Пламя на двоих (СИ)

Глава 22. Наследник

Дымок, взмахнув крыльями, плавно опустился на широкую площадку, огороженную зубчатым парапетом. К нам поспешил мужчина, и его лицо вытянулось от удивления, когда он увидел Элая, а с ним и меня.

Элай спрыгнул первым, протянул ко мне руки, и я съехала по чешуйчатой лапе прямо к нему в объятия.

— Это моя Вивиана, — торжественно объявил Элай, повернувшись к мужчине. — А это Верес, командир пятого пограничного поста и мой друг.

— Очень приятно, — сказала я.

Будто опомнившись, Верес сдернул фуражку с коротко стриженных курчавых волос, поклонился. Поймав мою руку, легонько коснулся ее губами и задержал в ладони, огрубевшей от тренировок.

— Не жжется, — задумчиво произнес он, подняв на меня взгляд.

Глаза у него были пронзительно голубые, а ресницы выгорели под солнцем до белизны.

— У меня аркан чешуя, — пояснила я в ответ на невысказанный вопрос.

— Я хотел вас познакомить, — сказал Элай и собственническим жестом положил руку мне на талию.

Я понимала, зачем мы здесь. Показать дозор мне — лишь повод. Скорее Элай планировал показать всем меня. Пока мы летели, он вскользь упомянул про сопротивление, что зреет у самых границ. Если это поможет свергнуть гадкого Тириана, я готова поцеловать Элая при всем патруле.

Но он хотел и ждал большего. А я совсем растерялась от его напора. Хоть Элай и провел шесть лет в одиночестве, но как-то подозрительно быстро вспомнил все навыки. Он целовал меня так, что дух захватывало. Был таким нежным и страстным, что я плавилась как свеча. И пусть я не обжигалась, но жар эмоций разил от него как от печки, и я невольно загоралась в ответ.

Пустить его спать в свою комнату? Как бы не залететь от таких ночевок!

Считалось, что после инициации как минимум год, а то и все три, девушки не беременеют, но бывали исключения. И раз уж моя чешуя радостно приняла Элая за пару, то дракон во мне может решить срочно плодиться и размножаться. Я не хотела повторить судьбу матери.

— О чем думаешь? — спросил Элай, когда мы остановились на узком перешейке, соединяющем дозорные башни.

По одну сторону колыхалась степь, по другую — щерились горы. Посты ставили в самых проходимых местах, но здесь могли дать отпор дикарям. Шутка ли — двадцать драконов, и все здоровенные, как Дымок.

Не дождавшись ответа, Элай поймал мой подбородок и приподнял, заставляя посмотреть в глаза.

— Я вижу, тебя что-то терзает, — чутко заметил он. — Это из-за дозора? Я сделал что-то не так?

— Все так, — ответила я. — Если хочешь, можем слетать еще на какой-нибудь пост.

— Нет, я не хочу тебя слишком светить, — отказался Элай. — Верес и так расскажет всем, кому надо.

Верес был от меня в таком восторге, что даже становилось неловко. Он только что не осыпал нас с Элаем лепестками роз.

— Так в чем дело? — не отставал Элай.

— Ты знаешь семью Норец? Или Ворец? Или что-то похожее? — спросила я.

Он задумался и покачал головой.

— Как будто что-то знакомое... А что?

— У девушки из их рода тоже была чешуя, — выпалила я.

— Мне нужна только ты, — тут же заверил Элай.

— Ну, ей лет семьдесят, по идее, так что да, я подхожу тебе больше, — усмехнулась я.

— Не подходишь, — сказал вдруг Элай.

Я слегка опешила от смелого заявления, хотя и сама думала в том же ключе. Если бы обстоятельства сложились по-другому, мы бы вряд ли вообще познакомились. А если бы это случилось, то максимум, что мне светило — постель, и то ненадолго. Но Элай сказал совсем другое:

— Вернее, это я тебе не подхожу, — пояснил он. — Я — изгой. Быть со мною опасно. По-хорошему, я должен тебя отпустить, но не могу.

Я и не хотела, чтобы он меня отпускал. Может, прочь все сомнения?

— Так что там с той Горец? — напомнил Элай. — Думаешь, вы с ней связаны?

— Чешуя — редкий аркан. Иногда знаки передаются по наследству, — ответила я. — Профессор Денфорд рассказывал.

— У моего отца знак летописца, — кивнул Элай. — Получается, если бы в меня не влили столько драконьей крови, то я тоже получил бы лишь дар понимать другие языки и разбирать старые летописи. Вот был бы позор! Меня бы выставили из военки!

— А так — из семьи, — вырвалось у меня.

Элай оперся на парапет, задумчиво посмотрел вдаль, где шептались дикие травы.

— Семья — там, где любят и ценят, — сказал он. — Видимо, я давно стал сиротой.

— Мне жаль, — пробормотала я.

— Но можно создать свою семью, — пожал он плечами, вновь посмотрев на меня.

Это что же, намек? Или я слышу то, что мне хочется?

— Вспомнил! — вдруг осенило его. Элай выпрямился, оттолкнувшись ладонями от шершавого парапета. — Лорец! Камилла Лорец, ну конечно. Ее все никак не могли выдать замуж, потому что чешуя отталкивала тех, кого она не любила!

Элай осекся, но поздно — слова уже вылетели. А мои щеки вспыхнули от стыда. Он все понял! Он знает, почему чешуя его не отталкивает! Ох, ну кто меня за язык тянул?! Жила бы себе и дальше без старушки Камиллы!

Я в панике огляделась. Хотелось провалиться сквозь землю или хотя бы сбежать. Вот только куда? Дымка увели на кормежку, впереди — дикая степь…

— Я люблю тебя, — произнес Элай, и я так и застыла на узком перешейке, продуваемом всеми ветрами.

Мне не послышалось? Элай правда это сказал? Искры в черных глазах тлели золотом, и я не могла оторвать от них взгляд. Любит?!

— Я окончательно осознал это еще на башне, — продолжил он, — когда ты обняла меня после сражения. У меня будто появился смысл: жить, воевать, мечтать.

— Все слишком быстро, — прошептала я.

— Мне кажется, наоборот, — возразил Элай, тряхнув головой. — Все очень медленно. Я до сих пор даже не получил позволения ночевать на твоем балкончике. Ворона и то привилегированнее чем я! Вив, — он шагнул ко мне, обнял, и его голос прозвучал хрипло: — Сделаем следующий шаг?

Меня словно жаром окатило, я и сама понимала, к чему все идет, но…

— А вдруг я забеременею? — выпалила я волнующий меня вопрос.

Элай улыбнулся так нежно, что сердце пропустило удар. Погладил меня по щеке, убрав непослушную прядку.

— Вив, ну ты что, — укоризненно произнес он. — Конечно, я женюсь на тебе! Я уже озадачил все ювелирки Айданы — выберешь после колечко, которое больше понравится. Но ты меня даже на коврик не пускаешь, вот я и боялся тебя спугнуть. Хочешь, поженимся прямо сейчас? Верес, как командир поста, имеет право организовывать свадьбы. Вив, а давай!

Я мотнула головой, и на лице Элая промелькнуло разочарование — и исчезло.

Он развернул меня спиной к парапету, стянул ленту с моих волос и расчесал пальцами пряди.

— Ничего, — сказал Элай, как будто сам себя заверяя, — от свидания ты тоже долго отбрыкивалась. Вивиана Гарда, однажды ты станешь моей женой, так и знай.

Его губы, накрывшие мой рот, были такими требовательными, что мне пришлось сдаться немедля. Рука, обнимавшая шею, опустилась и мягко погладила грудь. Я ахнула, и его ладонь послушно сдвинулась ниже.

— Выходи за меня, — жадно шептал Элай, целуя мое лицо. — Устроим брачную ночь, все как надо.

— Нет, — выдохнула я.

Второй поцелуй выдернул землю из-под ног, и я застонала от страсти, обрушившейся на меня ураганом.

— Давай сегодня, — попросил Элай, оторвавшись от моих губ. — Вивиана Гарда, будь моей женой.

Его ладони вжали меня в твердое тело, погладили спину и нахально скользнули ниже. Я упрямо помотала головой.

— Твоя чешуя меня не отталкивает, — шептал Элай на ухо, искушая. — Я тебе тоже нравлюсь, я знаю. Ох, страшно представить, если бы вышло иначе... Вив, давай поженимся, а? Сама видишь, это судьба. Может, я вообще твой единственный вариант. Что если твоему дракону больше никто не приглянется?

— Я так не хочу! — выпалила я, собрав остатки разума, и Элай, слегка отодвинувшись, заглянул мне в лицо. — Не хочу от безысходности!

— Ах, безысходность, — насмешливо повторил он, сузив глаза, в которых плясало пламя.

— То есть, нет. Верней, да, ты мне нравишься, — я выдохнула, пытаясь успокоиться. — Мы зачем сюда приехали? Уж точно не для того, чтобы жениться! Мы должны показать, что ты никакой не изгой. Для революции!

— Мы этим и занимаемся, — ответил Элай и кивнул на башню. — Там уже человек пять приходило на нас посмотреть.

Я одернула блузку, попыталась собрать волосы, но ветер упрямо их разметал.

— Так ты целовал меня чисто для демонстрации? — уточнила я.

— Нет, — ответил Элай. — Я целовал тебя исключительно для удовольствия. Вообще-то я, оказывается, довольно ревнивый. С дозорных хватило бы и того, что мы держимся за руки. Но как-то увлекся... Ты сама виновата!

— Я?!

— А кто? Только и слышу, что «нет». Может, целовать тебя все время, чтобы ты и пикнуть ничего не могла?

— А может, задай мне другой вопрос? — сердито предложила я.

— Какой камень в кольцо ты хочешь? — спросил Элай.

Я фыркнула и невольно улыбнулась.

— Элай, ты правда спешишь, — сказала я мягче.

Он вздохнул, склонил голову и потерся лбом о мое плечо.

— Прости, — пробормотал он. — Вив, ты как солнышко среди туч. Думаешь, я бы расстроился, если бы ты залетела? Ха! Да я бы плясал от радости! О таком я и мечтать не смел!

Я вздохнула, подумала.

— Ладно, можешь спать на балконе, если тебе так хочется, — проворчала я. — Хотя я уверена, что Ингрид ко мне не полезет. Не совсем же она чокнутая? Да и зачем ей?

— Значит, балкон, — задумчиво повторил Элай, подняв голову. — Ночи холодные…

— Вот только не начинай! — возмутилась я. — Сам сказал, что не мерзнешь!

Рассмеявшись, Элай взял меня за руку и повел к сторожевой башне, а мое сердце так и плясало в груди. Он сделал мне предложение! О боги, Элай сказал, что любит меня! Он хочет жениться!

Все соседи с моей улицы дружно упадут в обморок, если я прилечу на драконе, да еще и с обручальным кольцом на пальце. Интересно, Элай ведь не всерьез спрашивал про камень? Никогда не задумывалась, какой я хочу. Какая разница? Главное, кто дарит кольцо. И если его подарит Элай, смогу ли я отказать?

Отправив служанок прочь, Сивилла тяжело опустилась на стул. Посмотрела в огромное зеркало, изготовленное по ее заказу. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось быть кем-то иным. Она оттягивала пальцами внешние уголки глаз, дула губы, красила лицо и надевала пышные парики. Ее мечта сбылась. Из отражения смотрела совсем другая женщина, более яркая, красивая, сильная, — королева.

Вздохнув, Сивилла сняла корону, а вместе с ней и иллюзию. Золотые локоны густо побила седина, уголки губ обиженно опустились вниз, и вся она целиком потускнела, сделавшись самой обычной, простенькой. Слишком невзрачной для королевских покоев.

Сивилла рассматривала свое настоящее лицо, и нелепая мысль свербила в голове точно мышь, пробравшаяся в кладовку: как бы она жила, не достанься ей дар иллюзии? Вдруг она была бы счастливее?

Дверь распахнулась без стука, король вошел в спальню жены и едва заметно поморщился. Однако Сивилла из глупого упрямства не поспешила набрасывать иллюзию снова. В конце концов, когда-то Альфред женился на ней.

— Удивительные новости, правда? — сказал он, принявшись в волнении расхаживать по спальне.

— Можно ли верить всему, что говорит этот Мареска? — пожала плечами Сивилла. — Он южанин, видно, рассчитывает, что если усадит на трон твоего старшего сына, то получит некие преференции. Но ты же сам понимаешь, Риан — гиблая ветвь.

Альфред нахмурил брови, и Сивилла подавила глухое раздражение. Откуда только вылез этот чернявый Мареска? Мало того, что старший выродок Альфреда так и не сдох, не хватало еще, чтобы он вернулся.

— Ты забыл, как старший визжал на инициации? — безжалостно добавила Сивил. — Он слаб.

— У него крылья, — возразил Альфред. — Легендарный аркан. А еще меч, огонь, знак летописца. Еще неизвестно, как выл бы наш младший, проявись у него четыре знака вместо одного скульптора.

— Какими бы арканами ни обладал старший, ты забываешь о главном, — напомнила Сивил, — его пламя обжигает всех вокруг. Он опасен. Твой изначальный приказ — добить — был проявлением милости, и я думаю, ты должен покарать ту, что ослушалась, со всей строгостью…

— Риан жив и здоров, — сказал Альфред, садясь на край кровати. — Чезарь Мареска беседовал с ним. Он говорит, что Риан умный, сильный, добрый. Он вынес девушку из огня!

— Раз огонь ему не вредит, то в этом нет никакого подвига, — заметила Сивил. — Он не написал тебе ни строчки за эти годы! — Вообще-то писал, но подкупленные слуги перехватывали почту. — Драконья кровь сводит с ума, а в нем ее через край.

— Странно все это, — заметил Альфред. — Как же так вышло? И лекарь, что проводил инициацию Риана, исчез...

Потому что свидетелей нельзя оставлять в живых.

— Альфред, твой сын опасен, — попыталась она до него достучаться, но король упрямо мотнул седой головой.

— У меня в охране сильнейшие щиты, — заявил он. — Я думаю, что сделал ошибку. Риан — мой старший, первенец.

— Он не сможет продолжить династию, — напомнила Сивилла. — Тириан твой преемник.

Альфред усмехнулся, снисходительно на нее глянув.

— Ты, как и всякая мать, гребешь к своему щенку, — произнес он. — Но лишь я решаю, кто станет наследником. Мне доносили, что он едва способен связать два слова и мучается от приступов, а Чезарь Мареска заверяет, что Риан в полном уме и выглядит отлично… Нет, я должен хотя бы поговорить с ним!

Король встал, направился к двери, и Сивилла, вновь повернувшись к зеркалу, стиснула зубы и набросила на себя личину. Хотя бы саму себя не стоит тешить иллюзиями — король женился не на ней. Ему никогда не была нужна сама Сивилла. Альфреда манил лишь крохотный знак дракона, свернувшийся в спираль под ее грудью, и то, что он мог подарить.

— Прости меня, дорогой, — певуче сказала она, и в ее голосе прошелестели бархатистые нотки. Сивилла ненавидела южный акцент, но освоила его идеально. — К чему разговоры про преемников, когда ты так молод и силен?

Она встала, потянулась, проверяя отражение, чтобы иллюзия легла как надо: волосы рассыпались густыми шоколадными прядями, черные ресницы загнулись к бровям. Кожа слегка потемнела, будто напитавшись южным солнцем, а изгибы тела волнующе натянули ткань.

Король обернулся и прижал руку к сердцу.

Сивилла раздвинула в улыбке пухлые губы. Она ненавидела и личину покойницы, и себя, и особенно — Альфреда. Она столько лет терпела, подстраивалась, играла чужую роль, чтобы теперь старый хрен вздумал сделать наследником старшего сына? Он даже назвал младшего Ти-Риан, второй Риан, запасной. Как будто и она, и ее ребенок — лишь жалкие копии!

— Моя южная роза, — пробормотал Альфред, шагнув назад, к ней. — О, как ты прекрасна…

Сивилла игриво повернулась, повела ладонями по чужому телу. Она не добилась особых высот в применении драконьего дара: не научилась создавать иллюзорные армии или накрывать фантазиями толпу. Ее талант был направлен лишь на одного человека. Зато Альфред мог и видеть, и слышать, и ощущать… Он мог любить свою первую жену, а вторая ему никогда не была нужна.

Он за это поплатится.

— Останешься на ночь? — томно шепнула Сивилла. — Я соскучилась…

Провела кончиками пальцев по его груди, расстегнула пуговку на рубашке.

— Да, — выдохнул Альфред. — Я сейчас.

Он ушел в ванную комнату, смежную со спальней, и Сивилла поморщилась от звуков, которые донеслись из-за двери. Отодвинув ящик стола, вынула крохотную склянку с густой черной кровью. Она добавляла ее королю понемногу. Капля-две. Взрослому человеку, да еще и инициированному дракону, особо не повредит. Так, спутанное сознание, забывчивость... Возможно, это из-за драконьей крови король выглядел гораздо старше своих лет и иногда плутал в коридорах собственного дворца.

Сивилла разлила по золотым бокалам вино и привычно добавила в один из них кровь. Черная густая капля упала на дно камнем. После ночи любви с обожаемой Розой король выпьет вино и сделается податливым, как хлебный мякиш. Старший сын останется в Драхасе.

Сивилла задержала руку над кубком, а после опрокинула склянку всю целиком.

Хватит с нее полумер. Старый козел отправится вслед за любимой женой и освободит наконец трон для младшего сына. А Сивилла больше никогда не натянет личину другой женщины, какой бы красоткой та ни была.

Она швырнула пустую склянку назад в ящик стола, с вызовом посмотрела на отражение в зеркале. Темные глаза, яркие губы, восхитительное и вечно юное тело — как соперничать с этим настоящей Сивилле?

— Вот и я, — игриво произнес Альфред, появляясь из ванной.

Он подошел к Сивил сзади, нетерпеливо потянул вниз шлейки пеньюара, обнажая тяжелую пышную грудь. Чужую.

— А можешь сделать ее еще больше, — заговорщицки прошептал муж, обхватывая ладонями сочные прелести. — О да! Вот такой она была, когда родился Риан!

Он осязал шелк смуглой кожи, жадно мял темные вершинки грудей. Сивилла не чувствовала ничего, но не забывала учащенно дышать и постанывать. А позже, когда все закончилось, Альфред взял предложенный ею бокал и осушил его до дна.

Вот и все. Да здравствует новый король.