Победитель будет один

Глава 61

Сильверстоун встретил проливным дождем, который не собирался заканчиваться, – лило во время всех практик, ничего не изменилось перед квалификацией и, по прогнозам, гонка тоже обещала быть дождевой. Как в Японии, только с агрессивным боковым ветром и более низкой температурой. Постоянно что-то менялось, стратеги обновляли информацию каждые полчаса, поговаривали даже об отмене гонки – опасные условия в сочетании со скоростной трассой всегда оборачивались столкновениями, вылетами и другими инцидентами.

Пит-лейн заливало водой – Кори, хотя и был одет в теплую куртку, все равно постоянно мерз, даже физические упражнения не помогали. В Японии такого и близко не было, темное небо там сочеталось с прогретым тяжелым воздухом и духотой. В Англии все оказалось иначе. Их с Давидом уже проинструктировали – никакого продува шлема, можно серьезно заболеть после такой гонки.

Соня Ридель, в соответствии с погодой облаченная в голубой пуховик до пят, сидела у экранов, сжавшись в комок, и что-то старательно высчитывала. Как всегда, погружена в работу, и мир вокруг ей неважен. Синяя шапка, надвинутая до самых бровей, делала Соню неузнаваемой, похожей на случайно забредшего в гаражи подростка. Едва ли не впервые в жизни Кори видел ее такой – непривычно хрупкой, маленькой. Соня Ридель же обычно не про хрупкость. И это хорошо – Кори не привлекала в женщинах слабость. Но в случае с Соней… Он пожалел, что не может к ней подойти, обнять и согреть. К девушкам вроде Сони Ридель не подходят вот так запросто.

– Женщина, которой от тебя ничего не надо, обойдется дороже, – любил повторять дед, сидя у камина и поглядывая на потрескивающий огонь. В такие моменты его тянуло пофилософствовать. – Возможно, в итоге ей придется отдать все.

В словах деда Кори всегда видел смысл и в какой-то степени даже пророчество. Это же логично – Соня Ридель поселилась в его голове так давно, что это уже походило на помешательство. Кори честно пытался бороться. Может, даже ради нее. Она не казалась счастливым человеком, они с Адрианом дружно загибались под грузом фамилии Ридель. Каждый по-разному, но со стороны это было очевидно. А Кори… Может, он и любил Соню Ридель дольше, чем себя, но его любовь была такой же испорченной, как и он сам. Поэтому все это время он старался быть немного лучше.

Но Соня Ридель не впечатлилась. Вообще. Каждый разговор с ней, каждый ее взгляд… надо быть дураком, чтобы не увидеть ее абсолютного равнодушия. Однажды она назвала его малышом и похлопала по плечу, как какого-то пса. Наверное, ничего более унизительного с Кори не случалось. Но он понимал, почему так происходит: он от Сони отставал. Она всегда была лучшей, а он сначала был мелким уродцем с прыщами, а теперь безликим вторым пилотом, с которым ей приходилось иметь дело из-за работы. Ее отец был чемпионом, звездой, вряд ли она заинтересуется меньшим.

Кори все понимал и работал над гонками, а они требовали отдачи даже больше, чем Соня Ридель, ведь он так сильно уступал соперникам в начале сезона. А если он собирается стать чемпионом, то приоритеты стоит на время поменять. Попутно он продумывал дальнейшую стратегию – совсем как Соня.

Но время шло, а ценных идей так и не появилось.

Соня не из тех, кого обрадуют цветы, бриллианты или деньги. Состояние ее отца оценивалось в сотни миллионов евро, и все досталось детям. Поэтому то, что привлекало многих женщин в Кори – деньги, абсолютно не впечатляло Соню. Все остальное тоже упиралось в тупик. Ни единого шанса зацепиться, хотя с первого Гран-при прошло несколько месяцев. Та самая женщина, которой ничего ни от кого не надо. Которая снисходительно смотрит на тех, кто пытается привлечь ее внимание, осуждающе поджимает губы и качает головой, когда случается очередная драка в ее честь.

Нужен другой подход. Возможно, даже противоположный. Соня Ридель сама должна действовать.

– Minchia! Да ты на труп похожа, – засмеялся на все гаражи Давид Моро – как и всегда, его было слышно издалека и абсолютно всем. Может, даже до зрителей сквозь дождь доходило его конское ржание.

Соня ответила тихо и неразборчиво, Моро засмеялся громче, а потом… притянул Соню к себе, сжал ее плечи и уткнулся носом в шапку. Он держал ее так, пока она отбивалась и растирал ее руки. Они оба смеялись.

Кори смотрел на это как будто со стороны, не испытывая особых эмоций. К Давиду Моро он не ревновал – понимал, что, если Соня позволяет ему так много, значит, ей на него плевать. Она, бывало, и с механиками обжималась точно так же – как с веселыми лохматыми псами.

А вот в сторону гаражей «Биалетти» Соня смотрела иначе.

– Выпьем горячего чая? – отвлек его Феликс – как и остальные, он был укутан в пуховик, из которого торчал красный от английского ветра нос. – До квалификации больше часа, есть разговор. Погода завтра ожидается пятьдесят на пятьдесят. Если трасса подсохнет, дождевые шины начнут изнашиваться. Я бы хотел, чтобы ты чаще выходил на связь, Кори. В дождь гонщик видит больше стратегов, я должен получать от тебя более полную информацию.

Моро наконец отвалил от Сони и убрался по своим делам.

– Хорошо, идем пить чай.

Как оказалось, Феликс не планировал подниматься наверх и за напитками отправил ассистента. Сам же подтащил Кори к экранам в гаражах и начал нудно объяснять про статистику износа шин на трассе Сильверстоун за последние несколько лет.

– Это то, чего тебе не хватает, – работы с шинами, понимания ее важности. Рано или поздно любой гонщик оказывается один на один с шинами. И от них может зависеть победа. Если ты будешь набирать скорость, развиваться, шины станут твоей слабостью. Опыт всегда победит, а Давид опытнее.

– Хм. – Кори глотнул чаю – такого горячего, что обожгло горло.

Но Феликсово «Давид опытнее» обожгло сильнее.

– Что говорить про старика Марио Альвареса! С шинами он работает на все свои сто сорок лет опыта. В прошлом году в Австралии он заехал переобуться на первом круге под машиной безопасности и провел всю гонку на одном комплекте! На одном, мать его, комплекте! – воодушевленно продолжил Феликс, забыв о чае. – Сильверстоун коварен, Кори. В первый сезон у Давида здесь лопнула шина из-за износа, он едва доехал до боксов.

В какой-то момент болтливый инженер, который только и умел сплетничать обо всех на свете и не затыкался, зациклился на рабочих моментах. О шинах они говорили раз сто.

Для Кори что-то изменилось после канадского вылета в стену. Все три практики он откатал на первом месте с уверенным отрывом от Давида Моро. Поэтому Феликс и был настолько воодушевлен, что аж светился изнутри – верил, что и в квалификации Кори будет первым.

Феликс отвлекся: его внимание привлекли воркующие неподалеку Кими и Джо. Парочка не стеснялась греться друг о друга, точнее, не стеснялась Кими, обжигая Джо ледяными пальцами под курткой. Для Феликса это зрелище оказалось малоприятным – он поморщился и отвернулся.

Встретив взгляд Кори, коротко пояснил:

– Бесят. Пьер ведь тоже здесь и все видит. За него обидно.

– Хм.

– Пьер на Кими в прошлом году разве что не молился, – начал очередную интересную историю Феликс. – Запал конкретно. Постоянно выдумывал себе проблемы со здоровьем, лишь бы с ней пообщаться. Дошло до того, что она посоветовала ему пройти полное обследование – мол, все у тебя плохо, приятель, вот-вот отойдешь в мир иной. Потом все выяснилось, конечно, и они вот так же тут ворковали ходили. Но все сошло на нет во время зимнего перерыва.

– Понятно.

– Пьер… дурак он. Как по мне, сам придумал себе преграды. Он много лет работал в «Зальто», и сам понимаешь, какой это образ жизни – кочевой, одинокий. И Пьер… в общем, жил в Париже с родителями. А что? Семьи у него нет, девушки тоже – как бы и смысла нет платить за пустую квартиру. Даже в сорок лет. – Он взял паузу, глядя на Кори с ожиданием.

– Конечно.

– Вот и я так думаю! Тоже живу с родителями, и нормально. И нечего стесняться, даже есть чем гордиться. Но для Кими это, видите ли, не годилось – Пьер так думал. Она же вся такая свободолюбивая, сильная и независимая. Ну и вот… Пока Пьер на нее молился, считал особенной и занимался в Париже переездом – между прочим, ради нее, – она укатила в новую жизнь на американ-экспрессе. Я про Джо, – уточнил Феликс – как и многие инженеры, он считал гонщиков беспросветно тупыми. – Если хочешь знать мое мнение, с женщинами нельзя так. Это неправильно – молиться на нее, поставив на пьедестал, трястись и бояться рассказать правду. Пока Пьер сомневался, Джо взял то, что хочется, потому что Кими для него просто Кими. Не святыня, а обычный человек. Женщины не любят, когда на них молятся, они любят завоевания. И завоевателей.

– Хм…

– Все, что требовалось сделать Пьеру, – это скинуть ее с пьедестала, – уверенно повторил мысль Феликс. – Это сразу развязывает руки, знаешь ли. А так… он просто ее упустил, потому что другой оказался наглее, беспардоннее и быстрее.

Глава 62

– Что думаешь про боевой пит-стоп, как в гонке? – спросил по радио Пьер. – Так успеешь пойти на дополнительный круг.

Давид ехал круг охлаждения, глядя на водяные столбы, что поднимали с трассы несущиеся с большой скоростью машины. Порой, кроме этих столбов, он ничего и не видел, входил в повороты на опыте. Некоторые трассы изучались и чувствовались так, что по ним можно было проехать и с закрытыми глазами, и Сильверстоун был как раз такой. Давид побеждал здесь четыре раза подряд и собирался сделать это в пятый раз. Скорее всего, британцы возненавидят его за это еще больше.

– А нам нужен дополнительный круг? – спросил Давид.

– Думаю, нужен.

– Вайсберг быстрее?

– Он пока четвертый… – Пьер замялся. – Кори быстрее.

Давид мысленно усмехнулся – молодец малыш Джексон. Если не облажается на последних кругах, отодвинет Вайсберга дальше на стартовой решетке. А в такой дождь белобрысый глист останется позади и в гонке – вряд ли бездарные стратеги «Биалетти» внезапно придумают что-то победное.

А неплохо уик-энд начинается! Дождь, конечно, отвратительный, холодный и мерзкий – не лучше британской прессы, но ради дубля «Зальто» можно и потерпеть.

– Боевой пит-стоп, я согласен, – ответил он.

– Принято, сообщу механикам.

Закончив круг охлаждения, Давид занырнул в боксы. И едва не попал в аварию: прямо перед его носом из гаражей вылетел долбаный Эрик Райт. По сторонам не смотрел не только он сам – его механики были такими же слепыми… Давид зло выругался, включив командную связь, чтобы все узнали о произошедшем, и зарулил к своим гаражам по разметкам.

Впереди стоял механик Винни с домкратом, готовясь поднимать машину, по бокам ждали парни с готовыми новыми шинами.

Давид нажал на тормоз. Машина откликнулась не сразу или дело было в дожде, но болид пронесло вперед на полтора метра дальше положенного. Винни задело передним антикрылом, он упал перед машиной, и больше Давид ничего не видел из-за ограниченного обзора.

Вокруг все засуетились, из гаража Джексона на помощь выбежали его механики. Кто-то схватился за домкрат и поднял машину Давида для проведения пит-стопа, кто-то оттаскивал пострадавшего Винни в сторону.

– Что с ним? – спрашивал Давид у суетящихся механиков, чувствуя себя скованным в машине и беспомощным. Ни черта не было видно, дождь заглушал звуки.

– Все нормально, – крикнул кто-то.

– Давид, возвращайся на трассу, – вышел на связь Пьер.

– Minchia! Я все равно не успею пойти на дополнительный круг.

– Если простоишь в гаражах дольше, не успеешь ничего.

Давид ругнулся и выехал на пит-лейн. Пьер назойлив, но прав: сейчас время собрать хороший круг и взять поул. Несмотря ни на что. Что там с Винни, станет понятно позже, Давид все равно ничем не сможет ему помочь.

– Притормози немного на последних поворотах, – предупредил Пьер. – Иначе встрянешь за «Шугардом» и потеряешь скорость.

– Принято.

Ориентируясь на слова своего инженера, Давид начал быструю попытку под флаги и успел в последний момент. Как только он стартовал, Пьер замолчал, по опыту зная, что лучше не отвлекать Давида в моменты сотворения магии. Лишь по окончании секторов он сухо сообщал результаты:

– Лучший первый.

– Второй хорошо, запас одна десятая секунды.

– Да-а! Да, мать твою! Так их всех! Ты это сделал, Давид! Молодец, сегодня ты гений и человек дождя. Поздравляю с заслуженной поул-позицией.

Давид, несущийся на круге охлаждения почти как на боевом, поблагодарил Пьера и быстро спросил:

– Как там Винни?

– Он едет в больницу, Давид. Все нормально.

Разумеется, ничего с ним не нормально. Пьер просто не мог сказать по радио больше, не стоило даже спрашивать. Но Давиду не терпелось узнать, что там с Винни, внутри все зудело от беспокойства, и даже поул-позиция не радовала.

«Зальто» – это семья (если не считать дурацкого Никласа Вернера), а семью нельзя давить машиной. И пусть Давиду сейчас сто человек повторят, что он не виноват и это все погода, скольжение, дождь, холод, ветер или Сатана, наехал на человека все равно он. На Винни, своего механика! К сожалению, не на Вайсберга – вот тут никаких душевных терзаний не возникло бы. Пожалуй, Давид открыл бы бутылочку шампанского в честь такого события.

Давид вернулся на пит-лейн, где его уже ждала команда – несмотря ни на что, все радовались поулу. И потенциальному дублю – малыш Джексон приехал вторым с отставанием в одну сотую секунды. Это даже не отставание, а погрешность. Давид, конечно, все равно первый и лучший, но результат младшего впечатлял.

– Ты сегодня хорош, – искренне похвалил он Кори и ушел поздравлять Харриса, который обогнал Вайсберга и заехал на третье место. Грех не поздравить за такой успех.

После гонки или квалификации гонщик себе не принадлежит – интервью, фото, пресс-конференции… Давид смог урвать пять минут, чтобы выяснить хоть что-то про Винни: его правда увезли в больницу. Кажется, он сломал ключицу, когда падал. Само собой, все вокруг твердили, что Давид ни при чем.

Но это мнение команды, британская пресса считала иначе.

По пути к пресс-рум Давиду даже статью под нос сунули: в ней говорилось, что Давид так разъярился из-за выезда Эрика Райта на пит-лейн, что после этого оторвался на собственном механике, задавив его. Успели накатать свой бред, надо же!

– Мыши британские! – не выдержал он.

– Со словами поаккуратнее. – На пресс-конференцию его сопровождал Никлас Вернер – с недавних пор он возомнил себя нянькой, осталось только с собой набор платочков таскать и сопли подтирать.

– Это я еще аккуратен, разве не слышно?

– Нам не нужны новые санкции или штрафные баллы. Два сгорят у тебя в сентябре, будет полегче, а пока лучше вообще не говори об аварии. Или скажи, что гонку следовало отменить из-за холода и ливня. Было скользко, ты не виноват. Это все опасные условия, за которые отвечают организаторы.

– Виноваты сами британцы, я понял. Потому что не отменили гонку.

– Именно, – согласился Вернер и ухмыльнулся.

Ладно, может, иногда он не так плох. Хотя Давида все равно бесил – за прошлое.

После пресс-конференции ничего не закончилось, а только началось – пришлось повидаться с судьями по двум инцидентам. Опять в компании Вернера, разумеется. Давид отмалчивался и просто ждал, когда все закончится. И ждал из последних сил – терпение-то не резиновое.

В больницу к Винни он попал в компании все того же Вернера и Сони Ридель, хотя оба настаивали на возвращении в отель. Но где эта пара зануд и где Давид, который вознамерился лично убедиться, что там с его механиком? Правда, дальше холла их в итоге не пустили, зато к Давиду вышел доктор и рассказал, что и как. Была проведена операция на ключице, установлена пластина… короче говоря, про порядок ему наврали. Давид злился.

Новости от англичан о том, что наезд – его вина, так и сыпались. Вайсберги высказались тоже, лицемерно примкнув к англичанам.

Даже у отеля дежурила пресса, хотя когда в последний раз такое случалось? Бред, да и только. Давид злился так, что захотел высказаться лично. Так сказать, все расставить по местам, чтобы вопросов не осталось даже у самых тупых.

– Идем, проводишь меня. – Соня Ридель внезапно схватила его под локоть и потащила за собой.

– Обязательно провожу, но сначала…

– Нет, Давид. Идем.

Пришлось согласиться – если девушка так настаивает, другого варианта нет.

– Интересно, как ты оцениваешь слова Вайсберга? – спросил он насмешливо, когда они поднимались в лифте.

В ярком свете отельных ламп Соня выглядела особенно бледной и замерзшей – разумеется, ей не подходила Англия. Никому она не подходила – с такой-то чокнутой прессой.

– Он заявил, – сказал Давид, – что я буйный и задавил собственного механика в порыве гнева.

– Это сказал его отец.

– Но Вайсберг не опроверг, значит, согласен.

– Не будем его обсуждать.

Лифт остановился на этаже Сони, она вышла. Давид не собирался идти за ней, но в последний момент шагнул в коридор и увязался следом.

– Почему ты не хочешь его обсуждать? Он твой грязный секретик?

– Секрет, о котором только ленивый не знает, – спасибо вам двоим.

– Значит, он не хотел оставаться секретом и поэтому случилось Монако?

– Боже, Давид! С чего такие выводы?

– Он же манипулятор. Вспомни, как он ведет себя по радио! «Биалетти» с их идиотскими интригами и попытками запутать соперника и этот цирк начались с приходом в команду белобрысого Малфоя. Уверен, он и тебя окручивает в своих целях.

– Даже если и так, это не твое дело. – Соня остановилась у своего номера и одарила его гневным взглядом. У нее даже щеки от злости раскраснелись. И так ей было намного лучше – спасибо Давиду, конечно. Приукрасил парой слов.

– Почему не мое? Ты моя. Мой стратег.

– Не твой. Есть еще Кори, я и его стратег тоже.

– Он второй пилот. Ясное дело, ты больше моя.

– Сегодня он отстал от тебя на сотую долю секунды.

– Ха! Отстал же.

– Ты невыносим, – не иначе как с потолка сделала вывод Соня и распахнула дверь номера. Свет включился автоматически, и Давид тоже увидел картину, что ждала девушку внутри. И это были… цветы. Много – сотни, а может, тысячи. Весь ее номер – та его часть, что просматривалась с порога, – был в цветах.

Соня оцепенела. Давид подвинул ее плечом и прошел внутрь, оценивая увиденное. Кто-то прислал ей белые пионы, они стояли на кровати, на комоде, на полу и на диванах. Пахло тоже цветами.

– Боже мой! – шептала за спиной Соня, оглядывая номер с таким видом, словно его отлили в золоте, пока ее не было.

Всего-то пионы… еще и белые. Да они на тортеллини[33] похожи. Или на кучу свернутых трусов! Но никак не на цветы, и, чтобы выбрать такое, надо вообще не иметь вкуса. Или быть любителем понюхать трусишки, пока никто не видит. Впрочем, что еще можно ждать от Вайсберга – а это точно его рук дело. Пока Давид вносил в жизнь Сони краски, этот извращался как умел.

– Думаю, это надо выкинуть, – заявил Давид.

– Что? Зачем?

– Задохнешься. И вообще… убери это восхищение в глазах, оно тебя не красит. Можно подумать, тебе в первый раз цветы подарили.

Давид добился своего – взгляд Сони поменялся. Опять стал злобным.

– Вообще-то да – в первый раз.

– Не может быть.

– А вот и может! И тебе пора на выход.

– Но как же…

– Уходи! – повысила она голос. – Я должна позвонить.

– Ему? Вы все еще…

– Не твое дело.

– Тогда передай «не моему делу», что цветы, похожие на трусы, шлют только мерзкие извращенцы с микрочленами, – припечатал Давид и отправился на выход. Ничего, в следующий раз он тоже ей что-нибудь пришлет. Но не такое безвкусное, конечно. Может, это будет бочка вина с его винодельни.

Глава 63

Ридель сообщила, что отправлять цветы в ее номер не стоило. При этом она позвонила. Сама. Впервые за все время, что означало одно: отправлять цветы еще как стоило. Ей понравилось не меньше, чем миллионам других женщин во всем мире. Старые приемы всегда работали.

– Завтра я улечу. – Ее голос звучал с налетом грусти. – А они останутся.

Сентиментальная Ридель, переживающая о цветочках? Забавный поворот – Кифер не ожидал, что она так растрогается, что перейдет на смущенное лепетание. Возможно, в следующий раз стоит подарить ей щенка.

– Можем взять их с собой. И полететь в Австрию вместе.

Очень глупая идея – тащить с собой цветы, тем более в таком количестве, но ради ее смущенного лепетания почему бы и нет.

– Ты в Монако живешь.

– У меня есть квартира в Зальцбурге.

– Что ж… если хочешь украсить ее цветами, я не против – можешь забрать. Способ проникнуть в мой номер ты нашел, повторить это не будет сверхзадачей.

Вот и закончилась милая Ридель, вернулась любительница выкрутить руки. Эту ее черту Кифер заметил еще в Австралии: Соне Ридель нравилось одерживать победы. Она не была гонщицей, но знала толк в азартных играх разума. Может, именно на эту ее черту он и запал… Не хотел, изо всех сил сопротивлялся, но сейчас-то уже поздно отрицать очевидное. И если Ридель хочет контролировать ситуацию – пожалуйста, пусть так думает.

– Мое сердце разбито… опять, – заверил он.

– И почему я тебе не верю?

– Потому что в твой мозг въелась мысль, что я враг на красной машине.

– Удивлена, что пионы белые – кажется, ты обязан был выбрать красные.

– Говорят, что красный – цвет страсти. С нашей скоростью я спланирую доставку алых роз на… скажем, ноябрь. Или это слишком амбициозно?

– Ноябрь подойдет, только год не указывай, – в тон ему ответила Ридель.

– Как скажешь, дорогая. Надеюсь, тебе по нраву отсохшие члены, потому что мой таким и будет. Но если тебе это в радость, то буду счастлив и я.

– Я никоим образом не ограничиваю твой образ жизни, Киф.

– Конечно. Но я же не дурак и понимаю, как все устроено. И так уж вышло, что ты мне интереснее привычного образа жизни.

Это не было ложью, а еще такие признания влияли на женщин. Вот и Ридель сдалась:

– Я собираюсь провести летний перерыв в горах, неподалеку от Зальцбурга. Если ты будешь там, то как знать, вдруг мы случайно встретимся.

– Летний перерыв мне нравится больше, чем ноябрь.

– Как неожиданно, – рассмеялась она. – Ладно, Киф. Я только вернулась в отель и до смерти хочу принять душ. Спасибо за цветы, это не то, что мужчины для меня обычно делают. Оказывается, это приятно.

– Погоди… тебе никогда не дарили цветы?

– Боже! Звучишь как Давид. Нет, не дарили.

– Я в шоке. Нет, серьезно – в шоке! Вообще ни разу?

– Ну… Ник и Адриан считаются?

– Родственники? Конечно, нет.

– Пресса, механики, гости Гран-при?

– Нет.

– Тогда ни разу.

Кифер мысленно усмехнулся: на самом деле ничего удивительного. Все логично – нормальные мужчины обходили Ридель стороной. У нее всегда такое выражение лица, словно она потом подаренными вениками отхлещет по щекам, углядев в невинном жесте оскорбление. Кифер практически жизнью рисковал, отправляя ей цветы, и чудом выжил после этого.

Иногда все не так, как кажется.

– Дело во впечатлении, что ты производишь, – признался он.

– Слышала уже, – ворчливо ответила Ридель. – Ханна в детстве звала меня тюремной надзирательницей. Мне тогда лет пять было, и на всех фотографиях я выходила сердитой. Это ее расстраивало – она надеялась, что я стану «самой красивой девочкой Австрии» и отправлюсь по ее дорожке – в кино. Но после нескольких проб и пары роликов, снятых благодаря связям матери, все признали меня бесталанной. К счастью. Боюсь представить, что было бы со мной сейчас, не отступи тогда Ханна.

– Ты была бы мной. Только актрисой.

– Нет, Киф, не была бы. Ты талантливый гонщик, у тебя дар. А я была бы…

– Адрианом, – подсказал он, потому что Ридель замялась.

– Да. Я была бы Адрианом.

– Прозвучит наивно, но я правда верю, что у каждого свой путь, свой успех, свои моменты счастья. Подростком я злился на несправедливость, ненавидел весь мир, отца и гонки. Теперь я зарабатываю миллионы и передо мной открыт весь мир, а чемпионство – вопрос времени. Адриан покинет «Формулу-1» и уйдет в другую серию, и кто знает – может, там станет великим. Когда расслабится. А с тобой-актрисой миллионы людей прилипали бы к экранам, чтобы полюбоваться «самой красивой девочкой Австрии». Но с тобой-стратегом у «Биалетти» появится шанс на кинематографичное чемпионство, и твою роль исполнит красотка из Голливуда.

Ридель рассмеялась:

– Боже, Вайсберг! Ты такой болтун! Вообще не понимаю, как это работает: я ясно вижу, что ты толкаешь мне прокисшее пиво, но киваю и слушаю. Магия, да и только! Но тема с «Биалетти» давно закрыта, не советую опять ее поднимать. Тем более после вашего с отцом сегодняшнего выступления.

– Я не выступал.

– Но и не опроверг слова Филиппа.

– А должен был?

– Не знаю, Киф. Полагаю, это твое дело. Но пока все выглядит так, будто «Биалетти» обвинили Давида в умышленном наезде на механика. Гонщик – лицо команды, а иногда и голос. Ник может что угодно рассказывать в интервью, но его слова никогда не расходятся по миру так, как слова Давида.

Кифер закатил глаза – опять разговор скатился к Моро.

– Он просто всегда несет чушь. Неудивительно, что его слова расходятся по миру как вирус – нельзя недооценивать разрушительность тупизны.

– Как и разрушительность обвинений Филиппа Вайсберга, – заявила Ридель, но пошла на попятный. – Прости. Прости, это не то, что я хотела обсуждать, тем более с тобой. Просто я только что из больницы, у нас все на нервах, и я тоже. Немного.

Продолжать этот разговор не хотелось, но Кифер все же это сделал:

– Мой отец не часть «Биалетти». И у нас свобода слова.

– Да. Конечно, так и есть.

– А я не защитник гребаного Моро и даже ради тебя закрывать его грудью от британской прессы не стану. У него для этого есть ты, готовая оправдать что угодно.

– Оправдать? Ты веришь, что он наехал на человека специально?

– Да мне плевать! – Он мысленно чертыхнулся и поправился: – Плевать не на вашего механика, парня жалко. Плевать на мотивы Моро. На его проблемы и причину их возникновения. Он – отдельно, я – отдельно. Мой отец тоже самостоятельная единица, к нам двоим не привязанная.

Соня помолчала немного и сказала:

– Знаешь, Киф, иногда мне кажется, что мы слишком сильно по разные стороны. Настолько, что всегда найдем причину для ссоры и никогда не договоримся. Даже если нам очень хочется.

– Тебе, Ридель, сейчас хочется, чтобы я был положительным мальчиком. Кем-то вроде Харриса или Камю, которые рьяно высказываются в защиту Моро и утверждают, что на пит-лейн было скользко.

– В прессе пишут чушь, и парни лишь пытаются это исправить – это не рьяная защита виновного из личных симпатий, а очевидные для всех адекватных людей факты. Это называется профессиональной солидарностью.

– Знаю.

– Может, я чего-то не понимаю, но считаю, что она выше личной вражды.

– Ты права: не понимаешь.

– Хорошо. Прости, что завела этот разговор. И… мне все еще надо в душ.

– Подожди… Ридель, нельзя заканчивать разговор на такой ноте.

– Наоборот, Киф, надо закончить так. Будет о чем подумать.

И она скинула звонок. Кифер выругался сквозь зубы и уставился в потолок номера.

Его отец звал Соню «чертовой девкой». Возможно, он был прав.

Глава 64

День начался суматошно. Виной тому был не только дождь: перед гонкой Кифер Вайсберг высказался о ситуации с механиком: по его мнению, пресса пережала с обвинениями Давида, подняв волну на ровном месте. Так оно и было – вся эта шумиха скорее вызывала недоумение, словно впервые кто-то пострадал на пит-стопе. Просто бред, который комментировать – только время тратить. Кори на вопрос журналиста об этой ситуации так и сказал: много лишних слов.

Но очевидность, высказанная самим Вайсбергом, подняла резонанс не только в прессе, но и среди гонщиков. Давид и вовсе пришел в ярость – Кори за утро примерно тысячу раз видел, как тот трясет в воздухе сомкнутыми пальцами, гневно изъясняясь на итальянском. Вайсберг невольно усугубил их вражду. Хотя, быть может, к этому он и стремился – стоило посмотреть на взбешенного Давида, как подозрения закрадывались в голову. Да и вряд ли случайно Вайсберг во время того же интервью упомянул, что он лидер чемпионата на данный момент и как лидер должен быть объективным.

Кори не понимал всей этой возни с прессой и необходимости из всего устраивать реалити-шоу. И ладно устраивать – жить в нем! Джо считал это ленью – может, так оно и было, и Кори просто ленился. Но как бы… бред же. Хотя и бред иногда можно использовать в свою пользу. Он уже думал об этом.

– Давай, малыш Джексон. – Феликс помогал ему собираться на гонку, хотя это не входило в обязанности инженера. – Покажи всем, Кори! Ты вчера провел потрясающую квалификацию. Нереальную! Космическую! Отставание от времени поула – одна сотая всего. Знаешь, как говорят? Это не отставание, это погрешность.

– Кто говорит? – Кори натянул подшлемник – из-за погоды он казался влажным, как и гоночный костюм с обувью, надетые ранее. – Инженеры, что утешают упустившего поул гонщика?

– Я тебя не утешаю.

– Хорошо. Мне это не нужно. И приободрять меня тоже нет необходимости.

Феликс все его комментарии принимал за шуточные. Вот и сейчас рассмеялся и ударил по плечу:

– Ха! Конечно, не нужно.

– Я серьезно – прекрати это. – Он зафиксировал шлем и отправился к машине. – На будущее: пустые лозунги и заверения не сдвинут меня с места. Нужна мотивация посерьезнее, и она нашлась без инициативных инженеров.

Кори в жизни так из кожи вон не лез, как в последних гонках. Но оказалось, что вылезти из кожи недостаточно. Быть молодым дарованием недостаточно. Хорошей машины недостаточно. Всегда надо больше усилий, стараний, планирования, таланта. Времени, которое таяло на глазах, – восемь гонок потрачены, осталось всего двенадцать. И они пролетят незаметно.

– Мотивация посерьезнее? Например, сто евро за обгон Давида на старте?

На такое Кори даже отвечать не стал.

– Ладно тебе, давай забьемся, – не унимался Феликс. – Сто евро для тебя не деньги, это понятно, но интересно же. Скажу тебе по секрету: мы с ребятами постоянно так делаем.

Хороший такой секрет, о котором знают все. Кори узнал «секрет» еще в Австралии. В начале сезона многие ставили на его уход из команды, но в Канаде появились новые лоты. Были еще ставки на отдельные гонки, на инциденты вроде вылетов Эрика Райта и на «токсичные подиумы» Давида и Кифера. Ставили даже на количество слов в комнате охлаждения – речь опять о Вайсберге и Моро, разумеется. Лишь они там молчали до посинения.

Кори забрался в машину и посмотрел на своего инженера:

– Мне неинтересно.

– Понял – ты уже мысленно в гонке, тебе не до разговоров, – кивнул Феликс, по обыкновению услышав лишь самого себя. Он протянул Кори руль и продолжил: – Не думай, что я тебя приободрить пытаюсь, но ты правда был вчера хорош. Почти гениален. Поверь, я видел много гонщиков в их первый сезон, в том числе я видел их в дождевых условиях. И даже прямо здесь, в Сильверстоуне. Но ни один не был настолько крутым, чтобы отстать от Давида Моро на сотую долю секунды, притом что Давид сам показал гениальнейший круг! Но он опытный пилот, это его седьмой сезон в «Формуле-1». И во вчерашней квалификации вы были на равных.

Не были, что отразилось на стартовых позициях.

– Просто повтори это в гонке, Кори, а я сделаю все возможное, чтобы приумножить твой результат. Мы с тобой команда, малыш Джексон. «Зальто» тоже команда, но… давай нашим маленьким коллективом покажем всем, на что способны?

– Согласен, – ответил Кори и ударил по протянутой ладони Феликса.

– Выходи на связь чаще. Я серьезно. Через пятнадцать минут после начала гонки ожидается прекращение дождя, трасса начнет быстро подсыхать. Еще через час будет новый заряд, более сильный. Условия изменчивые и сложные. В сегодняшней гонке все решают стратегия и информация от гонщика. Возможно, тебе придется принять непростое решение, Кори. Будь к этому готов, слушай машину, ориентируйся на ситуацию. И мы команда, помни об этом.

– Конечно.

– И доверься мне.

Феликс наконец-то ушел в сторону капитанского мостика, но сразу объявился по радио с обновленной информацией о погоде.

– Кори, нам нужен дубль, – вслед за инженером на связь вышел Ник, – помни об этом на старте.

Это переводилось как «не борись с Давидом, ты второй номер, вот и будь вторым». На всех брифингах Вернер говорил так же, поглядывая на Кори в желании удостовериться, что информация до него дошла. Кори кивал и улыбался. Вернер тоже улыбался, довольный собой. И все счастливы.

Хотя Кори всерьез собирался сделать босса команды несчастным. Но кто о таком предупреждает заранее?

Небо над Сильверстоуном было темным, грозовым, но стоило на круге прогрева уехать до поворотов Мегготс-Беккетс, как ситуация изменилась: в этой части трассы дождь закончился и сквозь облака проглядывало солнце. Даже траектория казалась сухой, пришлось вильнуть на влажную часть трассы.

Болиды рассредоточились по стартовой прямой. Ожидание затягивалось – гонщики из хвоста пелотона медленно занимали позиции. С неба накрапывал дождь, Кори смотрел на стоящую впереди машину и мысленно выстраивал траекторию обгона. Может, не в первой связке поворотов, но на позднем торможении есть шанс выйти вперед.

Стартовые огни погасли, Кори сорвался с места, чувствуя, как в визор летит поток воды из-под машины впереди. К повороту он сместился на внутреннюю траекторию, но Давид грамотно закрылся от атаки, пользуясь преимуществом старта с поула и хорошей видимостью – вода в визор ему не летела. К тому же с третьего места стремился попасть выше Харрис, отвлекая от атаки на напарника. Кори стиснул зубы и занялся обороной.

Два круга спустя Давид оторвался на несколько секунд, пока Кори терял время в борьбе уже не только с Харрисом, но и с подобравшимся вплотную Вайсбергом. Скинуть их не получалось, приходилось закрываться от атак и терпеть. Дождь закончился, трасса начала подсыхать, как и предсказывали стратеги.

– По нашим данным, скоро будет заряд дождя первого класса, – сообщил Феликс. – Чуть-чуть поморосит.

– А потом?

– Еще один, тоже небольшой.

– Насколько небольшой?

– Первого класса. Под конец гонки ожидается ливень. Что думаешь?

Кори ничего не думал – в связке поворотов он едва отбился от атак.

Об обгоне Давида уже не было речи – вот что давал гонщику поул. В следующий раз надо быть лучше в квалификации. Вчера получилось близко, но недостаточно, опять чего-то не хватило.

– Что думаешь? – повторил вопрос Феликс.

– Думаю, меня скоро обойдут. Много слов.

– Понял тебя. Отключаюсь. Покажи всем, Кори!

Удерживать «Биалетти» позади становилось все сложнее. Кори справлялся, потому что знал соперника – видел все его гонки, изучил любимые приемы. Лишь с Давидом Вайсберг доходил до крайностей, с другими он боролся в пределах правил. Но Кори понимал, что обгону быть. Вайсберг был быстрее и охотился за Моро, а Кори выступал препятствием на его пути.

– Трасса почти сухая, только в Стоуве и Копсе много воды, – сообщил он по радио. – Что с зарядом дождя?

– На пит-лейн капает, но мало, – ответил Феликс. – По нашим данным, так все и останется почти до конца гонки. Соня… команда предлагает рискнуть, заехать на пит-стоп и переобуться в слики прямо сейчас. Что думаешь?

– Раньше всего пелотона?

– Так мы защитимся от обгона и попытаемся сохранить позицию.

Два скользких поворота, на сликах это будет каток. Но если удержать там машину на сухих участках и уж тем более на прямых, Кори станет быстрее других гонщиков. Намного. Слики против дождевой резины – это по несколько секунд с каждого круга. Колоссальный отыгрыш. Но и риск тоже колоссальный, ведь на скользких поворотах легко потерять машину и улететь в стену. Не зря же другие оставались на трассе.

– Кори, десять секунд на размышления, иначе проедешь пит-лейн. Парни ждут тебя со сликами. Если хочешь знать мое мнение, я против. Это рискованная стратегия, лучше потерпеть еще два-три круга, чтобы сухих участков стало больше, и тогда переобуваться.

– Заезжаю.

Кори свернул на пит-лейн.

Глава 65

– Джексон перешел на слики, – сообщил Пьер.

– Плохая идея, трасса еще влажная… Что с его временем?

– По нашим прогнозам, снимет четыре секунды с твоего круга. Если не вылетит.

Давиду показалось, что он ослышался.

– Minchia! Тогда почему я еще на дождевых? – Он недавно проехал заезд на пит-лейн, что означало одно: еще один круг ему придется проползти на медленной резине. И если Кори отыграет четыре секунды за первый круг, то за второй может и все шесть – после дождя траектория подсыхала быстро, а шины прогревались.

– Остальные тоже на трассе. Заезжай в боксы в конце круга.

– Non me ne frega un cazzo[34]! Спасибо за приглашение!

– Сосредоточься на гонке.

Давид шумно выдохнул, отчаянно борясь с желанием ответить. Сосредоточься, мать твою! На гребаной гонке! На той самой, которую ему только что испортили. Какого, спрашивается, черта его не позвали сразу за Кори? Ладно, пусть новичок заехал первым – в переменчивых погодных условиях им можно рискнуть и посмотреть, как поедет. Но думать два круга?! Не слишком ли долго? Наверное, всей командой включили сериал, по-другому этот хаос не объяснить.

– Casino[35]!

Изменение условий на трассе, а еще удачный заезд Джексона запустили волну пит-стопов, переобуваться поехали все. Вернувшись в гонку и только чудом не пропустив вперед половину пелотона, Давид даже не увидел своего напарника.

– Где он? – раздраженно спросил он у инженера.

– Десять секунд.

– Твою ж мать, серьезно? Нет, ты правда серьезно?

– Подтверждаю: Кори в десяти секундах впереди.

– Это не может быть правдой.

– Может, потому что это правда.

– Спасибо за пояснение! – рявкнул что есть мочи Давид.

Успокаивало одно: шел лишь тринадцатый круг, ожидался ливень, а значит, еще одна волна остановок, во время которых можно отыграться. Стратеги, конечно, сегодня нормально так поднасрали… Хорошо, что Вайсберг как был позади, так и остался. Хоть какая-то радость.

Стоило помнить, кто главный соперник чемпионата. И это далеко не Кори Джексон – этот только на стечении обстоятельств и выплыл, и вряд ли такое повторится. Дождь поощрял неожиданные стратегии, и в конкретной гонке риск оправдался. Нормально, сойдет. Давид все равно боролся с Вайсбергом, который посмел назвать себя «лидером чемпионата». Повернулся же язык… Немыслимо! Еще бы властелином мира себя нарек, coglione прилизанный.

– Сообщай мне, сколько я отыгрываю на каждом круге.

– Хорошо, Давид.

Два круга пришлось прогревать шины, отставание от Кори увеличилось – мелкий летел вперед ракетой. Прибавил после Канады, и ощутимо. Давид понимал, что отыграть такую разницу быстро не получится. Только стратегия, только надежда на быстрый износ шин у новичка, а у него была такая проблема.

– Он на среднем комплекте? – спросил он у Пьера.

– Да.

– Дождь на каком круге пойдет?

– На сороковом – сорок пятом.

Самый конец гонки – не дотянет малыш Джексон.

– Дотерпишь? – допытывался Пьер.

– А у меня есть выбор? – вспылил Давид. – Только своими руками вытаскивать команду и себя из culo, в которую меня затолкали! Кто это сделает, если не я сам?

– Сосредоточься на гонке, Давид.

– Сосредоточься на стратегии, Пьер!

Боже! Почему все такие дилетанты?!

Давид перестал атаковать и перешел на осторжный режим, иногда выезжая на влажные участки дороги для охлаждения шин. Вайсберг после пит-стопа отставал на комфортные пять секунд, если он начнет сокращать время, Пьер сообщит. Хотя какая на него надежда!.. Давид должен контролировать все сам. На тридцатом круге опыт взял свое.

– У Кори уходит переднее правое колесо, – порадовал Пьер. – Если у тебя есть запас скорости, самое время им воспользоваться.

– Наконец-то! – Давид устал выжидать.

– Аккуратнее там, – встрял в радиоэфир вездесущий Никлас Вернер. – Обгоняй его как напарника. Кори знает, что ты позади. Он уступит, если будешь быстрее.

Отлично – Джексон не будет сопротивляться. Он вроде адекватный парень. И очки Давиду нужнее с учетом наличия белобрысого coglione «я сейчас лидер чемпионата» Вайсберга. Мерзость, каждый раз бесило, стоило только вспомнить.

За три круга отставание удалось сократить – Давид приободрился и вернулся в гонку, почувствовал азарт новичка, что ехал впереди уже в зоне видимости.

Но потом все пошло наперекосяк – не гонка, а черт-те что.

– В Копсе поливает дождь, через несколько минут накроет всю трассу, – сухо проинформировал Пьер.

– Что? Ты говорил про сорок пятый круг!

– Дождь обильный, мы думаем об остановке на следующем круге. Готовься заехать в боксы.

– Черт! Кори тоже поедет?

– Да, будет двойной пит-стоп.

– Ты же понимаешь, что это похороны моей гонки? Понимаешь, да?

Тот, кто заезжал на двойной пит-стоп вторым, терял время относительно первого. И сейчас впереди находился чертов Кори Джексон.

– Сосредоточься, Давид. Скоро Копс, там много воды.

– Иди ты, – буркнул Давид, правда отключив радио.

Пьер, конечно, не инженер мечты, порой допускает оплошности и вообще француз, но, если сравнивать, он был лучшим в «Формуле-1» прямо сейчас.

Страшно представить, если на его место придет какой-нибудь дилетант и придется терпеть в сто раз больше ошибок. Поэтому Давид себя сдерживал и мысленно (и весьма скрытно) считал Пьера семьей. Все-таки седьмой год вместе, все чемпионства взяты вместе. Давид обязательно выскажет ему все претензии после гонки, но не под запись. Потому что для семьи всегда делаются исключения.

После пит-стопа Кори уехал вдаль – Давид его уже и не видел, и лишь поднятые водяные столбы свидетельствовали о том, что в гонке был неоспоримый лидер. Дождь лил яростный, ледяной, обещая «веселый» финиш. Давид чувствовал, что промок насквозь. И как никогда он ощущал скорость, которая сопровождалась колючими потоками воздуха.

– Осталось три круга, Давид. Сохраняй темп.

– Зачем? Я один еду, с кем мне бороться? С дождем? Или с ветром? Или…

– Сосредоточься на гонке.

На финише Пьер опять вышел на связь и поздравил его со вторым местом. Давид не стал изображать радость, а уже планировал, что именно выскажет команде за их «стратегию», благодаря которой он лишился лидерства. И что теперь? Чертов зализанный «лидер чемпионата», любитель отправлять чужим стратегам трусишки, так и останется лидером аж до Австрии. Еще две недели, значит. А ведь был шанс скинуть его прямо здесь, в Сильверстоуне.

– Хорошая работа, Давид, – подключился Никлас Вернер. – Сегодня у нас дубль, вы с Кори молодцы. Ждем тебя на пит-лейн.

Звучало как причина туда не возвращаться, но правила есть правила. Это же «Формула-1», тут не гонками занимаются, а наказаниями пилотов, даже взбрыкнуть нельзя – отправят на очередные общественные работы. В следующий раз мыть полы в гаражах, не иначе.

И все-таки стратегия сегодня была похоронной. Может, потому, что кое-кто навязчиво отвлекал Соню Ридель от ее работы?

Глава 66

Несмотря на холодный дождь, команда встречала его на пит-лейн. Учитывая старт с четвертой позиции и в целом тяжелые условия для стратегов, подиум стал неплохим результатом. Обычно Кифер дергался из-за решений командного мостика, но сегодня все отработали отлично. Хотя кое-где они все же налажали – с Хиро. Напарник мог финишировать лучше, но в последождевой суматохе его остановкой пожертвовали, и он откатился вниз. Обидно, ведь командное противостояние с «Зальто» никто не отменял.

– Поздравляю. – Гоночный инженер Джордж приобнял его и похлопал по плечу. – Это была непростая гонка.

– Спасибо.

Джордж мог остановить его на круг раньше, так появился бы шанс обогнать Моро. Позже они это обязательно обговорят – после гонки «Биалетти» собирались на брифинг с обсуждением всех допущенных ошибок.

Кифер отошел от инженера и оказался напротив отца – даже в ливень Филипп Вайсберг находился рядом с командой, стоял в центре толпы, как настоящий босс. С отцом Кифер не обнимался, они пожимали руки, словно деловые партнеры. Может, в какой-то степени так и было – многие называли Кифера «гоночным проектом» Филиппа Вайсберга. И проект работал, дело осталось за малым – сразить Моро. Три чемпионства подряд – это слишком для одного гонщика.

После сухого рукопожатия с отцом Кифер обнялся с механиками, поболтал с ними о гонке. Его позвали на взвешивание, и, стоя на весах, он смотрел в сторону команды «Зальто». Как и «Биалетти», они встречали своих, радуясь дублю. Ридель тоже была там – стояла, убирая со лба прилипшие пряди волос, и улыбалась. К счастью, в этот раз не придурочному Моро, а всего-то малышу Джексону. Пока остальные обнимали и поздравляли звезду команды, младший зальтовец оставался в стороне вместе с Ридель, пусть и был победителем Гран-при.

Джексон отработал неплохо – отнял очки у главного соперника Кифера и приехал на первое место. Дело не дошло даже до «командной тактики», а именно ее Киф опасался в конце гонки, что стратеги «Зальто» прикажут второму пилоту пропустить Моро на финише. Просто ради набора очков. Но в этот раз они так не поступили – Кори уехал далеко вперед и защитил себя от командных решений в пользу Моро. Поэтому Кифер остался лидером чемпионата. И в Австрии он собирался лидерство упрочить – все-таки это домашняя гонка, там не должно звучать итальянских гимнов в честь победителя, только родной австрийский.

После взвешивания он отправился на быстрое интервью – даже оно проходило под дождем. Ливень сбавил обороты, но все равно накрапывало. Ассистентка протянула ему прозрачный зонт, но Киф отказался – и так уже был мокрым насквозь.

– Ух! Непростая гонка, – белозубо улыбнулся интервьюер – легендарный английский пилот «Формулы-1» Пит Дэвис. – Экстренные пит-стопы, дождь разного класса, подсыхающая трасса… Кажется, в этой гонке случилось все, что могло случиться. Давно не было настолько насыщенных заездов. Скажи, ты думал о том, чтобы побороться с «Зальто» и забраться выше? Ты сейчас лидер чемпионата – мы все помним, – но Давид близко, и сегодня он сократил отрыв до тебя.

– Во-первых, я всегда пытаюсь забраться выше, желательно на первое место. Во-вторых, я бы сказал, что сегодня не он сократил отрыв, а я минимизировал потери. После квалификации мне удалось отыграть одну позицию, а он ее потерял. Неплохой исход гонки для меня. Не лучший, но ты сам сказал – было много нюансов.

– Значит, ты не планируешь упускать лидерство?

– Ни в коем случае. Моя цель – уйти на перерыв на вершине турнирной таблицы. Думаю, это поможет команде сплотиться. И хорошо отдохнуть, что тоже важно. Сейчас чувствуется усталость всего пелотона, график последних двух месяцев был насыщенным.

– Это точно. Рад был с тобой поболтать, Киф. И, как бывший гонщик, который знает, каково это – бороться за чемпионство год за годом, признаюсь: ты меня в хорошем смысле поразил, выступив в защиту Давида. Это было красиво и важно – показать, что соперничество не выше всего остального.

– Спасибо, Пит.

Кифер не стал слушать, что за ним будет нести Моро, а сразу отправился в комнату охлаждения, подхватив по дороге полотенце. Что красивого все нашли в поддержке соперника? Слепому же видно, что это неискренне. И даже не связано с самим Моро. Это был жест исключительно для Ридель. Единичный случай в качестве извинения за Монако. И вообще… чтобы она не зацикливалась на вражде команд.

Вскоре к Кифу присоединились пилоты «Зальто». Моро, хмуро взглянув в его сторону, сел подальше, отвернул горбатый нос к экрану, на котором показывали хайлайты прошедшей гонки, и открыл бутылку воды. Итальянец заметно нервничал – болтал ногой в воздухе с такой амплитудой, словно мечтал дать кому-то пинка и этим пинком отправить в космос. Кандидатов в этот раз было хоть отбавляй – наверняка после награждения в боксах «Зальто» будет жарко.

Кифер мысленно обозвал Моро недалеким психом. Несправедливо, что при этом он был настолько талантливым пилотом.

– Поздравляю с первой победой в «Формуле-1», – обратился Киф к Джексону – молчание в комнате охлаждения воспринималось как открытая вражда, короткие разговоры были необходимостью. – Как ощущения?

– Нормально.

– Брось, это было эффектно. Сам решил заехать на пит-стоп?

– Это решение нашего главного стратега.

– Она у вас молодец.

– Хм, – неохотно и даже как-то высокомерно ответил Джексон.

Кифер раньше не особо разглядывал младшего из «Зальто», он казался очередным проходным вторым пилотом – что-то там улыбался, не отсвечивал, на интервью ограничивался общими фразами, будто с бумажки зачитывал… такой неприметный робот с конвейера «Зальто».

Но, сидя с ним рядом, Кифер почувствовал… глупо, но он ощутил враждебность. Даже угрозу. Она волнами исходила от расслабленного на вид Кори. В отличие от Моро он не дергал ногами, не фыркал, не крючился и не поджимал показательно губы. Просто сидел и смотрел в глаза Кифу. И от этого было не по себе.

Либо «Зальто» смогли настроить младшего принципиально против «Биалетти», что реально – в этой конторе во главе с Вернером профессионально промывали мозги, либо Джексон почувствовал вкус победы – крови, если угодно. И последнее неплохо, есть шанс, что он отвлечет Моро и отберет у него побольше очков. Борьба между напарниками всегда играла на пользу другим командам.

– Теперь вперед, к чемпионству? – хмыкнул Киф, наслаждаясь полыхнувшим взглядом Моро – он, конечно, все слышал и воспламенился. Этому только слово скажи, и он уже готов орать и ругатться на итальянском.

Вместо ответа Джексон улыбнулся. Неприятно так, как в фильме ужасов. Киферу даже стало жаль Моро, что никуда не годилось, – уж этого стоило жалеть в последнюю очередь. Но улыбочка младшего зальтовца выглядела многообещающе. Он как будто улыбался кровному врагу, но вот загвоздка: у Кифа с Джексоном ноль причин враждовать, их ничего не связывало. Они и в гонках-то ни разу не сталкивались. Видимо, догадка насчет промыва мозгов в «Зальто» не совсем догадка, а факт.

Их позвали на подиум. Дождливый и холодный Гран-при Великобритании подходил к концу. В домашней Австрии все будет иначе, предвкушал Кифер последнюю гонку перед перерывом.