Пленница Кощея (СИ)

Глава 22

— Да что ж мне, всю вечность в замке коротать? Али пешком по лесу бегать, особливо когда новости важные есть? — возразил, да не слишком уж и дерзко.

— Неужто вы поэтому со змеем ругаетесь? — сообразила я и на Ягу удивленно уставилась. — Из-за такой-то глупости?

— Кому глупость — а кому разорение! Всякий раз, куда не полетит, всюду от него одна разруха! — заворчала Яга. — А пешком-то ходить ему долго. Лишь перед Кощеем лес расходится, широкие дороги для него стелет, опасных зверей отводит. А остальным — только тропинки прокладывает. Хороши они, уж тут лгать не стану, да только длинны и запутаны. Коли куда добраться надобно, так и седмицу можно идти, и две. А Змей молод, да скор, разве ж утерпит столько времени ногами шагать, когда крылья есть?

— А коли ему летать вот так? — я на крылья показала золотистые, пока Змей что-то Кощею быстро докладывал.

— А так разрухи ничуть не меньше, — ведьма скривилась и руки на груди скрестила, трость к стене прислонив. — Как распахнет он свои крылья — саженей пять займет, не меньше. Да эти крылья на лету верхушки деревьев срезают!

Призадумалась я, на крылечко села, ноги вниз свесила. Непросто, ох непросто: и Змея в пещерах его не запрешь, и Лесу разруха от его путешествий. А что если…

— Скажи, Яга, ты ведь на ступе летаешь? — спросила у ведьмы, пока та все на деревья глядела да причитала.

— Летаю. Да только ступа моя — единственный в своем роде агрегат, ни у кого такой больше нет, — похвасталась Яга, поняв, к чему я речь веду.

— А слыхала я от купцов с востока историю про ковер, да не простой ковер, а летающий. Вот бы Змею такой раздобыть, тогда и не наводил бы он столько шума, и попасть бы мог, куда захочет, деревья не ломая?

Задумалась Яга, через окошко на Милаву покосилась, потом плюнула и рукой махнула — видать, не надеялась на ее мастерство.

— Кощею про то расскажи, может, он чего придумает. Колдун-то он посильнее меня.

Я кивнула, да к царю подойти и не решилась. Солнце уж за деревьями почти спряталось, он после вестей от Змея ходил мрачнее тучи. Приказы резкие раздавал, пока дружина его пристанище себе временное сызнова готовила. Змей помогал, как мог, вину загладить пытаясь.

Поглядела на все это Яга, да только плюнула.

— Пойдем, Ядвига, соберем мужикам ужин. А то они с палатками своими да делами с голоду в сон вековой впадут, — и меня за собой в избушку утащила.

Я хоть стряпать и не горазда, да все ж за ней пошла: хоть помогу чем-нибудь, да с Милавушкой, может, поговорить удастся.

Да только как ни старалась я, девочка моя отворачивалась, ничего-то мне больше рассказывать не хотела. Только когда за печью одни мы с ней остались, расплакалась сызнова, и на шею мне бросилась.

— Прости меня, нянюшка, обманула я, — всхлипнула, все крепче ко мне прижимаясь. — Да только страшно мне тут одной, и работой так утомляюсь, что и вздохнуть некогда. Забери меня, нянюшка!

А что я могу? По головке Милаву гладила, волосы золотые перебирала, но против слова Кощеева пойти не осмелюсь. Хоть горечь страшная стояла на сердце, поняла я сегодня — право царь Нави, надобно мне девочку свою оставить, чтобы сама она уму-разуму научилась.

— Не могу я, Милава, — прошептала, и слезы по щекам покатились от боли нестерпимой. — Приказал тебе Кощей учиться, значит, так и надобно.

— Злодей он, и в подчинение мы ему не нанимались! Сам нас в свой замок привел, пленил, работой вот заморить хочет…

— Тише! — я испугалась, речи такие услышав. — Разве же хоть что-то он сделал дурное? Из деревни нас выгнали. Кабы не он, может, и пропали бы мы в лесу? Поучись еще хоть маленько: глядишь, сумеешь ковры ткать, а работа, что легко дается, всегда в радость.

Всхлипнула Милава, оттолкнула меня и из избы вон выбежала. Я за ней подалась, да в этот раз Яга меня удержала.

— Пусть поплачет. Глядишь, со слезами глупость из головы выльется.

Я и послушалась. Хотелось ее утешить, да понимала я: ничем-то сейчас помочь не могу. Коли рядом с ней останусь, только хуже ей сделаю. Но отчего же на сердце так горько?