Отвергнутая жена

Глава 20

Преддверие тьмы окутало землю туманом, спутало очертания зданий, людей, деревьев. Все разом стали казаться ожившими чудищами из маминых сказок, всё дальше разносились шаги по брусчатке. Мир будто замер и вместе с тем ожили детские страхи, заполнили душу тревогой.

Паул сидел за столом, упорно читал письмена, в которых Герберт не мог понять ни слова. Латынь все еще оставалась для парня непосильным секретом, хоть и знал он несколько языков. Шведский язык уже почти так же хорошо, как родной, другие похуже, но все же мог изъясняться. Свеча начала чадить, оплыл густой воск на медное блюдце. Священник в своей черной рясе казался Герберту единственной живой душой в целом мире. Парень видел, что старик не боялся. Ни тьмы, сползающей на землю, ни той, что лежала одна в холодной часовне за стеною от них.

- Когда страх заполняет душу, проси бога о помощи. Он всегда рядом.

- Я не знаю молитв.

- Проси так, как знаешь. Искренняя мольба бывает сильней той, что выучена из книги. Просто помни, бог рядом с тобой. Он не даст случиться дурному.

Герберт поёжился, ему стало обидно, что не бояться его учит старик. Стыд и позор тому наемнику, который показал страх.

- Мне не страшна смерть. Много раз ходил с нею рядом.

- Любому свойственно пугаться неизвестности. Она повсюду, никогда не знаешь, что случится с тобой завтра. И кто с тобой рядом. Просто верь мне. Люция при жизни просила, чтоб я о тебе позаботился. Ты дорог ей.

- Был дорог. Или вы думаете, ведьма может подняться? - Герберт побелел. Он не солгал, когда говорил, что много раз был рядом со смертью. Но тех, о ком говорили в старых сказах, все же боялся.

- То, о чем я думаю, тебе лучше не знать. Пойдём, сын мой. Дело должно быть сделано. Ночь коротка, а работа нас только ждёт.

- Меня не пропустят стражи у ворот, барон приказал. Придется идти кругом, через лаз в стене. Как бы нас там не заметили.

- С такой ношей через ворота я и не думал идти. Мы пойдем другою дорогой. Я отопру старый ход. О нем все давно позабыли.

- Он есть здесь?

- Ведёт прямо к лесу.

- Когда же его успели прокопать? Замок недавно построен. Да и земля здесь вязкая, все должно было обвалиться.

- Не только прокопать, но и облагородить камнем. Этот ход был здесь до того, как возвели стены замка. Эта часовня когда-то была амбаром, где хранили припасы. В темнице и вовсе был раньше ледник. Приграничье хранит много тайников. Иди за мной и не бойся.

Герберт ничего не успел ответить священнику. Паул встал, потянул из стороны в сторону задеревеневшую спину. Сырость, казалось, пропитала каменные стены насквозь, тело человека не терпит такую влагу. Неспешно он прошёл в часовню, мельком взглянул на Люцию - он все боялся, что ведьма не вовремя оживет. Благо тело лежало именно так, как он его и оставил. И покрывало сохранило все те же складки. Крепко спит, не шелохнется. Теперь, главное, не разбудить.

- Не грохочи сапогами, услышат, - шикнул он на Герберта, медленно, чтоб не звякнуть, раскрыл кладовую, переставил ящики, отодвинул в сторону полог. В нос сразу ударил сквозняк и запах земли. Хоть бы ход и вправду нигде не обвалился! Три деревянных ступени блестели будто намыленные. Зато впереди ход был сухим и потолок казался надежным. Может, и дальше не случилось обвала.

- Где вы храните факел?

- Зачем он тебе? Все и так видно.

- Я ничего не вижу. Совсем. Там хоть ровно?

- Свечи тебе хватит, возьми в моей келье. Огниво осталось на столе, - немного смутился Паул.

Он и вправду видел все, что скрывал старый ход. Только после слов Герберта старик осознал, что света здесь нет, так же, как нет и окон. В тайном ходу всегда царила непроглядная тьма, без свечи он сюда никогда не совался. Свеча и та давала недостаточно света, но факел? Где ж его раздобыть? Чтоб не чадил, нужно взять паклю, промочить ее как следует маслом. Попробуй, раздобудь это все. Да и паутину можно поджечь. Лучше уж так, со свечой. Или он теперь в темноте может видеть? Неужели и вправду подействовало на него зелье?

- Спаси тебя бог, Люция, - поклонился он спящей девушке.

Герберт вернулся быстро и уже с запаленной свечей. Священнику он не доверял. Помнил, какими тот сыпал обвинениями на суде. Нет, до кардинала отцу Паулу было, конечно, далеко в злоязычии. Но Розена-то именно он убеждал в том, что ведьму нужно казнить! И это при том, что с баронессой священник много беседовал, часто они вместе собирали травы, сидели над книгами на скамье перед часовней. Неужели не жаль ему было девицы? Или вера оказалась сильней любви к ближнему? Сам Герберт, окажись он на месте священника, никогда бы не смог обречь на такую смерть женщину.

- Вот свеча.

Черты старика исказились в трепетном свете крохотного огонька. Он напоминал теперь демона или кого похуже. В руке старика блеснула острая кирка.

- Передай свечу мне.

- Зачем?

- Я стану освещать путь, а ты понесешь тело.

- Да, пожалуй.

Герберт передал свечку и направился к телу. С каждым шагом его душу все больше наполнял страх. Зачем он здесь? Как угораздило влезть в такое дело? Даже в своем городке он бы никогда не рискнул хоронить ведьму. Хоть бы и вместе с их священником. Так почему здесь согласился? Да еще и тайком, вдали от кладбища, посреди леса и, самое жуткое, ночью. Но Люция! Это же не просто ведьма, это любимая женщина. Он обещал ей заботу. Вот и исполнит свое обещание. Слово, которое было дано ведьме, точно не стоит нарушать.

Парень согнулся, кое-как перевернул девушку на спину, подхватил на руки. Тело оказалось подозрительно легким. Парень вздрогнул и тут же замер. Он изо всех сил прислушивался к дыханию. Ведь так не бывает! Легко носить на руках только живых. Как придет смерть, так тело сразу становится тяжелым. Вес изменяется. Женщины, к примеру, легко носят на руках годовалых младенцев. А кадку того же веса даже поднимают с большим трудом. Вес живого и неживого ощущается по-разному. Люция же вовсе ничего не весила, точно она уснула, а не умерла.

- Идём скорей, сын мой, - поторопил Паул, видя замешательство Герберта.

- Мне кажется, она жива.

- С такими ранами не живут. Я многих мертвецов отпевал, поверь мне, Люция мертва.

- Наверное, - прокашлялся парень.

- Страх морочит тебя. Пока я рядом и шепчу молитву - ничего дурного не случится.

- Я постараюсь вам поверить.

Святой отец смело нырнул в тайный ход, Герберт поторопился за ним, лишь бы не остаться одному вместе с ведьмой. Парень чуть не упал, поскользнувшись на осклизлых ступенях.

- Ступай аккуратно! Не потревожь ее.

- Угум.

На миг Герберту показалось, что священник знает больше, чем говорит. Да и шел он очень уверенно, хоть света здесь было мало. Только б огарок свечи совсем не погас!

В потайном ходу отдавало плесенью и грибами. Герберт шел, спотыкаясь почти на каждом шагу. Ноша почти не оттягивала рук, только в какой-то момент с лица девушки соскользнуло вниз покрывало. Парень привычным жестом поднял голову вверх. Не раз он выносил своих товарищей после битвы, помогал их похоронить, знал, как пахнет смерть. Слишком частой гостьей она была у границы. Прелые яблоки имеют похожий запах, ненавистный и горький.

Люция пахла цветами, словно живая, она и казалась парню живой. Может, ведьма сговорилась с Паулем? Договорилась, чтоб священник легко ранил ее, оцарапал горло, чтоб потом удрать от всех? Не стала соглашаться сбежать с Гербертом? Побоялась рисковать? Оттого и не испугалась смерти на костре? Может, рана на ее шее не была смертельной? Но Розен! Не мог он ошибиться! Опытный воин, сколько он раз бывал в битвах, сколько раз встречал смерть! Он-то бы точно смог отличить живую от мертвой! Да и ведьма не стала бы бросать сына. Или стала бы? Чтоб позже его украсть? Украдкой парень прильнул к груди колдуньи, но биения сердца так и не смог расслышать.

- Убедился? Люция мертва.

- Вы так хорошо видите в темноте?

- Просто я много раз ходил здесь, вот и помню тут каждый уступ, - солгал Пауль.

На душе старика было не спокойно. Только бы парень ни о чем не догадался! Хоть бы у них все вышло как надо. Не разбудить бы ненароком колдунью. Проснется раньше нужного часа - не вспомнит о том, что было. Так же как вышивальщица. Еще решит, что ее выкрали из замка силой, тогда им с Гербертом несдобровать.

Тайный ход закончился на обочине новой дороги. Паул внимательно осмотрелся, затушил свечу, перехватил поудобней кирку.

- Нам туда, - указал он в сторону моста над дорогой.

- Вы же хотели отнести Люцию в лес?

- На берегу ручья будет лучше, там всегда сухо. И крестьяне не посмеют копать.

- Я бы...

- Времени мало. Птицы станут петь над ней, а журчание ручья баюкать. Сделаем все так, чтоб ей пришлось по нраву. Лес весной больше походит на болото. Зверей много, раскопают еще.

- Завалим камнями.

- Нет! Не стоит этого делать.

Паул выбрал место вдалеке от деревьев. Запоздало он подумал, что они могут побеспокоить ведьму корнями. За пятьсот лет так много может произойти. Не хотелось бы, чтобы могила случайно оказалась разорена. Нужно все сразу сделать как следует.

Парень ловко выкопал неглубокую яму, Паул думал, что он станет возиться дольше. Но, похоже, судьба не особо жаловала наемника. Не раз и не два он до этого сжимал черенок кирки в руках.

- Достаточно, - остановил Паул Герберта. Впервые он заботливо думал о том, что покойнице еще предстоит откопаться.

- Слишком мелко. Земля осядет, будет видно, что в ней что-то есть.

Герберт копал яму с упорством, Паулу никак не удавалось остановить его. Наконец могила оказалась готова. Парень бережно опустил на дно молодую женщину. До последнего ему казалось, что всё, происходящее здесь, ошибка. Он прислушивался к дыханию, трогал руки, пытался определить биение сердца под грубой рубахой. Никаких признаков жизни не было, но и смерть как будто не наступила.

- Она как живая.

- Помни, ты хоронишь ведьму. Всякое может быть.

Герберт точно стрела выбрался из ямы и принялся забрасывать комьями земли ту, что была ему дорога. Сверху он прикрыл свежую землю травой и мхом, даже кустик черники пересадил, чтоб другим не было видно, что здесь кто-то копал.

- Вот и хорошо. Пора возвращаться в замок.

- Вы не станете читать молитвы?

- Я вернусь сюда за этим потом.

Молча двое мужчин вернулись в стены часовни. Герберт с особенной тщательностью отмылся в кадушке с ледяной водой, которая стояла перед часовней.

- Доброго сна, сын мой. Пусть тебя ничто не тревожит во снах.

- Добрых снов, святой отец. Пусть совесть ваша всегда будет с вами, - не удержался от колкости Герберт. Теперь, когда ведьма оказалась предана земле и вот-вот должен был настать рассвет, лютая ненависть захватила сердце Герберта. Он мечтал убить Паула, объяснить ему, что именно он наделал! Ведь он мог так легко остановить Розена, признать невиновной Люцию. И тогда бы ничего этого не случилось. Ведьма была бы спасена, сидела бы сейчас в замке, держала бы на коленях своего сына, баюкала бы его! Жаль, что он дал слово Люции не трогать Паула. Если б не это!

- Ступай, - с нажимом сказал Паул. Герберту пришлось подчиниться. Он навестил конюшню, сдоил молока для Зенона. Перед самым рассветом наведался в замок, благо его никто не остановил. Служанка Розена дожидалась стража в коридоре. В руках она сжимала небольшой сверток.

- Я принёс молока.

- Говорят, утром барон выступает из замка в земли герцога Улисского. Младенца берут с собой.

- Что же будет с молоком?

- Я упросила тех, кто возглавит отряд. Тебя тоже возьмут с собой.

- И Розен не стал возражать?

- Барон не в себе. Для козы приготовили какую-то сумку, чтоб пристегнуть ее к седлу лошади.

Девушка пожала плечами. Она и сама не понимала, что задумал барон. Сам он рухнул в постель и тут же забылся во сне. Все, что удалось узнать, разболтал ей священник герцога Улисского. Он и кардинал торопили сборы.

- Сколько возьмут телег, ты случайно не знаешь?

- Поедут верхом. Подвод не будет. Нас тоже не возьмут. Младенца повезет на руках сам священник герцога. Это большая честь.

- Странно.

В покоях тихо всхлипнул ребенок. Служанка обернулась на двери и торопливо сунула сверток в руку Герберта, накрыла ее своей ладошкой.

- Держи, это тебе на память. Шпилька для волос. Она принадлежала баронессе, - глаза девушки наполнились слезами. Она думала, что так заботиться о ребенке может только тот, кто искренне любил его мать. Для чужого никто бы не стал раздобывать козу, сдаивать молоко на рассвете.

- Спасибо тебе. Я всегда буду ее помнить.

Герберт спрятал сверток на груди, чтоб только никто не заметил бесценной вещи. Он был рад, что сможет позаботиться о мальчишке в дороге. Кто знает, может удастся вместе с ним и сбежать? Хорошая лошадь, коза, притороченная к седлу - что еще нужно? Разве что рожок, чтоб выкармливать младенца. Так он его раздобудет.