Писательница для Белова

Глава 17

Катя

Дамир скрывается за дверью, а я вжимаюсь спиной в плитку и тяжело дышу, тщетно пытаясь собрать свои мысли, которые мечутся в голове, как тараканы, в одну кучу.

Шутки молодого человека постоянно вгоняют меня в шутку. Или краску стыда. Он играючи может кинуть фразу, которая для него совершенно ничего не значит, а я потом излишне долго и эмоционально обдумываю её.

Я поднимаю край свитера Дамира, рассматриваю свою кожу. Радуюсь тому, что кофе был горячим, но всё же не кипятком. Покраснения уже стали бледнее, значит, скоро совсем уйдут.

Я выхожу из ванной, семеню босыми ногами по полу, заглядываю в ближайшую комнату. И тут же захлопываю дверь, чувствуя, как щёки окрашивает красная краска смущения. Там на кровати кто-то занимается любовью, забыв об окружающих. К следующей двери я подхожу с опаской. Сначала прижимаюсь ухом, потом только нажимаю на ручку. Заглядываю в щелку. Там никого нет. Я с облегчением выдыхаю, захожу внутрь. Закрываю дверь на замок, включаю свет и, убедившись, что я в помещении точно одна, снимаю свитер Дамира, который уже стал влажным от моего мокрого нижнего белья. Снимаю лифчик, вытираю кожу полотенцем, которое прихватила с собой. Беру в руки свитер Дамира.

Замираю. Сжимаю в пальцах тяжёлый предмет одежды. Снова воровато озираюсь, будто кто-то смог незаметно просочиться в комнату сквозь закрытую дверь. Подношу свитер к лицу. Зарываюсь в ткань носом. И втягиваю запах тела Дамира, пропитавший собой свитер.

Голова идёт кругом, грудь начинает взволновано подниматься и опадать. Я наполняю этим запахом лёгкие под завязку. Прикрываю глаза. И дышу, дышу, как ненормальная. Как одержимая. Я хочу запомнить его. Я хочу пропитаться им. Я пытаюсь разложить его на нотки, чтобы потом воспроизводить.

Сейчас, когда никто не видит, можно не таиться. Можно не скрывать ни от кого. И прежде всего от самой себя.

Я никогда не испытывала таких чувств. Ни разу за свою жизнь. Чтобы в груди всё горячими волнами сворачивалось. Чтобы взгляд плыл, а внизу живота было горячо. Тянуло сладко-сладко. Требовало чего-то большего, но определённо порочного. Запретного. Как и парень, которому запах принадлежит.

Я потираюсь щекой о ткань свитера. Представляю, что это плечо Дамира. Его горячая, обжигающая кожа, которая пахнет так вкусно. Так крышесносно.

Кончики пальцев покалывает. Я живо вспоминаю, как прикасалась ими к лицу парня. Как водила подушечками по красивому, суровому лицу.

Из странного транса меня вырывает шорох за дверью. Я вздрагиваю, торопливо надеваю свитер парня на себя. Поднимаюсь с кресла и смотрю на дверь, в которую кто-то стучит.

— Катя, ты тут? — голос Савелия вырывает из груди разочарованный вздох.

Я совсем не его ждала. И я тут же шиплю на саму себя, когда осознаю это. Торопливо подхожу к двери, одёргиваю край длинного свитера Дамира, прикрывающего меня до колен, проворачиваю ключ в замке.

— Да. Что-то случилось? — я открываю дверь и смотрю в спину Савелия, который уже двинулся к другой двери.

— Катя! — с радостью в голосе выдыхает молодой человек и оборачивается ко мне. — Я тебя искал.

— Привет, — смущённо улыбаюсь молодому человеку и переступаю с ноги на ногу. — Что-то случилось?

— Я тебе мазь нашёл от ожогов.

Савелий разворачивается и возвращается ко мне. Подходит почти вплотную, нависает надо мной. Смотрит сверху вниз странным взглядом, улыбается уголками губ и протягивает тюбик с той самой мазью.

— Спасибо большое, — я протягиваю руку и забираю мазь. — В аптечке была мазь. Уже всё смазали.

— И ещё, если… — парень вдруг запинается.

Его взгляд падает куда-то мне за спину. Я смотрю на то, как краски уходят с его лица. Быстро оборачиваюсь. Пытаюсь понять, чем могла быть вызвана такая реакция. И тут же краснею, когда замечаю своё бельё на полу. Прикусываю губу и вновь на Савелия поднимаю взгляд.

— Ещё раз спасибо за заботу, Сав, — мой голос звенит от смущения.

— Катя, — парень вдруг обхватывает меня за плечи, — будь осторожна. Ты светлая, хорошая девушка. Мне так совестно, что всё так вышло. Хочешь, я отвезу тебя домой? Твоя бабушка, наверное, переживает.

— Я… Спасибо, но…

— Но моя девушка поедет со мной, Сава, — я ещё ни разу не слышала, чтобы голос Дамира был таким ледяным и отстранённым. — Мне кажется, что тебя стало слишком много возле неё.

Савелий сжимает кулаки и поворачивает резко голову в сторону Дамира, который совсем недалеко от нас, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Он смотрит на нас исподлобья, прожигает своим тёмным взглядом, который в полумраке кажется дьявольским. Способным в мгновение сжечь заживо и превратить в горстку пепла. Он в майке.

Я жадно скольжу взглядом по развитым, атлетическим предплечьям. Божечки! До чего он красиво сложен. Даже скульптуры древнегреческих богов ему проигрывают. На его теле хочется изучать анатомию.

Пальцами. И губами. Чтобы каждую мышцу и жилу исследовать.

— Я просто хотел помочь, — цедит сквозь зубы Савелий. — В прошлый раз, когда ты притащил бедную девчонку на арену, она свалилась с температурой. Сейчас ситуация немногим лучше. Своё нужно оберегать.

— А ты оберегателем решил стать? — Дамир улыбается, но только улыбка его похожа на оскал хищника.

Я боюсь дышать. Его гнев густой. Осязаемый. Я делаю несколько шагов назад в комнату, хочу спрятаться. Но только привлекаю этим пристальное внимание Дамира. Его тёмные глаза впиваются в моё перепуганное лицо. И мне на миг кажется, что морщинки у губ разглаживаются.

— Ты пугаешь свою девушку, Дамир.

— Сав, зачем ты мозг ебёшь? — парень устало проводит рукой по лицу.

— Потому что вечеринка не то место, где следует брать невинных девушек.

У меня округляются глаза против воли. Я прижимаю ладони к губам и пытаюсь осознать сказанное. Откуда Савелий знает о моей невинности? И с чего такие предположения.

Дамир медленно начинает надвигаться на Савелий. Каждый его тяжёлый шаг эхом разносится по пустынному коридору. Парень подходит к своему товарищу, кладёт ладонь на плечо. Глядя ему в глаза, холодно велит:

— Зайди в комнату, Катя. И закрой дверь.

— Но… — пищу, до ужаса боясь, что сейчас начнётся драка.

— Сейчас же! Закрой. Дверь.

И я не могу не подчиниться. Я закрываю дверь, но тут же прижимаюсь к ней ухом.

— Ты пил, Сава, — в голосе Дамира усталость и почему-то вина.

— И что? В мамочки решил мне заделаться?

— Тебе нельзя пить. Твоё лечение…

— Моё лечение полное дерьмо, Дамир. И я уже никогда не выйду на лёд! Твоими молитвами. Ты портишь всё, Белов. И эту чистую девчонку ты тоже замараешь своей грязью. И тайнами своей семьи.

— Я начинаю терять терпение. Ещё пару слов, и ты получишь, Сава.

— Давай. Давай, врежь мне.

Я вся напрягаюсь, жду самого ужасного. Прилипаю к двери всем телом.