Пленница Кощея (СИ)

Глава 16

Милавушку я собирала в дорогу, едва слезы сдерживая. Уж и улыбаться старалась, и веселиться, да все одно — на душе грустно и боязно. Чуяла я, что беда надвигается, но разве ж могла перечить царю Нави?

Уезжала Милава на повозке, в которой ничего-то почти и не было: ни перинки пуховой, ни подушечки, только снеди на денек, сарафанчики простенькие, да кафтанчик теплый.

Кощей меня за ворота не пустил. Кабы не его запрет, не сдержалась бы, за повозкой побежала, да он на крыльце каменном стоял, взглядом коней и слуг своих провожая. Я же к воротам прислонилась, и когда скрылась Милава за деревьями слезы уж сдержать не могла.

Тихо всхлипывать старалась, а царь все ж услышал. Подошел, плеча моего легонько коснулся, осторожно так, будто я фигурка из дорогого стекла.

— Не печалься, Ядвига. Обеим вам разлука на пользу пойдет, — мягко его голос звучал, да так по-живому, что и слезы литься по щекам перестали.

— Но как же не бояться, коли одна ора там. Чувствую я белу скорую, надобно будет мою девочку защитить, — возразила несмело, да на царя и взгляд не решилась поднять.

Он же вздохнул только, руки его опустились, будто сил он разом лишился.

— Нельзя тебе вечно ее опекать, пора ей уже и своим умом пожить.

— Молода она совсем, глупостей наделает! — все спорила я, хоть и знала, что прав Кощей.

— Наделает, иначе как же она уму научится? — улыбнулся Кощей. — Присмотрят ща ней и птицы небесные, и звери лесные, и рыбы речные. А тебе за работу приниматься пора.

Я встрепенулась и кивнула. И хоть страх ща Милавушку никуда не подевался, мне и правда за работу пора. Коли таковы местные законы, значит, надобно быть полезной.

Проводил меня Кощей снова в свой кабинет, книгами уставленный. Солнце полуденное в окно лучи посылало, деревья шуршали и легкий ветерок через раму приоткрытую с занавесками играл. Хорошо тут мне стало, даже радостно, и при взгляде на книги иноземные позабыла я ненадолго свои печали.

Жердик нас уж поджидал. Кощей взглядом комнату окинул, убедился, что тут все в порядке, и ушел, указаний никаких не оставив.

— Ну что, зверь диковинный, — я к жердяю повернулась. — Покажи мне, как далеко рукой дотянуться можешь.

Тварюшка серая грудь гордо выпятила, к правой стене плечом прижалась, да левой рукой достала вдруг до полок с книгами у другой стены. Я только ахнула, а Жердик, кажется, заулыбался. Жутко мне стало при виде его зубов, да глаза его радостью светились.

— Молодец какой! — решила я подбодрить, чтобы он на меня не злился. — А теперь ноги вытяни так далеко, как получится.

Жердик кивнул, да вдруг вырос до самого потолка, и макушкой о каменный свод ударился. Я засмеялась, тварь лесная потянулась, чтобы макушку почесать, да задела стол Кошеев.

Успела я заметить, как полетели с него бумаги, и блюдечко фарфоровое.

— Лови! — закричала и сама через комнату бросилась. У самой земли успела посудину подхватить, и сама бы на пол свалилась, кабы Жердик меня не удержал.

Разлетелись во все стороны бумаги и книги, я глянула на беспорядок этот и перепугалась. А ну как зайдет сейчас царь, а я тут и не убираюсь вовсе, а только вреду.

— Уменьшайся скорее, тут для таких высоких не место, — только сказала я, как Жердик снова прежним стал, маленьким и юрким. — Так-то лучше.

Поставила я блюдце на место, да принялась книги- бумаги по полу собирать. Не знала я, как они раньше лежали, и стала названия читать, чтобы не кучей все сваливать, а по темам.

Много книг разных на столе лежало, и черный том среди них, деревом пахнущий. Положила я его аккуратно в середину стола и принялась другие книги по стопкам раскладывать: греческие — к греческим, варяжские письмена к варяжским, берестяные грамотки с записями простенькими тоже вместе собрала.

Когда все уже перебрала, попался мне в руки свиток любопытный: длинный, мелкими письменами покрытый. Был он разделен на два равных столбца, слева знаки начертаны те же, что в книге законов лесных, мне непонятные, а справа — привычные аз да буки.

Показала я свиток Жердику и в буквы пальцем ткнула.

— Знаешь ли ты, что тут написано? Об одном и том же, аль о разном?

Он затылок почесал, поводил зрачками черными и пальцем ткнул в слова первые — «Се еть». Потом палец перевел на знаки непонятные, которые, видать тоже самое и означали. Одно и тоже значит, да только кому понадобилось такой свиток создавать?

— Ну и умен же ты! — похвалила я Держикк. Он снова грудь впалую выпятил, и совсем не страшным уже казался. — Коли такой головатый, то вот тебе мое задание: вытаскивай из полок книги иноземные, да складывай в четыре разные стороны: чтобы греческие к греческим, варяжские к варяжским, наши — к нашим, ваши, лесные — к вашим.

Жердик губы тонкие в улыбке растянул, клыками сверкнул и кивнул понятливо. Отошел в середину комнаты и принялся, с места не сходя, руками длинными орудовать.

Я полюбовалась, как ловко он дело делает, проверила, что все четко выполнял, как я сказала, и, убедившись, что по силам ему мое задание выполнить, к свитку диковинному вернулась. Страсть мне как любопытно стало, зачем такое диво написано.