэвиса. Это под стать торжеству. Ты выглядишь великолепно.

— Может быть, я потом его укорочу и буду носить на работу, — пошутила мать. — В суде, когда будет слушаться следующее дело, я буду выглядеть потрясающе.

— В жизни есть многое другое, кроме работы, — проворчала Саванна, и Алекса пожала плечами.

Раза два ей звонил Сэм, справляясь, как она поживает, и оба признались, что после суда испытывают какую-то опустошенность. Все кажется таким несущественным по сравнению с их последним делом. Однако серийные убийцы восемнадцати человек в девяти штатах не часто встречаются в карьере любого юриста. Было приятно сознавать, что они, очищая мир от нечисти, выполнили свой долг. Вынесение приговора должно было состояться накануне отъезда Алексы в Европу. Они с Саванной собирались посетить Париж, Лондон и Флоренцию, а может, если удастся, провести недельку на юге Франции. Алекса замахнулась на трехнедельное пребывание в Европе. А потом Саванна уедет в Чарлстон на две недели, чтобы увидеться с Тернером. Алекса и на это дала согласие, не желая быть помехой их роману.

На свадьбу брата Саванна купила платье из светло-голубого атласа без бретелей и длинное, как и платье матери, но несколько более закрытое, а к нему весьма сексуальные туфли на высоком каблуке. По мнению Мюриэль, мать и дочь будут выглядеть сногсшибательно. Мюриэль со Стэнли в то лето тоже собирались устроить каникулы. Они планировали продолжительное путешествие по штатам Монтана и Вайоминг, поскольку оба обожали ходить пешком, ездить верхом и рыбачить. Саванну такой отдых не привлекал. Ей гораздо интереснее было поехать с матерью, особенно в Париж.

Саванна и Алекса прибыли в Чарлстон и поселились в «Уэнтуорт-Мэншн» в пятницу после полудня, хотя они и не были приглашены ни на предварительный ужин, который давали Том и Луиза, ни на церковное бракосочетание, которое устраивалось только для членов семьи и самых близких друзей. Небольшая церковь Святого Стефана не могла вместить всех приглашенных на прием. Но Алексе и Саванне требовалось время для отдыха и подготовки к следующему дню. В тот вечер они собрались в салон красоты при отеле.

Сразу же по прибытии Саванна позвонила Дейзи, и отец ненадолго привез ее повидаться. Малышка с восторгом рассказывала, что будет на свадьбе «цветочницей» и что на ней будет очень красивое платье. Платье Саванны ей очень понравилось. Они отправились съесть мороженое, после чего отец отвез Дейзи домой. В тот вечер ей предстояло присутствовать на предварительном ужине, и она очень боялась опоздать, иначе с матерью случится истерика. Визит получился короткий, но очень приятный. Дейзи бросилась в объятия Саванны, словно пушечное ядро, и девочки принялись обниматься, целоваться и хихикать. Алексу очень тронула эта забавная сценка. Дейзи стала тем дополнением к жизни Саванны, которого ей всегда хотелось, — младшей сестрой. Алекса никак не ожидала, что это будет именно Дейзи. А Саванна уже пообещала малышке уик-энд в Принстоне и визит в Нью-Йорк, который Том дал слово организовать.

В тот вечер, когда они вернулись из салона, с ними ужинал Тернер. Он и Саванна поехали прокатиться на машине, и он предложил сопровождать их на завтрашний прием, что очень устраивало не только Саванну, но и Алексу, которой не хотелось нанимать такси или брать напрокат лимузин с водителем и вообще привлекать к себе внимание.

На следующий вечер ровно в половине шестого за ними заехал Тернер в стареньком «мерседесе», позаимствованном у отца. Увидев их, он даже присвистнул. В шифоновом платье персикового цвета Алекса казалась принцессой, с волосами, уложенными по-французски в виде валика на затылке. Саванна тоже выглядела ослепительно в светло-голубом платье под цвет глаз, достаточно открытом, но в меру. Потрясенный их великолепием, Тернер заявил, что с гордостью будет сопровождать их. Сам он был в летнем смокинге — белом пиджаке и традиционных черных атласных брюках в полоску и черных лакированных штиблетах, что было несколько старомодно, но в полном соответствии с торжеством, и в настоящем черном атласном галстуке-бабочке, который завязывался, а не пришпиливался в готовом виде.

— А вы потрясающе красивый молодой человек, — похвалила его Алекса, радуясь за Саванну. Они великолепно смотрелись вместе — такие юные, наивные и полные надежд, как и положено влюбленным.

Бракосочетание состоялось в церкви Святого Стефана, где однажды Алекса и Саванна столкнулись с Луизой и Дейзи. Но сейчас Алекса и Саванна приехали прямо на прием в машине Тернера. В церковь их не пригласили, о чем позаботилась Луиза. Алекса предвидела, что на приеме ее посадят где-нибудь на парковке или на кухне; скорее всего та же участь ждала и Саванну, но их это ничуть не беспокоило. Они пришли сюда ради Трэвиса и Скарлетт, а также намеревались хорошо провести время. Обеим было безразлично, где они будут сидеть. А Саванна рядом с Тернером прямо-таки светилась счастьем.

Принимая вереницу гостей, Скарлетт в своем изысканном платье походила на средневековую королеву, гордо стоя рядом с Трэвисом. Такой красивой, как сейчас, ее еще никто никогда не видел. Трэвис выглядел безупречно во фраке с белым галстуком и казался самым счастливым, самым гордым мужчиной в мире. Рядом находился Генри — его шафер. Их окружал десяток дружек жениха и подружек невесты. Старшая сестра Скарлетт была фрейлиной, а Дейзи, как цветочница, в белом платье из органди, держала в руках атласную корзиночку с лепестками роз. Множество цветов, в том числе орхидеи, гардении, ландыши, привезли сюда со всех концов мира. Свадьба представляла собой захватывающее зрелище.

— Вот это да! — шепнула Алекса дочери, наклонившись к ней. — Вот это свадьба так свадьба! — Родители Скарлетт занимали высокое положение в обществе, и Луиза чрезвычайно гордилась этим браком, как будто выиграла главный приз.

Как и предсказывала Дейзи, мать облачилась в ярко-красное атласное платье, надела бриллиантовую тиару, взятую напрокат, и рубиновое колье. Увидев это, Том пришел в легкое замешательство, но ничего не сказал. Луиза делала что хотела. На его взгляд, она несколько переигрывала, но, кажется, больше никто этого не заметил.

Увидев Саванну и Алексу, Том на минутку покинул линию принимающих, чтобы поцеловать обеих.

— Ты выглядишь превосходно, — сказал он Алексе, с нежностью взглянув на нее. — Мне очень нравится твое платье. Оставь за мной танец.

Было очень соблазнительно ответить ему так, как сказала бы Саванна: «Как скажешь, дорогой», но Алекса не стала этого делать. Было очень мило с его стороны подойти и поздороваться. Потом появился Генри и схватил сестру в медвежьи объятия.

— Боже милосердный, ты выглядишь так аппетитно, так бы тебя и съел, — заявил он, щекоча ее поцелуями в шею. Саванна рассмеялась, а он, улыбнувшись ее матери, сказал: — Ты тоже выглядишь красавицей, Алекса. Настоящей красавицей. И платье у тебя такое сексуальное.

— Надеюсь, не слишком, — снова забеспокоилась Алекса.

— Ты звезда средств массовой информации из Нью-Йорка. Пусть завидуют, — заявил Генри, абсолютно неотразимый в своем смокинге. Правда, покрой его смокинга был более современным, чем у большинства присутствующих мужчин, и купил он его в Лос-Анджелесе.

Как и ожидалось, Луиза, слишком занятая, не заметила Алексы и Саванны. Поток гостей, прибывших на прием, казался нескончаемым. Но и поместье родителей Скарлетт поражало своими размерами. Когда гости проходили мимо, Генри представлял им Алексу как свою мачеху, что тронуло ее сердце. Когда он говорил это, люди смутно вспоминали давно забытую историю о прежнем браке его отца. Все сочли очень милым, что она и мальчики еще поддерживают дружеские отношения.

Алекса немного поболтала с Генри, потом подошла и снова ушла Саванна, затем появился Том и напомнил насчет танца. А вскоре вся семья ушла, чтобы сняться вместе с женихом и невестой, и Алекса побродила вокруг одна с бокалом шампанского в руке. В толпе она заметила несколько смутно знакомых лиц, но не встретила никого хорошо знакомого и вздохнула с облегчением.

Полчаса спустя вновь появился Генри и повел ее к столу. У дверей ей вручили карточку с номером стола.

— Ого! — воскликнул Генри, заглянув в ее карточку. — Кажется, тебя сослали в Сибирь. Что и следовало ожидать. Должно быть, в рассаживании гостей принимала участие моя мать.

Оба рассмеялись, потому что она тоже этого ожидала.

— Храни ее Господь!

После ее слов они рассмеялись еще веселее.

— Вот именно. Она меня сегодня не замечает, потому что я отказался прийти с женщиной. Теперь могу сказать, что пришел с тобой.

Алекса была рада поболтать с ним. Он умел поддержать компанию и любезно сопроводил ее к столу. Потом ушел на свое место, которое находилось в противоположном углу шатра. Саванна тоже сидела отдельно. Но прежде чем уйти, Генри шутливо предупредил Алексу, что нынче вечером здесь ожидается множество знаменитостей: будут, вполне вероятно, президент, королева английская и, разумеется, папа римский. Генри остался таким же забавным шутником, как в детстве, и Алекса всегда любила его, впрочем, так же как и Трэвиса. Но Трэвис в отличие от младшего брата был гораздо более спокойным ребенком.

За столом Алексы сидели очень приятные люди — четыре пожилые супружеские пары, примерно ровесники ее матери, а рядом с ней католический священник, оказавшийся весьма интересным собеседником. Однако вопреки надеждам ее матери прекрасного принца Алекса здесь сегодня едва ли встретит. Но она этого и не ждала.

Несколько раз в течение вечера к ней подходил Генри. Время от времени мелькали вдалеке Саванна и Тернер, а когда после ужина начались танцы, Генри повел ее танцевать. Весь прием по случаю бракосочетания проходил в шатре невероятных размеров.

— Как ты думаешь, они купили его на деревенской ярмарке? — спросил Генри, когда они начали танцевать, и Алекса усмехнулась. Шатер, казалось, соорудили из десяти тысяч миль белого атласа.

Алекса и Генри станцевали два танца, потом их заметил Том и отобрал ее у сына. Музыканты только что заиграли фокстрот, и он умело повел ее в танце. Танцуя, Алекса испытала странное чувство, но решила не обращать на это внимания. Они сделали крутой поворот и налетели на мужчину, который пробирался через толпу танцующих, видимо, направляясь к бару. Том сначала не обратил на него внимания, потом узнал. Он держал Алексу за руку и потянул за собой, не желая отпускать ее. Алекса как будто уже где-то видела этого человека, но понятия не имела, кто он. Высокий, с манерами джентльмена, виски тронуты сединой, на вид ему около пятидесяти лет. Мужчина улыбнулся, увидев Тома; улыбка его стала еще шире, когда он увидел Алексу.

— Что вы здесь делаете? — с улыбкой спросил незнакомец, вероятно, с кем-то ее спутавший. Она надеялась, что не с Луизой.

— Простите?

— В прошлом месяце я часто видел вас в новостях по телевизору. Вы выиграли очень трудное дело, советник. Примите мои поздравления! — сказал он. Смущенная и польщенная, она удивилась, что он узнал ее здесь. Правда, Алексу сначала встревожило, что его одобрительная улыбка и похвала относятся скорее к ее декольте, чем к интеллекту. Но все было не так плохо.

И тут Том представил их друг другу. Пришел ее черед удивляться.

— Сенатор Эдвард Болдуин, — официально представил его Том, и Алекса поняла, почему лицо мужчины показалось ей знакомым. Это был сенатор от Южной Каролины, и говорил он, как почти все здесь, с чарлстонским южным акцентом.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, сенатор. — Алекса улыбнулась.

Они обменялись рукопожатием, сенатор кивнул и направился в бар, а Алекса с Томом продолжили танец, разговаривая о том, какая красивая получилась свадьба. Должно быть, это торжество обошлось родителям Скарлетт в миллион долларов, но чего не сделаешь для единственной дочери. Алексе нравилась скромность Скарлетт и ее желание работать медицинской сестрой, а через несколько лет обзавестись детьми.

В невесте Трэвиса не было ничего показного или претенциозного. Алекса это одобряла, Том тоже. Луизу потряс размах свадьбы. Предварительный ужин прошел гладко, и она постаралась сделать все возможное, чтобы родители невесты не смогли ее переплюнуть, но такого все-таки не ожидала.

Том станцевал с Алексой еще танец — медленный вальс в честь старшего поколения, который напомнил ей об их свадьбе в Нью-Йорке. Потом он отвел ее за стол. При таком шуме невозможно было вести серьезный разговор, и это радовало Алексу. Во взгляде Тома появилась тоска, он уже выпил слишком много шампанского. Алекса поблагодарила его за танцы и продолжила разговор со священником.

Два часа спустя, когда она собиралась незаметно вернуться к себе в отель, неожиданно появился сенатор Болдуин и уселся на стул, с которого только что поднялся священник.

— Здесь кто-нибудь сидит? — озабоченно спросил он.

— Только папа римский, — небрежным тоном сказала Алекса, и сенатор громко рассмеялся. — По словам моего пасынка, папа собирался быть здесь, но это оказался всего лишь священник из местной церкви. Он ушел.

— Я как завороженный следил за вашим делом, — вернулся сенатор к прежнему разговору. — Как вам удалось не позволить федералам забрать его у вас, несмотря на то что было затронуто столько штатов?

— Я отказалась его отдавать, — улыбнулась Алекса. — И моему окружному прокурору пришлось как следует побороться. Первые четыре эпизода произошли у нас, так что было бы несправедливо отдавать это дело федералам, после того как мы проделали всю работу. Они пристально следили за нашей работой, но позволили нам довести дело до конца.

— Для вас это настоящая победа, — сказал он, явно находясь под впечатлением сказанного.

— Иначе и быть не могло. Дело было подготовлено так, что комар носа не подточит. А вы не адвокат, сенатор?

— Был им. Но уже двадцать пять лет как в политике. — Это она тоже знала. — Я ушел в политику, проработав около двух лет в качестве обвинителя. Мне не хватило терпения, а может быть, таланта. Политику я люблю больше, чем юриспруденцию.

— То, чем вы занимаетесь, значительно труднее, — с восхищением сказала Алекса. Но ее восхищало не его высокое положение, а интеллект. Очевидно, Болдуин то же самое думал о ней.

— Как вы оказались в Чарлстоне? — с интересом спросил он, и Алекса, чуть помедлив, ответила:

— Когда-то я была замужем за отцом жениха много лет назад.

Сенатор улыбнулся и кивнул:

— Приятно слышать, что вы поддерживаете хорошие отношения. Мы с моей бывшей женой состоим в разводе уже двадцать лет. Но все наши отпуска проводим вместе. Я обожаю ее мужа. Великолепный человек. И гораздо более подходящий муж для нее, чем я. В течение двадцати лет я был женат на сенате. И она вышла замуж и родила еще троих детей. У нас с ней двое. Каникулы в таком составе получаются что надо.

Алекса не стала говорить, что ее отношения с Томом и Луизой совсем не похожи на эти и Луиза отнюдь не является ее близкой подругой. У той случился бы удар, если бы Алекса вдруг приехала к ним в гости на Рождество. Алекса лишь улыбнулась и кивнула. Так проще. А сенатор — явно из вежливости — пригласил ее на танец.

Она спросила, из Чарлстона ли он родом. Оказалось, из Бофора, живописного городка неподалеку отсюда, насколько знала Алекса. Стопроцентный южнокаролинец и, вне всякого сомнения, имел в родне дюжину генералов, а его матушка, как и ее бывшая свекровь, являлась членом Союза дочерей Конфедерации.

Несколько минут они танцевали молча. Он оказался на удивление высоким и танцором великолепным. Сенатор неожиданно ошеломил ее признанием, сказав, что не любит жить на Юге. Большую часть времени он проводит в Вашингтоне и предпочитает жить там.

— У меня не хватает терпения слушать все эти местные сплетни, видеть пожилых гранд-дам, размахивающих флагом Конфедерации, и мириться с тем, что все говорят обо всех «вежливые гадости» и готовы вонзить нож в спину. Это, пожалуй, слишком сложно для меня. В Вашингтоне все гораздо проще, — добавил он.

Насколько знала Алекса, там все было тоже не так просто. Однако сказанное точно соответствовало ее чувствам, но она никогда не осмелилась бы сказать такое о Юге, тем более здесь и особенно ему.

— Должна признаться, в этом наши мысли совпадают.

Тут мимо них в танце пронеслась в своем ярко-красном платье Луиза, тиара на ее голове съехала набок. Увидев партнера Алексы, она с трудом подавила вспышку бессильной злобы, и партнер увел ее в танце.

— Я любила Юг, когда жила здесь, но потом меня предали. Вернулась я в Нью-Йорк сильно озлобленная по отношению к Югу. Несколько месяцев назад приехала в Чарлстон впервые за десять лет.

— Замечательно, что вы вернулись. Мы не всегда хорошо обращаемся с северянами, — признался Болдуин.

«Что правда, то правда», — подумала она, удивленная таким честным признанием.

— А ваша жена южанка? — вежливо поинтересовалась Алекса, и он рассмеялся:

— Конечно, нет. Она из Лос-Анджелеса и всей душой ненавидит Юг. Это явилось одной из причин нашего развода. Когда я ушел в политику, она, поняв, что мне придется проводить здесь много времени, оставила меня. Теперь они с мужем живут в Нью-Йорке. Она писательница, он продюсер. — Судя по всему, это были интересные люди, как и сам Болдуин.

Алекса не встретила прекрасного принца вопреки надеждам матери, но зато встретила интересного человека, сенатора, с которым приятно поговорить. Тут Болдуин шутливо сказал:

— Если вы кому-нибудь передадите мои слова о Юге, я потеряю место в сенате и вину за это взвалю на вас.

Она приложила к губам палец, и оба рассмеялись. Потом он проводил Алексу на ее место за столом.

Снова подошел поболтать Генри. Она наконец увидела Саванну и сообщила, что уходит.

Вдруг грянул джаз-оркестр: теперь Саванну и Тернера отсюда уже не утащить. А Алексе хотелось домой. Здесь царило веселье, но с нее достаточно. Несколько минут спустя разрезали наконец свадебный торт, и можно было уходить. Она еще раз поздравила Трэвиса и Скарлетт, поцеловала Генри и, уходя, краем глаза заметила Тома. Он сидел в баре с самым несчастным видом, одинокий и, похоже, сильно пьяный. Луиза в каком-то исступлении лихо отплясывала рок, причем ее тиара болталась где-то за ухом. За весь вечер Алекса ни разу не увидела их вместе.

Алекса не стала прощаться с Томом. Общаться с ним, когда он в таком состоянии, было выше ее сил. Она села в одно из такси, поджидавших возле выхода из шатра, и вернулась к себе в отель. Было уже за полночь, то есть для нее довольно поздно. Сняв персиковое платье, она облачилась в уютную ночную сорочку.

— Прощай, красивое платьице, — сказала она, вешая его на плечики. — Мы с тобой больше никогда не увидимся.

Больше никогда в жизни она не наденет такое платье. А если и наденет, то очень и очень не скоро. На таких приемах, как этот, Алекса не бывала. На этой потрясающей свадьбе она с удовольствием пообщалась с Генри, сенатором и священником и даже потанцевала, чего не делала уже много лет.

Около половины четвертого пришла Саванна и неслышно скользнула в постель.

— Повеселилась? — пробормотала Алекса с закрытыми глазами.

— Еще бы! Было безумно весело. Спасибо, что ты приехала, — ответила Саванна, поцеловав мать в плечо. Алекса улыбнулась и снова заснула.