Падшая Грейс

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

— Мертв? — изумленно повторил Джеймс Солан. — Сильвестр Победоноссон мертв? Не понимаю. Когда он умер? И как?

Из-за тумана Джеймс пришел на место их обычных встреч с опозданием — на самом деле он чуть было не решил вообще не приходить, поскольку был уверен, что Грейс ни за что не рискнет выйти из дому в такую погоду. Однако ближе к восьми часам вечера подул легкий ветерок и начал разгонять туман, а к девяти часам, когда Джеймс уже собирался уходить с места встречи, воздух почти полностью очистился. Неожиданно появилась Грейс: она бежала к нему, рыдая и задыхаясь.

— Он умер, потому что я убила его! — всхлипывая, призналась Грейс. — Я не хотела, но убила его.

— Вы хотите сказать… что зарезали его? — растерянно уточнил Джеймс.

— Нет. — Она пыталась сдержать рыдания. — Нет, все было совсем не так.

— Но как?

— Я… я пошла на склад гробов.

Во взгляде Джеймса появилось любопытство.

— Куда вы пошли?

— На склад на станции Ватерлоо, где хранятся гробы, прежде чем их погрузят в поезд, идущий на Бруквуд. — Увидев, что с лица Джеймса не сходит озадаченное выражение, она добавила: — Понимаете, сегодня после обеда Сильвестр Победоноссон принес в похоронное бюро поддельное свидетельство об удочерении, а я выкрала его и спрятала в гробу…

Теперь Джеймс олицетворял замешательство.

— Победоноссоны начали искать его и наконец поняли, что оно должно быть с телами, но к тому времени трупы уже увезли на станцию. Сильвестр Победоноссон поехал туда, а я пошла за ним, но добралась раньше его. Я спряталась в пустом гробу, а потом села в нем, и он увидел меня и… я думаю, умер от страха.

Рассказывая о случившемся, Грейс нервно следила за выражением лица Джеймса. Скажет ли он, что ей следует сдаться в руки полиции? Возможно, как представитель адвокатского сословия, он настоит на том, чтобы лично отвести ее в участок. И тогда ее посадят в тюрьму, навсегда, и она больше никогда не увидит Лили.

— Вы же прятались от него — так зачем вы сели в гробу? — спросил ее Джеймс, отчаянно пытаясь понять причину ее действий.

Грейс попробовала сглотнуть, но во рту у нее пересохло.

— Я так его ненавидела, что хотела напугать. — Затем она уточнила: — Вообще-то, если честно, я отчаянно хотела убить его, хотя на самом деле не думала, что он умрет. Но… он умер.

— Но за что вы его так ненавидели? — У Джеймса все еще был изумленный вид. — Из-за наследства? Из-за того что он хочет украсть деньги вашей семьи?

Грейс покачала головой.

— Нет. Дело не в этом. Он украл кое-что другое… нечто еще более ценное, чем деньги. Он украл это и у меня, и у моей сестры.

Джеймс пристально посмотрел на нее, а затем предложил взять его под руку.

— Вижу, вы далеко не все мне рассказали, — заметил он. — Здесь рядом есть небольшой сад со скамейкой. Не желаете пройтись немного и посидеть, поговорить?

Грейс кивнула, и они молча пошли по темной улице, пока не дошли до мощеного сада с каменным лотком для воды, из которого поят лошадей, и маленькой деревянной скамейкой.

— Не желаете ли открыть мне все, от начала до конца? — спросил Джеймс, усаживая Грейс и опускаясь на скамью рядом с ней. — Вы не обязаны этого делать, но, возможно, потом вам станет легче.

Долгое время Грейс молчала, пытаясь взять себя в руки, а затем, вздохнув, согласилась рассказать ему все.

— После смерти мамы мы с Лили попали в сиротский приют, — начала она, — и в целом были там счастливы, насколько это вообще возможно. Когда мне исполнилось четырнадцать, нас перевели в пансион, где мою сестру должны были научить управляться по хозяйству, а меня — выучить на учительницу. — Она помолчала, промокнула глаза платком и продолжила: — Нам сказали, что наше проживание и обучение оплачивается неким богатым и влиятельным господином, который желает дать девушкам возможность стать на ноги, и что нам очень повезло, что мы туда попали. — Грейс передернуло, и она продолжила уже тише: — К несчастью, этот господин считал, что если он оплачивает обучение девушек, то имеет право… — Она замолчала и набрала в грудь побольше воздуха. — Имеет право лечь с ней в постель.

При этих словах Джеймс взял ее за руку, но Грейс убрала ее, заявив, что пусть сначала он выслушает ее, а затем решит, стоит ли ей сочувствовать. Она закрыла глаза: так ей было легче говорить.

— У меня родился ребенок, — произнесла Грейс еле слышно. — Он умер. В тот день… в тот день, когда мы с вами познакомились, в Бруквуде, я приехала туда не на могилу матери. Единственной целью моего приезда было похоронить младенца.

Грейс снова замолчала, и на этот раз, когда Джеймс взял ее за руку, она была так благодарна ему за сочувствие, что не стала возражать.

— Я никому не могла рассказать об этом.

— Но ведь нельзя же винить вас за то, что совершил этот человек! — мягко заметил Джеймс.

— Подождите, — попросила Грейс. — Есть еще кое-что, что вам следует знать. Ребенок, которого я родила… Я не могла похоронить его достойно или хотя бы купить ему гробик, поэтому подложила его тельце в гроб покойника, которого скоро должны были предать земле.

— Я слышал, что так иногда поступают.

— В гробу, который я выбрала… — Грейс замялась, а затем выпалила на одном дыхании: — Лежало тело вашей сестры. — Она с опаской посмотрела на Джеймса. — Я выбрала ее гроб только из-за надписи на табличке. Там был такой текст, что я решила: эта дама не стала бы возражать против того, чтобы потесниться для моего ребенка.

Какое-то время Джеймс молчал, а затем произнес:

— Бедная вы девочка.

— Тогда я не знала, что моим насильником был Сильвестр Победоноссон, но теперь мне это известно. Позже я выяснила, что он надругался и над Лили.

Джеймс медленно кивнул.

— Он содержал несколько таких пансионов, и о его недостойном поведении ходили слухи. В прошлом году на него даже подали две жалобы.

— Ему предъявили обвинения?

— Нет. К сожалению, жалобам дали обратный ход. Возможно, он откупился от девушек, а возможно, просто запутал их, чтобы они отказались от обвинений.

Грейс, тяжело дыша, откинулась на спинку скамейки: довести рассказ до конца оказалось для нее нелегкой задачей.

— Так значит… значит, свидетельство об удочерении так и лежит в гробу?

Она покачала головой.

— Нет, оно при мне. Я на цыпочках обошла тело Победоноссона и забрала документ.

— Но это же превосходно!

— Однако что будет дальше? — Грейс испуганно посмотрела на Джеймса. — Меня обвинят в убийстве?

— Разумеется, нет, — заверил ее Джеймс, качая головой. — Ведь вы его не убивали.

Грейс изумленно посмотрела на него.

— Ну, — медленно начал законник, — Победоноссон вошел на склад, его хватил удар — и все. Сопутствующие обстоятельства останутся для всех тайной, ведь доказательств нет никаких — и в любом случае никто не сможет с уверенностью определить, в связи с чем у него случился сердечный приступ. — Джеймс внимательно посмотрел на нее. — Насколько я понимаю, вас никто не видел?

— Никто, — ответила Грейс. — Я была ужасно напугана и минут пять пряталась за дверью, пока за Победоноссоном не пришел кучер; когда он вошел, я выскользнула на улицу. К тому времени как кучер обнаружил тело хозяина, я, наверное, пробежала уже половину Йорк-роуд.

— Очень хорошо. Вот и все. Больше мы этот вопрос обсуждать не будем. Никогда.

Грейс с тревогой посмотрела на него.

— Мне ведь не нужно возвращаться к Победоноссонам, правда?

— Разумеется, нет! — Джеймс улыбнулся. — И судя по всему, у вас не было времени зайти в Сомерсет-хаус и взять у них свидетельство о рождении. Я прав?

Грейс покачала головой.

— Правы. И к тому же я все равно истратила те деньги, которые вы мне одолжили.

— Это не имеет значения. Я сам зашел туда и взял документы.

У Грейс перехватило дыхание.

— И все оказалось так, как вы и надеялись?

— Да. Документы совершенно недвусмысленно подтверждают: ваши отец и мать, Реджинальд Паркес и Летиция, урожденная Пол, сочетались браком в апреле 1840 года. Ваша сестра, Лили, родилась в…

— Лили! — воскликнула Грейс: за последние несколько часов она впервые вспомнила о сестре. — Где она сейчас? — Девушка тяжело вздохнула. — Как же мне ее найти?

— Мы непременно найдем ее, — уверенно заявил Джеймс. — Обещаю. — Грейс благодарно улыбнулась ему, и он продолжил: — Итак, если я правильно помню, Лили родилась в 1844 году, а вы, Грейс, — в 1845-м.

Грейс кивнула.

— Да, все верно.

— На обоих свидетельствах о рождении стоит имя вашего отца, но на вашем указано, что он находится за границей.

— Они у вас с собой? Можно посмотреть?

— С собой нет, ведь я отдал их мистеру Стэмфорду.

Грейс просияла.

— Я ознакомил его с вашей ситуацией, и он весьма заинтересовался ею. — Джеймс на минуту задумался. — Нет, слово «заинтересовался» здесь не совсем подходит: он пришел в восторг от мысли, что будет работать со знаменитым делом Паркеса и одновременно нарушит все планы Победоноссонов. А видеть восторженного мистера Стэмфорда доводится не так уж и часто.

Эти слова заставили Грейс улыбнуться.

— А что будет теперь?

— Мистер Стэмфорд поговорил с партнерами фирмы «Биндж и Джентли», и они вызвали Победоноссонов к себе. Встреча состоится завтра. Теперь, когда у нас есть поддельное свидетельство, мы тоже можем пойти туда — до того как там появятся Победоноссоны. Я намерен сегодня же посетить мистера Стэмфорда и ознакомить его с последними новостями. Я сообщу ему, что поддельное свидетельство об удочерении у нас, но не стану распространяться о том, как именно мы его раздобыли.

— А тот факт, что документ у нас, — он нам как-то поможет?

Джеймс кивнул.

— Разумеется. Если бы Победоноссоны вручили подделку юристам, возможно, им удалось бы выйти сухими из воды. Но, поскольку теперь они попали под подозрение, документ тщательно проверят — и кто-нибудь к тому же засвидетельствует, что его оригинала в Сомерсет-хаус никогда не было.

Грейс широко открыла глаза.

— Вы сказали, что встреча состоится завтра. Но ведь Победоноссонам нужно провести похороны. Тела уже лежат на складе.

— Боюсь, это не имеет никакого значения. Победоноссонов не пригласили в «Биндж и Джентли», а вызвали. Кроме того, они сами захотят прийти туда: они наверняка считают, что это последнее препятствие на пути к деньгам.

— К тому времени им уже станет известно о смерти кузена.

— Не думаю, что это сильно повлияет на их поведение, — сухо заметил Джеймс. — Насколько я знаю Победоноссонов, для них это просто означает, что те, кто остался в живых, получат больше денег.

Они еще какое-то время посидели на скамейке, погруженные каждый в свои мысли (Грейс думала о Лили и о том, где та сейчас может находиться), пока наконец первое радостное возбуждение не улеглось и девушка не начала сильно дрожать от холода.

Джеймс тут же встал и протянул ей руку.

— О чем я только думаю? Идемте же, вас нужно немедленно отвести в теплое и безопасное место.

— Но мне некуда идти, — возразила Грейс. — Если только… — Она подумала о последнем ужасном приюте, где она ночевала вместе с Лили, — о складе в Саутуарке, — и снова задрожала.

— Тогда предоставьте поиск безопасного места мне, — ответил Джеймс, быстро ведя ее по улице.

Транспорт, ранее неподвижно стоявший в тумане, сейчас снова тек широким потоком, и с помощью полисмена они перешли дорогу на углу Гайд-парка и направились в Мэйфер. Заметив, что улицы становятся более чистыми, а здания — более элегантными, Грейс окинула взглядом свое платье.

— Куда мы идем? — встревоженно спросила она. — Посмотрите на меня! Ни в одни более-менее приличные меблированные комнаты меня не пустят!

— Мы идем вовсе не в меблированные комнаты, — ответил Джеймс. — Богатые наследницы в таких заведениях не ночуют.

— А я богатая наследница?

Джеймс кивнул.

— Не забывайте: вы — наследница по завещанию своей матери.

К этому времени они уже подошли к отелю — знаменитому, великолепному, роскошному отелю на углу Парк-лейн. Джеймс быстро провел Грейс через вращающиеся двери и, когда девушка в смущении замерла посреди вестибюля, подошел к стойке администратора. Мелькнула визитная карточка, прозвучало имя «мистер Эрнест Стэмфорд, королевский адвокат», затем — слово «наследница», и тут же рядом с ними материализовался управляющий. Он с поклоном проводил Грейс к центральной лестнице, похоже, не обратив никакого внимания на то, как она одета.

— Я зайду за вами утром, часов в десять! — крикнул ей вслед Джеймс и вышел из гостиницы, не дожидаясь, когда она поблагодарит его.