По острию любви

Глава 6

В город я приехал в обед, но в бар у меня получилось попасть только под утро.

Можно было, конечно, не переться сюда так поздно… или рано (это смотря с какой стороны поглядеть), а приехать сюда днём. Но так как сна не было ни в одном глазу, когда я вышел из автомастерской, мной быстро было принято решение сгонять и сюда, в «Ночные волки».

Заходя в своё любимое детище, застыл на пороге, внимательно и придирчиво сканируя помещение глазами.

Имея пять автомастерских, два самых крутых и дорогих автосалона в нашем городе и кафе-бар (именно последнее занимало особое место в моей жизни). «Волки» без преувеличения я мог назвать своим любимым «ребёнком». Столько и физических, и душевных сил я не вкладывал больше никуда за последние пять лет. Да и времени проводил здесь больше всего. Многие вопросы, связанные с другими моими видами бизнеса, я решал по телефону тоже тут, в своём личном кабинете.

Мой приход остался пока никем не засечен.

Несколько человек из посетителей кинули на меня взгляд, но тут же отвернулись, продолжая бухать или болтать с теми, кто был с ним за одним столиком. Незнакомым людям, которые не знали меня в лицо, вообще было похрен на появление ещё одного мужика в баре.

Сотрудники были в запаре, поэтому тоже пропустили моё тихое появление. И это дало мне возможность посмотреть на всё со стороны. Оценить, так сказать, рабочий процесс во всей его красе.

Процесс мне нравился. Все были при делах и, судя по тому, что я видел, отрабатывали свою довольно немаленькую зарплату на все сто.

Пока я медленно скользил взглядом по помещению, внутри приятно разливалось чувство удовлетворения и, я бы даже сказал, гордости.

Так… стоп!

А это что такое?! Вернее, кто?

Взгляд замирает на белом длинном хвосте волнистых волос, раскачивающихся в разные стороны, пока его обладательница передвигается между столами. Пока мне доступен только вид со спины, но странное дело: всё внутри настолько сильно напрягается, что руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Что за чертовщина, мать вашу!

Впиваясь взглядом в белобрысый затылок, я пытаюсь осознать, какого чёрта со мной происходит. С чего такая реакция? И это даже не на лицо, а на тыл этой миниатюрной блондинки.

Скорее всего, это новенькая. Про неё, видимо, говорил Ржавый примерно недели три назад, сообщая мне по телефону, что он кого-то взял на место уволенной Лизы.

Внутри будто сирену врубили, когда новенькая начала разворачиваться с пустым подносом и идти в сторону бара, где в поте лица носятся Ленька и Вадим, смешивая коктейли и разливая пиво по бокалам.

Наконец-то я вижу лицо и…

Сирена уже не орёт. Она вопит.

— Твою же мать! — с чувством бурчу себе под нос, понимая, что не могу оторвать взгляд от девчонки.

Мои глаза будто намертво прилипли к нежным чертам красивого до жути лица.

Чувствуя, как в паху всё потяжелело и заныло, я моментально понимаю, что вижу сейчас перед собой проблему, от которой мне нужно срочно избавиться.

Я-то думал, что забыл. Вернее, я думал, что похоронил вместе с Любой это чувство. Чувство, когда тебе в одну секунду срывает крышу при первом взгляде на человека. На девушку, без которой ты уже больше не представляешь свою дальнейшую жизнь.

О да. Я говорю про эту суку-любовь, которая берёт тебя в заложники на тот срок, который захочет она, а не ты сам.

Я всё это проходил шесть лет назад. Как и многое другое, а потом… потом всё это похоронил вместе со своей невестой, поклявшись самому себе, что больше НИКОГДА и НИ ЗА ЧТО!

Одного раза мне было достаточно, чтобы понять — теперь только секс. Без чувств. Без обязательств. И без привязанности.

Девчонка, за которой я пристально наблюдал, словно хищник в засаде, могла вдребезги разбить эту мою твёрдую позицию в плане женщин.

Но время у меня пока было. Нужно просто избавиться от неё, пока я не вляпался в эту хрень по самую макушку и яйца, которые сейчас болезненно поджимались под мощной волной похоти, охватившей меня при виде этой девчонки.

— Привет, Гром, — раздаётся рядом.

С трудом отвожу взгляд от блондинки и смотрю на Степана, стоящего рядом со мной и улыбающегося так, будто выиграл в лотерею как минимум миллион.

Вот ещё один довод в пользу того, что от этой проблемы нужно срочно избавляться. Не заметить приближение своего управляющего, который стоит к тебе сейчас практически впритык, ну… я так скажу — очень тревожный звоночек.

Обуревавшие меня чувства и полный раздрай на душе выливаются в дикую ярость.

— Ржавый, это, блять, что за детский сад?! — поворачивая голову, рычу я в сторону Степана, даже не здороваясь.

Тридцатилетний мужик, по физическим данным уступающим мне совсем немного, резко перестаёт улыбаться. Напрягается. Нахмурившись, сводит густые брови и растерянно проводит лапой по своим густым рыжим волосам.

— Гром… эм-м-м… ты сейчас о чём? — басит Ржавый, получивший своё прозвище как раз-таки за огненный цвет своих волос.

Моя голова непроизвольно дёргается в сторону девчонки, стоящей в этот момент у барной стойки и о чём-то переговаривающейся с Машкой и Викой.

— А, ты о Юле, — понимающе кивает Степан, немного расслабляясь. Улыбаться не улыбается, но брови уже принимают своё нормальное положение.

Я вижу, что он прекрасно понимает, что я произнесу дальше. Вернее, что я потребую от него сделать, поэтому пытается схитрить. Начинает издалека.

— Так я тебе о ней говорил же. Ты не смотри, что она выглядит совсем молодой. Ей уже двадцатка стукнула. Хочу тебе сказать, что Юля всё схватывает на лету. Сейчас наравне с девчонками работает. Если бы не знал, сказал, что она всю свою жизнь, пусть и небольшую, конечно, проработала официанткой. Да и коллектив её принял сразу. А Палыч уже в первый её рабочий день сказал, что наш человек, — Степан решил вытащить главный козырь. У моего шеф-повара реально чуйка была на такие вещи. Махом определял, кто продержится в баре недолго, а кто останется работать на долгие года. — Слушай, Гром, — как только слышу в его голосе некоторый вызов и упрямство, я разворачиваюсь к нему лицом. Уже понимаю, что сейчас пойдут в ход уговоры о том, чтобы я поменял своё решение, которое он видит на моей недовольной харе.

В любой другой ситуации я бы поддался на эти уговоры. Прислушался бы к этим доводам.

Но то, что я, продолжая смотреть прямо на Степана, краем глаза слежу за этой новенькой девчонкой, выбешивает меня ещё больше.

Я ещё с ней даже незнаком, а уже отслеживаю её каждое движение. А что тогда будет дальше?

Не знаю и знать не хочу. И проверять это тоже что-то не хочется.

Короче, нужно решать эту проблему здесь и сейчас.

— Уволить! — твёрдо произношу я, чуть ли не волком смотря на Степана.

В глазах Ржавого вижу сначала растерянность, а потом осуждение.

— Она слишком молода, — так себе, конечно, отмазка для такого внезапного решения, но мне же нужно что-то по-быстрому придумать, чтобы не выглядеть уж совсем идиотом и сатрапом в глазах своего подчинённого.

И тут вспоминаю, что сказала мне Лена в нашем телефонном разговоре, который состоялся недели две назад.

— То, что она неофициально у нас работает, меня тоже не устраивает. И кстати, какого хрена ты вообще на это пошёл без моего разрешения?

В принципе, я не особо, конечно, парился по этому поводу. Были случаи подобного рода. Именно поэтому я не особо обратил внимание на слова Ленки. Решил, что по приезде уточню у Степана, с какого перепуга он пошёл на это и даже меня не предупредил.

Но в свете последних событий эта причина являлась достаточно веской, чтобы без палева уволить девчонку.

— Раньше это не было проблемой, — хмурится мой управляющий, тыкая меня носом в известный нам обоим очевидный факт.

Я не успеваю даже слово в ответ сказать, как он продолжает.

— Гром, можешь за это не переживать, — Ржавый скрещивает руки на груди, с вызовом смотря на меня. — Её уже через три дня можно будет устраивать официально, что я и собирался сделать, — и на мой вопросительный взгляд тут же разъясняет эти непонятки с трудоустройством. — Она просто на бирже стояла, поэтому, чтобы не потерять пособие, ей нельзя было нигде официально работать. А через три дня она оттуда уходит, так что, сам видишь, этот вопрос снимается сам собой.

Выматериться хочется вслух, но я, сцепив зубы, лишь киваю.

Всё-таки придётся давить на её возраст.

— Через три дня она тоже резко наберёт пару годков, м? — упираю руки в бёдра, давая понять, что не собираюсь отступать.

— Да что ты так зациклился на её возрасте? — вспыхивает моментально Степан. — У нас вроде как не было правила о том, что берём только стариков.

— Негласное, но оно было всегда, — продолжаю упорствовать. И сказанное мной действительно правда. Уж как-то так повелось, что молодняк не принимал. В основном у меня работали те, кому было как минимум двадцать четыре, двадцать пять.

Хотя с чего я тут распинаюсь перед ним, мне не совсем понятно. Как владелец этого заведения могу просто скомандовать, не слушая каких-либо возражений с его стороны.

Единственное, что сдерживает — то, как он отстаивает новенькую. Прекрасно вижу, что он будет до победного бороться за неё. А так как я тоже вроде как собираюсь настоять на своём, то ситуация вырисовывается хреновая. И хоть мы с Ржавым и не близкие друзья, но портить с ним отношения из-за девчонки не хотелось бы.

Стёпка один из немногих, кто так же, как и я, вложил в это заведение не просто какие-то свои физические силы, но и душу. Зная, как дорога ему работа здесь не только в плане финансов, последний год я вообще спокойно оставлял на него все дела, уезжая в командировки из города на довольно приличный срок.

— Гром, я всё-таки настаиваю, чтобы она осталась, — говорит Степан, лишь подтверждая мои подозрения, что избавиться от неё, не поссорившись со своим управляющим, будет довольно проблематично. — Всю ответственность за неё я беру на себя. Если Юля накосячит где-то серьёзно, то можешь нас с ней вместе увольнять.

А вот это серьёзная заява от него. За все пять лет, что он у меня работает, такого не было ни разу, чтобы он вот так поручался за кого-то.

Злюсь. Сильно.

На него, на эту девчонку, которая выступит катализатором того, что я вот-вот разосрусь со своим управляющим. Но больше всего, конечно, на себя. На свои чувства, которые я не могу удержать под контролем.

— Стёпа, а тебе не кажется, что это попахивает шантажом? — цежу сквозь зубы угрожающе.

Я реально на грани. Бомбит настолько, что сам себя начинаю бояться. Кажется, ещё минута-другая и я нахрен уволю их обоих.

За эти пять лет Ржавый тоже успел меня достаточно хорошо узнать. Он понимает, что для меня почему-то важно уволить её. Слава богу, он не до конца понимает причину такой непреклонности с моей стороны, но ему хватает моего взгляда, чтобы сообразить, какие слова я произнесу дальше.

И тогда он меняет тактику.

Воинственно скрещенные руки падают вдоль его тела. Гонор и упрямство уходят из глаз, а лицо расслабляется.

— Гром, девчонке реально нужна эта работа, — спокойно начинает говорить он, делая шаг вперёд и вставая ко мне практически вплотную. Смотрит прямо в глаза, всем своим видом давая понять, что не напирает, а типа открывает вселенскую тайну, которую никому нельзя говорить. — Она живёт одна с младшим братом, который, как я понял, ещё совсем сопливый пацан. Им никто не помогает из родни, поэтому ей приходится обеспечивать не только себя, но и его. Она крутится как белка в колесе, пытаясь обеспечить себе и пацану нормальную жизнь. Сам знаешь, зарплата у нас очень даже хорошая. А уж если прибавить к ней чаевые, то она и троих обеспечит, если не особо будет шиковать.

С каждым произнесённым им словом градус злости во мне начинает понижаться. Что-то царапает внутри, реагируя и отзываясь на эту вновь открывшуюся информацию.

И словно окончательно меня «добивая», Степан вкидывает очередную инфу.

— Как я понял, пацану позарез профессиональный психолог нужен. Думаю, сам догадываешься, сколько стоят услуги нормального спеца. Так что… — он отступает. — Если хочешь, увольняй. Но имей в виду, тебе придётся самому это Юле сказать. У меня просто язык не повернётся ей это сообщить.

Сука! Да что же всё так… сложно-то!

— Пройдёт тест, останется, — чуть ли не с отвращением к самому себе выцеживаю я. — Мне нежные фиалки, которые не могут справиться с давлением или с искушением, нахрен не нужны.

— Хорошо, — облегчённо выдыхает Степан. — Но я уверен, она справится.

— Посмотрим. Короче, у тебя три минуты. Предупреди всех, чтобы ослепли и оглохли на полчаса. Узнаю, что кто-то её предупредил, будет уволен сразу же. И донеси до всех, что в нормальное место я им потом не дам устроиться. Кто-то из моих знакомых есть в зале?

— Только Гвоздь со своими парнями. Но они в випке.

— Проследишь, чтобы эти полчаса они оттуда не высовывались.

— Хорошо.

Я поворачиваю голову в сторону двери, за которой скрылась девчонка.

Если бы взгляд мог воспламенять, эта деревянная дверь полыхала бы уже.

Выдвигаюсь в нужную сторону, очень надеясь на то, что Ржавый ошибается. И она либо сломается под моим напором, либо просто не устоит перед соблазном больших денег.