Мама с порога отчитала меня за долгое пребывание на солнце.
— Ну вот, пожалуйста! — всплеснула она руками. — Лицо и плечи розовые! Сегодня больше ни шагу на улицу!
Она обрызгала всю верхнюю половину меня «Пантенолом», накормила обедом и усадила на кухне чистить вишню булавкой от косточек. Довольно нудное это было занятие, и включенный телевизор совсем никак не спасал — показывали одну мутоту. Промучившись часа два и наковыряв лишь небольшую миску, я вымыла «окровавленные» руки и отправилась на поиски приключений в доме. Первым делом я занялась исследованием гостиной и сразу наткнулась на шкаф с книгами, среди которых нашелся сборник русских народных сказок в бумажном переплете. Я очень обрадовалась такой находке и сразу обернулась к младшему брату, который играл тут же на полу. Он охотно оторвался от своих кубиков, и мы уселись на диване немного приобщиться к национальной культуре. Киря, конечно, не поймет пока сюжета, да и слов много незнакомых, устаревших, но я мудро рассудила, что послушать хоть сколько-нибудь ему все равно будет полезно.
Сюжеты у фольклора, однако, даже мне показались страшно дикими. Вот, например, чего проще — про животных. «Курочку Рябу» было скучно читать, я выбрала сказку «Звери в яме». И в середине засомневалась, стоит ли рассказывать такое ребенку. Боров из села ходил в лес желуди есть. За ним зачем-то раз за разом увязывались дикие звери: волк, медведь, лиса, заяц. Ну, первые два — ладно. Может, рассчитывали свининой поживиться, но лисе это вряд ли светило, а заяц чего? За желудями, что ли? И все в яму попадали, хотя всех боров предупреждал, что ее трудно перепрыгнуть. Почему не обошли вокруг? Что символизирует эта яма? Непонятно… Дальше — еще круче: звери, как уголовники, сбежавшие из колонии, начали друг друга в расход пускать (мне такие страшные истории дядя Сергей рассказывал, не знаю, зачем). В конце, конечно, лиса осталась — она же самая хитрая. Новый виток повествования обесценил все предыдущие жертвы. Лиса выбралась из ямы при помощи дрозда. Почему она не придумала этого раньше? Зачем эти смерти? Ведь в обычной жизни хищники не питаются друг другом — лишь травоядными… В общем, жуть да и только. Ни в чем не повинные звери, безвременно павшие из-за лисьей хитрости, были отомщены все тем же дроздом, но все равно от сказки осталось ужасно гнетущее чувство бессмысленности и беспощадности.
Я решила обсудить этот сюжет с Глебом на следующей встрече, которая — я была почти уверена в этом — произойдет сегодня вечером. Мне захотелось угостить его чем-нибудь вкусненьким, и я спросила у мамы разрешения заняться выпечкой. Для первого знакомства с ее духовкой выбрала чего попроще — шарлотку с вишней. Благо, ягод на нее у меня уже было достаточно. К сожалению, в хозяйстве родительницы не водилось миксера, и яйца пришлось взбивать венчиком. Неожиданно сложная задача для моих изнеженных цивилизацией пальчиков! У бабушки был целый набор разнообразной техники — она и маме давала свой блендер попользоваться, пока мы жили в городе, но тут пришлось использовать старую добрую физическую силу. И терпение. Очень много терпения.
— Надо нам миксер купить, — сказала я маме, которая помешивала вишневое варенье в большом алюминиевом тазу на плите.
— Надо — купи, — усмехнулась она без раздражения, явно намекая на то, что не собирается в этом участвовать.
— Я? У меня нету денюжек…
— У меня тоже.
— Так попроси у дяди Сережи. Разве тебе не нужен миксер?
— Дядя Сережа не банкомат, у него кредит ограничен. И так много всего нужно на детей и в дом. Хозяйство развалилось почти, пока мы в городе жили.
— А ты не хочешь обратно? В городе ведь легче жить…
— Я, Манюсь, не отдельная единица. У нас семья с Сережей. Если ему там невозможно, значит, мы вместе возвращаемся в деревню.
— Но сама-то ты хочешь?
— Мань. Да нет такого: хочешь-не хочешь. Везде свои плюсы и минусы, но город тебе не заменит близкого человека. Там все живут очень тесно и при этом отстраненно. Как защитная реакция на это существование постоянно бок-о-бок.
— А я, честно говоря, не представляю себе свою жизнь в деревне. Ну, вот так потусить месяц — это ничего, приятно. Но чтоб насовсем… тоскливо. Там столько всего интересного!
— Просто ты никогда здесь не жила, так чтоб постоянно. К тому же, молодая еще. Может, и потянет потом. В эту тишину, спокойствие, размеренность.
— Можно подумать, ты старая!
— Ну уж не девочка, извини. Тридцать восемь, как-никак.
Я задумалась. Будущее рисовалось мне таинственным, но при этом ярким, захватывающим. Приключения, путешествия, интересная работа, друзья… Мир деревни — он более узкий, ограниченный. Тут мало людей, мало интересных объектов. Природа красивая, но ведь это еще не все, что нужно человеку, чтобы самореализоваться..?
— Мам, а ты ведь отсюда уехала, в институт поступила… Как ты тогда представляла свое будущее?
Моя родительница — несостоявшийся доктор. На втором курсе познакомилась с моим папой — он учился на три года старше, специализировался на хирургии. Вскоре они поженились, а потом появилась я. И мама рассталась с мечтой, посвятив всю себя мне. Беременность и роды были тяжелыми, и она очень тряслась надо мной, как часто бывает с тем, что досталось с трудом. Первое время они жили с папиными родителями, но как только он закончил ординатуру, то съехали на отдельное съемное жилье. Папа зарабатывал не то чтобы много, но достаточно, за два года до его смерти даже взяли ипотеку и немного пожили в «своей» квартире. И хотели еще детей, но — не получалось. Мама долго не могла забеременеть, потом было два выкидыша. В общем — не судьба. И будто контрольный в голову, его смерть. Он ехал по трассе с какого-то симпозиума, невыспавшийся, за рулем. Торопился к нам. Даже чудо не могло бы его спасти. Его хоронили в закрытом гробу, а маму вполне можно было класть рядом — так она выглядела. Будто умерла вместе с ним.
Я знаю, что когда она вернулась в родную деревню, дядя Сережа сразу ее приметил — он уже тогда был в разводе — но она не сдавалась целых полтора года. Горевала свое горе, не хотела ни замуж, ни вообще каких-либо отношений с мужчинами. Но он не сдавался, и со временем сдалась она.
— Даже не знаю, — задумчиво пробормотала мама. — Наверное, что-то там воображала про жизнь, полную радостного труда на поприще медицины и разных впечатлений. Но у нас на одной квартире, что мы с твоим папой снимали, была хозяйка — Мила Александровна. Очень старая женщина, тоже доктор, гинеколог. Судя по всему, очень талантливый. В свое время она была каким-то там областным консультантом по сложным вопросам. И за границу ездила по обмену опытом — это в советские-то времена. И вот она сказала, что тогда была переполнена этим чувством собственной важности и не хотела заводить много детей — родила только двоих, хотя муж просил третьего. Чтобы не отвлекаться от деятельности на беременность и прочее. А теперь жалеет. Потому что все прошло: работа, путешествия, впечатления. Остались только близкие люди — ее сыновья (муж уже умер на тот момент). Один в другом городе с семьей, бывает нечасто, а второй живет с ней, но болен очень. Тяжелая черепно-мозговая травма. Иногда забывает, где он и кто. И вот, говорит, была бы у меня еще дочечка — все-таки легче б было. Был контакт ближе… Я тогда очень ее речью прониклась и даже пообещала постараться родить еще двоих, кроме тебя. Однако, не вышло…
— Да ладно, может, вы с дядей Сережей еще за одним соберетесь..! — я хитро улыбнулась.
— Это вряд ли. Как потом косточки-то свои старые собрать? Я и так уже износилась…
Я осуждающе покачала головой: на мой взгляд, для своих 38 мама выглядела замечательно. Не тростиночка, конечно, как в былые времена, но и не свиноматка. Крепкая женщина в теле. Талия есть, ноги тоже — даже юбку выше колена вполне может себе позволить. Токсикоза во время беременности не было. Правда, давление пошаливало и ноги отекали.
— Нет, малышка, я на еще одного не решусь. Страшно. А вот ты давай, времени не теряй. Как закончишь институт — сразу замуж и несколько внуков мне роди, а я обещаю нянчиться.
Эти разговоры смущали и тайно радовали меня, как и любые другие намеки на мою начинающуюся взрослую жизнь.
Шарлотка поднялась не очень высоко: навыка взбивать яйца руками мне не хватало. Но пропеклась нормально, никакого слипшегося блина посередине. Я поставила ее остывать на окошко, в лучших традициях русских народных сказок и отправилась заниматься с младшим братом. Укладывая его спать, решила все-таки обойтись «Курочкой Рябой». От греха подальше. Получилось совсем коротко — Киря попросил полежать с ним немного. И я благополучно уснула. Но, к счастью, проспала недолго. Вернулась на кухню, нарезала шарлотку, положила пару кусочков на блюдце и вышла с ним на крыльцо, где меня уже поджидал симпатичный молодой человек.
— Привет! — белозубо улыбнулся мне совершенно незнакомый юноша, и эта его белозубость буквально светилась на фоне смуглой кожи и темных глаз. — Маша?
— Да, — кивнула я растерянно, изо всех сил пытаясь вспомнить, где и когда могла познакомиться с этим парнишкой, но ничего не выходило. Что ж со мной такое? Все в Филимоново знают меня, а я никого не помню… — Мы знакомы?
Парень скрестил руки на груди и склонил голову чуть на бок, внимательно меня разглядывая. Он был невысок ростом — всего на пару сантиметров выше меня, худ и жилист. Одет в просторные синтетические шорты, поношенные, но целые и не очень грязные, и большую черную футболку с логотипом Nike и надписью «JUST DO IT… later».[2] Он долго молчал и лишь спустя секунд десять задумчиво покачал головой:
— Мне пацаны про тебя рассказывали. Я все хотел взглянуть, но некогда было. Только сейчас освободился…
Его взгляд опустился на мое блюдце с шарлоткой, и он ни секунды не раздумывая схватил один кусок. Вот это наглость!
— Чем могу помочь? — недружелюбным тоном осведомилась я, пряча оставшийся кусочек за спину.
— Есть одно дельце, только вот не знаю пока, подойдешь ты или нет, — промямлил он набитым ртом. — Сначала ответь на пару вопросов…
Я дар речи потеряла от такого нахальства. Приподняла брови и выпучила глаза.
— Сколько лет? Учишься? На кого? Хобби? — он стрелял вопросами, как из пулемета.
— А пацаны тебе не рассказывали все это обо мне? — наконец оставила меня немота, рожденная раздражением и изумлением.
— Откуда им знать? — юноша оставался невозмутим. — Так что?
— Потрудись объяснить, кто ты такой, откуда взялся и с какой целью устраиваешь мне допрос?
— Жениться хочу! — задорно воскликнул парень и улыбнулся еще шире. В его карих глазах, обрамленных густыми черными ресницами заплясали веселые искорки.
Я фыркнула уже безо всякого раздражения (трудно было не поддаться обаянию этого чертенка):
— Тебе хоть шестнадцать-то есть?
— Почти! — кивнул он, хитро прищурившись, а потом протянул мне смуглую руку со светлой ладонью: — Ренат.
Я поставила блюдце на крыльцо и нерешительно вложила в нее свою и ощутила мягкое, но крепкое пожатие. Ренат вдруг резко приблизил ко мне свое лицо и сказал доверительным тоном:
— Дело серьезное, там человек пропадает, но человек капец сложный, к нему подход нужен. То есть к ней. В общем, подыскиваю подходящую кандидатуру. Ответишь на вопросы?
Не стану врать, заинтриговал он меня ужасно. Пришлось сдаться и выложить все как на духу:
— Восемнадцать. Только поступила на ин. яз. Хобби… книжки люблю читать…
— Нормас! Уже достаточно. Она тоже читать любит — сойдетесь.
— Да про кого речь-то?
— Сеструха моя двоюродная. Дина. Гостит у нас вторую неделю. Со двора не выходит, а больше всего в комнате у окошка сидит и вздыхает. Не ест почти ничего. Короче, матушка за нее беспокоится. Я думаю, ей надо выговориться, но нам она не хочет. Уж больно сложная. А тебе, может, и скажет. Вы девчонки, и возраст близкий…
Я иронично приподняла бровь и покачала головой. Вот это прикол! Дружеская сваха…
— Не уверена, что стоит лезть к человеку, если он не хочет ни с кем делиться своими проблемами…
— Да много ты понимаешь в свои 18 лет! — отмахнулся Ренат, и в этот момент бахнула моя калитка. По дорожке к нам решительно направлялся Глеб, и лицо у него было недовольное.
— Че надо, мартышка? — спросил он, подходя к Ренату вплотную.
Во мне моментально вспыхнул праведный гнев:
— Глеб! Что за выражения?
— Маш, не лезь! — отодвинул он меня рукой за плечо.
— Вообще-то, это ты лезешь! Пришел ко мне во двор и оскорбляешь моих гостей..!
— Гостей?! С каких пор ты знаешься с этими нехристями?!
Его слова, словно острые ледяные камни, больно ударяли меня в грудь. Господи, в кого превратился мой лучший друг детства?! Однако я не успела произнести никакой отповеди, потому что калитка опять хлопнула, и на дорожке возник Денис с маленьким свертком в руках.
— Ба! — как всегда, довольно воскликнул он. — Претенденты на внимание дамы все прибывают! Я как раз в разгар битвы?
— А этому-то что нужно? — совсем низко и тихо прорычал Глеб и пошел навстречу Денису.
Я схватилась ладошками за щеки. Что за безумный вечер!
Ренат тронул меня за плечо, а другой рукой вложил мне в пальцы маленькую бумажку:
— Приходи завтра утром к нам за молоком. Это будет знак!
Я устало вздохнула и кивнула ему, а он тут же быстро смылся из нашего двора. Я сунула бумажку в карман штанов и подошла к двум недружелюбно беседующим молодым людям.
— Вали отсюда! — требовал Глеб, кипятясь.
— А то что? — лениво откликался Денис.
— А то сам не знаешь! Всеку тебе по печени!
— Попробуй! — презрительная усмешка. — Еще посмотрим, кто кому всечет!
Меня ужасно нервировала вся эта ситуация, но вместо того, чтобы мыслить по существу, я почему-то пыталась придумать, как назвать этих двух взбесившихся горилл одним словом. Друзья? Не то. Денис мне не друг, да и между собой они, как кошка с собакой. Из них Глеб, конечно, собака. Искренний, верный, открытый. Явная и понятная агрессия. А Денис — кот. Хитрющий, опасный, как притаившийся ягуар, и гуляет сам по себе. То есть, себе на уме.
Товарищи — звучит совсем уж глупо, мы же не на советском митинге… Мужчины — слишком громко и пафосно. Мальчики — как-то чересчур панибратски. Я совсем запуталась и в конце концов просто заорала:
— Денис и Глеб! Немедленно прекратите это! Что за детский сад?!
Никогда в детском саду мальчики из-за меня не дрались, но звучит авторитетно и не слишком оскорбительно. Они замолчали, но продолжали сверлить друг друга яростными взглядами.
К сожалению, на мой крик прибежала еще и мама. Высунулась в приоткрытую дверь и с интересом оглядела поле боя:
— Машунь, чего тут у вас происходит? Спать пора… а вы шумите.
— Здравствуйте! — привычно сверкнул улыбкой Денис.
— Здравствуй. Ты чей, юноша?
— Я Уваров. Клавдии Ивановны внук.
— Аа, знаю, знаю… почтальон наша. Ну, передавай ей привет от Вали Сорокиной. И… расходитесь уже, поздно.
— Конечно, майн херцхен! Только айн момент!
Мама спряталась за дверью, а Денис с видом фокусника развернул свою маленькую ношу. Это оказался крошечный рыжий котенок — очень славный и пушистый, так мило попискивавший, что у меня сладко сжалось сердце и чуть слезы не выступили на глазах.
— Вот, Манюнь, это тебе, — с самодовольной улыбкой вручил мне Денис мохнатый комочек.
— Ой, какая прелесть! — запищала я почти в один тон с котейкой. — Ах ты, мой маленький…
Денис ухмыльнулся:
— Я увидел его и сразу подумал: вы с ним одной крови — ты и он. У него и глаза зеленые, как у тебя.
— Ты у нас настоящий тигр, да, малыш? — проворковала я и услышала недовольное рычание Глеба совсем рядом, за своей спиной.
Это беспокоило меня. Не то чтобы я признавала за ним право решать, с кем, когда и сколько мне общаться, но и ссориться не хотелось. Мы ведь только встретились!
— Спасибо, Денис, — сказала я тепло, — но я не знаю, разрешит ли мама его оставить. А в город я его точно не смогу забрать.
— Ничего, — кивнул он. — Дружите, пока ты здесь.
Тон его был будто бы намекающим. На что? Не хочу думать об этом.
Денис все же попрощался со мной, бросив значительный, но молчаливый взгляд на Глеба, неожиданно прихватил второй кусок шарлотки с блюдца и гордо удалился.
Мы с соседом сохраняли тишину некоторое время, и не смотрели друг на друга. Наконец я вздохнула и сказала печально:
— Мне очень жаль, что ты так дурно обращаешься с некоторыми людьми.
— Они это заслужили, — сухо, мрачно.
— Чем же? Что плохого тебе сделал этот мальчик, Ренат?
— Если тебе недостаточно того, что он татарин и мусульманин, вот еще немного сплетен: его мать — ведьма, так в деревне говорят.
— Настоящая ведьма?! — изумилась я.
— Я не знаю, насколько настоящая, но с такими людьми лучше дружбу не водить. Это потомки Чингисхана, понимаешь? Они хитрые, изворотливые, для них ничего не стоит обмануть христианина — это даже почетно.
— Ты говоришь глупости! Это не те же самые татары, что вместе с монголами захватили Русь. Так наша учительница по истории сказала.
— А у меня другие сведения.
— В любом случае, прошло много веков с тех пор. И я не собираюсь вступать с ними в деловые отношения…
— Лучше вообще ни в какие не вступай — это опасно.
— Не беспокойся за меня, я уже взрослая.
Глеб фыркнул:
— Ну да, конечно! Маш, я не могу за тебя не беспокоиться. Ты очень важна для меня.
Я оторвалась от разглядывания своего пушистого подарка и посмотрела на юношу. Его взгляд был полон чего-то такого… что мои щеки моментально залились жаром. Я снова отвела глаза.
— Глеб, послушай, даже если все так, как ты говоришь, и эти люди непорядочны, не нужно их оскорблять. Все их дурные поступки — на их совести, все твои — на твоей. Понимаешь?
Он усмехнулся:
— Смешная ты. Такая правильная и от других ждешь того же… Но мир далек от идеала, и люди в нем. Я, вот, совсем не такой…
— Ты такой, просто забыл. А я помню.
— Я не забыл, я изменился. Жизнь заставила.
— А я помогу тебе измениться обратно.
— Буду рад, если получится. Не хотелось бы тебя разочаровать. Но надежда слабая.
Мы помолчали немного, но потом я вспомнила, за что еще хотела отчитать своего друга:
— А Денис чем тебе не угодил?
— Он нехороший человек.
— Как татары?
— Еще хуже.
— И что в нем такого плохого?
— Я не могу тебе рассказать. Это… не моя тайна, скажем так. Но поверь мне на слово, лучше уж с ведьмой дружбу завести, чем с Денисом Уваровым.
— Ты говоришь загадками.
— Я тут… ягод тебе принес… любишь землянику? — он достал из-за пазухи и протянул мне пучок зеленых веточек, на каждой из которых краснело по несколько крошечных ягодок.
— Очень! — выдохнула я, перекладывая котенка в одну руку и принимая подарок другой. — А где ты ее нашел?
— Известно где, в лесу.
— Я тоже хочу пособирать..!
— Давай… завтра сходим?
— Конечно! Здорово! Спасибо.
Мы договорились, что он зайдет за мной примерно в районе обеда и на том попрощались. Ему так и не досталось того угощения, что я готовила для него…