ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда Грейс открыла дверь на требовательный стук, то обнаружила за ней миссис Биль: старушка беспокойно теребила в руках платок и выглядела такой изможденной, что казалось, подуй ветер посильнее — и она улетит.

— Я пришла попрощаться, милочка, — сказала миссис Биль. — Мы с мистером Билем съезжаем от миссис Макриди.

Грейс пригласила ее войти в их скромную комнатку без мебели, прекрасно понимая: как бы низко человек ни спустился по социальной лестнице, а приличия соблюдать нужно.

— Мне очень жаль, — сказала она. — А где вы теперь будете жить?

— Мы переезжаем в… в… гм… Ну, в работный дом. — Когда пожилая дама произносила последнее слово, оно, казалось, застряло у нее в горле и чуть ее не задушило.

Грейс, стараясь не выдавать охватившего ее отчаяния, взяла миссис Биль за руку.

— Что ж, кто станет осуждать вас за то, что вы ищете себе приюта в другом месте? — вздохнула она. — Нынешняя зима обещает быть суровой.

Миссис Биль скомкала платок еще сильнее.

— Мы старались справиться сами, но на прошлой неделе мистера Биля сбили с ног и забрали у него шнурки, а вчера он упал посреди улицы и только каким-то чудом не попал под омнибус. К тому же мы задолжали миссис Макриди за три недели, и, хотя она лучшая из женщин, мы не можем позволить себе оказаться у кого-то в долгу.

Грейс сочувственно сжала ладонь старушки.

— Скажите, в этих домах все действительно так ужасно? — спросила ее миссис Биль. — О них такое рассказывают… Вам ведь довелось побывать в таком доме, не правда ли?

Грейс кивнула.

— Думаю, все они разные, — уклончиво ответила она. — Там, куда мы попали сначала, — в сиротском приюте — все были очень добры к нам. Нам разрешили взять с собой вещи, и еды всегда было вдоволь.

— Но тогда, милочка, позвольте спросить: отчего же вы ушли оттуда?

— Потом нас перевели в учебное заведение для девушек, и вот в этом месте нам, — Грейс с трудом подавила приступ тошноты, — совсем не понравилось.

— Позвольте поинтересоваться: почему? — встревожилась миссис Биль.

Грейс передернуло: ей показалось, что она снова чувствует, как на нее всей тяжестью наваливается тот мужчина, как под его весом она не может пошевелиться. Она сделала глубокий вдох.

— Там… там был один мужчина, который вел себя со мной неподобающим образом, — наконец произнесла она чуть слышно.

— Ах! — Тонкие, как бумага, щечки миссис Биль вспыхнули, и она поспешила сменить тему. — Простите, милочка, но сколько прошло времени с тех пор, как умерла ваша матушка?

— Десять лет, — ответила Грейс.

— Неужели не осталось родственников, которые могли бы приютить вас? А ваш отец?

Грейс покачала головой.

— Я почти ничего не знаю об отце или о его семье, — призналась она. — Когда мама вышла за него замуж, родители с обеих сторон не одобрили их брак, а два года спустя, когда Лили исполнился год и мама еще не подозревала, что носит под сердцем меня, папа отправился в Америку искать счастья.

— Бедная ваша мамочка! Остаться одной, без защитника!

Грейс кивнула.

— Она вырастила нас на деньги от небольшого наследства, оставшегося ей от бабушки с дедушкой, и довольно рано научила меня читать и писать, надеясь, что однажды я удачно выйду замуж и сделаю Лили своей компаньонкой. — Рассказывая, девушка сухо улыбалась, прекрасно понимая, что выгодный брак в Севен-Дайлз не заключить и что самое большее, на что здесь можно надеяться, — это замужество с уличным торговцем, у которого есть собственная тележка. — Я собиралась стать учительницей, а Лили должны были научить вести хозяйство, но затем нам пришлось уйти… — Грейс поняла, что не может продолжать, и замолчала.

— И когда это случилось?

— Примерно… девять месяцев тому назад.

— Девять месяцев, — повторила миссис Биль, и, если она и сделала неизбежный вывод, ей хватило такта умолчать об этом. — И больше вы об отце не слышали?

— Никогда, — снова покачала головой Грейс. — Мама всегда говорила, что морские путешествия полны опасностей и что он, вероятно, погиб… но, возможно, он просто любил ее недостаточно сильно, чтобы вернуться.

Теперь уже миссис Биль сжала ей руку.

— Мое милое дитя, я уверена: какое-то иное обстоятельство помешало ему вернуться из заморской поездки.

— Может, и так. — Настал черед Грейс сменить тему разговора. — Мне так жаль, что вам придется переехать в работный дом.

— Ни мне, ни супругу этого не хочется, но еще одна такая зима, как в прошлом году, убьет мистера Биля. Понимаете, когда человек стареет, его жизнь становится тяжелее.

Грейс кивнула и, пожелав миссис Биль всего самого наилучшего, с грустью подумала, что их с Лили жизнь уже становится тяжелее с каждым годом, ведь ситуация на рынке водяного кресса никак не хотела улучшаться, особенно после того, как прошел слух, будто крупнейшие реки, в которых он рос, загрязнены, а в некоторых даже обнаружили холеру. Теперь Грейс всегда возвращалась домой с нераспроданным товаром, а иногда за целый день продавала не более шести пучков. Лили пробовала торговать гребнями для волос, а потом спичками, но если у Грейс люди иногда покупали товар, тронутые ее красотой, то у Лили такого преимущества не было. От матери она унаследовала вьющиеся темно-рыжие волосы, но вот лицом, к несчастью, пошла в отца: у Лили был такой же квадратный подбородок и глубоко посаженные глаза. (В свое время мама написала маленький портрет отца, который некогда, много лет тому назад, стоял у ее кровати, и она часто говорила о том, как сильно Лили на него похожа.) К этому моменту Грейс уже заложила шляпку, в которой мама выходила замуж, и вуаль, а вслед за ними отнесла подушку и два одеяла в ссудную кассу — один из неофициальных ломбардов, открывшихся в этом пораженном бедностью районе.

— Мы прекрасно обойдемся одним одеялом, — заверила она сестру. — А к тому времени, когда станет по-настоящему холодно, возможно, у нас уже все наладится.

— И тогда мы сможем купить новые одеяла! — радостно воскликнула Лили. — Или, может, папа вернется.

Грейс не ответила: она считала, что не стоит поддерживать в Лили подобные мысли; к тому же она сама уже давно перестала верить в то, что папа жив. Кроме того, несмотря на заложенные вещи, ей не удалось ничего отложить на оплату комнаты за следующую неделю, из-за чего Грейс переживала куда сильнее, чем из-за человека, в самом существовании которого сомневалась.

Когда миссис Биль ушла, Грейс окинула комнату критическим взглядом. Что же еще можно заложить, чтобы избежать голодной смерти? Смогут ли они прожить без обуви? Она вздохнула. Кое-кто мог: например, младший сын Картрайтов, мальчуган лет шести, похоже, не имел не только туфель, но и собственной одежды, поскольку на улицу выходил только тогда, когда один из его братьев сидел дома. Однажды мать отправила его попросить кусок хлеба у Грейс, и он объявился у ее дверей, облаченный в одну лишь шаль, обмотанную вокруг бедер. Поразмыслив, Грейс пришла к выводу, что в самом крайнем случае заложит нижние юбки и последнюю подушку, но туфли — нет, никогда.

Она покосилась на две маленькие белые карточки, все еще стоящие на каминной полке. Мысль о том, чтобы обратиться за помощью, была ей отвратительна, но она сделает это, если не найдет другого выхода. Она сделает что угодно, лишь бы избежать работного дома. И Грейс знала, что существует судьба еще более ужасная: в последнее время она не могла заставить себя не смотреть с благоговейным ужасом на печальных молодых женщин, промышлявших древнейшей профессией в трущобах, называющихся Монмут-стрит… этих девушек со спутанными волосами, открытыми язвами, синяками и несчастными лицами. Только бы Господь не оставил их с Лили окончательно и это не стало бы и их судьбой.


Пока Грейс разговаривала с миссис Биль, Лили вместе с Альфи Поупом смотрела выступление фокусника на мощеной площади в стороне от Оксфорд-стрит. Там было довольно много народу, поскольку неподалеку находилось несколько магазинов, пара лотков с фруктами высшего качества и небольшая лодка-качели, какие ставят на ярмарках. В тот момент на площади находился Великолепный Марво, и большая часть присутствующих столпилась именно перед ним.

— Видишь вон ту собаку? — прошептал Альфи. — Собаку-ищейку? — Он взял Лили за руку и показал на собачку бело-коричневой масти, терпеливо стоящую рядом с хозяином. — Она потерялась, ясно? Все, что нужно сделать, — это взять ее и отнести к забору у тебя за спиной: там стоит мой брат Билли. Он заберет у тебя собаку и проследит, чтобы ее вернули хозяевам.

Лили нахмурилась. Она устала и, проведя целый день в поисках бутылок на улицах и заработав всего один пенни, очень хотела вернуться домой, к Грейс.

— Ты уверен, что собачка потерялась? — переспросила Лили у Альфи. — Мужчина держит ее на поводке.

— Это не настоящий хозяин, — заявил Альфи, проводя грязной пятерней по копне черных волос. — Ее выкрали. Слушай, настоящий хозяин хочет вернуть ее и предлагает награду. Большую награду.

Лили просияла.

— Так было написано в газете?

— Точно, — кивнул Альфи.

— Тогда почему ты сам ее не заберешь? — подозрительно спросила Лили.

— Так ведь этот тип будет смотреть в оба, как бы у него не отобрали новую собачку, — обстоятельно объяснил ей Альфи. — Если он меня увидит, то сразу почует недоброе, но ни в жизнь не станет ожидать пакости от такой элегантной дамочки, как ты.

Лили смущенно улыбнулась.

— Ты перережешь поводок и…

— Перережу поводок?

— Ага. У меня с собой есть ножик. Режь поводок, хватай собачонку и беги. Он и оглянуться не успеет, как ты будешь уже далеко. А ты просто подойдешь к забору, вон там, сзади, и передашь пса Билли, а он даст тебе шиллинг.

— Шиллинг? — Лили просияла.

— Конечно! Где еще ты так легко заработаешь такие деньги? Вот, возьми ножик. — И он сунул ей в руку перочинный нож. — Давай, пошла. Живей!

Лили не колебалась ни секунды: за всю ее жизнь у нее ни разу не было возможности заработать шиллинг. Она спрятала нож в ладони и быстро направилась к собаке, в самое сердце толпы. Все не сводили глаз с фокусника, который доставал из рукава бесконечное количество разноцветных носовых платков, каждый последующий больше предыдущего, пока не появился последний, размером с флаг. Достав его, фокусник свернул все платки вместе и подбросил их в воздух, где под гром аплодисментов и криков «браво!» они превратились в белого кролика.

Лили не верила своим глазам. Настоящий кролик! Она обернулась к Альфи, открыв рот и тыча пальцем в кролика, но Альфи молча покачал головой и сделал ей знак поторопиться. Она тут же наклонилась, перерезала поводок, подхватила собачку на руки и побежала прочь с площади.

Хозяин, оставшийся стоять в окружении других зевак, лишь спустя некоторое время сообразил, что сжимает в руке только половину поводка и что собаки на другом конце нет; но к этому моменту Лили уже отдала добычу в руки Билли, второго отпрыска семейства Поуп.

— Давай сюда! — нетерпеливо воскликнул он, схватил пса и повернулся, чтобы поставить его на землю по другую сторону забора, где прятался третий брат.

— Где мои деньги? — напомнила ему Лили.

Билли сунул ей в ладонь монетку, и Лили принялась ее разглядывать.

— Это шиллинг? — уточнила она, поскольку видеть шиллинги ей еще не доводилось.

— Конечно! — Билли поднял собаку над забором, и животное с гиканьем передали Джорджу, третьему брату. Когда Джордж убежал, сжимая собаку под мышкой, Билли повернулся к Лили, и его лицо расплылось в искренней улыбке, словно они пришли сюда лишь для того, чтобы насладиться представлением. — Это новый шиллинг, — добавил он.

— А, — только и произнесла Лили.

— Понимаешь, они изменились. Когда ты в последний раз держала в руках шиллинг?

Лили покачала головой.

— Не знаю.

— Ну, вот видишь. Это настоящий шиллинг, не волнуйся!

Неожиданно со стороны фокусника донесся крик: «Моя собака! Кто-то украл мою собаку!» — и половина зевак оставили Великолепного Марво (тем более что он все равно уже собирался пустить по кругу шляпу) и приняли участие в поисках пропавшего пса.

Если бы они направили взгляд в сторону забора, то успели бы заметить Билли, сидевшего на нем верхом и строгавшего палочку ножом, который ему вернула Лили, и саму Лили, немного смущенную. Она шла домой, сжимая в руке свой «шиллинг».


— Это вовсе не шиллинг! — заявила Грейс. — Кто тебе сказал такую глупость?

— Но это просто новый шиллинг, — упрямилась Лили. — Он сказал, что шиллинг новый.

— Кто сказал? Ты же утверждала, что нашла его на улице.

Лили покраснела.

— Билли Поуп.

Грейс грустно посмотрела на сестру. Она очень устала. Грейс провела на ногах весь день, начиная с пяти часов утра, торгуя водяным крессом, но заработала всего лишь пару пенни. Эти деньги нужно было отложить на оплату комнаты, а затем ей предстояло решить, что предпочесть: купить завтра новую порцию товара или сегодня — какой-нибудь еды.

— А с чего бы Билли Поупу давать тебе деньги?

Лили поступила так, как поступала всегда, если не могла справиться с ситуацией: расплакалась.

— Лили! Надеюсь, ты не совершила ничего дурного.

— Нет, конечно, совсем ничего. Понимаешь, там была собака, и ее забрал себе один человек, который не должен был ее забирать, а мальчики Поуп хотели вернуть ее настоящему хозяину и получить награду.

— Но ты-то что сделала?

— Просто забрала собаку у человека, который ее украл! — шмыгнула носом Лили. — Я перерезала поводок и…

— Ты ее украла!

— Да, но…

— Лили, сколько раз тебе повторять: в городе очень много хитрых воров. Они крадут собак на улице и ждут, пока хозяин даст объявление в газету о том, что за животное положена награда.

— И что потом? — угрюмо спросила Лили.

— Потом они приносят собаку хозяину и говорят, что нашли ее, что она отвязалась. Хозяин обычно так рад снова видеть собаку, что не задает лишних вопросов. — Грейс подошла к окну, чтобы еще раз посмотреть на монету. — Понятно — это полпенни, покрашенные в серебряный цвет, и к тому же покрашенные некачественно. Это действительно Поупы дали тебе эту монету?

Лили кивнула.

— Я пойду и поговорю с ними. Если бы тебя заметили и поймали, то полицейские могли бы арестовать тебя и разлучить нас, ты это понимаешь?

Лили повесила голову, демонстрируя раскаяние, но тем не менее испытывая облегчение: ее вины не было, это все произошло из-за мальчиков Поуп. Грейс на самом деле не сердится на нее.

Грейс завернулась в шаль, пригладила юбки и в большом возбуждении вышла из комнаты. Однако не успела она сделать и пяти шагов по коридору, как ее решимость начала таять: она была одна против шестерых Поупов, и для нее эта встреча непременно закончится плохо. Грейс тяжело опустилась на нижнюю ступеньку. Возможно, это она во всем виновата: Лили была легкой добычей для любого, ее просто нельзя было отпускать одну собирать бутылки. Мама всегда требовала от Грейс — даже когда та была маленькой девочкой — считать себя старшей сестрой, а не младшей. «Боюсь, что Лили навсегда останется ребенком, — постоянно повторяла мать, — и именно тебе, Грейс, придется позаботиться о том, чтобы люди не использовали ее наивность в корыстных целях».

Погрузившись в воспоминания, Грейс тихонько заплакала. Она подвела маму, подвела Лили, сезон водяного кресса закончился, им почти нечего больше закладывать, а на носу зима. Что же с ними будет?

Загрузка...