ГЛАВА 26

— Входите, моя дорогая, — Сара придержала дверь, пока Лаура переступала через порог. Она была удивлена и обрадована. — Я только надену прогулочные туфли и буду готова. — Она скрылась в спальне. Совершенно очевидно, несмотря на новый календарь, Сара по-прежнему не могла уследить за сменой дней недели.

Лаура ждала ее в гостиной. Со своего места она увидела, что календарь в кухне опять убежал вперед, но на этот раз на два дня. Она исправила ошибку и вернулась в гостиную.

Сара вошла в комнату в чулках.

— Я не могу их найти, — пожаловалась она.

— Давайте поищем вместе, — сказала Лаура. Она вошла следом за пожилой женщиной в крохотную, очень чистую спальню. На кровати лежало покрывало с цветочным рисунком из той же ткани, что и занавески. Кто-то наклеил ярлыки на ящики комода, чтобы Сара знала, где искать тот или иной предмет одежды. Чистота в комнате была идеальной.

В стенном шкафу прогулочные туфли стояли на самом видном месте.

— Вот они, — Лаура нагнулась и взяла нужную пару. Она протянула ее Саре, но та взглянула на туфли так, словно никогда их раньше не видела.

— Разве я в этих гуляю? — засомневалась она. Лаура кивнула.

— Ну ладно. — Сара пожала плечами.

Присев на край кровати, она начала надевать туфли.

Ее смущение встревожило Лауру. Что происходит здесь в те несколько дней, когда она не приезжает? Сколько раз за день Сара забывала, где она находится, или надевала юбку наизнанку? Лаура прочитала много статей о болезни Альцгеймера и знала, что дальше будет только хуже.

Когда они вышли из дверей дома престарелых, мягкий прохладный бриз обнял их.

— Сейчас весна? — спросила Сара.

— Нет, хотя погода и в самом деле весенняя. — Лауре не хотелось, чтобы Сара думала, что совсем ни на что не способна. — Но на самом деле сегодня 26 августа, почти конец лета. Правда, прохладный воздух такой приятный?

— О да. — Сара устремилась вперед, и Лауре пришлось ускорить шаг, чтобы догнать ее.

— Я хотела вас кое о чем попросить, — сказала Лаура, когда они прошли полквартала. — В прошлый раз я привозила к вам мою дочку, Эмму. Вы помните?

Сара нахмурилась.

— Нет, — призналась она, и на ее лице появилось печальное выражение. Пока Сара мыслила достаточно разумно, чтобы расстраиваться из-за потери памяти.

— Ничего страшного, — успокоила ее Лаура. — Но Эмма приезжала вместе со мной. После смерти отца она ни с кем не говорит. Я вспомнила, что вы рассказывали мне о вашей пациентке по имени Карен, которая тоже отказывалась говорить. Вы помните Карен?

— Доктор Пальмиенто вел себя с ней по-свински.

— Все правильно. И ему все-таки удалось заставить ее говорить. И вы проделали то же самое с Эммой. Вы специально ее дразнили, чтобы она заговорила, так?

— Я бы не смогла никого дразнить.

— Возможно, это слово не совсем подходит. Но вы называли ее Джейни до тех пор, пока Эмма не рассердилась и не сказала вам, что на самом деле ее имя Эмма.

— Джейни приезжала ко мне? — Лицо Сары засветилось. — А я думала, что это мне приснилось.

— Нет, Джейни здесь не было. Во всяком случае, пока я была у вас. — Она внимательно посмотрела на профиль Сары. — А Джейни действительно существует? — спросила она. — Я подумала, что…

— Джейни жива, — сказала Сара, — но я не должна о ней говорить. — Она оглянулась через плечо, словно хотела проверить, не подслушивают ли их.

— Кто говорит, что вам нельзя рассказывать о ней? — Могут ли старики с болезнью Альцгеймера, впадая в детство, выдумывать себе друзей? Может быть, кто-то из персонала сказал Саре, что ее сочтут сумасшедшей, если она будет о таком рассказывать.

— Доктор Пальмиенто, — ответила Сара, — и мистер Д.

Мистер Д.? Лаура расстроилась. Сегодня Сара совсем ничего не соображает. Она мягко обняла ее за плечи.

— Я ваш друг, моя дорогая. Мне вы можете рассказать о Джейни, если хотите.

Сара внимательно посмотрела ей в глаза, словно решая, можно ли ей довериться, а потом начала говорить.


Сара, 1958 год

После трех лет замужества Сара наконец забеременела. Джо был счастлив, как и она сама. Он накупил кучу вещей для ребенка, что им было совершенно не по средствам, переклеил обои в будущей детской, с готовностью бегал в магазин среди ночи, выполняя желания Сары, требовавшей то оливок, то шоколадных батончиков.

Сара проработала первые пять месяцев, а на шестом ушла, потому что ее живот вырос настолько, что не позволял ей работать, не нарушая принятых тогда правил приличия. Они с Джо часто говорили о том, вернется ли она в «Сент-Маргарет» после рождения ребенка. Сара знала, что Джо огорчается из-за своих небольших заработков. Конечно, Сара могла остаться дома с малышом, но тогда им пришлось бы считать каждый доллар. И все равно Саре было грустно оттого, что ей придется оставлять малыша с няней.

Она, конечно, хотела вернуться на работу. Сара помогала пациентам, и, как сказала Колин, новаторским идеям доктора Пальмиенто был необходим консервативный противовес. Иногда Сара лежала по ночам без сна, беспокоясь о том, что приходится выносить ее подопечным без ее заступничества.

И потом, у нее был пример для подражания. Колин одна воспитывала маленького сына и все-таки работала полный день. Разумеется, Колин приходилось это делать, потому что у нее не было мужа, на которого она могла бы рассчитывать. Но Колин оставляла сына у свекрови, все-таки это был родной человек. Мать Джо прервала с ними всяческие отношения, но их пожилая соседка буквально умоляла доверить ей будущего малыша. Наконец Сара сказала Джо, что останется дома на полгода после рождения ребенка. Они будут тщательно планировать свой бюджет в это время и посмотрят, удастся ли им обойтись без ее заработка. А потом она примет решение.

Апрельским вечером, когда они с Джо смотрели телевизор, у Сары начались схватки, хотя она была только на восьмом месяце. Она испугалась, потому что было еще слишком рано.

Джо немедленно отвез ее в больницу, где им объявили, что это была ложная тревога. Сару продержали ночь в палате, скорее для того, чтобы успокоить Джо, а не ее саму, и утром выписали домой.

На следующий вечер сильная боль в пояснице не давала ей уснуть. Джо растирал ей спину, пока она лежала на боку, но боль оказалась настолько сильной, что Сара едва ощущала его прикосновения.

Перед самым рассветом схватки начались снова.

Мы должны ехать в больницу, — сказал Джо.

— Они снова отправят меня домой, — ответила Сара. Но тут она поняла, что у нее отошли воды. Сара вспомнила, как в школе медсестер им говорили, что у некоторых женщин бывают поясничные схватки. Схватки повторялись одна за другой. — Я думаю, ты прав, — судорожно хватая ртом воздух, призналась Сара, — нам лучше поехать в больницу.

Джо мгновенно вскочил, собрал необходимые вещи и подошел к кровати. Сара встала и сразу же поняла, что до больницы она не доедет.

— Джо, — она старалась говорить как можно спокойнее, — ребенок появляется на свет слишком быстро, поэтому ты не успеешь отвезти меня в больницу. Я пока полежу, а ты вызывай «Скорую помощь».

— Что? — Джо, обычно такой спокойный, буквально потерял рассудок. — Ты собираешься родить ребенка здесь? — Он попытался помочь ей лечь, но Сара отмахнулась от него.

— Со мной все в порядке, — успокоила она его, — иди звони.

Хотя на самом деле она чувствовала себя совсем неважно. Когда Сара снова легла на кровать, она поняла, что ребенок родится до приезда «Скорой». Но еще не подошел срок, так что ребенок будет маленьким. От боли и страха у нее на глазах выступили слезы.

Джо вбежал в комнату.

— Они едут, — сообщил он, торопливо подходя к ней.

— Роды уже начались, Джо.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я сказала. — Сара вдруг почувствовала раздражение. Что он там темнит? И тут же ей стало стыдно. Она не должна срываться на Джо. Сейчас она может рассчитывать только на него. — Я имела в виду, что тебе придется мне помочь.

В глазах мужа на мгновение появилось паническое выражение, но на смену ему пришла спокойная уверенность, которую Сара не раз видела раньше.

— Хорошо, — согласился он, — я с тобой. Говори, что нужно делать?

Сара громко застонала, не в силах ответить, и Джо беспомощно взял ее руку в свою. Во время практики Сара помогала принимать роды, но ни одни не проходили при подобных обстоятельствах.

— Возьми в шкафу чистые полотенца, — сказала она, еле дыша от тупой боли внизу живота. Когда Джо вышел из комнаты, она отбросила одеяло и подняла рубашку до бедер.

— Все идет слишком быстро, — сказала она, когда муж вернулся с охапкой желтых махровых полотенец.

— Что мне делать? — спросил он.

— Положи под меня полотенце, — прошептала она. Было очень больно, хотелось тужиться, выталкивая из себя ребенка. Может быть, тужиться еще слишком рано? Сара не имела ни малейшего представления, да ей было уже все равно. Она смутно ощущала присутствие мужа, сидевшего рядом с ней на кровати.

— Возьми другое полотенце, чтобы подхватить ребенка, — простонала она. — Он будет скользким и…

— Я вижу ребенка! — воскликнул Джо. — Мне его вытащить?

— Нет, — еле сумела выговорить Сара. — Это его голова? — Ее зубы так отчаянно стучали, что вибрация отдавалась у нее в висках.

— Да, это его голова. Много волос.

— Держи руки у его головы, — сказала она. — Не толкай, а просто положи там руки, чтобы он не вышел… — Она громко вскрикнула и поняла, что слишком поздно принимать какие-то меры против разрывов. Через мгновение ребенок уже лежал на руках Джо в желтом махровом полотенце.

С ним все в порядке? — Сара приподняла голову, пытаясь разглядеть новорожденного.

— С ней, — улыбнулся Джо.

— С ней все в порядке? — Сара приподнялась на локтях, но не увидела ничего, кроме красного на желтом.

— По-моему, она не дышит. — В глазах Джо появился ужас.

— Уголком полотенца прочисти ей ротик, — в панике сказала Сара. Она вспомнила об одной из коллег-медсестер, которая потеряла ребенка во время родов всего год назад. «Прошу тебя, господи, пусть с моим ребенком все будет в порядке».

Джо сделал так, как она ему сказала, ребенок сначала издал какой-то слабый писк, а потом громко закричал. Сара с облегчением легла и закрыла глаза. За порогом их дома раздался вой сирены машины «Скорой помощи».

Сара с малышкой провели почти неделю в больнице, хотя обе чувствовали себя хорошо. Джо отпрашивался с работы и приходил каждый день, а вечерами сидел, пока его не выгоняли. Сара думала, что сестры позволяют ему остаться немного дольше, чем другим отцам, именно потому, что он помог малышке появиться на свет. Обычно отцы находятся за пределами родовой палаты.

Они назвали дочку Джейн в честь Сариной любимой тетушки. Сара с облегчением заметила, что девочка похожа на Джо. Отношения между Джейн и ее отцом были намного теснее, чем обычно бывает между отцами и дочерьми. Джо первым вскакивал к ней по ночам, любовался ею, ворковал над ней. Он с не меньшим энтузиазмом и умением ухаживал за ней, чем сама Сара. Ничего не поделаешь, Джейни суждено было вырасти папиной принцессой.

Вскоре стало ясно, что если они хотят по-прежнему жить в их уютном доме возле парка, то Сара должна вернуться на работу. Мысль о том, что Джейни придется оставить с соседкой миссис Гейл, причиняла ей физическую боль. И все же в глубине души Сара знала, что она не из тех женщин, кому нравится сидеть дома. Она ни с кем не делилась этим, кроме Джо, потому что это было так эгоистично и не по-матерински. Но ей необходима была ее работа, и пациенты в «Сент-Маргарет» нуждались в ней.

Джо уверял ее, что все правильно, что это не оттого, что она плохая мать. Он чувствовал то же самое и сомневался, что повел бы себя иначе, будь он женщиной. Джо собирался изменить свое рабочее расписание таким образом, чтобы проводить с Джейни несколько часов по утрам. Так что она останется на попечении миссис Гейл лишь ненадолго после обеда.

Как-то вечером, незадолго до ее возвращения на работу, Сара кормила Джейни в гостиной, вполглаза глядя на экран телевизора. В новостях появился доктор Пальмиенто. Прибавив громкость, Сара изумленно смотрела, как Пальмиенто обменивается рукопожатием с президентом Эйзенхауэром. Диктор сообщил, что доктор Пальмиенто был награжден за свои исследования в «Сент-Маргарет». Сара буквально рухнула в кресло. Она была горда тем, что работает вместе с таким человеком, и одновременно несказанно удивлена тем, что его сомнительные методы удостоились награды.

— Я так рада, что ты все-таки решила вернуться, — сказала Колин Саре в кафетерии в ее первый рабочий день. Колин перевели в третье отделение, и ей это явно не нравилось. — Здесь все стало еще хуже, — продолжала Колин, когда они уселись за столик. — Мне просто необходим еще один здравомыслящий человек в третьем отделении, чтобы он помогал мне понять, что я еще не окончательно потеряла рассудок.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что стало хуже? — спросила Сара.

Колин округлила глаза. Она отрастила волосы, и теперь вместо белокурого ежика ее лицо обрамляли изящные волны.

— В больницу пришел работать мужчина, вернее, ребенок, пока тебя не было, и он сразу же стал правой рукой доктора Пальмиенто. Его называют мистер Д.

— Мистер Д.? — Сара рассмеялась. — И его устраивают методы доктора Пальмиенто?

Что Колин имела в виду, называя доктора ребенком, Сара даже не спросила, решил, что это такая шутка.

— Устраивают? — повторила следом за ней Колин. — Мистер Д. изобретает новые. Он руководит так называемой программой управления психикой.

— Управление психикой? А это что еще такое? — За те восемь месяцев, что Сара отсутствовала, все невероятно изменилось.

— Никто, кроме доктора Пальмиенто и мистера Д., этого не знает, но… — Колин наклонилась к Саре, словно собиралась поделиться секретом, — они используют специальные шлемы.

— Шлемы? — Сара снова рассмеялась. Сейчас у нее на душе пока было легко. Время, проведенное с мужем и маленькой дочкой, пошло ей на пользу, но она понимала, что в «Сент-Маргарет» это ощущение долго не продлится.

— Устройства напоминают шлемы игроков в американский футбол, — продолжала Колин. — Внутри каждого шлема есть наушники, которые подключены к магнитофону, стоящему на тумбочке у кровати пациента. Когда пленка заканчивается, ее ставят сначала. Больные слушают записи по пятнадцать часов в день!

— Признайся, ты все это придумала. — Сара с подозрением посмотрела на Колин. Ее рассказ был так нелеп.

— Сама все скоро увидишь.

— А что на этих пленках?

— Доктор Пальмиенто записывает разное для каждого пациента. Например: «Ты сумасшедшая. Ты разрушила свой брак. Ты ни на что не годишься».

— Что? — ахнула Сара.

— Голос на пленке снова и снова повторяет это, и пациент слушает ее около месяца. Затем в магнитофон вставляют позитивную пленку. «Ты любишь свою семью. Ты великолепная жена и мать. Ты боготворишь своего мужа».

У Сары от изумления приоткрылся рот.

— Скажи мне, что ты шутишь, — прошептала она.

— Те пациенты, кто не накачан наркотиками и не подвергался электрошоку, плачут и даже кричат, когда слушают эти пленки, — сказала Колин.

С губ Сары сорвался возглас отчаяния.

— Когда же они придумают что-то такое, что на самом деле будет помогать больным людям?

— Они уверяют, что так и будет, — усмехнулась Колин. — Они проповедуют теорию: «больному должно стать хуже, чтобы потом было лучше».

— Как и все в этом заведении, — пробормотала Сара. — Вероятно, Пальмиенто и за это получит награду. — Она посмотрела на свой сандвич и отодвинула тарелку. Аппетит пропал. Сара вернулась в «Сент-Маргарет».

Похоже, доктор Пальмиенто обрадовался ее возвращению. Он сразу заставил ее ассистировать ему во время двух операций лоботомии за одну неделю. Сара больше не впадала в отчаяние, когда видела, как разрушается человеческая личность. Теперь она боялась, что очерствела душой в «Сент-Маргарет».

Одну из новых пациенток все называли Золушкой, потому что бедняжке казалось, что у нее зола в волосах и на платье, и она постоянно отряхивалась. Эта женщина средних лет была очень полной и неопрятной, но у нее было такое ласковое лицо и манеры, что Сара привязалась к ней. Благодаря Золушке она наконец познакомилась с мистером Д., хотя слышала о нем с первого дня после своего возвращения.

Мистер Д. вызвал ее в свой кабинет, чтобы обсудить случай Золушки. Ему отвели помещение рядом с кабинетом доктора Пальмиенто, и по размеру комнаты не слишком отличались одна от другой. Сара сразу же поняла, что хотела сказать Колин, когда называла нового сотрудника ребенком. На вид ему было не больше девятнадцати, хотя он наверняка был старше. Все знали, что он собирался защищать докторскую по психологии. В это верилось с трудом. Диссертация и этот по-младенчески рыхловатый юнец, щеки в угрях, одно с другим никак не сочеталось.

— Прошу вас, садитесь. — Мистер Д. остался стоять, дожидаясь, пока Сара сядет в кресло по другую сторону его стола. У него была приятная улыбка, и Сара почувствовала, что смягчается по отношению к нему. — Рад с вами наконец познакомиться, миссис Толли, — сказал он. — Я слышал много хорошего о вашей работе.

— Благодарю вас.

— Я хотел объяснить вам наш план лечения вашей подопечной, миссис Лукас, или Золушки, как ее все здесь называют. — Мистер Д. говорил как человек зрелый, но его слова казались несколько напыщенными. Сара ожидала, что он будет нахальным и самоуверенным, как молодой петушок. Но Сара неправильно представляла себе мистера Д.

— Да, ее называют именно так, — подтвердила она.

— Мы собираемся испробовать на ней программу, с которой вы, вероятно, незнакомы. Вас ведь некоторое время не было в нашей клинике. Это называется управление психикой.

— Пленки, — догадалась Сара, вспомнив рассказ Колин.

— Совершенно верно. Это нечто удивительное. — На щеках мистера Д. вспыхнул яркий румянец. — Мы дадим ей коктейль из препаратов, который составит для нее доктор Пальмиенто, и поместим ее в палату сновидений. Затем наденем ей на голову шлем с наушниками. Наушники будут подключены к магнитофону, и большую часть дня миссис Лукас будет слушать пленку. Она будет снимать шлем, чтобы поесть, поспать или сходить в ванную комнату. Но все остальное время она будет слушать запись. Вы, разумеется, будете ухаживать за ней, как это делается в палате сновидений. Вы будете ее переворачивать, чтобы не появились пролежни, будете ее мыть и так далее.

Сара поерзала в кресле.

— А что будет на пленке? — спросила она.

— Кое-что из ее бесед с доктором Пальмиенто. Мы выберем наиболее эмоционально заряженные фрагменты. Кроме того, мы прикрепим электрический провод к ее щиколотке, чтобы, услышав отрицательное послание, она получала легкий удар электрического тока.

— О, мистер Д., — запротестовала Сара, — это уж слишком.

— Вовсе нет. — Молодой человек наклонился к ней. Он улыбался, его темные глаза сверкали, темные волосы переливались от света лампы под потолком. Несмотря на угри, он был симпатичным молодым человеком. — Это поможет изгнать негативные мысли из ее сознания и заменить их позитивными. Так мы изменим ее поведение, не прибегая к длительной терапии.

«И без непосредственного участия врача», — добавила про себя Сара. Она промолчала, потому что стоящий перед ней мистер Д. был молод, но уже обладал властью. Она отчетливо ощущала, что не должна бросать ему вызов.

— Вы уже наблюдали положительные результаты этого лечения? — осмелилась спросить Сара, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче и приветливее.

— Мы пока на первой стадии наших исследований, — мистер Д. отвел глаза и принялся перебирать бумажки на своем столе. — Но мы наблюдаем некоторое улучшение. — Сложив документы аккуратной стопкой, он выпрямился, и Сара поняла, что их разговор окончен.

«Мистер Д. не умеет врать», — подумала она, выходя из его кабинета. Он верил во все, что говорил, кроме последней фразы о некоторых улучшениях в состоянии пациента, когда отведенный взгляд и суетливые движения рук выдали его. Отлично. Во всяком случае, она будет знать, когда он попытается ввести ее в заблуждение.

Через три недели Золушка больше не стряхивала с одежды и волос воображаемую золу. Она вообще ничего не делала, только лежала в палате сновидений и тупо слушала голос, звучащий в наушниках. Она то закрывала глаза, то смотрела в потолок. Черты ее лица оставались безжизненными. Ела она молча. «Неужели это улучшение?» — гадала Сара.

— Они убивают индивидуальность в пациенте и называют это улучшением, — пожаловалась она Колин в кафетерии.

— Я знаю. — Колин поднесла ко рту ложку супа.

— Думаю, нам необходимо что-то предпринять, — заявила Сара.

— А что мы можем сделать?

— Мы расскажем кому-нибудь о том, что здесь творится.

Колин невесело рассмеялась.

— «Сент-Маргарет» считается одной из лучших психиатрических клиник в стране, а доктор Пальмиенто получил высокую награду, не помню, как она называется. Кто поверит, что две медсестры знают лучше, чем сам великий доктор Пальмиенто, как лечить пациентов? Кроме того, вполне вероятно, что мы ошибаемся, Сара.

Возможно, мы просто старомодны. Может быть, этот метод скоро будут применять во всех клиниках.

— Искренне надеюсь, что нет. — Сара нагнулась к Колин: — Даже если метод дает какие-то результаты, цена очень высока. Я не думаю, что мы должны уничтожать личность пациента в процессе лечения.

— Согласна, — сказала Колин. — Но если мы поднимем волну, мы точно потеряем работу. Не знаю насчет тебя, но мне необходимы эти деньги. Кстати, очень может быть, нас вообще больше никуда не возьмут. Едва ли Пальмиенто даст нам хорошие характеристики после того, как уволит из «Сент-Маргарет».

Колин была абсолютно права. И все-таки Сара не могла избавиться от чувства дискомфорта по поводу того, что происходило в «Сент-Маргарет». Даже вечером, дома, рядом с Джо и Джейни, она часто думала о работе. Иногда она просыпалась среди ночи оттого, что ей снилось, будто она в изоляторе. Она с трудом приходила в себя, вставала и укладывала Джейни к ним в постель. Только когда все трое оказывались рядом, она могла спокойно заснуть.

— Уходи с этой работы, — сказал ей Джо как-то вечером. — Как-нибудь проживем. Это слишком сильно на тебе сказывается.

Они сидели в гостиной. Джейни только что поела и уснула на плече у Сары.

— Я не могу просто так уйти, — ответила Сара. — Мне кажется, в «Сент-Маргарет» происходит нечто ужасное. Я не могу бросить своих пациентов на произвол судьбы.

— Если ты и в самом деле думаешь, что с больными обращаются неправильно, то ты должна что-то предпринять, — решил Джо.

Сара пожала плечами:

— А если я все это себе придумала? Джо взял блокнот и ручку.

Давай составим список всего, что тебя беспокоит на работе, — предложил он. — А потом постараемся взглянуть на ситуацию объективно.

Она перебрала в уме то, что ее тревожило, и испытала огромное облегчение, получив возможность высказать свои сомнения вслух.

— Лоботомия, — начала Сара. Джо старательно записывал ее слова. — Я знаю, что такие операции проводятся во всех психиатрических клиниках, но я не уверена, что их назначают так часто. Потом лечение электрошоком. Пальмиенто использует очень высокое напряжение и повторяет удары один за одним, даже если у пациента судороги. Еще изолятор. Правильнее было бы назвать это помещение ящиком. Потом программа управления психикой, придуманная мистером Д., и наркотики. Они используют слишком много наркотиков вне зависимости от состояния пациента. С пациентами почти никто не общается, кроме некоторых медсестер. Такое впечатление, что доктор Пальмиенто пытается автоматизировать психиатрическую помощь. — Сара поцеловала Джейни в висок и уложила ее в плетеную кроватку, стоящую возле кресла.

Пока она снова усаживалась, Джо просмотрел список.

— Ты уверена, что все эти методы не получили широкого применения в других больницах? В конце концов, Пальмиенто…

— Я просмотрела последние номера специальных журналов, — возразила Сара. — В них не упоминается ни о чем подобном. От лоботомии почти везде отказались. Разумеется, проводятся эксперименты с новыми препаратами, но нигде не используют методы доктора Пальмиенто.

Джо откинулся на спинку своего кресла, блокнот балансировал у него на колене.

— Я думаю, ты должна что-то сделать, — объявил он. — Как насчет того, чтобы позвонить в Национальный совет по психиатрии? Тебе необязательно называть свое имя.

Саре и в голову не приходила мысль об анонимном звонке, но Джо предложил это, и у нее стало легче на душе. Теперь, когда она поделилась своими сомнениями с Джо, она поняла, что должна сообщить властям о происходящем в «Сент-Маргарет».

На следующее утро Сара села у стола в кухне и позвонила на работу, чтобы предупредить о том, что она задержится. Затем она набрала номер Совета по психиатрии и попросила позвать к телефону того, кто занимается расследованием случаев неэтичного поведения. После недолгого ожидания Сара услышала в трубке мужской голос. Перед ней лежал список, составленный накануне Джо под ее диктовку, и она медленно назвала методики, которые ее тревожили. Казалось, что мужчина на другом конце провода тщательно записывает ее слова. Но его ответы не оставили ей надежды. Голос звучал ровно и спокойно, словно у пациента из палаты сновидений.

— Благодарю вас за информацию, — наконец сказал ее собеседник, — но я не расслышал вашего имени.

— Мне бы не хотелось его называть, — торопливо ответила Сара.

— Оно необходимо нам для нашего досье, — возразил ей мужчина. — И потом, анонимным сведениям мало веры.

— Я работаю в «Сент-Маргарет», этого вам должно быть достаточно.

— Откуда я знаю, что вы не пациентка доктора Паль-миенто?

— Я не пациентка, я проработала… — Сара оборвала себя, не закончив фразу. Она хотела было сказать, сколько времени проработала в клинике, но сообразила, что эта информация может помочь раскрыть ее инкогнито. — Я даю вам слово.

— Хорошо, — мужчина сдался. — Я передам эту информацию кому следует.

Сара положила трубку, чувствуя невероятное облегчение. Она сделала все, что могла.

Лаура придержала дверь дома престарелых, пропуская вперед Сару. Пожилая женщина медленно вошла в вестибюль, куда медленнее, чем выходила на прогулку. Они прошли сегодня немало, и даже Лаура чувствовала усталость, но больше от того, что услышала, чем от самой прогулки. Ее поразило то, что у Сары была дочь. Отец говорил ей, что у этой женщины нет семьи. Джо мог умереть к этому времени, но Джейни?

— А где Джейни сейчас? — спросила Лаура, когда они подошли к двери с изображением кинопроектора. Она боялась услышать ответ, боялась разбудить для Сары печальные воспоминания.

— Ее нет, — сказала Сара.

— Вы хотите сказать… — Лаура не решилась спросить, умерла ли Джейни.

— Моя дочка прячется, — ответила Сара. Она попрощалась с Лаурой, вошла в свою квартиру и закрыла за собой дверь.

Загрузка...