Пламя на двоих (СИ)

Глава 19. Вернулась

После откровений на сторожевой башне между мной и Элаем что-то неуловимо изменилось. Он был все так же внимателен, пользовался каждой возможностью, чтобы ко мне прикоснуться, но при этом словно сделал шаг назад.

И я всю голову сломала, размышляя над тем, что случилось. Я оттолкнула его своей внезапной истерикой? Озадачила осведомленностью? Элай мне не доверяет? Не видит во мне соратника? Или я напугала его тем, что не готова к легким и необременительным отношениям?

Либо же он принял во внимание все, что я наговорила, и теперь ждет шага от меня?

— Все сложно, — пожаловалась я Барри, скармливая ему кусок мяса.

Вороненок подрос, от травмы не осталось следа, а его перья налились густой синевой предгрозового неба, но он все еще жил у меня на балконе, выпрашивая лакомства.

С другой стороны, все проще некуда. Если отбросить революцию, разницу в нашем с ним положении, его огонь и мое желание отомстить Тириану, то в остатке получим вот что: Элай мне нравится, и я ему тоже. Может, пойти уже с ним на свидание? Так ведь больше и не зовет…

Мягкий перебор гитарных струн донесся сверху, и я отступила, прячась под козырек балкона, и притихла. Мелодию я узнала быстро — это та самая песня, которую я напевала на пикнике в честь нашего славного поражения на крылатых играх. В оригинале она была о девушке, скучающей в разлуке по любимому парню, но Элай в корне переделал текст.

— Я хотел бы стать теплым ветром, — пел он, — чтоб запутаться в рыжих кудряшках, чтоб дышала ты мной этим летом, чтобы нежная кожа в мурашках.

Я покусала губы, сдерживая рвущуюся улыбку. Раньше мне никогда не пели песни под окном. Вернее — над окном, но какая разница. У Элая был красивый голос, низкий и чувственный, который то опускался до вкрадчивого шепота, то взлетал, и я уж точно собиралась дослушать до конца.

— Я бы стал утренним светом, что скользит по щеке украдкой, что целует губы так чутко, что ласкает тебя так сладко.

Он ударил по струнам, и припев зазвучал куда бодрее:

— Только одно желание: пойдем со мной на свидание. Скажи мне «да», Вивиана, и поедем в Айдану.

Я невольно рассмеялась, обхватив себя руками, а Элай исполнил небольшой проигрыш, слегка сбился, но быстро нашел правильный аккорд и вернулся к неспешному напеву.

— Я бы стал ласковым ливнем, промочил бы тебя до нитки. Вивиана, ну сколько можно, дай ты мне хоть одну попытку.

Барри подпрыгнул на перилах и повернул голову, вопросительно на меня глядя.

— Я бы стал твоей глупой птицей, что танцует за корку хлеба, лишь бы ты наконец согласилась, я бы был на седьмом небе.

На этот раз проигрыш получился куда увереннее и без ошибок.

— Только одно желание: пойдем со мной на свидание. Скажи мне «да», Вивиана, и поедем в Айдану.

Я выдохнула, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы выпалить громкое «да», но в дверь сверху постучали. Элай прижал ладонью гитарные струны, и мелодия оборвалась. Послышались шаги, бас Туча.

— Приехала? — переспросил Элай, и в его голосе зазвенело явственное раздражение. — Вот же… И горшки привезла? Ладно, иду.

Дверь захлопнулась, и я осталась в тишине.

Барри разочарованно каркнул.

Значит, Ингрид вернулась?

В гостиной раздались голоса, я выглянула из комнаты и едва сдержала вздох. Это и правда была Ингрид. Посвежевшая, веселая, в непривычно романтичном образе — синем платье с рюшами. Ее глаза сверкали, улыбка сияла, и даже серая чешуя на щеке зажила.

— Скучали по мне? — игриво спросила она. — Я по вам — очень. Какие новости?

Ингрид и сама успела все разузнать. В Драхасе сплетни расходятся быстро. Главная — Элай и Вив до сих пор не переспали. Еще неделю назад Ингрид бы искренне порадовалась, но в гончарной мастерской у нее было время подумать.

Она и раньше видела, что рыжая набивает себе цену. Но, остыв, поняла ее игру так ясно, будто увидела план собственными глазами. Рыжая заполучила козырь и дожимает Элая до брака. Она наверняка разузнала, кто он такой, подлая лиса, и теперь строит из себя невинную овечку.

А ведь мужчины частенько теряют интерес, получив желаемое. Вот и Элай, утолив похоть, увидит, что ничего особенного Вив из себя не представляет. Так, повалять по кровати — и только. Для этого вовсе не обязательно делать ее невестой или тем более женой.

Так что Ингрид не будет ставить им палки в колеса. А потом получит свой знак, и рыжая исчезнет. Сама или придется этому поспособствовать.

Рядом с Элаем должна быть она, Ингрид.

Вот только знак никак не хотел проявляться. Она снова попыталась подружиться с огнем, но лишь получила болезненный и противный ожог. Но и знак скульптора ей сто лет не нужен. Подмастерье с радостью слепил за Ингрид горшки в обмен на небольшую услугу, которая ей самой доставила удовольствие — он был кареглазый, черноволосый, и в темноте так легко было представить на его месте другого…

— Чтоб больше никаких промахов, Ингрид, — строго сказал Элай.

Она кивнула.

Теперь будет бить точно в цель.

Первым делом Ингрид рассталась с Инеем — это вышло обидно легко. Он состроил печальное лицо, но и только.

— Желаю тебе найти того самого, — сказал на прощанье.

Ингрид уже нашла. Увы, истинная любовь не бывает без преград. Чем выше цель, тем слаще ее добиться.

Затем навестила Сильву. Драконица узнала ее, потянулась, и Ингрид обняла серебристую шею. Надо сделать потом корону из белого золота, с большими сапфирами в цвет глаз, чтобы все красиво сочеталось. Не только у рыжей есть художественный вкус.

После ужина сходила в гнездо к Янису, прощупала почву, но того будто отрезало: при любом намеке на рыжую соскакивал с темы.

— Элай спас моего дракона, — откровенно сказал Янис в итоге. — И меня. Красноперые навалились толпой, я думал — конец. Отстала бы ты от него, Ингрид. И от Вив заодно. Хочешь, останься на ночь…

Ингрид ушла. Заглянула к доктору, взяла вонючую мазь и потом, у себя в комнате, разделась и нанесла на ожоги. Она больше не драла чешую на щеке, но вот бедра выглядели ужасно: волдыри, корка крови. Все это саднило, но Ингрид готова была терпеть. Боль — ерунда. Может, так и сказать Элаю? Да и вряд ли он жжется как раскаленный прут.

Кровь дракона бурлила по-прежнему, но теперь Ингрид радовалась, что щит не появился. У рыжей, оказывается, другой знак. Легендарный аркан. Повезло сучке. Как она вообще его заполучила?

Ингрид ворочалась всю ночь, пытаясь найти удобную позу, чтобы не тревожить ожоги, а утром вскочила ни свет, ни заря. Надо подкараулить Вивиану в душе и разглядеть эту поганую чешую, чтобы знать хоть, к чему стремиться. Но Элай таскался за Вив как приклеенный и даже сидел перед дверью душа, пока рыжая там намывалась.

— Меня-то чего стесняться, — возмутилась Ингрид. — Пусть даст войти.

— Подождешь, — коротко бросил Элай. — Ингрид, у тебя есть какое-то любимое занятие?

Она многозначительно улыбнулась, но Элай лишь вздохнул.

— Мы так и не решили твою проблему, — напомнил он.

— Мне стало гораздо лучше, — заверила Ингрид. — Я рассталась с Инеем. Наши отношения были ошибкой. Это все несерьезно, ты же понимаешь…

Элай пожал плечами, не выказав никакого интереса, а потом из душа вышла Вив, и он сразу вскочил.

— Доброе утро, Вив, — и голос такой ласковый, аж противно.

— Доброе, — ответила рыжая, прикрываясь воротом халата плотнее.

Как будто у нее сиськи золотые или что. Но огонь в темных глазах Элая полыхнул так, что ожоги заныли.

Ингрид вошла в душ, захлопнула дверь и демонстративно задвинула защелку. Может, она тоже стесняется.

А потом, когда все ушли на завтрак, направилась прямиком в комнату Вив. Распахнув дверь, остановилась на пороге, раздувая ноздри и принюхиваясь как собака. Стол, кровать, за окном скачет ворона. Ингрид быстро пересекла комнату, открыла дверь на балкон, но глупая птица тут же вспорхнула и улетела. Жаль… Вот бы поймать ее, свернуть шею и скинуть в пропасть. А перед этим усыпать перьями пол и заляпать все кровью — мало ли кто решил пообедать любимцем Вивианы. Пусть бы поплакала, отмывая тут все.

Ингрид покружила по комнате, подцепила шелковую сорочку из-под подушки, приложила к себе и, скомкав, сунула обратно. Нашла в ящике стола блокнот, полистала — что за ерунда: рука, нога, камень. Она бы тоже смогла так нарисовать, запросто. Сгребла в жменю карандаши, постучала ими по обратной стороне столешницы, кроша стержни, и швырнула назад в ящик. Затем заглянула в шкаф и нахмурилась. Откуда у рыжей такой ворох обновок? Юбки, платья, блузки… Порвать бы все в мелкие лоскуты, но Вив побежит жаловаться. А это еще что…

Ингрид вытащила холст, стоящий лицом к стене, развернула, и ее руки задрожали от волнения.

С картины смотрел Элай. Черно-белый портрет, но все равно как живой: губы, плечи, руки… Вода текла по широкой спине, омывая черные крылья, тень от ресниц как будто дрожала. Ингрид прижалась к картине всем телом, потерлась о нее точно кошка, а потом лизнула брызги на крепком плече.

Во рту остался вкус пепла, и Ингрид опомнилась, отстранилась, рассматривая портрет по-новому. Что это она… Целует картину, а ведь в ее руках оружие против рыжей!

Вив строит из себя скромницу? Невинную овечку? Запахивает плотнее халатик и прячет глаза, а сама рисует пошлые картинки! Ингрид сдернет с нее маску и покажет Элаю, что Вив из себя представляет. Только как бы остаться в стороне? Может, свалить на уборщиц? Точно! По выходным в гнезде убирают. Кто-то нашел картину, решил показать. Задница у Элая отличная, и в реальности, и на портрете. Нельзя прятать такую красоту, пусть все посмотрят.

Ингрид унесла картину с собой, полюбовалась ею еще немного и поставила на стул посреди гостиной. Подвинула так, чтобы расположить портрет прямо напротив двери. Теперь рыжей будет очень сложно отвертеться.

Каталина сказала — не давить, и Элай отступил. Все должно идти своим чередом, но они как будто завязли. Еще и песня эта дурацкая. Вопреки всякой логике Элай возлагал на нее большие надежды, но вновь проиграл. Никакой реакции, кроме тихого смеха. Он просто смешон — вот и ответ. Вив держит его за шута, который шатается рядом и пускает на нее слюни, как жалкий щеночек.

— Значит, пойдем смотреть корабли? — Вив куснула булочку, слизнула сахарную пудру с губ, и Элай внутренне застонал.

Сегодня у их гнезда выходной в городе, и все обсуждали, куда двинуть в Айдане. А Элай собирался пригласить Вив на свидание и морально готовился к очередному «нет».

Ему столько не отказывали за всю его предыдущую жизнь. А ведь до инициации она была весьма бурной.

— Странно, что Ингрид вчера приехала, — сказал Рони. — Могла бы дождаться нас там, а потом отправиться вместе.

— Не терпелось порвать с Инеем, — усмехнулся Туч.

— Слава богам, — искренне выдохнул тот. — Я едва не спалился. Насилу состроил скорбную мину, хотя сам чуть не плакал от счастья.

— Ну-ну, — поддел его Туч. — Небось, рыдал потом ночью в подушку. Остался без женской ласки.

— Может, найду себе в Айдане сдобную булочницу, — ответил Иней.

— Даже не смей, — пригрозил Туч. — Девушек в городе много.

Для кого много, а для него, Элая, только одна. Не удержавшись, он поймал под столом ее руку, перебрал тонкие пальчики, погладил запястье, будто ненароком прижав трепещущую венку. Пульс такой частый, словно Вив волновалась. Или ей просто противно?

Он должен попробовать снова, даже если придется услышать отказ. А может, поставить ее перед фактом? Мол, летишь со мной, Вивиана. Но Каталина сказала, что Вив должна сделать шаг. Как-то показать, что не против, иначе он так и будет долбиться в закрытые двери.

Ингрид явилась на завтрак последней: снова в платье, глаза блестят как у пьяной. Туч сдвинулся, освобождая ей место, и Ингрид скользнула на лавку.

— Кто-то поранился? — принюхался Рони. — Знакомый запах.

— Небось, от другого стола несет, — предположил Туч. — Наши-то все здоровы.

И еще за плечо поплевал, чтоб не сглазить.

А Вив отняла нежную ручку и встала из-за стола. Элай поднялся следом. Парни тоже доели, так что в гнездо возвращались толпой, бросив Ингрид завтракать в одиночестве.

— После порта я бы заглянул в книжный магазин, — размышлял Рони. — По вечерам бывает свободное время, и я бы хотел освежить в памяти некоторые поэмы.

— Ты приехал в Драхас, чтобы жить полной жизнью или книжки читать? — поинтересовался Иней. — Пойдем по злачным местам! Мне срочно надо шлифануть осадок от Ингрид какой-нибудь смазливой девчонкой.

— Тоже вариант, — согласился Рони.

— Надень рубашку и расстегни пару пуговиц, чтобы стало видно твой знак дракона, — посоветовал Иней. — Тогда, может быть, тебе тоже кто-нибудь даст. Поверь, это куда интереснее книжек.

— Смотря какая книга! — горячо возразил Рони. — Вот тебе доводилось читать труд Задария Ивва о…

Он вошел в гостиную и будто поперхнулся, не договорив.

— О чем бы там ни писал твой Задарий, он проиграет любому упругому заду. То есть, не любому, — поспешно исправился Иней и обернулся. — Элай, я не про твой. Он, конечно, упругий, но...

— Ты вообще что несешь? — не понял Элай, заходя следом в гостиную.

А потом увидел. И понял. И глянул на Вив.

Она покраснела мгновенно, будто ее захлестнуло волной стыда, глаза заблестели как море.

— Интересный ракурс, — протянул Иней, подходя к картине. Встал боком, развернул бедра. — Я бы тоже смотрелся выигрышно в такой позе.

— Лаконичная манера, — оценил Туч. — Но смотрится хорошо. Это еще до покупки красок, да?

— Вообще обнаженная натура в живописи — классический прием, — пробормотал Рони. — Символизирует уязвимость, чистоту… Тут и вода как раз.

Иней хохотнул.

— Да уж, с голым задом любой почувствует себя уязвимым.

Вив всхлипнула и кинулась к себе в комнату. Громко хлопнула дверь.

— Вот ты баран, — протянул Элай.

— А чего сразу я? — возмутился Иней. — Не хотела, чтобы картину обсуждали, так и не приносила бы.

— А когда она, по-твоему, могла ее принести? — поинтересовался Туч. — Мы на завтрак шли вместе и обратно тоже.

— Явно Ингрид постаралась, — вздохнул Рони. — Она Вивиану сразу невзлюбила.

Элай постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел. Вив закрыла лицо руками, но он обнял ее за талию и поцеловал в пушистую макушку.

— Ну, чего ты? — тихо спросил, развернув ее к себе. — Хорошая же картина.

Вив помотала головой, не отрывая рук от лица.

— Элай, прости, пожалуйста, — сдавленно пробормотала она. — Я не хотела, чтобы ее кто-то видел.

— Да ладно тебе, — усмехнулся в ответ. — Я там вроде неплохо получился.

В его душе сейчас пели фанфары, порхали бабочки, и широкая радуга изгибалась разноцветным мостом, ведя прямиком к счастливому будущему.

Он понравился Вивиане давным-давно. Она нарисовала его портрет первым, еще до Туча и Инея. Она считает его красивым. Если это не шаг навстречу, то что тогда вообще шаг?

Обняв Вив теснее, Элай пригладил ее мягкие кудряшки. Вот только как разговорить ее и не позволить еще больше замкнуться?

— Значит, ты не сама выставила портрет на всеобщее обозрение? — ровно спросил он, отлично зная ответ.

Конечно, не сама. Когда бы она могла? Он не спускал с нее глаз, проводил на завтрак и обратно.

— Конечно же, нет! — вырвалось у Вив, и она убрала от лица руки.

Щеки горят, глаза блестят, но слезы высохли и до истерики далеко.

— Это Ингрид! — мрачно добавила она. — Вне всяких сомнений! Она хотела смутить меня. Или тебя...

— Я лично считаю, что стыдиться мне нечего, — заметил Элай. — Но, похоже, ты права насчет Ингрид. Больше некому. А где ты хранила портрет?

— В шкафу, — буркнула Вив, отводя взгляд. — Ох, это так неловко…

Элай поймал ее подбородок и приподнял.

— Вив, это просто портрет, — отчетливо произнес он.

Не просто! Не просто! Это его портрет! Он там вообще без одежды. Вив рисовала его голым, она смотрела на него, любовалась. Может, фантазировала всякое…

— Даже Рони, наш образец добродетели, признал, что ничего тут такого, — спокойно добавил Элай. — Классическая живопись.

— Я не должна была, — вздохнула Вив.

Высвободившись из объятий, попятилась, упершись бедрами в стол, но Элай шагнул ближе — сегодня она от него не уйдет.

— Ты наверняка не впервые рисуешь с обнаженной натуры, — ревниво заметил он.

— Ну, да, — согласилась Вив. — В академии нанимали натурщиков. Но тебя я даже не спросила!

— То есть как идти в ущелье к карганам, так мое разрешение тебе не надо. А портрет рисовать — только с письменного одобрения? — сварливо уточнил Элай. — Вив, перестань. Я вовсе не против. Можешь рисовать, что тебе вздумается. Честно.

Она присела на стол, а Элай шагнул еще ближе. Положил руку ей на талию, медленно провел по позвоночнику, вверх и вниз, чувствуя, как подрагивает узкая спина под его ладонью. Погладил шею другой рукой и, запутавшись пальцами в копне рыжих кудрей, потянул.

— Но если считаешь, что ты мне должна, то я готов принять плату, — сказал он, заглянув ей в глаза. — Ты и я. Айдана. Свидание.

Вив покусала губы и медленно кивнула.

— Да? — переспросил Элай, и фанфары грянули громче, а бабочки выстроились в хоровод.

— Я еще после твоей песни хотела согласиться, — призналась Вив, улыбнувшись.

— Сколько тебе надо времени, чтобы собраться? — быстро спросил Элай. — Полчаса хватит?

— Полчаса? — ужаснулась она.

— А чего время терять? — Нельзя давать ей возможность передумать! — Айдана — большой город. Там много чего интересного.

— Ну, хорошо, — вновь кивнула она.

— Время пошло, — сказал Элай.

Он вышел из ее комнаты, аккуратно закрыл за собой дверь и расплылся в блаженной улыбке. К фанфарам присоединились барабаны, отбивающие обратный счет времени. Или это его сердце колотится так громко?

— Ты сияешь ярче маяка, что на мысе Айданы, — заметил Туч. — Что случилось?

— Во-первых, мы с Вив идем на свидание, — церемонно ответил Элай, но вновь широко улыбнулся. — А во-вторых, я ей нравлюсь.

Сто процентов! Вообще никаких сомнений! Может, забрать картину себе? Нет, лучше вернуть ее Вивиане, и пусть себе смотрит…

— Поздравляю, — Туч похлопал его по плечу и встряхнул рукой. — Только ты не спеши. Помнишь, что говорила Каталина? Никаких резких движений.

В гостиную вошла Ингрид, встала как вскопанная, вытаращила глаза, будто впервые увидев портрет.

— Вот это да, — насмешливо протянула она. — Похоже, наша художница совсем не такая скромница, какой прикидывается. Кто бы мог подумать, — покачала головой. — Ты носишься с ней как с хрустальной, а она…

— Это сделала ты, — сказал Элай.

Ингрид захлопнула рот и недоумевающе на него посмотрела. Она старательно изображала невинность, но выходило плохо, и эти рюши торчали как на корове седло.

— Не строй из себя дуру, — буркнул Туч. — Это ты поставила здесь портрет.

Он взял картину и отнес ее к комнате Вив, поставил на пол, развернув лицом и частями тела к стене. Элай был ему благодарен. Все же такая степень откровенности не для гостиной. Вот в спальне смотрелось бы в самый раз. Заполучить бы портрет Вив в аналогичной манере.

— Да почему я?! — воскликнула Ингрид. — Вивиана сама…

— Не сама, — перебил Элай. — Парни тоже ни при чем. Мы пошли на завтрак все вместе и вернулись тоже. А вот ты где-то шлялась.

— Значит, это сделала уборщица, — пожала она плечами. — Сегодня в гнезде выходной. Кто-то наткнулся на картину, решил, что в гостиной будет лучше смотреться. С чего вы решили, что это я?

— С того, что персонал еще не приехал, — сказал Туч. — Их привозят на экипажах, которые потом везут нас в Айдану. Я спрашивал у капитана перед завтраком, он сказал — их уже видно с горы.

— Значит, кто-то из другого гнезда…

— Кому бы это надо? — пробормотал Рони.

— А мне это по-твоему зачем? — злобно спросила она. — У вас нет никаких доказательств.

Элай подошел к ней ближе, потрогал оборку на груди, поднял руку и потер пальцы, рассматривая угольный след.

— Ты видно прижалась к картине, пока несла, — сказал он. — Ингрид, но зачем?! Зачем, ты это сделала?

— Затем, что она выставляет тебя дураком! — вырвалось у нее. — Ты посмотри на эту картину! Вивиана постоянно ломается, строит из себя недотрогу. Но все это притворство!

— Я лично не вижу никакого противоречия, — встрял Рони. — Напротив. Сублимация нереализованной сексуальной энергии в творчестве…

— Ой заткнись, — злобно выплюнула Ингрид. — Вечно порешь херню какую-то. Носитесь с этой рыжей, как с королевой, а она — обычная девка, которой достался удачный знак!

— И поэтому ты полезла в ее комнату? — подал голос Иней из любимого кресла.

— В Драхасе двери не запираются, мы одна семья, — выплюнула она.

— Двери не запираются, чтобы лететь по тревоге, не теряя ни секунды времени, — рыкнул Элай. — А вовсе не затем, чтобы рыться в чужих вещах как крыса!

— Я хотела открыть тебе глаза! — воскликнула Ингрид.

И они открылись. Злобная хитрая стерва, не гнушающаяся подлых приемов. Забывшись, Ингрид дернула чешую на щеке и слизнула каплю крови, стекшую к уголку губ.

Нельзя держать такую возле Вив, никак нельзя. Ингрид опасней диких драконов — те хоть не нападают без причин. Один раз столкнула Вивиану с бревна, другой — спихнет с балкона… Сердце болезненно сжалось, стоило лишь представить, как тонкая фигурка падает вниз, и рыжие волосы гаснут в сумраке.

— Я предупреждал: еще раз замечу, что ты вредишь кому-нибудь из гнезда — вылетишь, — напомнил Элай. — Так вот, я заметил.

— Да что я такого сделала?! — возмущенно воскликнула Ингрид. — Это Вив тебя рисовала, не я!

— Именно, — кивнул Элай. — Это ее картина. Ее вещь. Ты не имела права ею распоряжаться.

— Ладно, давай я возмещу ей ущерб, — хихикнула Ингрид, все еще не веря, что он всерьез. — Правда, не знаю — как именно. Пусть зайдет в мою комнату и поищет там что-нибудь. Но мне скрывать нечего.

— В гнезде мы относимся с уважением друг к другу, — сказал Элай. — Мы люди, а не драконы.

— Ну, а во мне слишком сильна драконья кровь, — с вызовом сказала Ингрид.

— Потому что ты даже не пытаешься ее укротить!

— Хорошо, отправь меня снова в Айдану. Налеплю хоть сотню горшков.

— Вряд ли ты сделала их сама, — заметил Туч. — Слишком уж аккуратные.

Ингрид резко повернулась к нему, вздернула губу, будто едва сдерживаясь, чтоб не зарычать. Да она вообще нормальная?!

— Даю тебе шанс сделать все самой без лишнего шума, — подытожил Элай. — Иди к капитану и проси о переводе в другое гнездо. Мне все равно, кого дадут вместо тебя, хоть братьев-вонючек. Либо же я напишу такую характеристику, что тебя не возьмут охранять даже собачью будку. Ты меня поняла?

В гостиной повисла гробовая тишина, но никто не стал спорить.

— Это все из-за Вив? — всхлипнула Ингрид, заламывая руки. — Мы же с тобой соратники, Элай. Мы летали вместе, сражались с красноперыми. А теперь ты променял меня на нее? На какую-то огнеупорную дырку?

— Пошла вон! — рявкнул Элай.

Ингрид обвела всех взглядом, но парни молчали. Вскинув голову, ушла в свою комнату и захлопнула дверь так, что стены задрожали.

— Чуете запах? — принюхался Рони. — Тянет драконьим дерьмом.