Пламя на двоих (СИ)

Глава 21. Легендарно

— Знак чешуи — один из трех легендарных арканов, которые дарили способность превращаться в дракона, — размеренно говорил Денфорд. — Впрочем, возможно, лишь в иносказательном смысле. Крылья даруют полет, сердце, — едва заметно замялся, — смысл жизни, а чешуя — практически полную неуязвимость и в бою, и в повседневности. Хотя, — он прищурил черные глаза и посмотрел на меня, — Вивиана, ты ведь побывала в лекарне. Как так?

— Обморожение, — пояснила я.

— Видимо, холод — слабое место, — задумчиво покивал профессор. — Любопытно... А ты испытывала пределы своей чешуи? Проверяла, какой силы удар она может выдержать?

— Не проверяла, и Элай этого не допустит, — встрял Иней.

— Я лично тоже против, — высказался Рони. — Конечно, такая информация имеет важную научную ценность, — он глянул на меня, как будто колеблясь, — но все же не стоит рисковать жизнью Вивианы.

— Что за аркан такой, — сказал Глас, обернувшись. — Дай хоть взглянуть.

— Если уж она нам не дает, то тебе тем более, — буркнул Иней. — Профессор Денфорд, но вдруг эти арканы реально превращали человека в дракона? Вон парни умеют отращивать хвосты и когти, почему бы не отрастить целого ящера.

— Ох, как это было бы круто… — мечтательно выдохнул Рони.

— Точно мы этого не узнаем, пока не появится человек, который соберет все три знака, — ответил Денфорд. — Но они есть лишь по отдельности.

— Все же странно, что легендарный аркан достался девчонке, — завистливо прошептали с задних рядов, но профессор расслышал.

— Ничего странного, — отрезал он. — Для драконьей крови пол не имеет значения. Есть теория, что один из легендарных королей-драконов был женщиной. Аркутан. Его, или ее, рисовали с длинными красными волосами, а тело изображали довольно изящным. Красноперые считают этого короля своим предком. У них издревле ценится рыжий цвет волос, как знак особого благословения.

Все снова посмотрели на меня.

— Что? — недовольно спросила я. — Как будто я одна рыжая.

— Вивиана, прости за досужее любопытство, — начал профессор. — Я не нашел информации в твоих документах. Ты не знаешь, кто твой отец?

Я пожала плечами. Мать говорила о нем с неохотой. Какой-то рыжий дозорный, случайно заехавший в наш городок. Быстрая бурная связь, и вот она я.

— Иногда знаки передаются по наследству, — пояснил профессор свой интерес. — Вот как у Яниса из левого гнезда. В их семье все со щитами.

— А у нас — с когтями, — подтвердил Коготь.

— В нашей семье пламя, — сказала Берта. — Правда, у меня всего лишь искра...

— А я не знаю, кто мой папаша, — признался Иней.

— Видимо, тоже какой-то отморозок, — прокомментировал Глас.

Иней вскочил, Рони схватил его за рубашку, пытаясь удержать, профессор оказался между рядами парт. Все загалдели, требуя то ли драки, то ли извинений, а я механически нарисовала на листочке знак чешуи. Раньше я подумывала о том, чтобы найти отца, но не всерьез. Я даже имени его не знала. Маме он назвался Риком, и это мог быть и Эрик, и Ричард, и Фредерик. Но если он был обладателем чешуи, то круг резко сужался.

— А ну успокоились! — прикрикнул профессор Денфорд. — Вы же элита нашей страны! Избранные, не побоюсь этого слова. А такими тупыми вспышками агрессии вы только раскачиваете лодку.

— Какую еще лодку? — нахмурился Коготь, и профессор тяжко вздохнул.

— Я говорю о самоконтроле, — терпеливо пояснил он. — Сейчас мы наглядно видим полное его отсутствие.

— Да я б влепил ему пару затрещин — и только, — возмутился Иней. — Все под контролем!

— Драконья кровь слишком легко поддается соблазнам, — покачал головой Денфорд.

Так и есть. Вчера, на балконе, я поддалась. Если бы Элай решил зайти дальше, я бы не смогла отказать. Стыдно признаться, но в глубине души я винила маму в том, что она оказалась такой слабой, что отдалась практически незнакомцу. Теперь я ее понимала. Если ее целовали так же страстно и нежно, то не было никаких шансов устоять.

— А ведь Драхас, не смотря на некую запущенность, отличное место для молодняка, — продолжал профессор. — Минимум искушений!

— Угу, на всю крепость три девки, — угрюмо произнесли с задних рядов.

— И жратвы вкусной нет, — подхватил один из толстяков-братьев.

— Да и алчность не потешишь, — добавил Хвост. — На нашу стипендию только и погулять раз в месяц в Айдане.

— Тем не менее вы умудряетесь давать порокам слабину, — припечатал профессор. — Достаем листочки!

— Опять… — заныли все хором.

— Сочинение на тему «Как важно держать в узде внутреннего дракона», — Денфорд обвел аудиторию взглядом. — А кто плохо напишет — на кухню на три дня.

— Да за что? — вновь взвыли парни.

— Чтобы вы понимали: все имеет последствия, — закончил он.

После урока я подошла к кафедре, помялась с ноги на ногу, набираясь решимости.

— Тебе надо в королевский архив, — сказал профессор Денфорд, хотя я даже не успела спросить. — Там ведут учет всех драконокровных с указанием знака. Но, Вивиана, у твоего отца вовсе не обязательно чешуя. Знак определяется личностью. Наследственность знака, скорее, совокупность предрасположенностей…

— Понятно, — ответила я. — А вы, случайно, не знаете кого-нибудь с чешуей?

— Ты первая.

— И про сердце я не совсем поняла, — продолжила я. — Вы сказали, оно дает смысл.

Профессор вздохнул, оперся на кафедру.

— Сердце дракона называют знаком истинной любви, — нехотя ответил он. — Драконы создают пару на всю жизнь.

— А какие у него способности?

— Честно? — усмехнулся Денфорд. — Никаких. В книгах пишут, что это дает возможность понять саму сущность любимого человека. Но я и до инициации знал, какая она необыкновенная.

— Наверное, вам обидно, — предположила я. — Раз ничего не изменилось… Терпеть боль инициации…

— Я бы не променял этот знак ни на какой другой, — ответил он. — Так она, по крайней мере, не может прогнать меня прочь.

Профессор не называл имени, но и так было ясно, о ком речь. Хильда — вот кто его истинная любовь.

— Выходит, ваша любовь не взаимна? — ахнула я.

Профессор как будто помрачнел. Впрочем, он всегда выглядел мрачным в своем черном сюртуке.

— Это не важно, — отрезал он. — Считается, что сердце дракона также дарует справедливость, терпение, смелость и все такое. У тебя, кажется, тренировка сейчас?

Я поняла намек и, попрощавшись, ушла.

Профессора Денфорда было немного жаль. Что же Хильда не даст ему шанс, раз уж она для него одна единственная? Прямо как я для Элая. Может, ее тоже тяготит обреченность?

— Я знаю еще одного человека с чешуей, — сказала Берта, встретив меня в коридоре.

— Расскажи, — попросила я, взяв ее под руку.

Элай обошел всю крепость, но Ингрид так и не нашел. Заглянул даже к капитану.

— Нет, не заходила, — ответил тот. — И по поводу перевода впервые слышу. Совсем плохо?

— Совсем, — не стал утаивать Элай. — Все еще хуже, чем было. Она… жжет себя.

— Зачем?! — искренне изумился Освальд.

— Сказала — тренировалась, — отрывисто бросил Элай. — Хотела склонить меня к близости.

Признаваться в этом было неприятно. Все равно что трясти нижним бельем. Но лучше так, чем потом Ингрид скажет, что это он ее опалил.

— Ингрид, похоже, поставила перед собой задачу — осчастливить в Драхасе всех, — хохотнул Освальд. — Без исключений. Она прямо сорока из детской считалочки: этому дала, этому дала…

— Она пропала, — перебил его Элай. — Вещи на месте, но ее нигде нет.

— Ушла в самоволку? — нахмурив рыжие брови, переспросил капитан. — Как явится — ко мне отправь. Уж я ей устрою выволочку. И если настаиваешь, переведу к Янису. У них как раз ни одной дамы.

— Спасибо, — от души поблагодарил Элай. — Я могу взять взамен любого.

— Разберемся, — кивнул Освальд. — Так-то у тебя и своих дел хватает… Как успехи?

— Все по плану, — коротко ответил Элай.

Он собирался вскоре слетать с Вив на заставу, познакомить их с Вересом. Пусть увидит, что у опального принца появилась девушка, это поможет привлечь новых сторонников.

— Удачи, — благодушно пожелал Освальд. — Держи в курсе.

Элай точно не собирался этого делать, но кивнул и ушел из душных капитанских покоев.

Где же носит Ингрид? И чего еще от нее ждать?

В драконятнике густо воняло рыбой и любимой мазью лекаря. Элай направился сразу к Сильве, но Дымок ревниво сунулся следом, толкая в плечо здоровенной башкой. Серебристая драконица была в стойле. Значит, Ингрид никуда не летала или, по крайней мере, вернулась.

Почесав шею Дымку, который требовал ласки, Элай вгляделся в полумрак стойла, а после, ругаясь сквозь зубы, быстро вошел внутрь. Сильва стояла в самом конце загона, вытянув длинную шею и неудобно вывернув голову, плотно привязанную к кольцу. Длинную пасть обхватывали тугие ремни намордника, и драконица не могла даже рычать, только хрипло дышала, косясь на Элая слезящимся глазом.

— Сейчас-сейчас, — бормотал он, распутывая ремень, который тянулся из верхнего кольца к столбику, вбитому в камни. — Потерпи, моя хорошая.

Плюнув на узлы, рубанул рукой, призвав знак меча, и ремень порвался как лента. Сильва уронила голову, придавив плечи Элая. Едва устояв на ногах, он принялся за намордник. Аккуратно расстегнул тугие застежки, одну за другой, погладил чувствительное местечко у глаза, где чешуя переходила в тонкую, почти нежную кожу.

— У-ру-ру, — тихо ворковал Элай, снимая намордник и пытаясь успокоить драконицу. — У-ру-ру.

Все же Сильва не была его драконом и могла отреагировать агрессивно. Но, освободившись, она развернула шею к поилке и нетерпеливо погрузила в нее морду, захлебываясь от жажды.

Повесив намордник на крюк, Элай задумчиво погладил чешуйчатый бок. Дымок, которого давным-давно не привязывали, просунул любопытную башку в загон и вопросительно дыхнул, обдав лицо горячими слюнями. Дернув ноздрями, развернулся к Сильве, снова принюхался.

— Даже не думай, — укорил дракона Элай. — Она еще маленькая.

Но Дымок зарычал, и Элай, научившийся различать интонации, посмотрел на Сильву внимательнее. Повел рукой к факелу, укрепленному в стене, и тот вспыхнул, разгоняя густые тени. На серебристой чешуе была кровь — над бедром, в том месте, где оно сочленялось с телом. Сильва все пила, жадно и торопливо, и Элай воспользовался моментом, чтобы осмотреть рану. Не такой уж глубокий порез, за пару дней заживет. Но где она его получила?

Напившись, Сильва ухватила крупную рыбину, дожидавшуюся своего часа с завтрака, и заурчала, впиваясь зубами в сочную плоть. Элай благоразумно отошел.

Допустим, ее ранили красноперые. Днем они вылетают редко — уж очень заметные издалека. Но Ингрид могла нарваться на разведчиков. Или же сама сдуру залетела на их территорию. Вдруг ее взяли в плен? Но кто бы тогда привязал Сильву? Выйдя из стойла, Элай расспросил работников драконятника, но толком не добился ответов. Не вылетала, не видели, не привязывали.

Плохо. С утра Ингрид выглядела совершенно невменяемой. А ее пошлое предложение не вызывало ничего кроме неловкой гадливости. Но хуже всего было ощущение надвигающейся беды: вспыхивали искры на кончиках пальцев, холодил бок знак меча, предвещая близкую угрозу.

Угостив Дымка дополнительной рыбиной, Элай направился назад в крепость. Теория закончилась, студенты уже расходились, и тревога слегка унялась, когда он увидел Вив. Она увлеченно беседовала с Бертой, целая и невредимая, и такая хорошенькая, что у него на миг перехватило дыхание.

Элай подошел, и Берта будто запнулась.

— В общем, ты поняла, — закончила она, выразительно глянув поверх плеча Вив. — Это дополнительное свойство чешуи, о котором не пишут в книгах.

— О чем не пишут? — с любопытством переспросил Элай.

Вив повернулась к нему и вспыхнула румянцем.

— Ни о чем, — быстро соврала она. — Спасибо, Берта, — повернулась к девушке. — Увидимся.

— Ага, — протянула та, улыбнувшись.

А Элай взял Вив за руку и повел по коридору.

— Значит, у тебя от меня секреты? — уточнил он.

— А ты будто открытая книга, — съехидничала она.

— Перед тобой — да, — ответил Элай. — Хочешь спросить о чем-то?

Вив помолчала, шагая рядом, будто выбирая, что узнать в первую очередь.

— Как ты собираешься вернуть право на трон? — спросила она, понизив голос.

— Сперва мирным способом, — ответил он.

Чезарь Мареска обещал поговорить с отцом, и Элай не терял надежды на благоприятный исход. Но и везти Вивиану прямиком во дворец и демонстрировать, что старший наследник несправедливо признан негодным, он не собирался. Слишком опасно. Да и сперва надо заручиться ее согласием на продолжение династии.

— Не получится миром — революция, — закончил Элай. — Кстати, слетаешь со мной в дозор? Я бы хотел кое с кем тебя познакомить.

— Да, — легко согласилась Вивиана, повернувшись к нему, и рыжий кудрявый хвост взметнулся. — Мне бы хотелось побывать в настоящем дозоре. Когда полетим? Сегодня?

Элай замедлил шаг, оглянулся, притянул ее ближе и поцеловал, чувствуя себя как Сильва, дорвавшаяся до поилки. Он хотел ее так сильно, так невыносимо: прикасаться, гладить, целовать…

— Элай, — выдохнула Вив, упершись ему ладонями в грудь. — Вдруг кто-то увидит!

— И что? — пожал он плечами. — Я целую свою девушку. Что тут такого?

Вновь взяв ее за руку, повернул к выходу. Они дошли до дверей, спустились по лестнице, и Элай спрятал довольную улыбку — Вив не стала спорить и возражать. Она его девушка.

Мы полетели в дозор сразу же: сели на Дымка — и в небо.

— Там мой друг служит, — сказал Элай. — Мы учились с ним вместе.

— В столичной военке? — спросила я.

Элай принялся рассказывать про военную академию, а я все не могла перестать думать о том, что узнала от Берты.

Это случилось лет сорок, а то и пятьдесят назад. Старая сплетня, которую уже почти позабыли. У какого-то мелкого аристократа была дочь. Имелись еще сыновья — все они прошли инициацию драконьей кровью, и каждый нашел свой дар. Сильная кровь, старый род, хоть и обедневший со временем. Вроде бы отец семейства даже пытался уберечь дочь от инициации, тем более что она была помолвлена с выгодным женихом — старым, во всех смыслах, другом отца, которому тот задолжал немало денег. Но закон для кровников одинаков, дочь отправилась за драконьим даром и получила чешую.

Втайне я надеялась, что Берта расскажет про какого-нибудь мужчину, желательно рыжего. Но героиней истории была девушка. Сейчас, верно, уже старушка. Легендарный аркан на ее теле стал лишь пикантным дополнением к смазливому личику. Свадьба состоялась.

Однако вскоре незадачливый муж вернул деву домой, нетронутой. Потому что драконы создают пару лишь с тем, к кому тянется сердце. А девушка не любила своего новоприобретенного мужа. Отец рвал и метал, пытался наказать непослушную дочь, но ни ремни, ни плетки не причиняли вреда. Брак расторгли.

После ее пытались сосватать еще раз — и вновь неудача. Аркан не подпускал к ней мужчину, хотя тот вроде всем был хорош — и положением, и достатком. Но чешуя не позволяла ему прикоснуться к невесте. Этот союз распался еще на начальном этапе, когда жених попытался поцеловать невесту, а его отшвырнуло в стену.

Прямо как Инея, когда тот ко мне лез. И как Тириана.

Потом дама с чешуей, изрядно засидевшись в девках, влюбилась. В какого-то бастарда, моложе ее, без кола и двора, да и знак какой-то банальный: коготь ли, клык. А может, и хвост — забылось. Родители не пришли в восторг от потенциального зятя, порешив, что пусть уж нерадивая дочь остается в отчем доме. Вот только она залетела. Парня, милого ее сердцу, чешуя не оттолкнула и позволила абсолютно все.

Строгому отцу ничего не оставалось, как отвести дочь под венец, а счастливый избранник охотно взял ее в жены. Как они дальше жили — неизвестно. Берта предположила, что хорошо, раз уж про них не говорили в свете. Там больше принято злословить и сплетничать, а если все счастливы, толку болтать — скука. Она едва вспомнила фамилию девушки с чешуей: то ли Ворец, то ли Норец. И сейчас я боролась с искушением спросить у Элая, знает ли он такую семью. Вдруг знает и вспомнит старую сплетню, и поймет, что дракон внутри меня выбрал пару?

Дымок неспешно летел вдоль горной гряды, внизу простиралась долина, и складки рельефа казались скомканной простыней, над которой пуховым одеялом повисло курчавое облако. Я запрокинула голову на плечо Элая, разглядывая того, кого выбрала драконья кровь.

Ветер трепал его темные волосы, в глазах тлело теплое пламя. Элай склонился и поцеловал меня, и этот поцелуй между небом и землей был таким нежным, что я словно сама воспарила.

Драконы создают одну пару на всю жизнь. Люди — нет. Бывает иначе. Сходятся, расходятся, встречают других… Что если Элай — единственный для меня?

— Вив, — сказал он, оторвавшись от моих губ. — Такое дело… Ингрид пропала. Я ее видел с утра, и она как будто сошла с ума.

— Вот как, — пробормотала я, пытаясь понять, к чему он.

— Я беспокоюсь за тебя, — пояснил Элай, ласково убрав кудряшку с моей щеки. — Ингрид опасна. Куда проще, если бы ты была перед глазами. Да, я караулю под дверью, но вдруг она влезет в окно?

Я улыбнулась и мотнула головой, вновь посмотрев вперед.

— Я не говорю о том, чтобы спать вместе, — добавил Элай. — Вернее, мы, конечно, могли бы, и я был бы просто счастлив. Но я не буду тебя торопить.

— Элай, я не готова, — смутившись, ответила я.

— Хотя бы на полу себе постелю, — предложил он. — Принесу матрас из своей комнаты, я отлично устроюсь. Или ты ко мне.

— Да что она мне сделает? У меня чешуя! — напомнила я, вновь обернувшись. — Легендарный аркан, который дает практически абсолютную защиту.

— Вот очень не хочется выяснять на практике, какая она абсолютная, — проворчал Элай. — Иней тебя обморозил, помнишь? Вив, я согласен на балкон.

— Там уже Барри.

— Он потеснится.

— Ты с ним договорился?

— А ты не заметила? Твоя ворона ест у меня из рук, — похвастался он.

— Зачем ты прикармливаешь мою ворону? — с подозрением спросила я.

— Может, я просто так, от душевных щедрот, — нашелся Элай.

— И часто ты бываешь на моем балконе? — не отставала я.

— Редко, — ответил он. — Только если совсем не спится. Буквально на секундочку заглядываю в окно убедиться, что ты на месте.

Я возмущенно ахнула, но Элай обнял меня теснее, накрыл шею ладонью, и я послушно повернула голову.

— Элай, я не боюсь Ингрид, — выдохнула я в перерывах между поцелуями.

— А я боюсь, — прошептал он. — Если с тобой что-то случится, я с ума сойду! Вив, давай я устроюсь на балкончике, ты меня и не заметишь.

— Замерзнешь еще…

— В комнате было бы теплее, — согласился Элай.

— Погоди, у тебя ведь огонь, — спохватилась я. — Ты вообще мерзнешь?

— Нет, — честно признался он. — Вив, а можно я тебя нарисую? Ты такая красивая: глаза горят, волосы на ветру…

— Умеешь рисовать? — полюбопытствовала я, забыв о возмущении.

— Немного. У меня разностороннее образование. А какой твой любимый предмет, кроме живописи, разумеется?

Мы летели в дозор и болтали о всякой ерунде, и вновь целовались. И я подумала, что даже если драконья кровь сделала выбор за меня, я с ним согласна.

Ингрид еще раз оглядела пещеру и удовлетворенно кивнула. Рисунки отличные! Даже у рыжей не получилось бы изобразить легендарные знаки так точно. Она, небось, ударилась бы в фантазии, отсебятину, не то что Ингрид — как по учебнику! Вот аркан крылья, вот сердце, а тут чешуя, все нарисовано углем на шершавой стене пещеры. Ингрид широко улыбнулась, представив, как получит их все! Все три легендарных аркана — вот будет потеха! Запекшаяся рана на щеке треснула, и Ингрид, высунув язык, слизнула быструю струйку крови.

В ней все дело, в драконьей крови. Надо ее слегка подтолкнуть. И тогда Элай увидит, как сильно он ошибался.

Хотя он, конечно же, врал. Элай хочет ее! Любит! Придумал какую-то ерунду, чтобы ее оттолкнуть. Элай такой галантный, настоящий принц. Не хотел делать больно.

Ингрид хихикнула, уселась на камни и стянула на щиколотках драконьи ремни. Иногда Элай казался ей слишком мягким. Ему как будто не хватало твердой руки. И она такой станет! Невозможно повелевать королевством без жесткости. Управившись с ремнями, Ингрид подергала путы — крепко. Надо зафиксироваться как следует, чтобы во время инициации не биться о скалы.

Взяв шприц, спертый в лекарне, поднесла к глазам и посмотрела на густую темную кровь. Ингрид забрала ее у Сильвы и сожалела лишь об одном — надо было сделать это раньше! Как она не додумалась? У Элая четыре знака, у нее — всего один. Но дракон в ней силен и давно рвется наружу.

А если она сможет превращаться в дракона, как легендарные короли? О-о-о… Тогда она взлетит к самому солнцу, а потом упадет камнем, целясь в проклятую Вив. Ухватит ее тщедушное тельце, вонзит когти в мягкую плоть, поднимет ее высоко-высоко и сбросит в горах — там, где они укрыты шапками снега. Не разобьется, так околеет, хитрая тварь.

Ингрид еще раз глянула на знаки, нарисованные на скале. Она отлично летает на Сильве, но ей не помешают и собственные крылья. Она станет самой быстрой не только на земле, но и в небе. Чешуя подарит неуязвимость, и тогда Элай отбросит все уловки и наконец отымеет ее за все свои шесть лет воздержания. Сердце… Ингрид задумалась. Сердце ей особо не надо. Она и так любит Элая. Она хочет его и получит. Но если знак сердца требуется для превращения в дракона — пусть.

Маленький язычок пламени плясал по тлеющим углям. Костер, который она развела, уже потухал.

— Или пусть будет пламя, — доверительно прошептала Ингрид. — Я устрою такой пожар, который нескоро забудут.

Она засмеялась, прикрыла ладонью рот, который вновь наполнился солоноватым вкусом крови. Отложив шприц в сторону, завязала пояс от халата вокруг головы и зажала его зубами. Не хотелось бы откусить язык. Будет очень больно, но она не боится боли. Халат распахнулся, обнажая ожоги на бедрах и серебристую стрелку внизу живота. Скоро к ней добавятся новые знаки. Три легендарных аркана. Или хоть чешуя. Или пламя.

Она выпустит своего дракона. Она станет легендой.

Выдохнув, Ингрид всадила иголку в вену и ввела кровь, весь шприц, целиком.

Разведчики вернулись раньше, чем ожидалось. Солнце коснулось краем великой степи, и выжженная трава колыхалась под ветром, как золотое море. Воины подошли к костру, провели ладонями над пламенем в знак чистоты. Два брата, потерявшие третьего в последнем бою.

— Мы видели Черный Огонь, — сразу сказал первый. — Он улетел из крепости, вдоль гряды.

Сайгат раздраженно дернул опаленную красную косу.

— Он был один?

— Не совсем, — осклабился младший. — С ним была женщина, с волосами яркими, как пламя у твоих ног.

— Других драконьих всадников с ним не было, — добавил старший, недовольно глянув на брата. — Ты был прав, Сайгат, можно выждать момент и напасть на него.

— А его женщину забрать себе, — добавил второй. — Раз уж боги поцеловали ее в макушку.

— Не о том думаешь, — осек его Сайгат.

Хотя он бы с удовольствием поимел эту девку на глазах у врага.

— Черный Огонь сражается за десятерых. А его дракона не удержать веревками. Но ты найдешь способ ему отомстить, так? — требовательно спросил старший.

Вопрос повис в воздухе, как занесенный для удара меч.

— Так, — ответил Сайгат.

Понадобится вся удача, которую он впитал с драконьей кровью и молоком матери, чтобы убить Черный Огонь.

— Боги благословили тебя, Сайгат, — промурлыкала одна из младших жен, присаживаясь позади. — Тебе удается все, что ты задумал.

Так и было. Млечники получали силу и ловкость, скорость реакций и крепкое здоровье. Но у Сайгата было что-то еще. Если он шел на охоту, то никогда не возвращался с пустыми руками. Если желал женщину, то она сама приходила к нему. Дракон будто чуял его мысли, становясь продолжением тела, и Сайгат никогда не получал ран. Его имя означало — Большая Удача.

Раздраженно дернув обгоревшую косу, он коротко бросил:

— Уйди.

Женщина тут же исчезла.

Солнце садилось за горизонт, расплескивая багрянец, и степь темнела, словно покрываясь бордовой чешуей.

Пока что огонь побеждал удачу Сайгата. Но однажды ему повезет.