Опасная любовь

18

Наташа внимательно смотрела на Игоря Сергеевича и Любовь Борисовну, стараясь понять, почему они, умные, опытные люди, пытаются так грубо обмануть ее? Совсем дурочкой считают, что ли? Кого-то, может, и обманули бы, но она, работая в «Тачанке», столько всего узнала о ширпотребе, сколько в институте за все время обучения не узнаешь. Уму-разуму учили опытные люди, которые не первый год занимались торговлей с рук. Сперва сами за границу мотались, потом, когда этот бизнес стали прибирать к рукам крупные фирмы, вроде «Тачанки», стали продавцами на договоре. Подсказывали, советовали, показывали маленькие хитрости, с помощью которых можно было определить страну-производителя и качество товара. Теперь она многое знает!

— Пожалуйста, объясните мне, как попала к нам эта партия колготок? — повторила вопрос Наташа. — Игорь Сергеевич?

— Как и все прочие, со склада, — пожал плечами товаровед. — Не вижу здесь ничего криминального.

— А я вижу. Вы же товаровед, не так ли? Значит, должны разбираться в товаре. Это не итальянские колготки, китайские. Содержание лайкры в них намного ниже, хотя здесь, — Наташа постучала пальцем по целлофановому пакету, — о лайкре вообще ничего не сказано. Но товаровед, по-моему, должен и так определить, что за товар перед ним. Посмотрите внимательнее, Игорь Сергеевич.

— Я знаю, что эти колготки менее качественные, чем основная партия, — спокойно сказал Игорь Сергеевич. — Ну и что? Продадим, не беспокойтесь.

— По цене фирменных? А они потом разлезутся на третий день, что о нас люди подумают? Что мы — обманщики, жулики, которых и без нас хватает повсюду?

— Наталья Николаевна, по-моему, вы напрасно нагнетаете напряжение, — сухо сказала Любовь Борисовна. — В каждой партии товара имеется определенный процент брака. Это естественно. Кому-то не повезет, ну что ж… Если придет жаловаться — заменим.

— Сто колготок — значит, сто покупателей или придут жаловаться, или вообще никогда не придут в наш магазин, — с горечью сказала Наташа. — А все потому, что кто-то хочет продать дешевый левый товар по цене качественного. Похоже, это не ошибка, а самое обыкновенное надувательство. А я ведь вчера так старалась, объясняла, каким должен быть наш магазин. Выходит, вы не поняли?

— Ошибка это, ошибка, — согласился Игорь Борисович. — Вы же сами знаете, готовимся к открытию, суета, ремонтники шляются… Виноват, не доглядел. Вернее, видел, но, признаюсь вам честно, подумал — ничего страшного, это же не тот товар, который определяет нашу торговую марку. Колготки!

— Это мнение не товароведа, а товаровреда, — сказала Наташа. — Пожалуйста, впредь будьте более внимательны. Эту партию чтобы я в магазине больше не видела. Так же, как и партию вроде бы французского женского белья и якобы канадских свитеров. Вы, как я Вижу, основательно взялись за дело.

— На складе не всегда имеется необходимый товар, уважаемая Наталья Николаевна, — сказала Любовь Борисовна. — Поэтому приходится брать, какой есть. К тому же этот товар был получен до вашего прихода, кто же знал, что вы такая привередливая!

— Если на складе нет нужного нам товара — будьте добры, позаботьтесь о том, чтобы он появился там в кратчайший срок. Это ваша прямая обязанность. Что же касается тех небольших партий, о которых я говорила, — вы и сами прекрасно знаете, что это не с нашего склада.

— Откуда же, по-вашему? — запальчиво спросила Любовь Борисовна.

— Любовь Борисовна, стоит ли спорить из-за каких-то мелочей? — миролюбиво сказал Игорь Сергеевич. — Ну, ошиблись мы, Наталья Николаевна права. Будем исправляться.

— Пожалуйста, не делайте больше так, — сказала Наташа. — Мы ведь вместе работаем, я рассчитываю на вашу помощь. Поймите же, нельзя обманывать людей. И еще. Если в магазин придет покупатель с некачественной продукцией, купленной у нас, и выяснится, что этот товар попал к нам случайно, без моего ведома… — Она сделала паузу, посмотрела на своих коллег.

— Понятно, — вздохнул Игорь Сергеевич. — Компенсация покупателю — за счет виновных. Что ж, строго, но справедливо, как говорится. Хорошо хоть выговор с занесением по партийной линии теперь не объявляют.

— Зато можно лишить месячного процента от прибыли, — сказала Наташа и встала, давая понять, что разговор закончен.

В торговом зале ремонтники переставляли оборудование, разделяя зал на две части. Вчера Наташа долго беседовала с дизайнером, и вместе они решили, что для солидных клиентов, желающих одеваться не так, как все, нужно выделить автономный отсек, где бы продавались вещи с какими-то фирменными прибамбасами и, соответственно, по более высокой цене. Основная же часть торговой площади была разделена на несколько отделов: одежда, обувь, белье и трикотаж, косметика.

Дизайнер набросал схему, согласно которой необходимо было переставить торговое оборудование, этим и занималась с утра бригада ремонтников. Работы было не так уж много, и при желании ремонтники уже должны были выполнить ее, ведь оборудование было импортным, его легко было размонтировать, перенести в другое место, изменить конфигурацию, в общем, сделать так, как хочет хозяин.

Однако, несмотря на бурное наступление вроде бы капитализма, ремонтники у нас как были простыми советскими рабочими, так и остались. Хотя услуги свои оценивали непременно в долларах. Вялотекущий процесс переоборудования магазина едва перевалил за половину. Сил не было терпеть эту халтуру.

Наташа решительно подошла к бригадиру.

— Олег Павлович, ваши люди плохо работают. Я думала, уже закончили, а оказывается — еще ого-го сколько. Так не пойдет.

— Ну шо ж, ребята и перекурить не могут? — сердито сказал краснолицый полный мужчина предпенсионного возраста. — Шо они, как метеоры должны носиться туда-сюда?

— Как специалисты, которым платят большие деньги, — жестко сказала Наташа.

— Послушай, девушка, — начал было бригадир, но Наташа перебила его:

— Наталья Николаевна.

— Что? — не понял бригадир.

— Девушки там, на улице, а здесь — Наталья Николаевна. Не хотите работать добросовестно, я не настаиваю. Пожалуйста, дайте мне телефон хозяина вашей фирмы.

— А это еще зачем? Ты… вы что, хотите пожаловаться?

Наташа уже привыкла, что люди не сразу понимают, с кем имеют дело, и поначалу все время говорят ей «ты». Но если им напомнить, кто здесь начальник — мигом исправляются.

— Я хочу сказать вашему хозяину, что либо мне не нужны такие ремонтники, либо ему не нужен такой бригадир. Пусть выбирает, что ему больше подходит.

— Погодите, погодите, — замахал руками бригадир. — Нельзя же так рубить… с плеча! Посмотрите — оборудование новое, фирменное, с ним нужно обращаться осторожно, не дай Бог, перепутаешь гайки, потом концов не найдешь. А вы гоните нас в шею! Послушайте, Наталья Николаевна…

— Олег Павлович, — сердито сказала Наташа. — За такие деньги я сейчас приглашу с улицы трех парней, они тут за три часа разберутся и управятся. А вы уже пять часов вшестером возитесь. Не стыдно так работать?

Бригадир насупился. Очень хотелось ему послать девчонку куда подальше, чтоб не корчила из себя начальницу, но ведь и вправду позвонит хозяину, а тот и думать долго не станет. Выгонит его к чертовой бабушке, и все. Никто ж теперь не заступится, не поможет.

— Ну, давайте не будем ссориться, Наталья Николаевна, — примирительно сказал бригадир. — Вы уж не обижайтесь, у меня дочка намного старше вас, понимаете… Мы сейчас исправим положение. Сколько времени вы нам даете?

— Час, — жестко сказала Наташа.

Любовь Борисовна и товаровед с интересом наблюдали, как Наташа тормошит ремонтников.

— Все правильно, — сказал Игорь Сергеевич. — Настоящая хозяйка пришла. Знаете, а она мне нравится.

— Шею себе свернет быстро, — привычно поджав губы, ответила Любовь Борисовна.

— Все может быть, — не стал спорить товаровед. — Но мне кажется, она далеко пойдет. Знает, чего хочет, а это — большое дело. Когда человек по-настоящему хозяин, это, что ни говорите, всегда приводит к хорошим результатам.

— Она хозяйка знаешь где? — зло сказала Любовь Борисовна. — В штанах нашего нерусского босса…

И прикусила язык, потому что в магазин вошел Радик.

— Слушай! — воскликнул он. — Такую деятельность развернула, глазам своим не верю. Ну? Получается? Я смотрю — хорошо получается, ну! Мне дизайнер рассказал о твоем замысле, ему нравится, мне тоже понравилось, приехал посмотреть, как это будет. Молодец, Наташа!

— Стараюсь, — сказала Наташа.

— Начальник, — сказал Радику бригадир, — эта твоя Наташа… — Он покосился на юную директрису, с неохотой поправился: — Наталья Николаевна, ухайдакала нас. Требует, понимаешь, чтобы мы носились, как метеоры. Жаловаться собирается. Мы ведь не первый день работаем с вашей конторой, на хрена же нам портить отношения?

Радик посмотрел на Наташу, усмехнулся.

— Не хотят работать, да? Говорят, деньги давай, много денег, валюту, а дело делают, как при советской власти, так?

— Нет, они очень толковые ремонтники, но слишком много перекуривают, — сказала Наташа. — Я попросила их быстрее работать, нужно ведь и посмотреть, как все будет выглядеть в законченном виде. Подумать, как лучше разместить товар и оформление.

— Правильно, — одобрил Радик. — А он что, не хочет?

— Начальник, — жалобно сказал бригадир, — тут же осторожно делать надо, внимательно. Оборудование сложное, импортное, нельзя ничего перепутать. Вот мы и стараемся…

— Перепутаешь, я тебя найду и деньги заберу, — ухмыльнулся Радик. — Ты доллары за что берешь? Что не перепутаешь. Вот и не перепутывай. — Он повернулся к Наташе. — Пойдем, поговорим. Как народ, Любовь Борисовна, Игорь Сергеевич?

— Притираемся пока, — сказала Наташа. — Завтра выйдут продавцы, займемся окончательным оформлением интерьера, а послезавтра открываемся.

— Слушай, какие слова говоришь, а! Интерьер, ля-ля-бу-бу! Растешь на глазах, Наташа, совсем другая была. Я тоже молодец, слушай, что сказал: иди директором! — Он не выдержал, похлопал Наташу по плечу и даже приобнял слегка, так, что она не обиделась на этот дружеский жест. Потом, наклонившись, негромко сказал: — Когда мне было двадцать, тоже хотел стать директором. Даже — мечтал. У нас в селе был такой магазин, маленький, грязный, мух много, а директор — такой толстый, ленивый, ничего делать не хотел. Я думал: зачем он директор? Совсем ничего не делает… Если бы я стал директором — порядок был бы, мух всех выгнал, понимаешь? Очень хотел… Не получилось. Но я все время думаю: в таком возрасте нужно быть директором, все хочется делать хорошо, все получается!

Бригадир уже подгонял своих рабочих, и дело пошло значительно быстрее. К Радику и Наташе подошли Любовь Борисовна и Игорь Сергеевич. Любовь Борисовна испытующе посмотрела на Наташу, пытаясь понять: сказала она Радику о «левых» партиях товара или нет?

— Ну как? — спросил Радик, пожав руки своим работникам. — Настроение хорошее? У вас дело быстро идет, и перемены я вижу. Понравилось мне предложение Наташи, как надо оформить магазин. Очень хорошая идея.

— Но есть в ней и минусы, — сказала Любовь Борисовна. — Я предупреждала Наталью Николаевну, что у нас могут быть крупные неприятности.

— Предупреди и меня, дорогая, — серьезно сказал Радик. — Вместе подумаем и сделаем так, что неприятностей не будет. Слушай, кому нужны неприятности, да?

— Наталья Николаевна заказала оформление в виде фотомонтажа: американские знаменитости в одежде, которая продается в нашем магазине. Для мужчин — Сталлоне, Шварценеггер, Бельмондо; для женщин — Шарон Стоун, Ким Бессинджер, Настасья Кински в наших костюмах, рубашках, галстуках, трусиках, кофточках. Но ведь на самом деле это не так.

— Почему? — удивился Радик. — На самом деле голые там ходят, да? Совсем ничего не одевают?

— Я не об этом хочу сказать, Радик Иванович. Речь идет о рекламе. Чтобы кинозвезда подчеркнула, что предпочитает носить вещи какой-то определенной фирмы, нужно огромные деньги заплатить. А мы делаем фотомонтаж и даже разрешения не спрашиваем. Если те, кого мы нарядим в нашу одежду, узнают об этом, могут в суд подать и вообще — скандал получится.

— Ну, не так уж это и страшно, — пожал плечами Игорь Сергеевич. — В теперешней неразберихе до суда вряд ли дело дойдет. Скорее всего, кинозвездам приятно будет, что в Москве их знают и любят, а нам — выгодно. Я согласен с Натальей Николаевной.

— Я тоже, — заявил Радик. — Слушай, Любовь Борисовна, если эту Шарону сфотографируют в трусах, она что, скажет: не надо эти трусы, я хочу другие рекламировать, да?

— Она ничего не скажет, просто запретит использовать свое изображение и компенсацию за моральный ущерб потребует.

— Кабельные халтурщики фильмы гонят днем и ночью — ни копейки не дают кинозвездам и кинофирмам, везде кассеты продают — никто ничего не платит Америке. Почему, если красиво оформлен магазин, мы должны платить? — удивился Радик. — А человек зашел — ему приятно смотреть. Мужик думает: слушай, хочу тоже костюм, как у Бельмондо, рубаху — как у Арнольда. Женщина подумает: хочу белье, как у Настасьи Кински, муж смотрел по видику, глаз оторвать не мог. Я надену такое — на меня будет смотреть! Правильно Наташа придумала. А если скандал будет — хорошо, пусть будет. Нам же лучше.

— Я тебе еще о рекламе говорила, — сказала Наташа. — Нужно, чтобы люди заинтересовались, решили хотя бы заглянуть к нам, а уж мы убедим их сделать покупки.

— Будет реклама. Приглашай в кабинет, поговорим конкретно про товар. Все остальное у тебя — замечательно, Наташа.

Любовь Борисовна пожала плечами, мол, я предупредила, будут неприятности — пеняйте на себя.

Рабочий день приближался к концу. Ушли строители, выполнив остававшуюся половину работы в три раза быстрее, чем первую, уехал Радик, вполне довольный директорством Наташи. Отправились по домам Любовь Борисовна и Игорь Сергеевич. Уже несколько раз заглядывал в кабинет водитель Павел Иванович, однако Наташа все никак не могла встать из-за стола. Вроде и дела все закончены, а ехать домой не хочется. Андрей обиделся, молчит, не разговаривает, холодно, неуютно дома…

В приоткрытую дверь заглянул охранник Валера.

— Наталья Николаевна, там какой-то мужик вас спрашивает. Я ему сказал, что рабочий день закончился, а он говорит, что хочет видеть вас. Пропустить?

— Пропусти, — устало сказала Наташа.

Она не успела подумать, кто бы это мог быть, как в кабинет стремительно вошел… Сергей! Вошел и остановился, как будто все силы потратил на то, чтобы добраться сюда. Все тот же джинсовый костюм был на нем, те же волнистые каштановые волосы, только теперь в них проблескивала седина и в движениях не было прежней легкости, непринужденности. Он сделал еще один шаг, неуверенный, к ее столу, улыбнулся — тоже неуверенно.

— Не прогоняй, Наташа…

Наташа посмотрела на него усталыми, красивыми глазами, покачала головой.

— Ты же знаешь, я не могу тебя прогнать.

— Я просто хотел тебя увидеть, совершенно безумное, невыносимое желание. Увидеть тебя, услышать…

— Я тоже этого хотела, Сережа, — грустно улыбнулась Наташа. — Я страшно перепугалась, когда бросила трубку. Подумала, а вдруг ты никогда больше не позвонишь, снова потеряешься в этом огромном городе…

Сергей перевел дух, придвинул кресло ближе к Наташе, сел.

— Какая ты красивая, Наташка. Такая же, как и была, невероятно красивая… Это что, твой кабинет?

— Ну, не только мой, тут еще и заместитель, и товаровед, это их кресла и тот, другой стол… Ты тоже совсем не изменился, Сережа. Как будто вчера мы с тобой расстались, так глупо все получилось…

Сергей потянулся, погладил ее руку, лежащую на колене, потом склонил голову, нежно коснулся губами сухой, смуглой ладони.

— А еще сильнее хотелось тебя поцеловать, Наташа, — сказал он шепотом.

— И мне тоже, — как в забытьи откликнулась Наташа. Но тут же спохватилась, отдернула ладонь. — Ох, нет, Сережа, нет, нет, у меня есть муж, я не могу.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал Сергей, опуская голову. — Ну почему между нами все время кто-то стоит? Почему, Наташа? Твой муж, моя жена, какие-то деньги, проблемы? Ведь ясно же, что мы любим друг друга, мы созданы для того, чтобы жить вместе. А — не можем. Это несправедливо, это неправильно!

— Неправильно, если обманываешь человека, который делает тебе добро, если предаешь его, причиняешь зло, — сказала Наташа, думая об Андрее. — А то, что с нами происходит, наверно, судьба.

— Ты любишь меня, Наташка? С тех пор как мы расстались, не было дня, когда бы я не вспоминал о тебе. Ты снилась мне, такая красивая, такая… Знаешь, просыпаться не хотелось. А если мы расставались во сне, я плакал. Правда. Проснусь — подушка мокрая от слез. Но меня же убедили, что ты уехала, нет тебя здесь, в Москве. А где этот Гирей и где тебя там искать — я понятия не имел… Так и жил одними воспоминаниями.

— Да, я люблю тебя, Сережа. Я тоже все время думала о тебе, плакала не только во сне, но и наяву. Я люблю тебя, очень-очень люблю. Не хотела говорить об этом, но — сил больше нет скрывать, бояться, а вдруг ты воспользуешься моей слабостью и снова обманешь? Да, люблю… Тебя, только тебя.

— Тогда почему же…

— Не знаю.

— А я догадываюсь. Хочешь, скажу? Про меня — считай, что это шутка, про тебя — истинная правда. Мы оба красивые люди, Наташа, может быть, самая идеальная пара в мире, мы созданы друг для друга, но есть другие, которые хотят заполучить меня, тебя, у них деньги, большие возможности, они тащат нас в разные стороны, растаскивают, а мы к тому же сомневаемся, любим ли по-настоящему или это лишь игра? Когда мы будем верить, что не можем жить друг без друга, никто нас не разлучит. Наверное, так. А ты что думаешь?

— Наверное, так, — эхом повторила Наташа. Она поднялась из-за стола. — Пора ехать домой… Ты проводишь меня, Сережа?

— Конечно, — тихо сказал он, тоже поднимаясь.

Наташа сделала шаг вперед и оказалась прямо перед Сергеем. Она хотела сказать, чтобы он посторонился, пропустил ее, но вместо этого, неожиданно для себя, крепко обняла его, прижалась к нему всем своим дрожащим телом, простонала:

— Поцелуй меня… родной, любимый… Сереженька, я так устала без тебя…