Отвергнутая жена

Глава 19

Паул безуспешно пытался прикрыть рану Люции. Было видно, как проступает молодая кожа, срастаются края. И ничего не поделаешь с этим, колдовское зелье наполнило тело невероятной силой. Старик погуще растер проступившую кровь, да обмотал шею колдуньи шнурком, поверх которого вывесил крест. Полюбовался своей работой недолго, а и ладно, в лесу все одно будет темно! Никто не заметит, что рана исчезла.

Паул поставил рядом с девицей скамью, выложил на нее молитвенник, переложил станицы своими четками. Если кто и войдет, то сомнения в том, что делал возле ведьмы Паул, не возникнет. Старик боялся навести на себя подозрения. Когда в замке гостит кардинал, стоит быть готовым ко всему. Нельзя сейчас погибнуть, никак нельзя. Он обещал Люции утаить от всех бед ее малыша, опоить зельем, спрятать. Пройдут годы и мать снова возьмет на руки своего сына. Старик вздохнул, выдернул из-под тела чужой плащ, завернул девушку в свое собственное грубое покрывало.

Теперь нужно поторопиться, уговорить стражей перенести тело подальше отсюда, на обочину их лучшей дороги. Наемники не раз встречались со смертью, знают, как отличить мертвеца от живого. Времени осталось ровно до ночи, потом любой страж легко сможет понять, что Люция вовсе не умерла. Паул еще раз проверил дыхание девушки, приложил ухо к прекрасной груди – нет никаких признаков жизни. Да только и признаков мертвого тела нет.

Теперь пришло время позаботиться о себе, часть договора исполнена, да и Паулу нельзя сейчас встретиться с собственной смертью. Обещание, данное ведьме, должно быть исполнено.

В кармане рясы нашёлся флакон с остатками зелья, Паул во всем привык экономить, не стал откупоривать другой пузырек. Допил то, что было в склянке. Солоноватая капля выплеснулась на язык и исчезла. Неужели это все? Так мало нужно, чтоб обрести почти бессмертие? Как узнать, подействовало на него самого зелье или же нет?

Старик засомневался, начал прислушиваться к себе. Дыхание все такое же, ноги не занемели, правое колено так и продолжает ныть. Может, хоть ссадина на руке заживет? Или мозоли сойдут с натруженных рук? Люция велела опасаться полной луны, первые ночи проводить в своем доме и не болтать. Подойдет ли для этого келья? Кругом иконы, тексты святых писаний. Мало ли, что может случиться. Может, в следующее полнолуние наведаться в семью вышивальщицы?

Паул встряхнул пузырек, на самом донышке оставалась тоненькая розовая линия, ободок, самый последний остаточек бесценного зелья. Выливать жалко, подействует или нет на человека – не ясно. Кого бы еще пригласить с собой в вечность? Может, собаку? Все живая душа. Времена нынче темные, кому-то нужно охранять вещи. Да и пес хорошо служит, а ест мало. Чудная порода - лохматое тельце на коротеньких ножках, уши торчком, длинный хвост всегда поднят вверх на манер знамени. Старику его пес видом напоминал щетку для натирания паркета.

Паул долил в пузырек немного воды, сдобрил ею хлеб, бездумно отставил склянку на стол, та тотчас же опрокинулась. Лохматая собачонка радостным влиянием встретила хозяина, с благодарностью приняла лакомство из его рук.

- Подействует – хорошо, хоть над тобой скорбеть не придется, Жулик Пятый.

Пес радостно вильнул хвостом и навострил уши. Паул тут же посмотрел в сторону, указанную псом, ахнул и побежал к конюшням. Разъярённый, побагровевший от злости барон, стоял в проломе казарменной стены, надменно смотрел вниз.

- Убью. Подожди меня там!

В стоге сена кто-то зашевелился. Паул бегом бросился спасать несчастного, черным вороном перелетел через двор. Старику было ясно, что Розен сейчас не в себе, его разум затуманило горе. Уцелел ли хоть ребенок Люции? В таком состоянии мужчина способен натворить дел, о которых сам же потом пожалеет. Но вроде бы истошных криков служанок не слышно.

Как спасти того, кто сейчас возится в стогу, от ярости барона? В его руках сосредоточена вся власть над этими землями. Решит казнить – и никто не сможет его остановить. Барон в своем гневе страшен, да и силы ему отпущено богом немерено, редко встретишь такого высокого человека.

Похоже, что из замка состояние Розена тоже заметили. Его призвал к себе кардинал. Хоть бы ему удалось успокоить барона! Хоть немного смягчить его состояние. Иначе всем на этих землях несдобровать! Из стога сена показалась рука и тотчас человек замер. Мимо широким шагом прошел Розен. Из его глаз разве что искры не сыпались! Паул и сам замер в испуге. Кто его знает, то зелье, может, еще не подействовало. Умереть от укола кинжала совершенно бы не хотелось. Розен скрылся за дверьми своей обители, тут же весь двор пришёл в движение. Молодому стражу, упавшему в стог, помогли подняться на ноги. Паул сразу же узнал Герберта. Не повезло ему попасться под горячую руку барона. Парень стряхнул с лица сено, пригладил пятерней растрепанные волосы.

- Ты цел, сын мой?

- Вполне, - зло откликнулся Герберт.

Ему безумно хотелось вынуть меч из ножен, броситься на Розена, а лучше вызвать того на поединок один на один. Вряд ли только Розен примет этот вызов, скорей всего, посмеется над стражем и только.

- Спрячься в конюшнях до завтра, сын мой, - старик уловил взгляд Герберта и правильно его оценил.

- Ну уж нет.

- Ты должен помочь мне, если не испугаешься.

- Помочь в чем, интересно?

- Идем скорей в келью, там все обсудим, - Паул бросил настороженный взгляд на замок.

Душеспасительные беседы кардиналы обычно ведут долго, а там уже и стемнеет. Если всё-таки Розен раньше наведается в часовню к телу жены, то одного стражника всяко можно спрятать в сундуке. Или в дальнем углу под собственной кроватью среди паутины, дохлых мух и старинных свитков. Если бы еще страж согласился там полежать!

- Идёмте, святой отец, - смирился Герберт слишком уж быстро.

Он надеялся ухватить немного времени, чтобы подумать. Чутье советовало молодому мужчине бежать как можно скорее и как можно дальше от проклятого замка. Не барон прибьет, так скоро случится осада.

Как только падет Смо́ленск, замку Розена тоже не устоять, барона самого вывесят вместо знамени на широких воротах. Все сметет войско царя, а уж стоит к нему присоединиться князьям, камня на камне здесь не останется. Шведский престол гораздо дальше царёва трона.

Сердце, напротив, приказывало остаться – оплакать Люцию, выкрасть и унести как можно дальше отсюда ее любимого сына. Он обещал, а обещания стоит давать только тогда, когда твердо намерен их исполнить. Увезет мальца в Тропоры, подсунет матери, та прокормит. Никто и не узнает в светленьком малыше наследника великого рода. Вырастет точно так же, как все. Его, Герберта, станет называть папкой. Почему бы и нет? Что плохого в ребенке? Селянам объявит, будто бы женился на чужбине, да жена померла, остался вдовым. Тогда Зенона примут. Только имя ребенку придется сменить. Крестить Иоанном, чтоб уж точно никто и никогда его не нашел из свиты барона. Хорошая месть выйдет для Розена – в одночасье он потеряет все.

Стражник вошел в часовню следом за стариком, потоптался на широких ступенях немного. Внизу пахло сыростью, травами, ладаном и свечами. Для кого-то, может быть, умиротворяющий запах, но только не для Герберта. Ему каменное здание чудилось обителью смерти, в особенности теперь, когда так глупо лишила себя жизни красивая женщина.

Живой ведьмы он почти не боялся, но кто знает, на что способна она мертвая? Ну-ка восстанет? В их городке и не такие слухи ходили о колдуньях. Некоторые и вовсе болтали, будто бы после смерти ведунья забирает с собой на тот свет всех тех, кем дорожила или напротив, тех, кого ненавидела. Якобы она ночью может подняться из своей могилы, обойти дома, стучать в двери и окна. Откроешь – уведет за собой на погост и обратно пути уж не будет.

Паул не знал, как половчей приступить к разговору. Он видел, что для Герберта ведьма значила много. Может быть, Люция ему помогла, а может, парень влюбился в красавицу. Как бы его уговорить сделать все именно так, как было обещано Люции?

Герберт стоял бледный, как меловая стена, косил взглядом на сверток с телом. Боится! До дрожи боится колдунью. Думает, что та умерла. Не станет ничего проверять. Только бы помог. Вдвоем уж они точно справятся и звать никого не придется.

- Помоги мне ее схоронить как стемнеет. Не убоишься, сын мой Герберт?

- Не убоюсь, - парень отчаянно затряс головой, - А днем нельзя?

- Кардинал может увидеть, да и горожане тоже. Разорят могилу, сожгут тело. Нехорошо выйдет.

- Нехорошо. Я помогу.

- А потом уезжай отсюда так далеко, как только сможешь. Ни к чему тебе оставаться при бароне.

- Не уеду, - жестко и твердо ответил парень, весь страх исчез из его глаз, как и не было.

- Я знаю, барон хорошо платит стражам. Такого щедрого господина сложно найти. Но даже на золото не купить жизни. Розен может убить тебя. Уезжай. Зачем тебе тут оставаться?

- Я дал слово Люции позаботиться о ее сыне.

- Ты - наемник. Разве есть у тебя честь, чтоб держать слово? Я и сам позабочусь о сироте. Не беспокойся о крохе.

- Я останусь здесь, рядом с ребенком.

- Воля твоя.

Паул посмотрел на сверток, в котором лежала Люция. Интересно, как сильно нужно его встряхнуть, чтобы она очнулась от сна не вовремя? Вышивальщицу мать разбудила очень быстро. Только бы с Люцией этого не произошло!

*** Кардинал был умным человеком, не зря он имел столь высокий сан. Он видел смятение и ярость, которые буйствовали в душе барона. Крепкий человек, сильный, опасный враг. Хорошо, что ему не так долго осталось ходить под небесами. Герцог Улисский обещал хорошую плату, если с Розеном все удастся уладить так, как нужно. Что ж, свидетелей нет, слуги не в счет, они не разумеют в зельях, эликсирах и ядах. Когда не действуют слова, хороший эликсир – это именно то, что нужно. И никто не сможет уличить кардинала в обмане, благо приграничье – не Ватикан, и не двор короля, здесь так редко плетутся стоящие интриги.

- Я не стану заключать нового брака! Ни с герцогиней, ни с кем-либо еще!

- Воля ваша, барон. Давайте разделим вино и я уеду из замка, чтобы сообщить герцогу Улисскому о вашем решении лично.

- Не стоит.

- В знак уважения ко мне. Или вы отказываетесь от церкви?

- Нет.

Кубок наполнился бордовым вином, из тяжелого перстня внутрь кубка выпало несколько капелек особенного эликсира. Через несколько минут воля покинула тело барона. Взгляд Розена потерял осмысленность, а язык стал заплетаться.

- Вам дурно? - участливо спросил кардинал.

- М-мм, - барон с трудом мог понять, что происходит. Все его силы уходили на то, чтоб стоять и не падать.

- На рассвете мы отправимся в земли герцога Улисского. Вы возьмете вместе с собой сына и тех людей, кому больше всего доверяете.

- Да, я...

- Вот и хорошо.

- Ближе к обеду я вас обвенчаю в церкви. Сделаем все так, как должно.

- М-мм.

- Я рад, что мы смогли договориться. Возьмем лучших ваших коней. Их вы позже подарите церкви в моем скромном лице.