Победитель будет один

Глава 34

Автодром в Имоле имел печальную историю: здесь погиб один из известнейших пилотов в мире, и это была не единственная смерть за гоночный уик-энд. Перед началом уик-энда гонщиков загнали на тестирование скорости покидания болида. Это был обязательный норматив, если его не сдать, можно запросто пролететь с гонкой. Лет пять назад пилот «Зальто» пропустил заезд как раз по этой причине: повредил спину, не уложился в положенное время и был отстранен. Соня смутно помнила, что это вылилось в скандал с разбирательствами, жалобами и пересмотром правил – все как обычно.

В этом году тоже не обошлось без спецэффектов: Кифер поставил новый рекорд среди гонщиков, но почти сразу этот рекорд перебил Давид. Соня не присутствовала при очередном противостоянии горячей парочки, но могла представить, как все выглядело – комично для посторонних и на максимальном нерве для этих двоих.

– Это не гонка, а всего лишь норматив, – поведал в интервью Вайсберг и не упустил шанса кинуть камень в соперника: – Я искренне рад за Давида, с его манерой вождения скорость покидания болида и правда весьма важна.

– Только один может быть победителем, – заявил Давид, очень довольный собой и как никогда счастливый – настолько, что обошлось без ответного броска.

Он обожал Имолу не меньше, чем другой итальянский этап – Монцу, потому что в гаражах традиционно собиралось его большое семейство. Не целиком, к счастью для «Зальто», по горстке родственников зараз. В нынешнем году это были родители – милая, суетная и ярко разодетая пара, а еще кузины с детьми. С последними Давид возился не переставая – сажал в болид, что-то объяснял, давал потрогать колеса, отвечал на вопросы и изображал рев двигателя, развлекая хохочущих мелких. На такую картину даже брутальные механики поглядывали с умилением, что говорить о Джо с его трансляциями из гаражей. Зрители, само собой, остались в восторге.

Соня тоже пыталась умилиться, но не получалось – слишком она была напряжена, особенно когда взгляд выхватывал красный комбинезон Кифера или его светлую макушку. Словно нарочно, Вайсберг то и дело показывался на пит-лейн, нервируя Соню. А его сообщения… Пришлось выключить телефон, чтобы их не получать – они отвлекали, будоражили, мешали. Кифер флиртовал с ней как сумасшедший, обещая, что в этот раз она от него не убежит. Строго говоря, в Майами она не убегала, так сложились обстоятельства.

А после… мать Сони в очередной раз загремела в реабилитационный центр, пришлось разбираться с этой частью жизни, да еще в компании Адриана с его ненавистью и обидами. И допускать сюда Вайсберга, который все стремился приехать к ней в Вену, не хотелось. Слишком много личного, болезненного и мрачного. Да и Кифер был не просто приятным парнем, а Вайсбергом. Соня как-то не очень хотела, чтобы новости о Ханне дошли до Филиппа. Не то чтобы она считала Кифера болтуном или придурком, но к осторожности Соня была приучена с детства.

Потом началась гоночная неделя, сбор на базе команды, подготовка к гонке. Не только у Сони, но и у Кифера. Как любила шутить Кими, с таким режимом даже переспать с кем-то трудно, какие уж там отношения.

С другой стороны, даже хорошо, что все вышло именно так – у Сони было больше времени все обдумать. Хотя никаких принципиально новых открытий она не совершила, разве что окончательно уверилась: с Кифером ей легко, захватывающе и… останавливаться не хотелось. Ей нравилось ловить на себе его заинтересованный взгляд, нравилось чувствовать его рядом, читать его сообщения… нравился он. Может, даже больше, чем она была готова признать, потому что Кифер Вайсберг всегда был чертовски привлекательным и заметным. И она часто поглядывала в его сторону.

Для себя Соня решила: если ее помешательство переживет летний перерыв, она обязательно расскажет обо всем Нику, чтобы избежать недоразумений. Новость ему не понравится, но он справится. Тем более отношения между командами не запрещены: Соня выяснила, что один из механиков «Зальто» давно женат на пиарщице «Делпо». И никому нет дела.

Перед квалификацией Соня обедала с Пьером и Феликсом, ее привычная компания из Кими и Джо куда-то запропастилась. Они даже по рации не ответили.

– Что у вас с настройками машины? Изменили прижим или поворачиваемость? – поинтересовался Пьер у Феликса.

– Почему ты спрашиваешь?

– Уж не для того, чтобы подсмотреть за малышом Кори, – хмыкнул француз.

– Мы многое поменяли – увидите в гонке.

– Расскажи – может, помогу советом.

– Ты уже насоветовал, и Кори не ехал, – насупился Феликс.

– Давид летел с такими настройками.

– То Давид.

– Понимаю, с ним трудно соперничать, но…

– С ним можно соперничать, но не по его правилам.

Соня заинтересовалась разговором. Она уже не раз слышала, что Кори тестирует настройки болида и подходящие лично ему он еще не нашел. Гоночная машина сильно отличается от обычной, она… ближе к самолету, наверное. Поэтому у нее антикрылья, а не какой-нибудь бампер. И настроить болид можно по-разному: так, что две одинаковые машины будут поворачивать как две противоположности. При определенных настройках можно развивать высокую скорость на поворотах, при других – лучше разгоняться на прямых. Кто-то выбирал недостаточную поворачиваемость, кто-то излишнюю… и так до самых мелочей.

– Вы правда многое поменяли? – украдкой спросила Соня у Феликса, когда Пьер отошел поговорить по телефону. – Почему я не в курсе?

– Потому что ты стратег, а не гоночный инженер.

– Я инженер по стратегии. Не помню, чтобы это мешало тебе рассказывать о настройках Отто в прошлые сезоны.

– Мы пока ищем пределы болида, говорить не о чем, – пожал плечами Феликс. – Как только найдем, вы узнаете.

Раньше Феликс не был таким важным, не иначе как Кори на него повлиял.

– Интересно, Нику ты так же ответишь – что он не инженер?

– Может, и отвечу. У гонщика и его инженера могут быть тайны от других.

Соня улыбнулась – просто замечательно! Стоило расслабиться, как в гаражах опять интрига завернулась, на сей раз у Кори и Феликса. С одной стороны, любопытно, к чему приведет эта тайная игра с настройками, с другой… опыт подсказывал: грядут очередные испытания для всей команды.

Глава 35

В квалификации Кифер взял поул, Давид приехал вторым, а Кори – четвертым.

– Хорошее начало уик-энда для «Биалетти», – заметил Вайсберг во время короткого интервью. – Есть отличные шансы на второй дубль команды подряд – еще пару лет назад мы и мечтать о таком не могли! Поздравляю Хиро с третьей позицией, желаю ему успеха в завтрашней гонке. Сам я планирую выложиться на все сто и удержать первое место за «Биалетти».

Давид отвечал как никогда спокойно:

– Квалификация не задалась, я не мог найти темп. На некоторых поворотах машина скользила, приходилось ее отлавливать, поэтому второе место – неплохой результат. Уверен, до завтрашней гонки мы сможем понять, в чем причина скольжения, и все исправить. Имола не самая обгонная трасса, но это далеко не Монако, шансы опередить машину «Биалетти» сохраняются.

Пока гонщики разошлись по пресс-конференциям, Соня устроилась у экрана и пересмотрела моменты квалификации. Во-первых, Давид преувеличил насчет скольжения, во-вторых, Кори оказался четвертым только из-за личной ошибки в третьем секторе, потому что первые два он шел с лучшим временем. Но в серии медленных поворотов он потерял машину, и это стоило ему второго места. Интересно, как это повлияет на гонку, ведь новые настройки на вид сработали.

– Пересматриваешь моменты со мной? – услышала она сквозь наушники знакомый голос и испуганно огляделась.

Вайсберг стоял в паре метров и сквозь железный сетчатый забор разглядывал трассу и зрителей, что еще не разошлись с трибун. На Соню он показательно не смотрел, словно не заметил вовсе. Людей в опасной близости не было, но по пит-лейн бродил народ.

– Спятил? – зашипела Соня.

Кифер, глядя на зрителей, улыбнулся. На его щеках еще оставались следы от шлема, но он успел пригладить волосы, что придало ему привычный строго-аристократический вид. И как прямо он держит спину… Раньше Соня не замечала, насколько идеальна его осанка. Прямая спина – не совсем про гонщиков, многие из них при ходьбе походили на вопросительный знак.

– Это ты спятила, так на меня смотришь.

Соня резко отвернулась к экранам.

– Кифер, прямо сейчас мы у всех на виду, и мы договаривались, что…

– Это я получаю вместо поздравлений с поулом, Ридель?

– Не собиралась я тебя поздравлять.

– Что насчет победы завтра? Ее тоже проигнорируешь?

– Конечно, ведь твоя победа будет проигрышем Давида. – Соня смотрела на экраны, сдерживая улыбку. Видимо, ей таки досталась отцовская тяга к адреналину, иначе происходящее не объяснить. Она всегда была даже слишком разумной, в детстве над этим ее качеством часто потешались взрослые – и Ник в том числе. Но сейчас-то что пошло не так? Компенсация недостатка детских проказ?

– Как жестко!

– По-другому не будет, Вайсберг.

– Ты словно угадываешь мои эротические фантазии. Умоляю, остановись, ведь прямо сейчас на меня смотрят тысячи, будет неловко, если они увидят лишнее. Комбинезон довольно обтягивающий. – Судя по мелькнувшему красному рукаву, он помахал зрителям.

– Киф! – Соня в очередной раз воровато огляделась.

– Давай так: если завтра я приеду первым, ты отправишься в Монако со мной. Следующая гонка через неделю, все равно команды поедут туда. А у нас появятся почти сутки наедине. Или больше, если остановишься у меня.

– Не в моих интересах давать тебе дополнительный стимул для победы.

– С чего ты взяла, что поездка с тобой – это стимул? Лично я расцениваю это как суровое наказание. Этот твой высокий хвост всегда навевал мысли о…

– Не смей продолжать, Вайсберг.

– Завтра. Ты и я.

– Ты проиграешь, Давид обойдет тебя на первом повороте.

– Ты просто не понимаешь, как на меня действуют такие слова, Ридель. Впрочем… завтра увидишь. – Он наконец-то ее покинул.

Соня не удержалась и посмотрела ему вслед: Кифер быстро удалялся в сторону гаражей «Биалетти». Шел уверенно, с прямой спиной, но казался напряженным. И последняя его фраза… шутливый тон разговора резко сошел на нет.

Соня забылась. И забыла, как Филипп Вайсберг наказывал сына за каждое поражение, игнорировал за медленные обгоны и вынуждал ночевать в машине. И это лишь общеизвестные случаи, а что там творилось внутри… Флирт – хорошо, но не стоило заигрываться на территории гонок, когда они для кого-то целая жизнь.

Она ходила по тонкому льду и прекрасно это понимала. Угораздило ее запасть именно на Вайсберга! Почему не на механика Тима? Хороший парень. В прошлом году звал Соню на кофе. Был еще Майло – гоночный инженер другой команды. Они флиртовали некоторое время, а потом все затухло; как подозревала Соня, потому что она была слишком холодной для очередного заводного итальянца. Но в тот короткий промежуток с Майло не приходилось скрываться, он запросто подходил к ней между практиками или после гонок. Соня тоже заглядывала к нему, чтобы поздравить с успехом. Нормальные отношения коллег из разных коллективов.

Но с Вайсбергом, конечно, другая история. Это как спутаться с Люцифером.

– Давид освободился, ждем Кори – и на брифинг, – прошипела рация.

Надо собраться и сделать все, чтобы Давид победил в гонке. Потому что поездка до Монако с Вайсбергом – это билет в один конец. После отыграть назад уже не получится. Если подпустить Кифера ближе… В Майами было хорошо и легко, потому что гонка закончилась, а ночной город яркими огнями и музыкой соблазнял пить жизнь большими глотками. И теперь Соне придется три недели подряд вариться в тайных недоотношениях и запретном флирте, потому что она сама так захотела. Все бы ничего, но это может повлиять на работу. Любимую работу, без которой она не представляла жизни.

Соня никогда не понимала нерешительных и ветреных людей, у которых сегодня на уме одно, а завтра – другое. Но, кажется, она сама стала такой, раскачиваясь на соблазнительных эмоциональных качелях по имени Кифер Вайсберг.

Глава 36

Давид стартовал вторым, поэтому альтернативная тактика не обсуждалась. Выход в лидеры случится или на первом круге, или благодаря андеркату. Это обсуждалось в начале недели, потом на брифинге, и перед гонкой тоже ничего не поменялось. Разве что Соня нервничала больше обычного. Как стратег «Зальто» она всегда за Давида, и в этот раз даже искренне пожелала ему удачи перед стартом. Моро посмотрел на нее с недоумением, а стоящий рядом Кори и вовсе осуждающе покачал головой.

– Ты какая-то бледная, – заметил Ник, когда она устроилась рядом с ним. – Все в порядке?

– Конечно. И сам ты бледный.

Босс посмеялся и ударил внезапным вопросом:

– Как там с Кори дела? Продвигаются?

– С Кори… – Соне понадобилось время, чтобы сообразить, о чем толковал Ник. Она не сразу вспомнила их разговор в Шанхае, потому что… да когда это было? У постоянного перемещения по странам была своя специфика: порой случалось столько всего, что многие разговоры забывались в суете, перелетах, заселениях в отели, регистрации в аэропортах… Все быстро менялось.

Да и интриги управленческой сферы не увлекали Соню. Ну купит Оливер Джексон «Делпо», и черт с ним. Если «Зальто» лишится при этом части персонала, будет обидно, но у команд такого масштаба на каждое освободившееся место найдется десяток новых претендентов, готовых рвать и метать. И не факт, что они окажутся хуже ушедших. Это не касалось редких бриллиантов вроде Деда, но он один на миллион.

– Подружилась с ним?

– Не совсем. – Соня надела наушники. – Он меня на дух не переносит.

– Что не поделили?

– Не знаю. И выяснять не хочу.

– Не будь так сурова, он еще мальчишка.

Соня покосилась на босса – странное у него отношение к Кори, конечно. Она отлично помнила, как Ник, не стесняясь в выражениях, отчитывал Давида, когда тому было восемнадцать. Эти двое вообще знатно друг другу нервы помотали, но оно и понятно: на Давида нужна была управа. Он и сейчас во время гонок не стеснялся опускаться до грязных приемов, аргументируя все волей к победе и серой зоной в правилах, а в восемнадцать мог выкинуть буквально что угодно. Нынешний Давид Моро – само спокойствие, просто невозмутимая скала, если сравнивать с Давидом прошлым.

Нику, как боссу, приходилось брать на себя разные роли. Он и с близкими не всегда был дружелюбен, а тут Кори, который в команде всего несколько месяцев и которого сам Ник еще недавно подозревал во всех грехах.

– Лебезишь так, как будто это тебя переманили в «Делпо», – заметила Соня.

– Я бы не возражал: зарплаты там будут больше, – хохотнул босс.

– Отлично, как раз и выяснишь, что к чему. Потому что у меня не получится.

– Совсем глухо?

– Совсем.

– А между тем слух уже не слух – скоро будет официальное объявление насчет будущего новой команды «Формулы-1». Название поменяется, рассматривается «Делпо Уайт Уингз».

– Ну и пошлость!

– Это еще не все, – порадовал Ник. – Есть слухи о контракте Деда и «Биалетти». Вроде там не все так однозначно, и старик в итоге может оказаться в «Делпо Уайт Уингз», как изначально и планировал. Юристы Оливера Джексона давно работают над ситуацией – понятное дело, они мечтают заграбастать Деда себе.

Соня покачала головой:

– Всем бы такую прыть после семидесяти.

Сама она иногда после гоночного уик-энда хотела лежать в номере и ничего не делать. И это в двадцать шесть. Поэтому, говоря про Деда, Соня не ерничала, а завидовала. Баталии с юристами, контрактами, разработка машины (о работе не стоило забывать), переговоры, новые карьерные высоты – и на все у человека хватало энергии.

– Оливер Джексон прилетит в Монако на встречу со спонсорами. Подумываю с ним переговорить, когда он придет к нам в боксы поболеть за сына. Отличный момент, чтобы посоветовать ему пару юристов, которые занимались «Формулой-1». Нельзя упустить шанс уколоть «Биалетти», пусть Дед лучше свалит к Джексону-старшему.

– Как бы через пару лет нам не пришлось сражаться с новым чудовищем. Или сразу с двумя. И на такое наших сил уже не хватит.

– Хватит, у команды был такой опыт – лет десять назад.

– Я тогда еще в школе училась.

– Очень плохо, тебе бы не повредила закалка. В подобных схватках куются настоящие стратеги. И лидеры. – Ник отвлекся на короткий разговор с Пьером и вернулся к Соне. – Через минуту поедут на прогревочный круг, Давид настроен на победу. О чем мы говорили?

– Ты говорил, а я слушала, потому что деваться некуда.

– Не язви, а лучше впитывай – как знать, насколько быстро ты окажешься на моем месте. И тогда тебе придется участвовать во всем том, от чего ты так упорно воротишь нос.

– На твоем месте?

– Конечно. Разве не к этому ты стремишься? Каждый ученик обязан в один прекрасный момент подсидеть учителя. Тебе повезло: я совсем не против. В свое время, конечно.

Все бы хорошо, но речь Ника была пропитана иронией, суть которой не считывалась. Разговор стал Соне неприятен. А Ник как будто с самого Бахрейна пытался поставить Соню на место, загнать в рамки беспрекословного послушания.

– Мне нравится быть стратегом, не боссом.

– Как ни странно, я в это даже верю. Но тебе надоест – застой надоедает всем без исключения. Захочется или все бросить, или взяться за новый вызов, так устроены люди. И я бы предпочел, чтобы ты выбрала вызов, но без подковерных игр с другими командами.

Теперь Соня все поняла. Слух о ее контакте с «Биалетти» так и не угас, и Ник уже вообразил невесть что. То ли решил, что Соня надумала его подсидеть, то ли и вовсе нацелилась на место Алессандро Верди. Оба варианта – смех. Она в стратегах-то всего второй год. Амбиции амбициями, но здравый смысл никто не отменял.

– Никаких игр. – Она поняла, что смысла тянуть с признанием до летнего перерыва нет. – Я лишь общаюсь с Кифером Вайсбергом. Мы… дружим.

Повисла напряженная пауза. Босс смотрел на Соню так, словно у нее во лбу появился третий глаз. Он даже чуть отодвинулся, будто пытаясь понять, не показалось ли ему. Его глаза сканировали Соню на предмет лжи, которой не было.

– Давно это у вас? – Ледяной тон Ника обжег кожу.

– Не очень.

– Заканчивай сейчас же, Соня. С врагом дружить нельзя.

– Давид – его враг. А я… противоборствующая сила.

– Противоборствующая дура ты, – прошипел босс, глядя на экраны – вот-вот должны были дать старт гонки. Кифер и Давид стояли бок о бок, со стороны казалось, что даже на одной линии. Но поул был за Вайсбергом, поэтому он был впереди.

– Ник…

– Поговорим об этом потом. Сосредоточься на гонке, будь добра.

Соня сглотнула горький ком и тоже уставилась на экраны. Стартовые огни погасли, машины сорвались с места.

Глава 37

Старт прошел нервно, с классической борьбой в первой связке поворотов. Но Кифер хорошо закрывался, а Давиду не хватало места, чтобы его обойти. Шанс обогнать «красных» на старте был утрачен.

– Пит-стоп ориентировочно на двадцатом круге, – напомнила Соня Пьеру. – И наблюдаем за «Биалетти». Давид должен держаться поблизости.

– Принято.

– Я смогу его обогнать, – вышел на связь Давид.

– Береги шины, – посоветовал Пьер. – Необходимо как можно дольше продержаться на этом комплекте. Повторяю: просто сохраняй шины.

– Чувак, этот план – отстой.

– Будь в гонке, Давид.

На самом деле план команды был обратным – заехать раньше «Биалетти» и за счет андерката оказаться впереди. А переговоры Пьера с Давидом не более чем попытка запутать противника, и Пьер лишь завуалированно сообщил гонщику не разбить машину в борьбе. Велика вероятность, что «Биалетти» поверят в сказанное и не станут торопиться со сменой шин.

Предупреждение Пьера сработало: Давид благоразумно держался за Вайсбергом. Несколько раз он сокращал расстояние до минимального, но отступал, не доводя до жесткой борьбы.

– Надо чаще приглашать на гонки его семейство, – проворчал Ник. – При них он такой хороший мальчик. Даже не матерится – знает, что родители услышат каждое слово и никто это не вырежет из эфира.

– Его мать до смерти боится аварий. – Пьер на правах инженера знал о своем гонщике больше других. – С того самого Сильверстоуна, когда Давид перевернулся. София теперь ненавидит Англию и в принципе считает, что посещать гонки, кроме итальянских, – дурной знак, что это накличет беду и навредит Давиду. Поэтому только Имола и Монца.

– Может, она пересмотрит свои взгляды и будет винить только Англию? А Монако, к примеру, вычеркнет из списка.

– Не думаю, что это так легко работает.

– Черт!

В какой-то степени мать Давида можно было понять: авария в Сильверстоуне получилась жесткой, зрелищной – со стороны. Переворот машины всегда эффектнее, чем полет в стену, но второе как раз опаснее: перегрузка может быть огромной, даже несмотря на гравийные ловушки и прочие меры безопасности.

Но если работать в гоночной среде и видеть аварии постоянно, внутри что-то выключается и чужая реакция на грани с паникой кажется чрезмерной. Профдеформация как она есть. Так Соня раздражалась из-за причитаний Ханны, иногда просто не могла их слушать. Но Давид был другим, не раз и не два Соня видела, как он нежно обнимал мать перед стартом и обещал, что все будет хорошо. Взрывной, невыносимый и порой сумасшедший Давид был потрясающе терпеливым с Софией. Как и с многочисленными племянниками, которых катал на шее перед гонкой.

– Двадцать кругов, когда заезжаем? – вернулся в гонку Пьер.

Соня сверилась с данными по шинам:

– На двадцать первом, потом до конца.

Давид нырнул на пит-лейн, радио Вайсберга взорвалось от возмущений – чтобы минимизировать потери, его позвали менять шины на следующем круге. Давид вернулся на трассу и помчался вперед, от его круга зависело, станет ли он лидером гонки.

– Секунда, у нас должна быть секунда, – приговаривал Ник, пялясь в экран монитора. – Давайте же, «Биалетти», налажайте, как вы умеете.

Но пит-стоп Вайсберга прошел на удивление гладко, он вернулся на трассу бок о бок с Моро, но все же чуть впереди. Слишком быстро и слаженно среагировала его команда, а Давид не успел прогреть шины.

Борьба за позицию была неизбежна. Давид нырнул в поворот по внутренней траектории, вынуждая Вайсберга отруливать, но тот, возможно, не успел. Или не захотел, что более вероятно. Случился контакт, встретились два колеса, и зрители Имолы получили свое зрелище. Когда одно колесо наезжало на другое на скоростях «Формулы-1», машина подлетала в воздух, словно под ней стоял трамплин.

Давид подлетел. И мгновение, невероятно долгое и невыносимое мгновение казалось, что сейчас он приземлится прямо на макушку Киферу Вайсбергу. Колесо машины «Зальто» вращалось над его головой, но Кифер чудом успел вылететь из поворота целым и невредимым, тогда как Давид рухнул на трассу за ним.

– Что с повреждениями? – быстро спросила Соня.

– По моим данным, все нормально, ждем Давида.

– Машина цела, – скупо отчитался Моро.

Пока он отлавливал машину после полета и падения, его обошел Хиро Акияма, и теперь Давид ехал третьим. С заметным отставанием, которое еще придется сократить.

Соня тихо выдохнула – полет был эпичным, и им повезло, что Давид остался на трассе и не повредил машину. Соня поправила наушники и поймала взгляд Ника – босс смотрел на нее так, словно она виновата в произошедшем. Осуждающе покачав головой, Ник отвернулся. Нестерпимо хотелось послать его к черту.

Оставшаяся часть гонки прошла без происшествий. Давид не смог догнать даже Хиро – машина таки потеряла в скорости после падения. Давида не устраивали то поворачиваемость, то тормоза, то на прямой он разгонялся не так, как обычно. И в таких условиях даже третье место – победа.

Пока Кифер и Хиро обнимались и фотографировались с командой – еще бы, второй дубль «Биалетти» подряд! – Давид резко стянул шлем и зло уставился на чужой праздник. Его грудь часто вздымалась от эмоций, он отмахнулся от ассистентки, предложившей ему воду, и быстрым шагом отправился в сторону «красных».

Соня не хотела на это смотреть, поэтому развернулась и молча ушла в гаражи.

Но и там от противостояния Давида и Кифера было никуда не деться: на экранах продолжалась трансляция. Моро как раз толкал Вайсберга в плечо, что-то гневно ему объясняя и потрясая в воздухе сомкнутыми пальцами. В отличие от эмоционального Давида Кифер выглядел расслабленным, надменным, словно ему все нипочем, а агрессия противника и вовсе какая-то шутка. Киф же победил… опять. По количеству побед они с Давидом уже сравнялись, для «Биалетти» это один из лучших стартов сезона.

Соня подумала, что Вайсбергу шло быть победителем. Он казался счастливым и едва ли не впервые в жизни оставил в покое волосы, даже на интервью вышел растрепанным и улыбчивым, с горящим взглядом. Он был одержим своими победами, и это понятно: его таким воспитывали, и, когда у него получалось, с плеч падала гора.

Вопрос: на что он готов ради новых побед?

Глава 38

Ник настиг ее в гаражах с вопросом:

– Ну что, довольна результатом?

Соня не ответила и молча отвернулась. Во-первых, вокруг находилось много лишних ушей, во-вторых, она понимала, что Ник в своем праве. Он злился из-за двух дублей «Биалетти» подряд, это уже выглядело не простой удачей, а опасным звоночком. Даже набатом, учитывая, что в командном зачете «красные» лидировали. Да, в «Формуле-1» ситуация порой менялась за один уик-энд, но это не значило, что провалы не принимались близко к сердцу. А тут провал совпал с не самым приятным разговором, и не стоило удивляться, что именно Соня оказалась крайней. Хотя в гонке все сделала правильно, нигде не ошиблась.

– Мы еще поговорим, – бросил Ник ей в спину.

– Поговорим обязательно.

Давид отправился на подиум, а Кори и его гоночный инженер бурно обсуждали что-то в стороне. Соня впервые увидела Джексона настолько оживленным, заинтересованным и многословным. Кажется, болтун Феликс нашел подход даже к Кори.

Заметив ее интерес, парни дружно умолкли, хотя на таком расстоянии она никак не могла подслушать их секреты. Но оба смотрели с таким осуждением, что им впору объединяться с Ником в команду под названием «Осудим Соню Ридель за ее грехи». Хотя в этой команде уже людно и тесно. Навскидку: Адриан, ее мать, Филипп Вайсберг… и еще множество недоброжелателей Сони Ридель, настолько плохой и неудобный она человек.

Но Кори и Феликса можно было понять. Джексон приехал четвертым. Опять. И в этот раз он мог быть выше с учетом проблем Давида, но команда решила развести пилотов, отправив Кори на дополнительный пит-стоп. Это не было прямым приказом не обгонять звезду, но все всё понимали: Кори принесли в жертву ради очков Давида. Потому что он важнее, потому что Кифер Вайсберг дышал в затылок в борьбе за чемпионство. И Соня, будучи главным стратегом, отвечала за это решение. И оно было правильным, хотя у Кори и Феликса явно другое мнение, и теперь ситуация с ними накалится. Все как обычно, каждый год это происходило. Где бы взять сил на оставшиеся Гран-при?

После награждения Давид старательно делал вид, что все прекрасно. Хотя, быть может, он и не играл, а просто заразился радостью своих родителей. Они поздравляли сына так, словно он на Луну слетал. Только благодаря шумным итальянцам обстановка в гаражах была не совсем похоронной. Другие команды были бы счастливы третьему месту, но не «Зальто». Это полный провал.

Тот самый разговор с Ником состоялся в отеле. Соня приняла душ, сбросила звонок от Кими и написала в общий чат, что загул по тратториям пропустит. Она напряженно ждала, когда появится Ник, и точно знала, что после разговора с ним будет разбита. Она понимала, что легко не будет, но то, как он вел себя после гонки, как прожигал ее взглядом… как будто возненавидел за общение с соперником Давида.

Стук в дверь стал неожиданностью, хотя Соня ждала его больше часа.

– Как давно? – с ходу спросил Ник, проносясь мимо Сони.

– Что именно?

– Не играй в дурочку, тебе не идет. Как давно, как серьезно?

– Не выдумывай лишнего, я лишь сказала, что мы общаемся. – Она неохотно прошла за Ником.

Босс напряженно разглядывал старую городскую площадь – народ гулял по случаю победы итальянской команды. Было так шумно, словно они находились в тусовочном Монако, а не в маленьком итальянском городишке.

Соня потопталась за спиной босса и села в кресло.

– И зачем это тебе надо? – спросил Ник.

– Никаких тайных умыслов.

– Ну конечно. И у Вайсберга тоже никаких?

– Не знаю. Не похоже.

– Не похоже. – Босс резко развернулся. – Ты что, совсем идиотка?

– Мне не нравится тон нашего разговора и твои оскорбления, – без эмоций ответила Соня – ее отпустило, пока она ждала неизбежного. – Ты злишься, это можно понять. Но не стоит перегибать, это все равно ни к чему не приведет. Например, я могу спросить: на кой черт тебе идиотка в стратегах команды? Ты можешь ответить. Мы неизбежно поругаемся, а я этого не хочу.

Ненадолго в номере повисла тишина – Ник переваривал сказанное.

– Я должен знать, чего ждать, – сказал он уже спокойнее.

– В «Биалетти» я не собираюсь, как и говорила.

– В «Делпо»?

– Мне никто не предлагал. Но тоже нет.

– И я должен верить? После того…

– После чего? – резко перебила она. – У тебя чертова паранойя из-за всех интриг с «Биалетти» и Джексонами! Ты знаешь меня с детства, Ник. Знаешь, на что я способна, а на что – никогда в жизни, поэтому твои подозрения обидны. И необоснованны. Я все понимаю, я привыкла делить надвое, входить в положение, пропускать мимо ушей… но ты тоже держи себя в руках, когда вешаешь на меня обвинения.

– Я тебя знаю, но иногда мне кажется, что не совсем. Еще вчера я бы сказал, что ты слишком умна, чтобы выкинуть финт с Вайсбергом, и что мы видим сегодня? Но главное – что увидим завтра?

– Наш разговор движется по кругу.

– Прекрати это немедленно, Соня.

– Может, и прекращу. Когда сама захочу.

Ник хотел что-то ответить, но осекся. В его глазах мелькнуло понимание:

– Это бунт, я правильно понял?

– Не понимаю, о чем ты.

Босс оттянул ворот командного поло, которое еще не успел переодеть, размял шею. Он размышлял. Затем уставился на Соню сверху вниз и медленно кивнул:

– Я тебя понял – мстишь за Бахрейн.

– Общением с Вайсбергом? Это не связано.

– Кому-то другому это расскажи. Но ты, дорогая, выбрала неподходящее время, чтобы взбрыкнуть. Не сказать, что я такого не ожидал, – еще как ожидал! Ты же копия своего упрямца отца, он точно так же с упоением портил людям жизнь, лишь бы характер показать. Но нельзя было сделать это чуть позже?

Соня пожала плечами.

– Делай что хочешь, имеешь право, – продолжил Ник. – Ты большая девочка, а я тебе не опекун. Так что вперед, дерзай, лезь в это вонючее болото по имени Вайсберг. Но потом не приходи ко мне с мольбами разгрести твое дерьмо.

Сказав это, босс резко направился к выходу. Хлопнула дверь. Соня смотрела в пустоту, чувствуя неприятную горечь во рту. Все вышло как-то неправильно, некрасиво. С другой стороны… может, оно и к лучшему. Не связь с Вайсбергом, конечно, а ссора с Ником. Она давно назревала. То, как он отверг ее идею о заезде Давида на пит-стоп в Бахрейне, как указывал, не считаясь с ее мнением, как управлял ее жизнью, искренне полагая, что имеет на это полное право… Есть шанс, что теперь это прекратится.

Когда-то маленькая Соня хорошо рисовала и посещала художественную школу в Вене, а мать хранила все ее рисунки, называя талантом и будущей звездой. В глазах Ханны сияла неподдельная гордость, Соня хорошо это помнила. Сейчас она не могла изобразить даже приличную ромашку – навык утратился, творческая жилка, если она вообще теплилась внутри, усохла. Но ведь все могло быть иначе. Может, намного хуже. И сейчас Соня лежала бы в клинике по соседству с матерью, леча депрессию, алкозависимость и творческий кризис. А может, она была бы счастливой и независимой. Далекой от мира отца и его амбиций.

В начале сезона Соня думала, что никогда не уйдет из «Зальто», а если ее и посетит такая идея, то только из-за Давида Моро. Но, возможно, ей давно плевать на Давида Моро, а причина ухода пряталась глубже и старательно отрицалась долгие годы. Она не врала Нику – никуда она не собиралась. Но если их конфликт не станет началом нового этапа отношений, более равных и уважительных… возможно, у нее не останется иного выбора.

Глава 39

После гонки Вайсберг объявился не сразу – отмечал победу с командой, забыв про телефон. «Биалетти» всем составом остались в гаражах, и Соня прекрасно понимала, как это бывает – в Шанхае они тоже поздно покинули паддок. Подумать только! Последний дубль «Зальто» случился в начале апреля. Так давно! И эту ситуацию срочно требовалось исправить.

– Помнишь, о чем мы договаривались? – весело спросил Кифер. Он позвонил по видеосвязи, и Соня наслаждалась его растрепанной шевелюрой и блестящим лихорадочным взглядом, в котором читалось все состояние Вайсберга. Киф даже не успел переодеться и до сих пор щеголял в красном комбинезоне.

– Не думаю, что ты сейчас способен куда-то ехать.

– К тебе очень даже способен.

– Как жаль, что я не дождусь.

Полчаса назад Соне написал Пьер и предложил вместе добраться до Монако. Она как раз заканчивала собирать вещи.

– Обиделась, что я не объявился сразу?

– Нет.

– Значит, обиделась, – уверился в своей мнимой правоте Кифер.

– Ты слышал, что я сказала?

– Разве это была не игра, чтобы меня помучить? «Нет» с загадочными признаками «да», которые я каким-то образом должен разглядеть и все понять.

– Не играю в такие игры. И вообще в игры.

– Ну-ну, Ридель. А сегодня по радио что это было? Случайность? Береги шины, Давид, мы сохраняем наш комплект, ведь жесткие так плохо работают и скользят… – последнее он изобразил тонким голосом.

– Пьер не так разговаривает.

– Прости. Береги лё шины, Давид, мы сохраняем лё комплект.

Соня засмеялась и едва не выронила телефон. На мгновение в голове мелькнула мысль и правда остаться в Имоле, но она быстро отказалась от этой идеи. Вайсберг явно перебрал с шампанским, и нет ничего хуже, чем лицезреть пьяного на трезвую голову, пусть прямо сейчас Кифер и казался самим очарованием. К тому же у нее возникли дела с командой, а «Зальто» превыше всего – это Соня пообещала себе, когда ввязалась в эту сомнительную, но волнующую историю.

– В любом случае это был Пьер, – заметила она.

– Но за ним стояла ты.

– Не в этот раз.

– Угу. В Бахрейне меня тоже развел Пьер? Надеюсь, я хотя бы сейчас не с ним разговариваю, потому что… А, ладно, скажу: тебе чертовски идет этот банный халат, Пьер. Надеюсь, под ним ничего нет.

– В Бахрейне ты развел себя сам, я просто не мешала.

Кифер засмеялся и покачал головой:

– Удобная позиция, Ридель, а между тем… – Он не договорил, его кто-то отвлек от разговора. Он посерьезнел, по-английски сообщил, что скоро будет, и вернулся к Соне. – О чем мы говорили? Ах да. Монако. Я упоминал, что у меня есть яхта?

– Нет, но я в этом не сомневалась.

– Я хорошо с ней управляюсь. И не только с ней.

– Даже не знаю, как я жила без этой информации.

Вайсберг усмехнулся:

– Ридель, знаешь, что я думаю?

– У меня есть шанс не узнать? Я бы им воспользовалась.

Разумеется, ее никто не услышал.

– Ты только говоришь, что не играешь. Повторяешь это постоянно, но на деле ты уже вертишь мной как хочешь. А мы еще даже не переспали. Это, вообще, как у тебя получилось? Не понимаю, как это возможно, но это происходит. Ты классическая плохая девочка, Ридель. Чувствую себя пойманным в твои хитрые сети.

– А ты классический глупый мальчик, Вайсберг. Можешь позвонить, когда проспишься, и повторить речь про яхту. Обещаю подумать.

– Ты уже обещала мне поездку до Монако.

– Не обещала, но допустим… Интересно, почему мы не едем в Монако прямо сейчас? А, вспомнила! Ты не можешь сесть за руль.

– Зато ты можешь.

– Я не хочу.

– Брось. Доедем до Риомаджоре, остановимся там. Ты была в Риомаджоре? Живописное местечко, тебе понравится. Но не обещаю, что ты увидишь много. В основном это будет потолок нашего номера.

– Черт, я так хотела согласиться, но потолок… нет-нет, Вайсберг. Это ты будешь смотреть на потолок. Но не сегодня. Для начала хочу убедиться, что ты не наврал про яхту и умение с ней управляться.

Он кивнул и уже серьезнее сказал:

– Гонка была сложной из-за жары, после двадцатого круга у меня сломалась система подачи воды. Из-за этого я был пьян уже на подиуме от двух глотков шампанского, на пресс-конференции в глазах двоилось. Наша поездка в любом случае пропала бы. Прости, Ридель.

Соне становилось не по себе, когда он переходил на серьезный тон. Все превращалось во что-то реальное, ощутимое. Сразу вспоминалось, что она и правда общалась с гонщиком «Биалетти» и он ей так сильно нравился, что дело дошло до конфликта с Ником. Хотя последнее не вина Вайсберга, там все сложнее.

– Скоро увидимся, Киф.

– Кстати, в моей яхте вполне симпатичный потолок. Я готов его поразглядывать, но не рассчитывай, что так будет всегда.

Смеясь, Соня отключилась. Как-то так вышло, что отвечала она потерянной и разбитой, но за один короткий разговор все стало… ничего. И даже идея полета до Монако вместе с Кори и Давидом (Пьер лишь выступил посредником и пригласил ее) не казалась ужасной. Когда-то надо налаживать отношения, а то, пока «Биалетти» летели вверх, на подиумы и за дублями, вставали плечом к плечу и работали над ошибками, «Зальто» оказались в упадке. И на это даже не было причин: машина ехала отлично, явных ошибок не случалось. Но турнирная таблица не радовала, о доминировании не шло и речи.

Из отеля до аэропорта Болоньи они добирались с Кори, Пьером и Феликсом. Давид выехал раньше – проводить семью. Всю дорогу инженеры увлеченно обсуждали моменты гонки, а Кори привычно отмалчивался, глядя в окно. Соне подумалось, что он совсем не рад ее компании: слишком напряженными выглядели его плечи, да и поза казалась неестественной. Интуитивно она чувствовала, что дело именно в ней и, возможно, в ее сегодняшнем решении оставить его подальше от Давида и избежать борьбы внутри команды. Хотя и раньше Джексон не баловал ее добрым отношением.

В самолете Кори выбрал одиночное место ближе к выходу, чтобы к нему никто не подсел. Соне же предстояло лететь рядом с опоздавшим Давидом.

Глава 40

Давид заявился весь в черном и смахивал на темного принца из мрачной сказки. Или на солиста рок-группы, только татуировок не хватало. Худой, высокий, непредсказуемый, сексуальный – Соня понимала, почему в прошлом она потеряла голову так быстро. Кажется, тогда они с Давидом и не разговаривали толком, она и о семье-то его узнала, когда начала работать в «Зальто».

– Как дела? – спросил Давид, устраиваясь напротив и вытягивая длинные ноги. В кои-то веки он не выглядел хмурым или раздраженным. Он казался… доброжелательным?

Вот это влияние семьи, вот это магия!

– Нормально, – ответила Соня. Получилось удивленно и даже с испугом. – Как… кхм… родители?

– Проводил на рейс. Мать не любит оставлять дом без присмотра надолго, боится грабителей, наводнений и гнева Этны[25].

– Говорили о гонке?

– Всю дорогу до Болоньи, а потом и до самолета.

– Они же не пропустят Монцу из-за небольшой аварии?

– Пока настроены приехать.

– Хорошо. Ты кажешься счастливым, когда родные рядом.

– Счастливый гонщик – плохой гонщик, – философски изрек Давид.

– Интересный подход к соревновательному процессу.

– Он сработал трижды и в четвертый раз победа тоже будет за мной. А ты… как оказалась среди простых смертных? Разве ты не летаешь вместе с Никласом Вернером и его свитой?

– Не сегодня.

В темных глазах Давида мелькнула насмешка:

– Проблемы в раю?

– Не больше, чем обычно.

Самолет зашумел и отправился на взлет. Мир за окнами разогнался до смазанной картинки, и вскоре Болонья превратилась в череду огней при взгляде с высоты. От освещенного города во все стороны паутиной расходились подсвечиваемые в темноте трассы.

– Почему ты не любишь Ника? – спросила Соня, отворачиваясь от окна.

– Потому что он самый настоящий masclazone[26].

Давид тоже наблюдал за взлетом, но теперь вернулся к разговору, как показалось Соне, весьма охотно. Давид не из спокойных молчунов, он всегда подвижен, общителен. Во время короткой паузы он нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику кресла, словно торопя самолет.

– Я знаю, как это переводится, Давид. Вся команда знает.

– А я и не пытался тебя запутать. Три чемпионства дают право иногда говорить правду, разве нет?

– По-моему, ты никогда не стеснялся в выражениях.

Он весело рассмеялся и покачал головой:

– Ты даже не представляешь, насколько я сдерживаюсь.

– Ты отметил Вайсберга на коровьей заднице.

– Просто коровья culo – точная копия его лица. Любой на моем месте мог перепутать, – невозмутимо пояснил Давид и пригнулся в кресле, привлекая внимание инженеров. – Эй! Может, выпьем шампанского, пока летим? Вы чем там заняты?

– Играем в шахматы.

– Опять?

– Угу, – отмахнулся Пьер, сосредоточенно разглядывая фигуры на доске.

– С ума можно от скуки сойти.

Давиду никто не ответил. Пьер и Феликс часто коротали время за шахматами. Пьер таскал с собой походный набор, а еще они вели записи побед и поражений. Других в игру звали редко, считая слабыми соперниками. В те редкие моменты, когда Соне удавалось сыграть, она проигрывала.

– Шампанского? – Давид обратился к Соне.

– Даже не знаю… хотя забудь: все я знаю. Шампанское будет кстати.

Хорошее настроение Давида не стоило портить. Соня чувствовала себя укротительницей дикого тигра, общаясь с Моро, и сегодня все как будто могло пройти без откушенной головы.

Возможно, стоит отказаться от полетов с Ником и выбрать команду.

Давид моментально подлетел с кресла. На частных рейсах тоже присутствовали стюардессы, но ждать пришлось бы целую минуту, а такое не в духе деятельного Давида Моро. Вскоре перед Соней появилась улыбчивая девушка с бокалами и шампанским, а сам Давид застрял возле одиноко сидящего Кори, что-то ему настойчиво внушая. Кори смотрел на напарника по команде так, словно всерьез размышлял об убийстве. Со стороны это выглядело даже забавно. И вообще… интересная пара гонщиков подобралась в «Зальто». Противоположности. Кори даже одет был во все светлое, что еще больше подчеркивало их различия.

Как бы там ни было, они смогли о чем-то договориться, потому что Кори неохотно снял наушники и встал с места. Вскоре Соня сидела напротив гонщиков, причем оба пристально взирали на нее, словно чего-то ожидая.

– Гонка в Монако, да? – она потянулась за шампанским.

– Обожаю Монако, – охотно подхватил Давид. Его благодушная версия была самым невероятным событием за последние недели, а может, даже годы. По крайней мере, Соня не припомнила похожих чудес. – Не зрительская трасса, но гонять там тяжело и весело. А еще Монако – моя первая… – Он поиграл бровями и пояснил для Кори: – Первая авария в «Формуле-1». А первая – всегда самая важная и незабываемая.

– Твоя авария была ужасной для первого раза, – припомнила Соня.

– Угу. – Он опять обратился к Кори: – У меня отказали тормоза, и я на полной скорости влетел в барьеры, вообще ничего не смог сделать. Скорость, конечно, была не за триста километров в час, но приличной. И последовал удар, я выбрался из машины с мыслью: «Porca miseria! Это было страшно, но… не так, как я представлял, совсем не так». Потом аварии перестали пугать вообще. После первой перестаешь беречься.

– Что тоже не очень хорошо, – заметила Соня.

Давид – талант и чемпион, но его философию лучше не брать на вооружение младшему поколению в лице Кори. Хотя отношение к авариям – известный факт. Как и то, что именно первая авария меняет для гонщиков многое. Первый раз лететь в стену особенно страшно, даже если не признавать этого вовсе. Базовые человеческие инстинкты не подавить, от них не убежать. Конечно, все всегда индивидуально, но Давид пришел из «Формулы-3», где совсем другие скорости, для него первая авария была важным этапом.

У аварий была и обратная сторона: иногда утерянная по молодости осторожность резко возвращалась, стоило попасть в ту самую аварию, уже не первую, но по-настоящему опасную, про которую можно сказать «на грани», которая заставляла осознать рискованность выбранного вида спорта.

– Может, и так, но осторожность пагубно влияет на скорость. Поэтому мой тебе совет, малой: дай неизбежности случиться. Например, на узких улочках Монако.

– Механики будут счастливы получить разбитый болид на ровном месте.

– Это может быть практика.

– Тогда они будут счастливы вдвойне, восстанавливая машину ночью.

– После гонки завалимся в казино, отметим событие, – не обратив внимания на реплику Сони, продолжил Давид. – Это традиция. Повезло, что ты канадец, а не монегаск, как Луи. С ним вход в казино проблематичен[27].

– Не разбивай болид, авария случится и так, – обратилась Соня к Кори.

– Но ты позволь ей случиться, – добавил Давид.

– Только не провоцируй.

– Но и не избегай.

– Угу. Как Давид. А потом отдавай очки главному конкуренту по чемпионату.

– Туше!

Самолет начал снижаться. Кори так ничего и не сказал.