Переплетенные судьбы

ЧЕТЫРЕ



Лондон, столица Объединенной Терранской Федерации, Терра

2082 терранский год

Киара посмотрела в зеркало и разгладила руками перед своего платья — своего очень взрослого платья. Оно было не пышным, как платья, которые она носила в юности, а изысканным, как те, что часто надевала ее мать, — длинным и тонким, облегающим ее тело сверху, со свободной юбкой, заканчивающейся чуть ниже колен. Квадратный вырез подчеркивал ее ключицы и красивое ожерелье, которое Волкер подарил ей на день рождения два года назад. Киара никогда его не снимала.

Она повернулась, чтобы посмотреть на свой профиль. Хотя за последние несколько лет она выросла на несколько дюймов и немного утратила детскую пухлость, у нее все еще не было полной, зрелой фигуры, которой обладала ее мать.

Киара прикрыла свои маленькие груди руками и нахмурилась.

Скоро.

Скоро Киара станет женщиной, способной делать все, что ей заблагорассудится. Но сейчас она была юной леди, которой предстояло еще повзрослеть — юной леди, которой через пару дней исполнится четырнадцать.

Дрожа от возбуждения, она широко улыбнулась и повернулась лицом к зеркалу.

Что видит Волкер, когда смотрит на меня? Видит ли он все еще маленькую девочку, которой я была, или молодую женщину, которой я становлюсь?

Ее сердце бешено колотилось при мысли о нем. Ее лучший друг, ее первая влюбленность — ее единственная влюбленность. Он должен был принадлежать ей. Она просто знала это.

Нет, он мой.

Волкер сильно изменился за те годы, что они знали друг друга; он стал выше, его плечи шире, черты лица заострились, а волосы отрасли длиннее. Он был, безусловно, самым красивым парнем, которого она знала, — возможно, самым красивым во всей галактике. Всякий раз, когда она видела его, ее живот трепетал, и она чувствовала головокружение, чувствовала, что принадлежит ему, чувствовала, что все правильно.

Тихий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она повернулась, когда дверь открылась.

— Киара, — позвала ее мать, проскальзывая в комнату, — они здесь. Ты готова?

В глазах ее матери было что-то тяжелое, что-то печальное в выражении ее лица.

Нахмурившись, Киара подошла ближе.

— Что-то не так, мам?

Джада прочистила горло и выдавила улыбку.

— Просто спускайся. Я уверена, что все будет хорошо. Волкер очень хочет тебя видеть.

Упоминание о Волкере отвлекло Киару от странного настроения ее матери.

— Они пришли раньше! — она протиснулась мимо матери и помчалась по коридору к лестнице.

— Киара! Ты не должна бегать!

— Я знаю, мам, — крикнула Киара, но не замедлила шаг. Схватившись за перила, она быстро спустилась по ступенькам. Волкер обычно встречал ее в фойе, когда приходил в гости, но сейчас его там не было.

Джада поспешила вниз по ступенькам позади нее.

— Киара!

— Где он? — спросила Киара.

— Снаружи, но…

Прежде чем Джада успела закончить, Киара подбежала к высоким двойным дверям и юркнула в одну из них, прежде чем швейцар успел открыть ее полностью. Предвкушение охватило ее, когда она осмотрела петлю в конце подъездной дорожки.

Там, перед длинным черным автомобилем на воздушной подушке, стоял Волкер.

Он стоял, засунув руки в карманы и слегка наклонив голову, одетый в костюм, который представлял собой гибрид волтурианской и человеческой моды — в нем стилизованный волтурианский воротник и ткань сочетались с чувственностью и покроем традиционного британского костюма. Подобные модные слияния стали популярны за последние несколько лет.

И в нем он выглядел очень взрослым.

Волкер поднял глаза. Его хмурое выражение сменилось улыбкой, которая не коснулась его бело-голубых глаз, когда он встретился с ней взглядом.

Она помчалась через подъездную дорожку, и он раскинул руки, чтобы поймать ее, когда она врезалась в него, обвив руками его шею. Она заберет любую печаль, которую он испытывал. Они всегда знали, как подбодрить друг друга.

— Ты здесь! — сказала Киара, сжимая его крепче. — Я думала, ты не придешь до самого вечера.

Он тоже крепче обнял ее. Когда он заговорил, это было на английском с легким акцентом.

— Я не должен был, но… кое-что произошло, Киара.

Киара отодвинулась от него и запрокинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Что?

Волкер вздохнул и снова нахмурился.

— Между моим народом и седхи возникли новые трения. Отца переводят в Артос, где они попытаются заключить мирные соглашения.

— Ну, твой отец хороший переговорщик, не так ли? Все должно получиться хорошо.

— Это значит, что я должен уехать, Киара.

Его слова — хотя ни одно из них не было сложным или непонятным само по себе — объединились, чтобы заморозить всю вселенную, оставив Киару в ловушке удушающей тишины и неподвижности на секунду или две.

— Что? — спросила она, затаив дыхание.

Он не может. Он должен остаться здесь с ней. Они должны быть вместе.

— Ты же придешь на мой день рождения, верно? — спросила она, сжав горло.

Он не встретился с ней взглядом и покачал головой.

— Волкер?

Грудь Киары сдавило, сердце остановилось, а легкие, казалось, сжались, им не хватало воздуха, и она не могла вдохнуть.

— Эта должность считается престижной, — мышцы на его челюсти на мгновение напряглись, он почти выплюнул это слово. — Мы должны уехать сегодня. Кхалсарн потребовал, чтобы мы отправились немедленно из-за деликатности ситуации.

— Ты можешь остаться здесь, — она кивнула, как будто это был ответ на все вопросы. — У нас много места. Ты можешь остаться с нами.

— Я не могу, — тихо сказал он. — Я должен ехать, Киара. И… я не знаю, когда смогу вернуться.

— Нет. Нет, ты не можешь уйти. Ты не можешь! — слезы наполнили ее глаза, затуманивая зрение, когда она повернула голову, чтобы найти мать, которая стояла в нескольких метрах от нее. — Скажи ему, что он может остаться.

Исайя, стоявший рядом с Джадой, покачал головой.

— Киара, дочка…

— Скажи ему!

— Киара, он не может, — сказала ее мать, кладя руку на плечо Исайи. — Его место рядом с отцом.

— Его место рядом со мной! — желудок Киары сжался, и рыдания подступили к горлу. Ее лучший друг, ее Волкер, уезжал. Она снова повернулась к нему.

Волкер поднял лицо. Черты его лица были жесткими, застывшими от гнева и решимости.

— Когда-нибудь я вернусь, Киара. Мы… пара, не так ли?

Киара вытерла щеки и кивнула.

— Всегда.

Он улыбнулся, но яростный огонек остался в его глазах.

— Поскольку меня здесь не будет, я хотел сделать тебе подарок на день рождения сейчас.

Эти слова сделали ее только более несчастной. Она не хотела от него подарка, она просто хотела, чтобы он был здесь в ее день рождения, и на следующий день, и еще через день. Она хотела, чтобы он остался здесь навсегда.

Волкер отвернулся от нее и подошел к ожидавшему его автомобилю на воздушной подушке. Он открыл заднюю дверь, и Сайфер выпрыгнул наружу в облике, который он принимал лишь несколько раз — грациозной форме большеухой лисицы, хотя и с металлической чешуей и четырьмя глазами.

Сайфер поспешил к Киаре и встал на задние лапы, положив передние ей на бедра. Серия щелчков и поскуливаний, которые он издавал, были более огорченными, чем она когда-либо слышала.

Она опустилась перед ним на колени и положила руки ему на бока.

— Ты больше не зегет.

— Он захотел измениться после того, как я попросил его остаться с тобой, — сказал Волкер.

— Что? — Киара посмотрела на Волкера. — Ты… ты даришь мне Сайфера?

Нет! Ее разум выкрикивал это слово снова и снова. Он не мог этого сделать!

Волкер кивнул, и его ноздри раздулись от тяжелого выдоха.

— Я не могу остаться, но он может. Быть твоим спутником и присматривать за тобой.

— Но… а как же ты? Сайфер — твой единственный друг!

— Думаю, это просто дает мне больше причин в конце концов вернуться сюда, верно?

Киара покачала головой и осторожно опустила Сайфера, вставая. Она подбежала к Волкеру и обняла его, уткнувшись заплаканным лицом в его грудь.

— Ты не можешь уйти. Я этого не хочу.

Он обнял ее, прижался щекой к ее волосам и прошептал:

— Я тоже не хочу уходить, но я должен.

— Киара, — сказал отец прямо у нее за спиной, мягко хватая за руки, чтобы оторвать от Волкера. — Пора, милая.

— Нет! Пожалуйста, папа!

Посол Вэнтрикар выбрался из машины на воздушной подушке, чтобы встать рядом со своим сыном.

Киара встретилась взглядом с Вэнтрикаром, вырываясь из объятий отца.

— Пожалуйста! Пожалуйста, пусть он останется с нами.

— Хватит, Киара, — сказал Исайя мягким, но строгим голосом.

— Мне жаль, Киара, — сказал Вэнтрикар, положив руку на плечо Волкера. — Для нас было величайшей честью узнать тебя и твою семью за эти семь лет, но долг зовет нас в другое место. Мы должны служить воле кхалсарна, а через него — воле нашего народа.

Ярость вспыхнула в пылающих глазах Волкера. Он оскалил зубы и, сбросив руку отца, шагнул к ней.

Киара наконец оттолкнула своего отца как раз перед тем, как Волкер заключил ее в объятия. Она отчаянно прильнула к нему, когда он наклонил свое лицо ближе.

Когда он заговорил, его теплое дыхание коснулось ее уха.

— Помни о нашем обещании, Киара.

Он повернул голову. Его щека была влажной, когда он коснулся ее щеки, но он прижался губами к ее губам прежде, чем она смогла догадаться, что это за влага. Она почувствовала его вкус и что-то еще, что-то соленое, и впилась пальцами в его спину, чтобы взять его еще больше.

Поцелуй закончился слишком быстро. Он откинул голову назад и встретился с ней взглядом. Только тогда она поняла, что влага на его щеках и солоноватый привкус на губах были его слезами.

Ее горло сжалось.

— Волкер…

— Помни, — он отпустил ее и отступил назад.

Она наклонилась вперед, сильные руки отца подхватили ее и удержали в вертикальном положении.

Искренние эмоции на лице Волкера, боль и печаль, были больше, чем она могла вынести, особенно потому, что знала, что это из-за нее. Волкер показывал свои истинные чувства только Киаре. Обычно рядом со своим отцом он был тихим и сдержанным. Открытая демонстрация эмоций только подчеркивала, как все это важно для него. Это было по-настоящему.

По-настоящему.

— Я найду дорогу назад, — сказал Волкер, подходя к ожидавшему его автомобилю.

Вэнтрикар потянулся к сыну, но Волкер отбросил руку отца. Его кхал ярко светился, Волкер бросил взгляд на Киару через плечо, прежде чем сесть в машину. Вэнтрикар задержался еще на мгновение, прежде чем последовать за сыном в машину.

Дверь с оглушительным хлопком закрылась.

Нижняя губа Киары задрожала.

— Прощай.

Она смотрела вслед удаляющемуся автомобилю, пока тот не скрылся из виду. Отец обнял ее чуть крепче, но его прикосновение не принесло утешения.

— Киара, — сказал он, — я знаю…

Вырвавшись из его объятий, она повернулась и убежала, помчавшись обратно в дом, вверх по лестнице и в свою комнату, едва замечая клацанье когтей у себя за спиной. Как только дверь закрылась, она выпустила все эмоции наружу — сдерживаемую боль, потерю, одиночество.

Ее разбитое сердце рассыпалось на миллион осколков.

Она бросилась на кровать и заплакала, слезы текли ручьем. Ее горло горело, и было трудно дышать, трудно чувствовать что-то, кроме растущей пустоты, разрываемой отсутствием Волкера.

Он ушел.

Она сжала одеяло в кулаках и зарылась в него лицом.

Что-то прыгнуло на кровать рядом с ней. Длинная теплая морда ткнулась ей в руку.

Киара подняла голову и повернула лицо к Сайферу. Он заскулил, его глаза сузились и печально скосились, прежде чем он лег, положив голову рядом с ней.

Киара обняла его и крепко прижала к себе.

— Он ушел, Сайфер. Он покинул нас.

Сайфер издал серию тихих гудений и щелчков. Она предположила, что он пытается успокоить ее, пытается сказать, что все в порядке, что Волкер вернется.

Из ее глаз снова потекли слезы.

— Он вернется, правда? Мы просто подождем его.

И она это сделала.

Она ждала его, пока дни растягивались в месяцы, каждую ночь глядя в небо, чтобы оценить звезды, которые так сильно напоминали ей о его сияющем кхале. Он был где-то там.

Прошли годы, и она превратилась в женщину, поражаясь переменам, происходящим на ее собственных глазах.

Насколько изменился Волкер? Стал ли он выше, шире в плечах? Отрастил ли он волосы еще длиннее или подстриг их?

Думал ли он о ней так же часто, как она о нем?

Когда она закончила школу лучшей в своем классе, единственным лицом, которое она хотела видеть в толпе, было его лицо, но от него не было ни следа, ни слова. И все же она продолжала ждать.

Она поступила в университет, посещала вечеринки, завела друзей среди сверстников и преуспевала в занятиях, никогда не теряя надежды, что он скоро вернется.

С каждым днем ее сердце разбивалось все сильнее.

Наконец, после одиннадцати лет ожидания, одиннадцати лет молчания, одиннадцати лет, когда родители убеждали ее жить своей жизнью, Киара наконец сдалась. Она приняла правду, с которой отказывалась сталкиваться на протяжении всей своей юности.

Волкер не вернется.