Папаша напрокат

ГЛАВА 16

Лаура уже собиралась постучать в дверь Сары Толли, когда увидела Кэролин.

— О, миссис Брендон, — женщина буквально бросилась к ней. — Я так рада, что встретила вас.

Лаура забеспокоилась:

— Что-то случилось?

— О нет, — Кэролин запыхалась. — Я просто хотела поблагодарить вас за то, что вы навещаете Сару. Она так изменилась.

— Неужели?

— Она все время рассказывает остальным о своих прогулках. «Когда я гуляла, я видела то, я видела это».

— В самом деле? Но мы гуляли всего два раза.

— Для нее это очень важно.

— Но миссис Толли едва меня узнает.

— Для человека в ее состоянии это типично. Но поверьте мне, возможность выйти отсюда хотя бы раз в неделю очень много для нее значит.

Лаура замялась на мгновение, но потом достала из кармана загадочное письмо. Она собиралась показать его Саре, но по дороге в дом престарелых решила не делать этого, чтобы не огорчать пожилую женщину. Она протянула листок бумаги Кэролин.

— Я получила это письмо на днях, — сказала она. — Как вы думаете, кто мог написать его?

Кэролин, нахмурившись, прочитала единственную фразу.

— Господи, не имею ни малейшего представления. — Она вздрогнула. — Бред какой-то.

— Я тоже не могу понять, кто и зачем мог написать такое. Но теперь, когда вы рассказали мне, что Сара всем говорит о своих прогулках… — Лаура посмотрела на другие двери. Поношенные балетные туфли были привязаны к ручке одной из них, на другой красовалась фотография сенбернара. — Как вы думаете, может быть, кто-то из здешних обитателей завидует Саре и таким образом пытается лишить ее этой радости?

Кэролин посмотрела на потолок, словно пыталась представить себе всех своих подопечных.

— Даже не знаю. Здесь есть женщины, которые завидуют Саре, потому что она хорошо одевается и… ну, словом, она из другого круга. Но я не представляю, у кого из них хватило бы сил и нашлись бы средства напечатать это и отправить вам.

— Кроме того, письмо отправили из Филадельфии, — напомнила Лаура.

Кэролин покачала головой.

— Не думаю, что это кто-то из наших. — Она протянула листок обратно Лауре. — Но прошу вас, не позволяйте запугать вас, не отказывайтесь от этих визитов.

— Вам она нравится, правда?

— Я забочусь обо всех моих пациентах, — быстро ответила Кэролин, но потом добавила: — Правда, в Саре есть что-то особенное.

Они еще немного поговорили, потом Кэролин ушла, а Лаура нажала на кнопку звонка.

Сара распахнула дверь, и ее глаза радостно вспыхнули.

— Я готова! — объявила она.

Лаура заметила, что ее подопечная не забыла надеть прогулочные туфли.

— Сара, — попросила она, — давайте сначала присядем на минуту.

На лице миссис Толли появилось удивленное и немного расстроенное выражение.

— Хорошо. — Она прошла через крохотную гостиную и села на кушетку. Лаура пристроилась в одном из кресел.

— Я подумала, может быть, нам стоит назначить день, когда я буду приходить к вам, — сказала Лаура. — Вы будете точно знать, когда пойдете на прогулку. Это не будет для вас сюрпризом.

— Да, хорошо, — кивнула Сара.

— Сегодня среда. Что, если я буду приезжать каждую среду, если нет дождя?

— По средам мы играем в бинго.

— Значит, среда вам не подходит?

— В бинго мы играем вечером.

— Тогда по средам я буду у вас, хорошо?

— Да. — Но Сара по-прежнему выглядела неуверенной. — А разве сегодня не суббота? — спросила она.

— Нет, дорогая. — Лаура сама удивилась, что назвала миссис Толли дорогой. Кажется, раньше она вообще не употребляла этого слова. — Сегодня среда. У вас есть календарь?

— Не думаю.

— Тогда я вам принесу календарь, и мы обведем кружочком все среды, и вы будете знать, когда я должна прийти. — Лаура надеялась, что Элисон Бекер сможет присматривать за Эммой по средам.

— Хорошо. А теперь мы можем идти? — Сара говорила как ребенок, и Лаура улыбнулась ей:

— Разумеется.

По пути к двери Лаура заметила календарь на стене в кухне, но на нем был прошлый месяц. Она ничего не сказала.

Как только они вышли на улицу, Сара снова зашагала свободным широким шагом.

— Вы помните, я вам в прошлый раз рассказывала о настоящем отце моей дочки, о Дилане? — спросила Лаура.

Между бровями Сары появилась глубокая складка.

— Дилан? — повторила она.

«Сара определенно не представляет, о ком идет речь», — поняла Лаура.

— Он летает на воздушном шаре, — напомнила она. — Помните, вы рассказывали мне о крушении поезда?

— А, крушение, — сказала Сара. — Я была чужой в поезде.

— Верно. — Лауру смущали провалы в памяти у ары, но она уже поняла, как сделать так, чтобы к ней на время вернулся ясный ум. Может быть, именно поэтому аре так нравятся эти прогулки. Они позволяли ей вернуться в то время, когда она на самом деле мыслила и рассуждала здраво.

— Я все время думала о крушении поезда, — продолжала Лаура. — А что случилось потом?

Сара, 1955-1956 годы

Сара закончила раздавать лекарства пациентам, когда в комнату отдыха медсестер пришла девушка из приемной и принесла вазу с красными розами.

— Это для Сары Уилдинг, — сказала она.

Сначала Сара подумала, что это розыгрыш, шутка. Ей никогда в жизни не присылали цветов, а это был даже не день ее рождения. Когда она окончила школу медсестер, родители преподнесли ей красивую композицию из маков и кружевного аспарагуса. Как догадывалась Сара, таким образом они пытались компенсировать свое отсутствие на церемонии.

— Для меня? — переспросила она, принимая вазу. Сара отнесла ее на пост за стекло, и несколько коллег собрались вокруг нее. Даже некоторые пациенты подошли посмотреть, кому принесли цветы.

— От кого они? — спросила одна из сестер, Полина. Сара выудила из букета конвертик. Записки в нем не оказалось, зато лежал билет на спектакль «Кошка на раскаленной крыше», ряд 5, место 32. Она молча показала билет своим подругам.

— Так кто же это прислал? — снова спросила Полина. Сара покачала головой.

— Понятия не имею, — ответила она.

Сара солгала, но она так боялась ошибиться и не осмеливалась надеяться.

— У Сары появился таинственный воздыхатель! — Полина рассмеялась и обняла ее.

— Но здесь только одиннадцать роз, — сказала одна из сестер.

— Это странно. — Полина принялась сама пересчитывать розы.

Сара смотрела на билет. Ей так давно хотелось побывать на этом спектакле, но только два человека знали об этом.

Она думала о Джо Толли с той самой ночи в поезде. Прочитав его статью о крушении поезда, она всегда находила в газете материалы, подписанные им, просматривая каждый день «Вашингтон пост» от первой до последней страницы. Она собиралась позвонить в редакцию и попросить его к телефону только для того, чтобы снова услышать его голос. Это было глупо. Саре понравился мужчина, которому она никак не подходила. Джо Толли был на несколько лет моложе ее и очень недурен собой. Сару можно было назвать общительной, умной, сноровистой и умелой, но о красоте не шло и речи. Хотя в перевернутом вагоне было маловато света, право, странно было бы думать, что билет и цветы прислал Джо Толли. Возможно, это всего лишь дружеский знак от Энн, социального работника. Конечно, может быть, их все же прислал Джо, но она вкладывает слишком много смысла в простой букет. Вполне вероятно, что она пойдет на спектакль одна и посмотрит наконец «Кошку на раскаленной крыше». В конце концов, Джо уже видел эту пьесу. И он проявил достаточно осторожности, прислав одиннадцать роз вместо романтической дюжины, но зачем он выбрал красные? Она просто сведет себя с ума, если будет постоянно перебирать все возможные варианты! Сара решила отправиться в театр в субботу вечером и одеться как можно лучше, просто так, на всякий случай.

Когда Сара вошла в зал, Джо уже сидел в кресле номер 31. Двенадцатую розу он держал в руках и протянул ей с улыбкой, как только она подошла. Ее сердце билось как бешеное, когда Сара усаживалась на свое место.

— Какой приятный сюрприз, — сказала она, разглаживая на коленях юбку черного шифонового платья, взятого у подруги.

— Разве вы не знали, кто прислал билет? — спросил Джо.

— Я надеялась, что вы, — ответила Сара, удивленная собственной храбростью.

Джо легко коснулся ее руки.

— Я надеялся, что вы на это надеялись.

Начался спектакль, но Сара почти ничего не видела, так тянуло ее к мужчине, сидящему рядом. От него замечательно пахло. Рукав его пиджака лежал на подлокотнике рядом с ее обнаженной рукой. «Это чудо», — повторяла про себя Сара.

В антракте они болтали о пьесе и о том, что происходило с ними после крушения, гадали, что делает Энн и как поживает малыш Донни. Сара чувствовала себя очень комфортно рядом с Джо, но, когда они остановились и он повернулся к ней лицом, ей стало не по себе. Она знала, что яркий свет в фойе освещает ее весьма непривлекательное лицо.

Улыбка не сходила с губ Джо. Он смотрел прямо на нее и, казалось, был поражен ее внешностью. И Сара начала ощущать себя хорошенькой. К концу пьесы она преобразилась.

После спектакля Джо привел ее в маленькое кафе, чтобы выпить кофе и съесть десерт. Они говорили о фильмах и пьесах, которые видели. Джо оказался первым человеком, посмотревшим все то, что нравилось Саре. Она сказала ему, что читала его статьи, и высказала свое мнение о каждой из них. Джо явно принял к сердцу ее справедливую критику, набрасывая время от времени несколько слов в своем блокноте.

— Вы куда интереснее, чем я надеялся, — признался он наконец.

Кафе закрывалось довольно поздно, хотя Сара не смогла бы точно назвать время. Она знала только, что они с Джо еще не наговорились. Ей так много хотелось сказать ему, словно она копила впечатления до встречи с Джо Толли. И что самое удивительное, он явно чувствовал себя так же. К тому времени, когда Сара сказала ему, что ей тридцать два, она уже не боялась, что это отпугнет Джо, хотя ему было только двадцать пять.

Они ушли из кафе. Весенняя ночь была теплой. Они прошли по улице, вошли в парк, сели на скамью под звездами и проговорили до рассвета. Они прервались только на несколько минут, когда Сара позвонила женщине, с которой делила квартиру, и сказала, что с ней все в порядке. Джо позвонил своей матери. По его словам, мать не обрадовалась его звонку. Правда, он сказал, что работает над серьезной статьей.

— Может быть, самой важной в моей жизни, — сказал он.

Сара узнала, что отец Джо умер несколько лет назад и что молодой журналист живет с матерью и старшей сестрой. Обе женщины очень зависели от него.

— Они удивительно консервативны, — признался Джо.

Его воспитали в католической вере. Его мать и сестра были очень верующими. Сам Джо редко бывал в церкви. Он сказал, что организованная вера не имеет для него значения. Он считал куда более важным то, как люди ведут себя в повседневной жизни, чем их поведение по воскресеньям. А Сара принадлежала к методистской Церкви. И хотя сама она ходила в храм каждую неделю, она целиком и полностью согласилась с Джо.

Сара рассказала о своей семье. Отец умер десять лет назад. Мать вскоре после него. За исключением нескольких двоюродных братьев и сестер родственников у нее не осталось.

Джо вынул из кармана трубку и закурил. Сара сразу поняла, откуда исходил этот насыщенный, печальный запах. Он позволил Саре попробовать покурить. Ей понравилось касаться губами чубука, которого касались его губы, но она случайно вдохнула раньше, чем следовало. Сара задохнулась, рассмеялась и замерла, ощутив его руку на своей спине. Он пытался помочь ей прокашляться.

Джо признался, что ему хотелось бы объехать весь свет. Африка привлекала его больше всего, потому что она казалась ему наиболее необычной и экзотической. Сара представила себя там рядом с ним. Они плывут по реке, как Одри Хэпберн и Хамфри Богарт в «Африканской королеве». В Джо было что-то дикое, и Саре это нравилось.

Он отвез ее домой. Ей не хотелось выходить из машины, уходить от него. Интересно, поцелует ли он ее? К немалому своему удивлению, Сара сама подалась к нему, не ожидая инициативы с его стороны. Им незачем было играть друг с другом. Зачем им эти кошки-мышки? Она хотела его.

Джо легко коснулся ее губ, отодвинулся и улыбнулся.

— Хочешь прогулять завтра церковь? — спросил Джо. — Мы могли бы съездить на прогулку в горы.

Так все начиналось. Они проводили вместе все выходные, за исключением нескольких коротких часов, когда они отправлялись ночевать каждый в свою квартиру. Они часто встречались на неделе и каждый день разговаривали по телефону. Они вместе ходили в театры, в музеи, посмотрели почти все кинопремьеры, гуляли в горах и ездили на велосипеде-тандеме по городу. Джо любил рисковать. В горах он всегда сворачивал с проторенных туристами троп, отважно бросался на велосипеде наперерез машинам, но Сара чувствовала себя в полной безопасности. Их отношения переросли в очень близкий, страстный и полный любви союз, о котором Сара и не мечтала.

Но существовала одна помеха. Вернее, их было две. Мать Джо и его сестра. Вероятно, им не понравилась бы ни одна женщина, которую выбрал Джо, так как сами они эмоционально очень зависели от него. Но Сару они восприняли как истинное наказание, во-первых, из-за ее возраста, а во-вторых, из-за того, что она не была католичкой. Сара тоже боялась, что эти женщины сочтут ее слишком непривлекательной для их красивого сына и брата. Она чувствовала себя красавицей только в глазах Джо.

Однажды Сара сказала Джону, что еще ни разу не общалась по-настоящему с его матерью и сестрой, так: здравствуйте — до свидания. Это никуда не годится. Исполненная решимости завоевать их симпатию, Сара предложила пообедать всем вместе.

Джо взял на себя организацию совместного выхода. Он сказал Саре, что они встретятся с его матерью и сестрой в ресторане «Севиль». Это уютный маленький ресторанчик. Он отлично подойдет для более тесного знакомства.

Усевшись за столик в «Севиле» вместе с миссис Толли и Мэри Луизой, Сара огляделась по сторонам. Обеденный зал и в самом деле оказался очень уютным и спокойным, как и обещал Джо. За одним только исключением — на всех картинах, украшавших стены, были изображены обнаженные женщины в разных позах. Сара посмотрела на Джо и сразу же поняла, что он намеренно привел сюда свою семью. Шок добропорядочным католикам был обеспечен. Испорченный мальчишка! И все же Сара едва удержалась от смеха.

Миссис Толли и Мэри Луиза пока еще не заметили, каков характер живописи на стенах. Миссис Толли без устали жаловалась, что им предоставили неудачный столик.

— Мы сидим слишком близко к кухне, — объявила она, хотя от качающейся двери в кухню их отделяли не меньше десятка столов. — И на моем стакане пятно.

— Нам исключительно повезло, — прошипела Мэри Луиза, — нас обслуживает цветной официант.

Сара затаила дыхание, надеясь, что официант не услышал грубого замечания. Джо улыбался ей через стол, пока миссис Толли диктовала свой заказ. Удивительно, что такой симпатичный, веселый, терпимый человек принадлежал к столь неприятному семейству.

— О господи, — Мэри Луиза наклонила голову, стоило только официанту отойти. Ее щеки стали пунцовыми, и Сара поняла, что сестра Джо наконец заметила картины. — Мама, не вздумайте смотреть на картины.

Миссис Толли мгновенно подняла глаза на стену слева от нее и возмущенно фыркнула.

— Ты знал, что здесь висят такие картины? — гневно обратилась она к сыну.

— Разумеется, — спокойно ответил Джо. — Они просто великолепны. Я писал о них и об этом ресторане в прошлом году.

Миссис Толли обожгла его свирепым взглядом и посмотрела на дочь.

— Нам следует уйти, — заявила она. Мэри Луиза нагнулась через стол и коснулась ее руки.

— Но мы уже сделали заказ, мама. Мы просто обязаны остаться.

Мать Джо театрально закрыла глаза, словно набираясь мужества. Когда она снова их открыла, то немедленно переключила свое внимание на Сару. Натянуто-вежливо она поинтересовалась, как той работается с «ненормальными».

— Отлично, — ответила Сара. — Мне нравится моя работа в клинике «Мерси».

— Могли бы вы получить работу обычной медсестры? — с надеждой спросила Мэри Луиза.

— Я и есть обычная медсестра, — сказала Сара.

— Я хотела спросить, можете ли вы лечить по-настоящему больных людей, а не этих… Ну, вы понимаете.

— Мои пациенты по-настоящему больны. — Сара старалась говорить как можно спокойнее. — Достаточно провести с ними всего один день, чтобы понять, что они не могут с собой справиться.

— Неужели вы и в самом деле в это верите? — спросила миссис Толли. — Я уверена, что если человека правильно растили и кормили, если он общается с приличными людьми, то у него едва ли могут возникнуть проблемы с психикой.

— Мама, это же смешно, — вмешался Джо. — Как насчет твоей старинной приятельницы миссис Джексон? Чем она заслужила свое нынешнее состояние? Она же ничего не соображает. — Он повернулся к Саре, глаза умоляли простить его семью. — Извини меня за такие слова.

— Это особый случай, — не отступала миссис Толли. — Если бы она не вышла замуж за пьяницу и бездельника, с ней все было бы в порядке.

— Ты видела ее на прошлой неделе в церкви? — спросила Мэри Луиза. — У нее на голове был носовой платок вместо шляпы.

— О, я знаю, — сказала миссис Толли и снова обратилась к Саре: — В вашей церкви ведь необязательно надевать шляпу, верно?

— Да, необязательно, — подтвердила Сара. Миссис Толли кивнула.

— Надо же так исковеркать почтенный обычай! — заявила она с явным удовольствием.

— Мама, прошу тебя, следи за своими манерами, — вмешался Джо.

— Это ты следи за собой! — рявкнула на него миссис Толли. Она снова не сводила глаз с Сары. — Он может быть таким грубым! Вероятно, он перерастет этот недостаток, когда достигнет вашего возраста. Я надеюсь, что я доживу до этого.

— Мама!

Теперь Джо уже по-настоящему рассердился. Сара никогда не видела такого яростного пламени в его глазах.

— Все в порядке, Джо, — успокоила она его. — Я не настолько чувствительна.

Но Сара солгала. Ее душа болела от оскорблений, ей не терпелось поскорее закончить этот нелепый ужин. Она вела себя вежливо, отвечая на высокомерные и невежественные вопросы миссис Толли и Мэри Луизы о психических заболеваниях, но ее мысли витали далеко от ресторана «Севиль». Она все время смотрела на картины, которые давали ей возможность отвлечься от тягостного разговора.

Прямо над левым плечом Джо висела картина. Сара просто влюбилась в нее. Свет в ресторане был приглушенный, но изображение на полотне Сара видела совершенно отчетливо. Обнаженный мужчина стоял позади обнаженной женщины и обнимал ее. Зритель видел только одну ногу мужчины, и его бедро было плотным и мускулистым. Одна его рука лежала под грудью женщины, другая — на ее бедре. Женщина была красивая, с длинными рыжими волосами. Соски ее были темными и напряженными. Пальцы мужчины подобрались совсем близко к темному треугольнику волос в низу живота женщины.

Соски Сары тоже напряглись, пока она разглядывала полотно. Она совсем не следила за разговором, пока не заметила, что Джо смотрит на нее. Разумеется, он знал, что именно она видела за его плечом. Джо улыбнулся Саре, провокационно поднял брови, и этот жест показался ей приглашением. Они еще ни разу не занимались любовью. Именно сейчас Саре отчаянно захотелось, чтобы эти две напыщенные идиотки и вместе с ними все остальные посетители ресторана исчезли, тогда она могла бы сорвать с себя одежду и отдаться Джо прямо здесь на столе.

После ужина они с Джо попрощались с миссис Толли и Мэри Луизой и пешком отправились к дому Сары.

— Не стесняйся, выплесни все наружу, — предложил ей Джо.

На мгновение ей показалось, что он говорит об охватившей ее страсти.

— Что выплеснуть? — спросила она.

— Скажи мне все, что тебе хочется, о моей матери и Мэри Луизе. Начинай. Я готов все выслушать.

— О! — Сара рассмеялась. — Я не могу. Это было бы неправильно.

— Но лучше сказать все откровенно, чем держать это в себе.

— Что ж, ты был не слишком любезен с ними, пригласив их в «Севиль».

— А вот тебе определенно понравилось.

— Еда была хорошей, — легко согласилась Сара.

— Я говорю не о еде.

Сара снова рассмеялась. Картина не исчезла из ее памяти. Становилось жарко, стоило ей только подумать об этом.

— Итак, — голос Джо вернул ее к действительности, — мы говорим о маме и Мэри Луизе.

Они свернули за угол и пошли по улице, вдоль которой выстроились ряды домов.

— Что ж, они лицемерны, нетерпимы, жеманны и в высшей степени поверхностны, — сказала Сара.

— Они еще и стервозны, ты забыла, — засмеялся Джо.

Сара удивилась, услышав от него такое слово, особенно по отношению к матери и сестре, но ей трудно было с ним не согласиться.

— И это тоже, — она кивнула.

— Ты отлично с ними справилась. — Джо неожиданно остановился посреди улицы и повернулся к ней лицом. Положив руки на плечи Саре, он поцеловал ее. — Это было твоим испытанием.

— И я провалилась с позором.

— В глазах мамы и Мэри Луизы — может быть, но для меня ты победительница. — Джо высоко поднял ее руку, как боксеру, выигравшему бой, и повел ее к ближайшему дому. Он постелил на ступени пиджак и знаком указал ей на место рядом с собой.

Сара покосилась на темные окна дома и, хихикая, как девчонка, села рядом с ним.

— А если кто-нибудь выйдет…

— Тс-с… — Опустившись перед ней на одно колено, Джо поцеловал ей руку. — Теперь, когда я знаю, что тебе по силам справиться с моими матерью и сестрой, я прошу тебя выйти за меня замуж. Ты согласна? — Он заглянул ей в глаза. — Ты станешь моей женой?

Сара была поражена, но не тем, что он сделал ей предложение, а тем, что он решился на это после того, как его мать и сестра столь явно продемонстрировали свое пренебрежение к Саре, ее религии и ее профессии.

— Ты можешь потерять свою семью, — предупредила она.

— Я люблю их, — сказал Джо, — несмотря на все их «замечательные» качества. Но остаток моих дней я хочу провести с тобой, а не с ними. Так ты выйдешь за меня? — В неярком свете фонаря на крыльце чужого дома его глаза светились надеждой и радостью.

— Конечно, выйду, — ответила Сара.

Ее соседка уехала из города на выходные, так что вся квартира осталась в их с Джо распоряжении. Сара заварила для Джо чай, а затем скрылась в спальне. С гулко бьющимся сердцем она разделась и накинула на себя халат. А потом позвала его.

Он остановился в дверях, явно удивленный ее появлением в халате. Джо ничего не сказал, только прислонился к косяку, улыбаясь.

Сара развязала пояс халата и сбросила его на пол. Воздух комнаты холодил ее кожу, но она видела, что Джо смотрит на нее, и пошла ему навстречу.

Она остановилась совсем близко от него, но Джо не коснулся ее. Казалось, он предоставляет инициативу ей. Именно этого хотелось Саре. Она расстегнула его рубашку. Стянув ее, справилась с пряжкой ремня и опустила вниз язычок «молнии». Она услышала, как вздохнул и замер Джо, когда ее рука случайно коснулась твердой выпуклости под его трусами. Он уже не мог больше сдерживаться. Он сорвал с себя остальную одежду и осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи, одновременно нежный и неистовый. Когда Джо крепче прижал ее к себе, Сара ощутила жар и твердость его возбужденной плоти.

Он сорвал покрывало с ее кровати и мягко опустил на нее Сару. Джо лег с ней рядом, ласкал ее и любил ее, а Сара думала, что больше ей в жизни ничего не нужно.

Миссис Толли и Мэри Луиза отказались прийти на их свадьбу, назначенную в маленькой методистской церкви, которую много лет посещала Сара. Джо не жаловался на отсутствие родственников. Радость, которую он испытывал рядом с Сарой, словно помогала ему смириться со всеми возможными потерями.

На медовый месяц они отправились во Флориду, в дикие равнины Эверглейда, в места, максимально напоминавшие Африку. Это было им по средствам. Они отбыли сразу после небольшого приема. Сара впервые летела на самолете и нервно цеплялась за руку Джо, чувствуя его силу. Впервые в ее взрослой жизни Саре было к кому прислониться. И от осознания этого у нее на глаза навернулись слезы. Сара отвернулась к иллюминатору, чтобы Джо не увидел этих слез и, не дай бог, не понял бы их неправильно.

На следующее утро после их первой брачной ночи Джо повернулся к ней в постели.

— У меня есть для тебя свадебный подарок, — сказал он, касаясь ее щеки.

Джо встал, а Сара смотрела на его высокую, красивую фигуру, пока он шел к туалетному столику. Из верхнего ящика Джо достал маленькую, завернутую в подарочную бумагу коробку и принес ее Саре. Она подождала, пока муж уляжется рядом с ней, и только тогда открыла коробочку.

Внутри оказалась удивительная золотая брошь. Сара вертела ее в пальцах.

— Смотреть надо вот так, — Джо повернул украшение. — Видишь, это наши инициалы. — Он провел пальцами по гладкому золоту. — Вот Д и С. Ты видишь?

— О, как прекрасно! — воскликнула Сара. — Спасибо, Джо. Я буду все время ее носить.

Джо нежно привлек ее к себе и, прижимаясь губами к ее волосам, чуть слышно прошептал:

— У нас будет потрясающий брак, Сара. Мы будем вместе путешествовать, смотреть спектакли, смеяться.

И ты каждый день станешь носить свою брошь. И хотя бы раз в неделю мы будем обедать в «Севиле», чтобы черпать вдохновение.

Сара рассмеялась, протянула руку за спину Джо и положила брошь на тумбочку у кровати. А потом она притянула его к себе, надеясь, что сможет провести с ним в постели долгие, долгие часы в этот первый день их замечательного брака.

Сара закончила свою историю как раз к тому времени, как они с Лаурой вернулись к входу в дом престарелых. Лаура толкнула дверь, а Сара удивилась.

— Мы пришли? — спросила она. — Разве я здесь живу?

— Конечно, — ответила Лаура, — сегодня мы с вами долго гуляли.

— Да, да. — Сара перешагнула порог и пошла по вестибюлю, высоко подняв руки. Она напомнила Лауре Сильвестра Сталлоне в фильме о Рокки. Лаура рассмеялась.

В коридоре Сара показала в сторону своей двери:

— Нам сюда?

— Правильно, — подбодрила ее Лаура и прошла с ней до квартиры, чтобы убедиться, что Сара не ошибется. Ей отчего-то стало грустно. Она узнала мельчайшие подробности об отношениях Сары с ее мужем и испытывала неловкость, хотя Сара легко делилась с ней самым сокровенным. К неловкости примешивалась банальная зависть. Да, Лаура была замужем, муж ее был замечательным человеком, но ей не довелось испытать страсть и нежность, которые так хорошо описывала Сара.

— Зайдите на минутку, — пригласила ее Сара.

— Спасибо, но я не могу, — отказалась Лаура. — Я должна вернуться к Эмме, моей маленькой дочке.

— Что ж, — Сара толкнула свою дверь, — значит, мы увидимся завтра?

— Нет, — мягко поправила ее Лаура. — Помните, я говорила вам, что буду приезжать по средам? Так что до следующей среды, Сара.

— Вот как…

Лаура не поняла выражения лица Сары. Что это было, разочарование или смущение? Возможно, и то, и другое.

— Мне понравился ваш рассказ о вашей жизни с Джо, — сказала она. — Вам очень повезло, что у вас был такой муж.

— Да, — вздохнула Сара, — мне очень повезло. Только везение однажды кончается.