Победитель будет один

Глава 41

– У меня галлюцинации или передо мной сама Соня Ридель? – Вайсберг широко улыбался, его светлые волосы при ярком солнечном свете казались совсем белыми, с серебристым отливом. Или солнце ни при чем, а дело в чуть покрасневшем лице, которое создавало причудливый контраст? Жара накрыла все побережье, включая Монте-Карло, и не щадила светлую кожу, Соня знала это по себе. У нее тоже обгорел нос, когда она пять минут постояла на балконе номера, наслаждаясь утренними лучами солнца.

Обычно подготовка к воскресной гонке начиналась в понедельник, но во время тройника привычный распорядок сдвигался. И в свой единственный свободный день Соня оказалась на пристани возле хваленой яхты Кифера Вайсберга. Она была белоснежной и сверкала на солнце.

– С галлюцинациями не стоит ехать следующую гонку, – ответила Соня, – лучше уступить место резервному пилоту и проверить голову.

Кифер подал ей руку и помог забраться на борт:

– Зачем? Меня все устраивает.

– Это прекрасно, но кто-то может сообщить судьям о потенциальной опасности.

– Только не ты.

– Я уже набираю сообщение.

– Ты же галлюцинация, забыла? Моя галлюцинация, а значит, не можешь сделать что-то мне во вред. Все схвачено.

– Почему я раньше не подозревала, что ты такой болтун?

– Аналогично, Ридель. Всегда думал, что ты не лучше вашего новенького. Но хватит о гонках. – Он притянул ее к себе, окинул тягучим взглядом лицо и остановился на губах. – Я говорил, что ты красивая? Даже удивительно красивая, учитывая, как давно мы друг друга знаем… Может, все дело в яхте – она подходит тебе больше, чем гоночная трасса и унылая форма «Зальто».

Соня насмешливо улыбнулась:

– Только ты мог уместить «хватит о гонках» и «Зальто» в одно предложение.

– Это я еще сдержался и не сказал, что красный тебе подошел бы больше.

Не дав ей ответить, он склонил голову и поцеловал ее. Не серьезно, скорее играючи, ведь он не переставал улыбаться. Хорошее настроение у человека.

Соня в очередной раз поразилась, насколько ей с ним легко и комфортно. А Соне со всеми сложно, особенно в моменты, когда требовалось шагнуть за рамки формального общения. Она справедливо считала себя человеком без особых интересов, который больше может рассказать о конструкции болида или авариях прошлого века, чем о хобби, или интересных местах, или о чем там нормальные люди говорят. Но кому интересно слушать о болидах или авариях пятьдесят восьмого года? Никому. А с Вайсбергом она не задумывалась, каждый их разговор складывался сам собой. Соня – невероятно! – даже шутила. И это не имея чувства юмора.

В одном из интервью Кифер сказал, что в детстве часто считывал эмоции отца. Так он понимал, обернется ли гнев Филиппа ночевкой в машине или все обойдется обычным молчанием. Это старое интервью, Киферу тогда было лет восемнадцать, вот он и разговорился… Но Соне запомнились те его слова настолько, что годы спустя они всплыли в голове. Теперь она думала, а нет ли у Кифера привычки подстраиваться под всех людей в принципе? Может, именно поэтому с ним так легко и комфортно? А может, Соня слишком глубоко копала и много думала?

– Идем в кокпит, будешь смотреть, как я управляюсь с яхтой. Ты наверняка впечатлишься, но постарайся держать себя в руках. Я хочу показать тебе пару интересных мест.

– Одним местом ты бахвалишься со времен Бахрейна, с ним все понятно. – Соня поднялась по лакированным ступеням в кокпит и повернулась к спешащему за ней Киферу. – Про второе лучше не спрашивать?

– Ты вгоняешь меня в краску, Ридель.

– А я думала, ты просто на солнце обгорел.

Вайсберг усадил ее на кожаный диван, показал, как можно выбрать музыку на панели управления, сам же устроился в кресле капитана. Вскоре они проплыли по порту Эркюль, минуя сотни других таких же белых и блестящих яхт.

Порт был ярким символом Монако. Порт, а еще этап «Формулы-1», которая у многих ассоциировалась именно с этой старой городской трассой, слишком узкой и неудобной для современных гонок, но все равно вечной и незыблемой – с гудящими яхтами, сверкающими казино и известнейшими поворотами. Из-за количества Гран-при гонщики все чаще ориентировались на номера поворотов, но только не в Монако – здесь все помнили их названия: Казино, Сан-Дево, Бо-Риваж, Туннель…

– Освежающий апероль для фрейлейн. – Кифер появился с двумя бокалами, полными льда, и сел рядом с Соней. Яхта неспешно плыла по Средиземному морю, отдаляясь от побережья и открывая вид на причудливый городской рельеф и ослепленные ярким солнцем горы.

Соне хотелось выйти из-под крыши кокпита и подставить лицо морскому ветру, но покрасневший нос напоминал, что не стоит.

– Надеюсь, ты взяла с собой купальник?

– Разумеется.

– Не терпится тебя в нем увидеть.

– Тебе понравится. У него высокое горло и длинные рукава.

– Что, правда? – рассмеялся Вайсберг.

– Солнце не любит мою семью. У Ханны… у мамы дважды находили рак. – Тема казалась неподходящей для легкой морской прогулки, и Соня поспешила сменить направление разговора. – Я тут подумала: зачем тебе вообще яхта? Судя по красному лбу, солнце и тебя не жалует. И вряд ли ты постоянно устраиваешь здесь ночные тусовки – у тебя режим, тренировки. Значит, яхта нужна, чтобы производить впечатление на девушек?

– Думаешь, без нее я бы не справился?

– Судя по тому, как отчаянно ты ее рекламировал… словно достал последний козырь в надежде, что он сработает, и положил на стол дрожащей рукой.

– Сейчас расплáчусь от жалости к себе. – Кифер покрутил в руках запотевший бокал и ответил внезапно серьезно: – Это была спонтанная покупка, как символ того, что я могу себе позволить. Все покупают яхты, заполучив приличный контракт, и я не стал исключением.

Это правда: Давид тоже быстро купил яхту, но для родителей. Они были в ужасе, наотрез отказались ею пользоваться и, по словам Давида, даже слегка стыдились подарка. В итоге яхта перекочевала в Монако. Насчет Кори Соня могла только догадываться, но как будто яхта для него слишком мелко. Возможно, на десятилетие он получил целый круизный лайнер – это бы объяснило его вечную незаинтересованность вообще ни в чем.

– Знающие люди меня отговаривали от необдуманной покупки, – продолжил мысль Кифер. – До прихода в команду Хиро я гонял с Маттиасом Шварцем, он был старше меня на семнадцать лет и обожал раздавать отеческие советы. И про яхту сказал ровно то, что я думаю сейчас, но тогда счел это старческим маразмом: дорого содержать, блестящая игрушка, от которой я обязательно избавлюсь с большими финансовыми потерями.

– А правда, что он забирал шампанское с подиума домой?

– О да. Он тот еще скряга, – рассмеялся Киф. – Мог и еды с кухни прихватить. Но с яхтой не ошибся. А еще вовремя подсказал внести в контракт с «Биалетти» пункт о трофеях, чтобы все копии создавались за счет команды.

Соня почтительно кивнула – гениальная подсказка, учитывая стоимость трофеев. Если по ходу сезона выиграть не один, а десять, сумма набегала внушительная.

– Уже не обижаешься на вчерашнее? – сменил тему Вайсберг.

– Я и вчера не обижалась.

– А выглядела расстроенной, когда мы разговаривали.

– Мое расстройство не связано с тобой, – хмыкнула Соня. – Хотя вру – связано, но косвенно. Я говорила с Ником.

– О нас?

– О том, что мы общаемся.

– Зачем?

– Причин много. В последнее время у нас с Ником были разногласия, а слухи насчет «Биалетти» не угасали. Пришлось предупредить возможный удар. Это нелишне, если ты и дальше намерен подходить ко мне и разговаривать прямо в паддоке, хотя мы договаривались так не делать.

Кифер пригладил волосы и нахмурился:

– Это была шутка, ты же понимаешь?

– Понимаю.

– Но тебе не понравилось.

– Понравилось.

Несколько долгих секунд Вайсберг смотрел на Соню, потом покачал головой и усмехнулся:

– Черт… почему я чувствую себя так, словно меня кинули на раскаленные угли, чтобы наблюдать, как я буду корчиться в муках?

– Странные у тебя фантазии.

– Может, лучше прямо скажешь, что тебя взбесила моя шутка?

– Не взбесила, а навела на разговор с Ником. – Соня жадно глотнула апероля – от неудобной темы у нее резко пересохло в горле. – К тому же рано или поздно все равно пришлось бы с ним поговорить, я лишь выбрала опцию «рано». И даже не по своей воле, а потому что… интриги – сам понимаешь, как это бывает. И как порой нервничают боссы команд.

– Понятно. И что Ник?

– Он был в бешенстве.

– Мне жаль.

– Все нормально, он отойдет.

Задумчиво глядя на Соню, Кифер сказал:

– Знаешь, людей часто видно насквозь. Чаще, чем они думают, строя из себя загадку. И до этого момента мне казалось, что все с тобой ясно, Соня Ридель. А теперь я готов поклясться, что ты затеяла историю со мной, чтобы побесить строгого папочку. – Он залпом допил коктейль и резко поднялся. – Мы скоро будем на месте, можешь спуститься вниз и переодеться в свой водолазный костюм.

– Киф, мне кажется, наш разговор…

– Просто забудем.

Глава 42

Соня долго проторчала в каюте. Сначала переодевалась и придирчиво разглядывала себя в зеркало – и почему она не подумала о нормальном купальнике? В конце концов, у нее есть крем от загара, за одну прогулку ничего страшного бы не случилось. Но Ханна вылечилась лишь в прошлом году, а Соня… у нее не отболело, страх не ушел. Страх, а еще привычка все контролировать. Даже себя – на будущее. Но, как сказала бы Кими, в таком купальнике горячим сексом не заняться.

Потом Соня прокручивала в голове разговор с Кифером и корила себя за длинный язык. Лучше бы она вообще не поднимала эту тему с Ником… Легкость общения с Кифером растворялась, едва дело касалось острого угла под названием «соперничество», даже если упоминался не Давид Моро. От имени Ника Вайсберга перекосило не меньше. «Биалетти», «Зальто»… им не место на яхте в солнечный день. Но забавно, как одна волна взаимопонимания, которую поймали Соня и Кифер, разбивалась практически о саму себя. Работа сближала и отталкивала. Как и схожесть их жизней.

Соня не понимала, как с этим быть. Вайсберг ей нравился. По-настоящему. Но если они и дальше будут общаться, придется завести блокнот со списком запрещенных имен и опасных для разговора тем.

– Ты скоро? – Кифер деликатно постучал в дверь. – Мы на месте.

– Дай мне еще пару минут.

– Хорошо. Я буду наверху.

Она нашла его в кокпите – он ждал ее, задумчиво глядя в сторону моря. Он тоже успел переодеться и остался в одних купальных шортах. Соня без смущения оценила его гладкую грудь и дорожку светлых волос, что спускалась по плоскому животу под шорты. Кифер был худым, как и многие гонщики, но находился в отличной форме.

– Разглядываешь меня, Ридель? – Он перехватил ее взгляд.

– Для меня ты и красный комбинезон – одно целое, и сейчас я просто не верю своим глазам. Не назвала бы это разглядыванием.

– Сделаю вид, что поверил.

Он тоже ее оценил, у Сони загорелись щеки от того, как ощущалось его внимание. Может, закрытый купальник не так уж и плох, потому что смотрел Вайсберг жадно. Так, что Соня даже решила, что купальник ей не понадобится вовсе и никуда она в нем не нырнет, потому что не уйдет дальше кокпита. Кожу покалывало от предвкушения, от остроты момента. Давно у Сони такого не было – наверное, с того самого момента, когда она стала главным стратегом «Зальто», хотя она и до этого не увлекалась личной жизнью. И тут появился Вайсберг. И она почувствовала себя желанной.

Кифер отвел взгляд, взял с дивана пару масок и одну протянул Соне:

– Будет твоей.

– Мы идем нырять?

– Конечно. Спускайся, я тебя догоню.

Ладно, они таки выйдут из кокпита. Впрочем, времени у них предостаточно, можно и посмотреть, что там за бухта с черепахами, которую Кифер так заманчиво описывал, позвонив утром. Он выбирал такие фразочки, что и дураку было ясно: черепахи интересуют его в последнюю очередь… Так думала Соня до этого момента.

Пока она надевала маску, Киф с разбега прыгнул за борт.

– Давай за мной, Ридель, – крикнул он.

– А ты очень торопишься к черепахам, – заметила она.

– Ныряй!

– Не могу, я по лестнице.

Соня аккуратно спустилась в воду и поплыла. Вода не была ее стихией, она всегда проявляла осторожность – последствие детской травмы. Однажды Адриан выпихнул ее с лодки в озеро, чтобы она меньше боялась воды. Бояться Соня начала больше и проявляла осторожность даже годы спустя.

Об этом она рассказала Киферу, пока они плыли до бухты. В ответ он поведал, как они с отцом занимались фридайвингом. Соня не восприняла этот рассказ позитивно, в ее голове Филипп Вайсберг насильно держал сына под водой, пока тот не начинал задыхаться. Хотя ничего такого Кифер не сказал и вообще вспоминал с улыбкой. Но репутация Филиппа все обмазывала грязью.

Черепах в бухте нашлось всего две, и ради этого зрелища нырять пришлось так много, что Соня едва смогла потом доплыть до яхты.

– Честное слово, обычно их там больше, – заверил Кифер, помогая ей устроиться в шезлонге. – Жить будешь?

– Не знаю. Но если что, умру счастливой. – Соня прикрыла глаза.

– Приходи в себя, сейчас принесу воды.

Вскоре он вернулся с напитками. Судя по звукам, сел в соседний шезлонг. Соня лежала с закрытыми глазами, чувствуя, как капли холодной морской воды высыхают на коже. И еще… чувствуя на себе взгляд Кифера, такой жадный и острый. Это быстро привело ее в чувство и вернуло бодрость. Словно и не было этого долгого заплыва, а они переместились обратно в кокпит. Она легко могла представить себе его взгляд – расфокусированный, многообещающий. На нее давно так никто не смотрел.

Соня резко вздохнула.

– Ридель… – хрипло прошептал Кифер и коснулся ее покрытой мурашками ноги. Костяшками пальцев провел по бедру, усиливая мурашки, и остановился у кромки купальника.

Она открыла глаза и утонула в его темном взгляде.

– Ты сейчас на русалку похожа, – прошептал он.

– А ты на морского демона.

– Демона? А мне кажется, на черепаху.

– Почему? – засмеялась Соня.

– Потому что черепахи тебе неинтересны. – На его лицо набежала тень, но это было уже не желание. Что-то другое.

– Киф?

– Твоя вода. – Он резко убрал руку, отдал ей стакан и лег в шезлонг.

После этого момента все стало странно. Кифер все больше мрачнел и закрывался, думая о своем. Отвечал без привычного юмора и вообще как будто резко изменился. Соня не понимала, в чем дело. Как от горячих взглядов они вдруг скатились к полному отчуждению? Или Кифер так расстроился из-за черепах?

Через час Соня предложила вернуться. Кифер молча отправился в кокпит.

Прощание на пристани вышло спешным и смазанным. Соня чувствовала разочарование, стоя среди белоснежных яхт и глядя, как Кифер идет к парковке. Позже она много раз прокручивала в голове случившееся, коря себя то за дурацкий купальник, смахивающий на водолазный костюм, то за равнодушие к черепахам, то за разговоры о гонках. Никто не захочет девушку, смахивающую на аквалангиста и говорящую только о работе. О чем она думала? Даже настроенный на секс Кифер Вайсберг скис и сбежал при первой возможности. Нашел предлог.

Это не должно было ранить, но ранило. Не так часто Соня открывалась кому-то, а тут она и правда шагнула навстречу. Даже Нику все рассказала, чтобы не возникло проблем. Но флиртующий напропалую Вайсберг ушел.

Глава 43

Жара, что стояла в Монако с начала недели, сменилась духотой и тяжелым небом. Море больше не сияло голубизной, напоминая форму «Зальто», а приблизилось к черноте болидов «Килнера».

Все намекало на дождливый уик-энд, что в Монако практически конец света.

Трасса и так была сложной – узкой, аварийной, со множеством поворотов. Здесь почти не случалось обгонов, зато аварии – постоянно. Дождь – это тоже аварии, тут все понятно. Ну а дождь в Монако… спасайтесь кто может. Ад для стратегов, испытание для механиков, стресс для гонщиков, неразбериха на пит-лейн. Удовольствие для зрителей. Хотя в Монако и это не факт.

– Все ты виноват, – глядя на темное небо, сказала Соня Давиду. – Накаркал, когда предлагал Кори попасть в аварию. Теперь-то он точно в нее попадет.

– Будет забавно, – заулыбался в ответ Моро.

– Даже если «Биалетти» получат бесплатный пит-стоп?

– Это уже твоя забота: предусмотреть, чтобы такого никогда не случилось.

– Ага, но это невозможно.

– Ты справилась в прошлом году в Бразилии, значит, и в этот раз разберешься. А насчет Кори… предлагаю пари. Сто евро на его вылет в квалификации.

Давид готовился к практикам, натягивал подшлемник и застегивал комбинезон, когда Соня шла мимо, и внезапно Давид ее окликнул – так, поболтать. Теперь она стояла рядом, держала в руках сияющий золотом шлем самого Давида Моро и обсуждала с ним рабочие пустяки. Это было непривычно. Что-то поменялось с их полета до Монако. Привыкшая к подковерным играм Соня подозревала, что дело в Нике и ее ссоре с ним. Давид радовался их разладу как ребенок и не собирался этого скрывать. Хотя это же Давид, когда он вообще скрывал хоть какие-нибудь эмоции?

– Ненавижу пари.

– Как скучно ты живешь!

– Меня все устраивает. Можешь предложить пари Феликсу – уверена, он оценит.

– Не оценит, скорее посадит меня на кол, нарядит в красное и оттащит в гаражи «Биалетти» в качестве чучела. Заметила, каким серьезным он стал? Все утро сегодня носился с механиками.

Соня кивнула – такое трудно не заметить. Раньше гоночный инженер Кори обожал посплетничать обо всем на свете, был заводилой в том числе по части пари. А сейчас превратился в рабочую лошадку, даже Джо – символ трудоголизма – не пылал энтузиазмом настолько. За несколько Гран-при Феликс стал другим человеком.

– Думаю, он верит в малыша Кори больше, чем в себя. – Давид взял шлем из рук Сони. – Или хочет в «Делпо». Слышал, там будут много платить, никак миллиардер у руля. Что думаешь?

– Я не думаю о «Делпо».

– Если так, то срочно мирись с боссом, ведь он не прощает неповиновения. Но откуда тебе знать, верно? Ты всегда была примерной девочкой. До недавних пор… Расскажешь, что у вас случилось?

– У нас ничего не случилось, – отмахнулась она, прекрасно понимая, как жалко это прозвучало. Давид же не слепой, заметил, как весь день Ник раздраженно маршировал между гаражами то в компании ассистента, то с Пьером. Но не с Соней.

– Che palle! Конечно, я верю.

– Можешь не верить.

– Grazie за разрешение.

– Почему меня не оставляет чувство, что, разговаривая со мной, ты просто хочешь Нику подгадить?

Моро надел шлем и наклонился к Соне:

– Я тебе больше скажу: у меня есть чем. – Теперь-то он точно над ней смеялся.

– Ну так не создавай интригу и скажи.

– Нет уж. Хочу посмотреть, насколько у вас все серьезно. И тогда… может быть. Но не раньше Австрии, чтобы ты остыла за время летнего перерыва и твое состояние не сказалось на моей гонке.

Соня протянула руку и резко опустила визор шлема:

– Ты настоящий minchia, Давид Моро!

– Как грубо. – Он поднял визор, подмигнул Соне и отправился к машине, которую механики готовили к старту.

Первый заезд должен был пройти на среднем комплекте шин, если не начнется дождь. А он вряд ли начнется, потому что есть такой закон – вселенской подлости. Во время практик дождь усиленно копился и не шел, чтобы хлынуть в воскресной гонке.

Соня улыбалась, глядя, как Давид забирается в машину, устанавливает руль, как механики помогают ему пристегнуться. Неужели дело сдвинулось с мертвой точки? Ради этого стоило поссориться с Ником раньше. Хотя это такая чушь, конечно, – обрадоваться чужой ссоре так сильно, что пойти на примирение спустя годы холодного игнора. Но Давид есть Давид, и другим он не будет, наверное, никогда.

Думая об этом, Соня посмотрела на гаражи «Биалетти» и наткнулась на мрачный взгляд Вайсберга. Он быстро отвернулся, надел шлем и тоже поспешил к машине.

Соне очень хотелось выдать что-то вроде любимого Давидом minchia, красочно всплеснув руками и гневно выдохнув. Видимо, ее жизнь просто не могла существовать без эмоциональных качелей: если с Давидом удалось поговорить без желания вкрутить ему шуруп промеж глаз, то кто-то обязательно должен начудить, чтобы задать амплитуду для нового витка качелей. И этим кем-то стал Кифер.

История с яхтой теперь казалась Соне такой постыдной и неловкой, что она не обсудила ее даже с Кими. Может, позже… Хотя она и так знала, что скажет подруга: что мужчины все до одного странные и с этим надо смириться. Как Пьер вдруг растворился в пространстве без особой причины, так и Кифер обиделся за черепашек, очевидно. У Сони уже мозг кипел от постоянных мыслей о Кифере Вайсберге.

По пути к командному мостику Соня столкнулась с Кори – он торопился к машине.

– Эй! – окликнула она парня. – Не попади в аварию, хорошо?

Кори ответил ей задумчивым взглядом и кивнул.

Глава 44

Практики прошли отвратительно – сначала Эрик Райт разложился у Казино и всех загнали в боксы, потом Адриана Риделя развернуло перед Тоннелем. В довершение к этому у самого Кифера случилась поломка и он пропустил часть заезда.

– Ты был медленным в Гранд-отеле. – Обязательный брифинг с отцом начался, стоило Киферу выбраться из болида. Филипп всегда встречал его первым, на каждой гонке, в жару и в дождь, в здравии и в болезни, в гравии и в отбойнике.

– Это уже не Гранд-отель, название изменилось.

– Плевать. Ты там едва тащился.

– Это самый медленный поворот в «Формуле-1», его нельзя пройти быстро.

– Моро был быстрее на две десятые.

– Зато я отыгрывал на прямых.

– Какой смысл в прямых, если в итоге ты всегда позади него? Вы с инженером ошиблись в настройках.

Кифер стянул шлем, чувствуя, как отец прожигает его взглядом и ждет продолжения разговора. Оправданий. Заверений, что завтра он будет быстрее Моро, который весь день бесил больше обычного. Тем, что дважды заблокировал на трассе. Тем, что он такой удачливый ублюдок: в первой практике смог объехать машину Эрика Райта, не получив прокола, тогда как Кифер повредил днище болида. Тем, что команда Моро словно не умела ошибаться, что невозможно: все ошибаются.

Вспомнился предыдущий сезон, за который отец проел Киферу печенку. Весь гребаный год Моро выезжал на чистой удаче, в то время как Кифер боролся с командой, обстоятельствами и машиной. Терял очки там, где их можно было удвоить. А Моро ехал и ни о чем не думал, у него все складывалось легко и естественно. Из «Формулы-3» сразу в чемпионскую команду? Пожалуйста! Три титула подряд? Проще простого! Талант же, бриллиант, ярко засверкавший в огранке «Зальто».

Когда Кифер в прошлом году проиграл чемпионство, отец выдал традиционное:

– Везет тому, кто везет. Ты не справился, потому что был хуже.

Кифер научился не принимать слова Филиппа близко к сердцу, может, уже лет в пятнадцать пришел к пониманию: стоит все делить на восемь. Но некоторые замечания все равно били в цель, западали в душу, запоминались, чтобы в нужный момент всплыть в памяти и отравить и без того паршивый день. Вот как сейчас это тупое «был хуже».

Может, потому, что он посмотрел в сторону Моро, рядом с которым стояла Соня Ридель. Опять. И улыбалась ему – опять. Раньше подобного не случалось – эти двое терпеть друг друга не могли. Зная обоих, Кифер не сомневался: умница Ридель не хотела иметь ничего общего с недалеким придурком Моро. Так какого черта на ее лице застыла глупая улыбка? И какого черта это вообще стало важным? Настолько, что Моро раздражал больше обычного.

– Ничего, завтра они улыбаться не будут, – заявил отец, проследив за его взглядом. – Потому что завтра ты обойдешь всех. Но в третьей практике постарайся поработать над разворотом вокруг пальмы, потеря времени там колоссальная. Так не должно быть, если ты рассчитываешь на чемпионство. Если так и собираешься быть вторым, тогда никаких вопросов.

– Я физически не могу пройти этот поворот быстрее, – процедил Кифер. – Это невозможно.

– У Моро получается.

– У него машина другой конструкции.

– Хороший гонщик умеет выжать максимум из того, что имеет. Хороший гонщик не позволяет соперникам быть лучше ни в чем. Хороший гонщик…

– Я должен поговорить со своим инженером.

Слушать дальше про медленный поворот было невыносимо. Вайсберг-старший обожал такое: выискать ошибку и нудеть о ней бесконечно. До следующей ошибки. Порой это работало на все сто: Кифер из кожи вон лез, лишь бы сделать все идеально, но иногда и угнетало. Впрочем, завтра Кифер все равно приложит все усилия, чтобы пройти медленный поворот быстрее всех.

– Отлично, – кивнул отец. – Я пойду с тобой.

– Хорошо. Может, решим что-то с настройками.

Кифер опять посмотрел в сторону гаражей «Зальто». Вокруг Моро и Сони Ридель собрались люди, все активно обсуждали заезд. Теперь Ридель выглядела серьезной, сосредоточенной, в том самом образе сухой училки, который был лишь частью ее личности. Она внимательно слушала, что ей говорил змей Вернер.

Моро всегда раздражал Кифера, но не так сильно, как босс «Зальто». Именно он каждый раз бегал к судьям выгораживать свою не знающую берегов и правил звезду, абсолютно серьезно утверждая, что все блокировки лишь гоночные инциденты и ничего больше; что Давид не мог убрать ногу с педали газа во время желтых флагов, потому что они слились с окружением; что не Давид выдавил с трассы троих пилотов – он их просто объезжал, – а они выехали сами. Наверное, не заметили поворот, будучи гонщиками. Все это абсурд полнейший, а Вернер лицемер с большой буквы. Лицемер, готовый на все ради успеха «Зальто».

И раньше этот факт был лишь фактом. Неизбежностью, с которой приходилось бороться каждый гоночный уик-энд, потому что гонки лишь часть борьбы за титул. Но теперь все изменилось – возможно, в понедельник. Тогда до Кифера впервые дошло: все, что болтали о Ридель и Никласе Вернере, могло быть правдой.

– Соня Ридель – маленькая копия змея Вернера, он выращивает себе замену, – утверждал Вайсберг-старший, поглядывая на гаражи «Зальто».

– Ты говорил о ней другое.

– Ошибся. У нее есть мозги, что для женщины печально. Или для дураков, что с ней свяжутся. Если Вернер тащит ее наверх, это значит одно: она такая же кобра, как и он сам. Либо он с ней спит, но он не похож на дурака. А умные с такими не спят. Однажды можно не проснуться.

– Она не выглядит коброй, – отшутился Кифер. Тогда Соня Ридель находилась вне сферы его интересов, и обсуждать ее личную жизнь не хотелось. Ну спала она с Вернером, что с того? Да хоть со всей командой.

– Ты еще такой глупый. Они никогда не выглядят кобрами.

Отец намекал на свою первую жену и ее скандальную связь с Роландом Риделем. После развода женщина вышла замуж за другого гонщика, их сын сейчас выступал в младшей серии – вот насколько все было тесно в мире «Формулы-1». Кстати, та женщина была матерью Кифера. Они никогда не общались, Филипп отсудил у нее сына.

Теперь Кифера терзали сомнения. Он часто шутил о том, что Ридель поймала его в капкан. Она смеялась, но в ее глазах мелькало что-то настораживающее. А он на самом деле думал иначе, что в капкане его обаяния оказалась милая Соня Ридель… И вот до него дошло: быть может, зря? Быть может, все, что отец годами говорил про семью Ридель, не только ложь, помноженная на ненависть? Это многое бы объяснило. Например, слишком сильное и даже навязчивое увлечение Соней Ридель. Кифер думал о ней, смотрел на нее, искал скрытый смысл в словах и жестах. И быстро нашел объяснение.

А отец всегда неплохо видел людей, сразу отличал профессионалов от павлинов и многое вбил в голову сыну. Кто-то называл Вайсберга-старшего неудачником, что отрывался на отпрыске за собственный неуспех, но Кифер так не считал. Отец не был неудачником, просто не всем везет попасть в нужный момент в хорошую машину. Это лотерея, которую Филипп Вайсберг проиграл, но нельзя отрицать всего того, что он сделал для Кифера. И еще делает. Может, с чрезмерным энтузиазмом, но это объяснимо. Кифер понимал, не возражал и слушал.

На яхте, глядя на Соню Ридель, прислушиваясь к своим ощущениям, он пришел к неожиданному выводу: отец все это время был прав. Не Кифер подбирался к Ридель и играл, даже не понимая, зачем ему это надо. Это она… позволяла. А он попался. По полной программе – на яхте он осознал, насколько она проникла в его мысли. И насколько она хотела большего.

Но женщины вроде нее всегда используют мужчин. Потому что слишком внезапно появился ее интерес – как раз в момент, когда в «Зальто» все начало разваливаться, а Кифер приблизился к вершине. Именно о таком всегда и предупреждал отец.

– Будь внимательнее, – после победы в Майами сказал он. – Не совершай глупостей, на которые тебя будут выводить.

– Кто будет? Это всего пятая гонка.

– Змей Вернер любит подковерные игры. Просто будь начеку.

Тогда Кифер мысленно посмеялся – отец порой гонки превращал в драму, помноженную на триллер. Но теперь стало не до смеха. Потому что Соня Ридель стояла у командного мостика, заливаясь от смеха после явно тупой шутки Моро. Возможно, эти двое говорили о «Биалетти».

Глава 45

Гран-при Монако мало отличался от Майами по ажиотажу, количеству гостей и вечеринок после гонки. Шумно было еще до третьей практики, и Соня радовалась, что во время квалификации ей сидеть не в боксах, а за проездом на пит-лейн. Конечно, там будет Ник, но от него как раз минимум шума. Весь уик-энд он разговаривал с Соней только по делу, никаких отступлений, шуток или впечатлений с личным окрасом. Нормально, такое можно пережить.

После третьей практики Соня познакомилась с Оливером Джексоном. Наблюдая за Кори с начала сезона, она ожидала увидеть еще одну флегматичную личность, постоянно изрекающую фирменное «хм», но отец Джексона оказался веселым и общительным мужчиной. Даже каким-то неожиданно простым. Он и одет был в футболку и спортивные брюки, что убавляло ему лет десять. И вот уже вместо грузного миллиардера в деловом костюме рядом улыбался соседский парень. Соня сама не заметила, как рассказала ему об учебе, работе и годах, проведенных в «Зальто».

Потом моргнула и оказалась с ним возле машины Кори, болтая о технических моментах. Живой интерес в глазах мужчины подкупал, планов до начала квалификации не было, вот и разговорилась:

– На руле показывается время круга. Вот здесь, видите? – Она указала на выключенный дисплей. – Еще температура шин, тормозов и многое другое о состоянии машины. Это кнопка подачи воды, а это кнопка связи с командой по радио. И тут еще…

– И часто Кори выходит на связь?

– Не злоупотребляет.

– Узнаю сына.

– Он у вас молчун.

– Не молчун, вы просто плохо его знаете. Но он любит общаться по существу, это правда. Всей семьей гадаем, в кого он такой загадочный. – Джексон-старший улыбнулся своей шутке и вернулся к болиду. – А связывается во время гонки Кори с вами?

– Нет, у него есть гоночный инженер – Феликс. Вы еще не познакомились?

– Они познакомились, – вместо отца ответил сам Кори, внезапно появившийся в гараже.

Третья практика закончилась недавно, на лице парня еще оставались следы от шлема, да и в целом малыш Джексон выглядел взъерошенным и уставшим. В Монако даже практики отнимали силы.

Как и всегда в присутствии Кори, Соня напряглась. Отец с сыном схлестнулись взглядами, и это выглядело чертовски странно. Оценив сначала одного – смотрящего чуть ли не с угрозой, потом второго – отвечающего улыбкой и хитрым прищуром, Соня решила, что дело в интригах с «Делпо». На днях обещалось масштабное объявление – в Канаде, чтобы было эффектнее. Монреаль весь гудел в гоночные уик-энды, а с такой новостью веселье удвоится.

До Сони дошло, что Оливер Джексон мог к ней присматриваться как к стратегу «Делпо». Это было неожиданно. Владельцы молодых команд предпочитали опыт, что логично. Новая кровь и молодость хороши в отлаженных коллективах, но начинать с нуля… тут опыт выигрывал.

– Что ж, я думаю, вы тут справитесь без меня и…

– Не торопитесь, Соня, прошу вас. У меня еще столько вопросов.

– Хм. Ты приезжаешь на гонки с моего семилетия, – глядя на отца, сказал Кори. – Уверен, про руль и систему подачи воды ты в курсе. Машины были меньше, но принцип одинаковый.

– Кори! – Судя по тону, Джексон-старший был в изумлении.

– Отец.

– У тебя не задалась практика или ты встал не с той ноги?

– С ногами все нормально. Просто не надо ей улыбаться и вводить в заблуждение о впервые увиденном болиде.

– Кори? – Изумление сменилось замешательством.

– Отец.

– Не знаю, как это комментировать.

Джексон-старший перевел взгляд на Соню в надежде, что она прокомментирует. Но Соня топталась на месте, умирая от неловкости и желая уйти. Между двумя Джексонами что-то происходило, а она не горела желанием влезать в непонятные семейные разборки. Тем более в разборки Кори, который ее чуть ли не ненавидел.

– Он никогда себя так не ведет, – весомо добавил Оливер.

Очередной отец, не знающий своего сына, потому что Кори вел себя так всегда. Соня вообще не поняла, чему Джексон-старший так удивлялся.

– Да, конечно. Я вспомнила, что мы с Пьером не успели обговорить некоторые моменты перед квалификацией. – Спасительная ложь легко сорвалась с языка. – Поэтому прошу меня извинить. Надеюсь, вы останетесь до конца – квалификации в Монако всегда проходят интересно.

– Это он тоже знает, – отрезал Кори.

Теперь Джексон-старший смотрел на сына с иронией. У отца Кори было интересное лицо – говорящее, с яркой мимикой. На таких людей против воли начинаешь смотреть, изучать их эмоции. А Кори, видимо, пошел в мать.

Соня наконец-то откланялась и отправилась на поиски Кими и Джо. Хотелось чего-то обыденного и нормального, тем более Давид опять накосячил в интервью. В этот раз спорное заявление было направлено на команду «Килнер». Внезапно. Быть может, Давид наконец-то выяснил, что в пелотоне существуют другие команды, кроме «Биалетти» с Вайсбергом.

До квалификации оставалось меньше часа. Соне удалось-таки выпить кофе, слушая причитания Джо и остроумные комментарии Кими, а еще поглядывая на погодные сводки – вчерашние тучи отступили, обещая не усложнять квалификацию. Проблемы может создать разве что ветер, но в Монако он не так критичен.

Соня в очередной раз отвлеклась на экран с погодой и пропустила полет Кими – просто позади шел механик, боднул хрупкую Кими массивным плечом, она не устояла и подалась вперед… Закончилось все обильным водопадом кофе прямо Соне на грудь. К счастью, подруга пила кофе со льдом.

– Какой ужас! – запричитала она, смахивая остатки льда с Сони. – Я не специально, ты видела… Тебе есть во что переодеться?

– Конечно, в сумке на парковке есть запасная форма.

– Успеешь? Могу дать свою футболку.

Кими прибыла на работу в футболке со Slipknot. «Зальто» – команда демократичная, но не стоит бесить Ника лишний раз, тем более сейчас. Соня посмотрела на время – добежать до парковки она вполне успеет.

Оставив позади зону паддока, она торопливо добежала до машины и переоделась внутри. Стойкий аромат кофе остался с Соней, он словно впитался в кожу. Но это перестало беспокоить, когда на обратном пути ее взгляд уперся в красный комбинезон «Биалетти», который, к сожалению, не обретался на парковке сам по себе, а красовался на хозяине – Кифере Вайсберге.

– У меня мало времени, – раздраженно бросила Соня, пытаясь его обойти.

– У меня времени еще меньше.

– Отлично, мы все прояснили.

– Подожди минуту. – Он остановил ее за плечо. – Я… про понедельник.

Соня неохотно уступила, сложив руки на груди. На Вайсберга она смотрела так мрачно, как только могла, потому что чертов понедельник вытряс из нее душу и ударил по самооценке. Но ответы получить хотелось, Сонино любопытство в очередной раз взяло верх.

Кифер смотрел на нее непривычно серьезно.

– У меня мало времени, – напомнила она.

– Да, я… – Он пригладил волосы любимым жестом. – Должен спросить: что между тобой и Никласом Вернером?

– Что?! Между мной и Ником?

– Да.

– И что, по-твоему, между нами может быть?

– Не знаю, поэтому и спрашиваю. По некоторым версиям, ты живешь с ним лет с восемнадцати. Или даже раньше.

Соня медленно выдохнула, изо всех сил стараясь не взорваться:

– Киф… по некоторым версиям, отец держал тебя в грязном подвале в перерывах между гонками.

– Не было таких слухов.

– Но были другие – вот к чему я веду.

– И многие из них правда. – Вайсберг смотрел Соне в глаза в ожидании ответа. Или опровержения. Или чего он там ждал. Но Соню слишком взбесил сам вопрос и обвинительный тон, которым он был задан. Казалось, что со всем тем взаимопониманием, что между ними возникло, Кифер просто не мог такое выдать, да еще с серьезным лицом.

– Пошел к черту, – сказала она.

– Значит, это правда.

– Значит, ты не имел права спрашивать.

– И все же… – начал он, но завершить мысль не успел.

– Эй, Вайсберг! Эй! Какого черта ты забыл рядом с моим стратегом, cretino? – издалека раздался голос Давида Моро. Огибая машины, он бежал в сторону Кифера и Сони. На его лице застыло недовольство, помноженное на гнев берсерка: когда в деле фигурировал Вайсберг, Давид реагировал с особенной яростью.

Соня тихо выругалась. Популярность парковки перед началом квалификации впечатляла.

– Иди в гаражи, – обратилась Соня к Киферу.

– Нет уж, подождем Моро – смотри, как смешно бежит. Да и общение с ним тянет на образовательное, я давно выучил весь итальянский мат. – Кифер как будто шутил, но в его тоне… было что-то странное. Угрожающее.

– Киф, давай без необдуманных действий и лишних эмоций, хорошо? Поговорим вечером. Между мной и Ником ничего нет и никогда не было, все это чушь. – «Выдуманная твоим прекрасным отцом», – подумала Соня, но промолчала. Тем более Вайсберг уже ее не слушал – он смотрел только на Давида.

Глава 46

– У тебя к ней серьезно? – Отец начал допрос незамедлительно, Соня едва успела отойти от болида и только чудом его не услышала.

Отпираться не было смысла, Оливер Джексон всех видел насквозь. Да и Кори выдал себя с головой. Просто не подумал – как увидел их улыбочки, так и понесло. И ревность ни при чем, еще не хватало ревновать Соню к собственному отцу. Дело в том, что Оливер Джексон не стал бы тратить время на того, кто ему без надобности, и если Соня его заинтересовала, то с далеко идущими планами. Тем более у них уже был диалог про Соню, правда довольно давно.

– Что с девчонкой Ридель? – спросил отец после Японии. – Говорят, она толковая. И молодая, есть куда развиваться. Плюс информационного шума от нее немало, фамилия известная. Вижу от нее только пользу для будущей команды. Заплатим сколько попросит.

– Только не Соня Ридель, – поморщился Кори. – Пусть сидит в «Зальто».

– Не нравится?

– Не как стратег твоей будущей команды. – Это будет перегруз. Работа на семью Джексон, и тут Кори со своими планами… нет уж. Чем свободнее Соня, тем меньше глупых условностей между ними.

– Я должен что-то знать? – Проницательность отца не знала границ.

– Только выбрать: она или я. Если в «Делпо Уайт Уингз», или как ты собрался назвать свой проект, придет Соня Ридель, ноги моей там не будет. Никогда.

– Интригуешь мастерски, сын.

Кори удивился, что после того разговора отец не посетил Гран-при Майами, чтобы взглянуть на Соню и разгадать столь мощную головоломку. Протянул аж до Монако – видимо, дел было совсем невпроворот и вырваться не получилось. Но нет сомнений: он пытался изо всех сил.

И вот в Монако интрига наконец-то умерла. Джексон-старший с нетерпением ждал ответа, в его глазах плескалось неподдельное веселье, которое теперь долго его не покинет, так и будет хохмить при каждом удобном случае.

– У меня к ней неизлечимо, – без лишних отступлений признался Кори.

– Даже так… Понять можно, девушка любопытная. Только слишком серьезная. И с работой у нее что-то очень личное, видимо из-за отца. Будешь у нее на вторых ролях.

– Мне подходит.

– Уверен?

– Хм.

– Намек понят.

Отец обернулся на пит-лейн – туда ушла Соня, потом вновь посмотрел на Кори:

– Сынок, ее уже нет рядом, выдохни и перестань разговаривать так сурово.

– А ты перестань к ней присматриваться.

– После этого разговора считай, что перестал. – Джексон-старший взглянул на часы. – Черт! Я договорился пообедать с вашим боссом, мы должны были встретиться десять минут назад… Не хочешь со мной? Спровадим его побыстрее, и ты расскажешь, что у тебя происходит с Соней Ридель.

– И ты дашь мне важный отцовский совет? – с иронией спросил Кори.

– Разумеется. Судя по тому, что я увидел, тебе пригодится любой совет.

– У меня другое мнение.

– Помнишь, тебе было лет шесть и ты выпустил из вольера необученных хаски, которых потом несколько часов ловили по огромной территории охранники? Так вот, уже тогда мы поговорили и пришли к выводу, что твое мнение может быть не единственно правильным. Или неправильным вовсе.

– Я тогда с тобой согласился, лишь бы ты нудеть перестал. Собаки устали сидеть в вольере и хотели побегать.

– Но не охранники, исправляя твой проступок.

Кори пожал плечами, не видя смысла обсуждать прошлое.

– Повезло, что тебе тогда было шесть и сугробы поднимались выше твоей головы, – продолжал Джексон-старший. – Иначе за собаками ты бегал бы сам – так и урок усвоился бы лучше.

У отца был пунктик: он с детства твердил, что ни в коем случае нельзя считать себя лучше других или ждать, что твои косяки исправятся благодаря внушительному банковскому счету. Любил напоминать Кори, что все различие между ним и официантом, что его обслуживает, лишь в том, что они родились в разных семьях. И что истинная культура в том, чтобы одинаково легко держаться как с механиками, так и с президентом. Воспитывал, в общем.

– И как все это связано с отцовским советом?

– Никак. Просто хотел убедиться, что ты добр с командой, потому что с Соней ты добрым не был. Или она особый случай?

– Я уже ответил, чтó она за случай.

– Помню. – Взгляд Джексона-старшего смягчился, и Кори понял, что сейчас на него обрушат еще один ценный совет.

Поэтому поспешил напомнить:

– У тебя важный обед, ты опаздываешь.

– Не такой уж и важный, – отмахнулся отец и шагнул к Кори. – Ты не хочешь слушать, но я должен сказать: у тебя характер, это понятно, но даже из короткого разговора очевидно, что у нее тоже характер. Будь с ней помягче, договорились? И уважай ее решения, какими бы они ни были.

– Разумеется.

– Даже если твои ожидания не сойдутся с реальностью.

– Хм.

– Кори, ты… понимаю, что я где-то серьезно налажал с твоим воспитанием. Или тебя избаловал дед. Но еще я знаю тебя лучше других, знаю, какой ты. Поэтому и говорю – будь с ней мягче, чтобы в итоге нам всей семьей не пришлось собирать твои осколки. Потому что Соня похожа на девушку, которая в любом случае пойдет и дальше работать, а ты…

– Буду дома плакать? Не драматизируй. Но речь хорошая – в ней я сначала зло во плоти, а потом сижу в осколках.

– Из увиденного сегодня это скорее мой прогноз. Буду рад ошибаться, но…

…Но прогнозы Джексона-старшего сбывались постоянно.

Он наконец покинул гараж, а Кори остался и еще некоторое время разглядывал болид, думая о разном. Не о разговоре с отцом и даже не о Соне Ридель. В основном его беспокоила скорость – он прибавлял по ходу сезона, чувствовал себя увереннее, но все равно чего-то не хватало. Он даже «Килнерам» проигрывал.

Мысли об этом отнимали все внимание, Кори безостановочно анализировал прошедшие гонки. Он их даже пересматривал, чего за ним никогда не водилось. Брал у Феликса телеметрию и постоянно сравнивал скорость на поворотах и на прямых. Выходило, что перед поворотами он начинал торможение раньше, чем другие семнадцать гонщиков пелотона. Тревожный показатель.

– О, Кори! Ты уже здесь? – Гараж начал заполняться механиками, всех их объединяло одно – они обожали поболтать. – Как думаешь, дождь будет? Штаб сообщил, что следующие два часа должны быть сухими, но…

– Значит, так и будет. Обычно прогнозы штаба точны.

– Отлично! Потому что Джордж из «Килнера» предложил после гонки…

Болтовня не прекращалась, под ее мерный гул Кори готовился к заезду. Его нашел Феликс, вместе они пробежались по основным моментам, которые обговаривались на всех брифингах. В Монако все из кожи вон лезли именно в квалификациях, но в этот раз Феликс нервничал больше обычного и раз сто повторил, что малейшая авария – это приговор, прорваться из хвоста пелотона не получится.

Кори надел подшлемник, когда на его сторону гаража влетел взмыленный Пьер с вопросом:

– Давид здесь?

– Нет, – за всех с недоумением ответил Феликс.

– Давно его видели?

– Да вроде…

– А Соню?

– Не помню… Что случилось-то?

Ответа не последовало – гоночный инженер Моро убежал дальше.

– Они пусть развлекаются, это не наше дело, – резюмировал Феликс, хотя у него аж глаза загорелись от интереса. Но что Кори ценил в своем гоночном инженере, так это умение брать под контроль не только свою неуемную болтовню, но и любопытство. – Давай, малыш Джексон. Покажи всем короля Монако. Покажи всем Кори.

И так он говорил каждый раз. Кошмар!

Глава 47

Все, что Соня успела сделать перед приходом Давида, – это убедиться, что на парковке не задержался какой-нибудь зевака с камерой. Не хватало еще, чтобы запись попала в интернет, вызвав бурю обсуждений, их и без того вокруг «Зальто» и «Биалетти» немало.

– Ты! – Давид ткнул пальцем в Вайсберга. – Coglione! Отойди от нее быстро. Я знаю, что ты задумал, Вайсберг! У тебя не получится. – Он протянул руку с намерением ухватить Соню и прижать ее к себе словно переходящий приз, но Вайсберг пресек эту попытку, резко шагнув к Давиду.

– Нам всем пора в гаражи, поэтому… – пробормотала Соня, но ее слова унес ветер.

– Даже интересно, что такого я задумал. – Кифер, намеренно игнорируя Давида, обратился к Соне: – Как думаешь, какие у него версии? Что-то вроде идеи запереть тебя в машине? Или привязать к воздушному шару и отправить в воздух? Так же поступают злодеи в мультиках, которые он постоянно смотрит?

Соня моргнула, сразу вспомнив баталию прошлого года. Давид рассказал в интервью, что обожает известный мультик про машины и все время его пересматривает. Кифер в ответ «случайно» обронил фразу об умении Давида пилотировать – в точности как в мультиках, где аварии не имеют последствий.

– Minchia! Шутишь? Какой из тебя злодей? Сколько ты уже ее преследуешь, месяца два? Да мы в «Зальто» над этим потешаемся! Подкаты в стиле «Биалетти» – все клоунские. Как там ваше колесо с пит-стопа в Венгрии, все еще катится?

Вайсберг иронично улыбнулся и опять обратился к Соне:

– Он правда думает, что меня можно таким задеть?

– Он правда думает, что разговаривать вот так – признак мужчины с интеллектом? – передразнил Давид, тоже обращаясь к Соне.

– Он вообще не понимает, что происходит. Объясним ему?

– Он в «Биалетти», что они могут объяснить? Как проиграть чемпионат и стать посмешищем на глазах у всего мира?

– Он…

Соня не собиралась поддерживать этот абсурдный разговор. Она пыталась понять, как погасить пламя раньше, чем случится пожар с далеко идущими последствиями. А с Давидом пожар неизбежен даже после всех скандалов прошлого, полученного опыта и набитых шишек.

В последний раз разборки в гаражах, а не в прессе или на трассе были в прошлом году, Давид тогда вылез из болида и на крыльях «любви» полетел толкаться с Вайсбергом из-за очередного гоночного инцидента – не стерпел. На камеры попал лишь забег, но остальное дошло до судей. При содействии «Биалетти», разумеется. Давида, Кифера и еще с десяток свидетелей вызывали на разбирательства, в итоге оба гонщика получили штрафные баллы в лицензии в качестве исключения и в порядке профилактики. Давид тогда долго возмущался и во всех интервью утверждал, что современная цензура превратила гонщиков в покорный скот, осталось всех поголовно чипировать. Ситуацию пресек Ник, опасаясь новых санкций, штрафных баллов и в итоге дисквалификации на гонку.

Штрафные баллы копились и сгорали, но у Давида с его характером и поведением на трассе все было шатко и близко к пропуску Гран-при, а пропуск Гран-при – это потеря очков в борьбе за лидерство. Вайсберг не мог об этом не знать, о главном сопернике всегда все известно. В «Зальто» каждое действие «Биалетти» разбиралось на брифингах, вряд ли в других командах иначе.

– Minchia! Да он…

– Давид, у тебя нет на это времени, – жестко напомнила Соня, шагнув к Моро. В любой непонятной ситуации правильно выбрать своего гонщика, свою команду. – Не обращай внимания на его провокации, идем. Квалификация вот-вот начнется. – Она легко толкнула Давида в грудь.

Моро посмотрел сначала на Соню, потом на Вайсберга. Двое гонщиков опять схлестнулись взглядами. Соня лишь надеялась, что думали они о том, что все это глупо и показать себя на трассе важнее, чем потолкаться на парковке. Но это так, вера в чудо.

– Хм.

– Мы поговорим об этом потом, – надавила Соня. – Идем. Тебя ждет поул и победа завтра, а он пытается тебя отвлечь. – Она еще раз толкнула Давида, в этот раз он поддался и шагнул назад. Соня мысленно выдохнула – кажется, обошлось.

Но Вайсберг с таким простым разрешением ситуации не согласился:

– Знаешь, что забавно, Моро? Пять минут назад она обещала мне то же самое. Все обсудить позже. Наедине.

– Киф…

– Знаешь, почему она мне это обещала?

– Не знает и не хочет знать. И ты ему не скажешь. – Соня вновь попыталась оттащить Давида в сторону и убрать с чертовой парковки, но теперь он словно в землю врос. Стоял, прожигая темными глазами Вайсберга, и ждал.

– Спроси, с кем Ридель провела выходной, – продолжил издеваться Вайсберг.

– О чем он? – Давид перевел вопросительный взгляд на Соню.

– Понятия не имею.

– Ридель – плохая девочка. Она врет. И она была со мной.

– Ты… с ним?!

Это не имело смысла, но она чувствовала себя так, словно ее разоблачали муж и любовник в прямом эфире глупого телешоу. Хотя она прекрасно понимала, что на самом деле ее роль в этой ситуации незначительна – так, декорация. Давид и Кифер и без нее легко нашли бы причину повздорить. У них и мультики были весомой причиной, о чем тут вообще можно рассуждать.

– Он тебя провоцирует, идем.

В который раз Соня попыталась оттолкнуть Давида в сторону гаражей, но он с каждой минутой, с каждой новой фразой каменел все больше. Он оставался на месте, даже отвечать перестал, что плохой знак, – как ни странно, отборный итальянский мат лучше тишины. Грудь Давида часто вздымалась, не предвещая ничего хорошего. Чем старательнее он сдерживается, тем ярче будет взрыв. Давид Моро с его пламенным характером не может иначе.

Вайсберг продолжал:

– Спроси у нее, почему она поссорилась с боссом команды. Из-за кого.

– Это только наши с Ником дела, Вайсберг не может о них знать.

– Посмотри на нее – она даже сейчас считает тебя глупым ребенком, который ничего не поймет, пока мамочка не объяснит, что все хорошо, что ему показалось. Даже если не показалось.

– Киф…

– Даже твои фанаты считают тебя глупым и склочным, что уж говорить о ней.

– Зачем ты это говоришь, чего добиваешься? – Впрочем, ответ на свой же вопрос Соне не понадобился, ведь она вспомнила, как Кифер достал запись с парковки Альберт-парка. Если сейчас между ним и Давидом случится потасовка, о которой узнают судьи, то свидетели не понадобятся, хватит записей. Давида накажут за неспортивное поведение. Может, Вайсберг этого и не планировал, но… это же мир гонок, в котором интриги важнее самих гонок.

Почувствовав, что срыв Давида уже неминуем, Соня шагнула вперед и размашисто ударила Вайсберга по щеке. Такого, кажется, не ожидал никто – Кифер, схватившись за алую щеку, смотрел из-под выбившейся челки так, словно у Сони внезапно выросли рога; Давид наконец пришел в себя, взял Соню за плечи и прижал к себе, будто ждал от Вайсберга ответного удара и хотел ее защитить.

Эффект неожиданности немного сбил напряжение.

– Давид, уходим, – пользуясь этим, сказала Соня. – Квалификация, не забывай.

Они отошли на пару шагов, и вслед им пронеслось:

– Типичный итальянец – всегда за женской юбкой.

Такого Давид стерпеть уже не мог и сине-голубой молнией кинулся на Вайсберга. Оба повалились между машинами, перекатываясь по брусчатке и некрасиво пыхтя. Соня выругалась сквозь зубы и побежала в гаражи – звать на подмогу.

Глава 48

Все происходившее дальше походило на ночной кошмар без шанса проснуться или хотя бы выдохнуть. Давида и Кифера разняла охрана, изрядно помятые гонщики вернулись в гаражи под прицелы многочисленных камер. Команды были на взводе: квалификация стартовала, а две главные звезды одновременно исчезли. Поэтому каждое движение Кифера и Давида снималось – как оба спешно и весьма нервно одевались, забирались в болиды. Была запечатлена каждая ссадина на их лицах, дорожная пыль на новеньких комбинезонах.

Соня бегом добралась до командного мостика, надела наушники.

– Какого черта? – прошипел Ник.

– Потом.

– Дрались?

– Да.

Ник звучно выругался, схватился за телефон и побежал кому-то звонить. Рядом остался Пьер – как и его гонщик, на взводе. Наверняка предчувствовал новую задницу.

– Не выпускайте Давида близко к Вайсбергу, – распорядилась Соня.

– Да понял я уже.

Позади взвизгнули колеса – это красная машина вырвалась из гаража и яростно прокатилась по пит-лейн.

– Проверю на предмет превышения скорости, – отреагировал ассистент Сони и вскоре удовлетворенно кивнул. – Было превышение на пит-лейн, просим у судей штраф для Вайсберга.

Давид в противовес выехал на трассу медленно, словно никуда не торопился.

– Если сейчас этому ввалят штраф за низкую скорость, будет смешно, – весело фыркнул Феликс – единственный, кому происходящее было по фигу. У него же Кори, а Кори бы такое никогда не выкинул – сейчас он ехал себе спокойно и одним из первых ставил время круга.

– Меня сейчас стошнит от волнения, – пожаловался Пьер.

– Скажи Давиду просто выйти во второй сегмент, одного хорошего круга хватит.

У Сони, всегда спокойной и холодной, от нервного напряжения и ожидания подрагивали пальцы. Она то и дело оборачивалась на гаражи – то в поисках Ника, то в целях разведки. Привычный шум трассы растворился в набате, что бил в голове мыслью о том, что это лишь начало. Сама драка – пустяк, но последствия… Как правило, они тянулись до конца сезона.

В подтверждение ее мыслей по трассе пронесся страшный звук удара – Давид на большой скорости врезался в стену, практически повторив свою аварию в начале карьеры.

– Давид!

– Я в порядке, – ответил он по радио.

И началось: красные флаги, возвращение гонщиков в боксы. За Давидом выехала машина, чтобы довезти до пит-лейн, но он отмахнулся и пошел пешком по перекрытым улицам Монако. Может, оно и к лучшему – быстрее успокоится. Давид себя знал, остывал он всегда быстро, поэтому теплилась надежда, что по приходе он не помчится в гаражи «Биалетти» на разборки.

Пока с трассы убирали остатки разбитого болида, Соня пересказала Нику случившееся. Босс в ответ показал фотографию, которую кто-то уже слил в сеть: на ней Давида и Кифера разнимала охрана, а Соня прыгала рядом. Снимок был нечетким, зернистым, но действующие лица хорошо узнавались по цветам комбинезонов.

Джо причитал за спиной – тоже увидел фото. Гаражи гудели от пересудов, Соня тоже говорила, объясняла, но часто себя даже не слышала. Эвакуатор привез разбитый болид Давида.

– Надеюсь, теперь ты довольна, – процедил Ник, указывая на творящееся безумие. – Сделала для команды все, теперь неделями разгребать придется.

– Ты прекрасно знаешь, что они и без меня создавали себе проблемы.

– Но на фото ты, Соня. – Босс помахал перед ней экраном телефона. – Поэтому и выводы я делаю соответствующие.

– Если двое не умеют контролировать себя в публичном пространстве, не надо вешать вину на другого человека. Говори с Давидом.

– Поговорю. А ты сочиняй заявление для судей. Советую быть убедительной, Давиду теперь нельзя пропускать гонки. Завтра он стартует последним, если его машину вообще успеют восстановить.

Ник снова ушел звонить, а Соня с содроганием ждала конца квалификации, когда и развернутся основные последствия и настоящие баталии, не считая возни на брусчатке. К сожалению или к счастью, но так вопросы в «Формуле-1» не решались, иначе сухопарый Ник постоянно бы проигрывал боссу «Биалетти» – грузному, массивному, краснолицему Алессандро Верди.

– Старт через десять минут! – оповестил Феликс.

Ассистент Ника шепнул Соне, что после квалификации назначили встречу с судьями. Ее присутствие обязательно.

– Лучше бы они инциденты на трассе расследовали с такой скоростью, – буркнула она и отправилась к командному мостику.

Ник так и не появился, оставшаяся часть квалификации прошла без него. Соня на автомате отработала без происшествий, хотя там негде было накосячить – после аварии Давида страсти поутихли. Снова вылетел Эрик Райт, спровоцировав красные флаги, но существенных изменений в стартовую решетку он не внес. Киферу Вайсбергу предстояло стартовать первым, а Кори Джексону – вторым.

Пока гонщики давали интервью, Соня наконец-то отыскала Ника. Босс выглядел помятым и пережившим несколько концов света и зомби-апокалипсис в придачу. Рядом прыгали ассистенты, все кому-то названивали.

– Что происходит? – спросила Соня.

– Давид пошел домой, – ответил Ник.

– Как домой?!

– Вот так. После заезда он решил, что дом рядом, почему бы не заглянуть по пути.

Мысль экзотическая, но в духе Давида Моро.

– Ну… и что дальше? Он выйдет из дома?

Ник посмотрел на Соню так, словно это она отправилась поваляться на родной кровати в разгар квалификации и разбирательств с судьями:

– Уж надеюсь, что выйдет. Иначе наденешь парик и сыграешь Давида Моро перед судьями, другого выхода не вижу. – Он говорил спокойно, не повышая голоса. Выдохся за прошедший час.

Ник переживал за штрафные баллы, это понятно. Обычно они начислялись за инциденты на трассе – когда гонщик проявлял агрессию, грубо нарушал правила. Но для Давида однажды уже сделали исключение, и случай был похожий. Не зря Соня вспомнила его еще на парковке – как чувствовала, чем все обернется.

К счастью, на разбирательства Давид соизволил явиться. Выглядел он вполне умиротворенным. Увидев его состояние, Ник и ругаться не стал, лишь бы его не разволновать.

Далее все собрались в закрытом кабинете, присутствовали судьи и представители обеих команд. И началось… Вайсберг и Моро поначалу молчали, теперь сражались боссы команд, и Ник в этом поединке был прекрасен – на раз затыкал Алессандро Верди. Позже гонщикам тоже дали слово, каждый изложил свою версию событий – что примечательно, ни одна из них не имела ничего общего с реальностью. По словам Кифера, Давид набросился на него на парковке, чтобы помешать завоевать поул. По словам Давида, он засек попытку корпоративного шпионажа со стороны Вайсберга и вовремя ее пресек. Соня сухо изложила третью версию: Вайсберг всеми силами провоцировал столкновение, Моро виноват лишь в том, что поддался. Записи были отсмотрены коллективно.

Итогом стали общественные работы для обоих гонщиков. Никаких штрафных баллов, к счастью.

Соня выползла из кабинета с горящим лицом и без сил.

– Молодец, Соня Ридель, – проходя мимо, бросил Вайсберг. – Надеюсь, в «Зальто» довольны результатом.

Она даже не стала отвечать.

Глава 49

– Давид! Что вы думаете о назначенных вам общественных работах? – Перед яхтой, на которой проходила спонсорская вечеринка, дежурили журналисты. Подобное часто случалось, но не в таких количествах.

– Minchia! Думаю, это смешно.

– Вы правда подрались с Кифером Вайсбергом из-за поула?

– Я знаю только Кифера Эссберга. Он нажаловался судьям быстрее, чем я успел покинуть пит-лейн.

– Значит, из-за него вы попали в аварию и проиграли стартовую позицию?

– Пусть порадуется – больше аварий в этом году не будет. Киферу Эссбергу не достанется более ни одной вершины подиума, я сделаю для этого все, что в моих силах. Пусть готовится и обтекает – так и напишите. Я слишком долго был с ним добрым, но он напросился.

Давид наконец-то добрался до яхты и отделался от глупых вопросов. И от намеков на «Биалетти» – к счастью, спонсоры у команд разные и вечеринки тоже, ничто не будет напоминать о вездесущих «красных». Давид вообще предпочел бы на вечеринке слиться с толпой, надев смокинг, но бренды диктовали свои условия, одним из которых было притащиться в форме «Зальто». Ну хотя бы не в гоночном комбинезоне, и на том спасибо.

Первой он встретил Соню, быстро узнав ее по командному поло.

– А вот и предательница! – фыркнул он.

Но Соню Ридель таким не пронять.

– Давид, возьми себя в руки и перестань повторять одно и то же. Напомню: мы все коллеги. Ты дружишь с Жюлем, вы вместе играете в гольф. И никакой трагедии. Поэтому Кифер…

– Ну ты сравнила Гитлера с папой Римским.

– Гитлер? Серьезно? Только не называй Вайсберга так в прессе, хорошо? Джо хватит удар, он и так не спал два дня.

– Кто виноват, что он такой неженка? Предыдущий пиарщик не падал в обмороки от малейших скандалов.

– Ага. И уволился через год.

– Мало ли какие дела у человека…

– Виноваты дела, а не постоянный стресс. Ты, конечно, прав.

– Я всегда прав, просто до многих это доходит с опозданием, – хмыкнул Давид.

Злость на Соню уже прошла… почти. Узнав, что его стратег якшается с врагом, Давид чуть не спятил, кажется, даже что-то разбил в порыве гнева. Но потом понял, что Соня виновата не так сильно, она лишь женщина и купилась на хитрые уловки. А вот Вайсберг, этот мерзкий глист, – другое дело. Когда гонщик не мог доказать свои умения в болиде, в ход шли всякие низменные приемы – судьи, пресса, интриги. Это нормально, всегда так было и будет. Жаль только, что Соня попалась на крючок.

Но у Вайсберга ничего не выйдет. Давид тоже умел быть очаровательным. И Соня Ридель – его стратег. Его бывшая. Не достанется она какому-то Вайсбергу, ну уж нет! Нельзя же настолько занизить планку в отношении мужчин.

– Ты какая-то напряженная, – заметил он, оглядев Соню.

На ее лице и правда читалось желание исчезнуть. Или прыгнуть за борт яхты.

– Не люблю на вечеринках выглядеть клоуном, а при дресс-коде заявиться в спортивном виде – это клоунада.

– Хочешь быть красивой, Соня?

– Осуждаешь мое желание иногда надеть платье, Давид?

– Что ты, я поддерживаю.

– Вот и славно.

– Приди ты в платье, у других женщин не осталось бы шанса быть замеченными.

– Ха-ха, очень смешно! Выключай свое очарование, оно на меня не действует. – Она поморщилась и ушла охотиться за шампанским.

Ладно, придется очаровывать ее в другой раз.

Играла тихая музыка, вечер проходил непримечательно – Давид с кем-то общался, улыбался, фотографировался… Обычно это не раздражало, но этот уик-энд выдался особенно дурацким. Давида бесило все: фарфоровые улыбки, собственный внешний вид, тот факт, что скоро придется вылететь в Канаду, которая находится черт-те где. Нервы были на пределе. На тройниках это случалось, но не до такой степени.

Проигранная гонка не добавляла позитива – стартовав последним, он смог добраться лишь до пятнадцатой позиции, так и катался в паровозе и без возможности обогнать. Думал, сдохнет от скуки. В итоге – ноль очков в борьбе за чемпионат, тогда как у Вайсберга сразу двадцать пять. Прекрасно, просто прекрасно!

Давид проходил мимо бара, когда его в очередной раз окликнули. Он натянул улыбку, чувствуя приближение нового бессмысленного разговора, но оказалось, звал его Оливер Джексон. Вместе с Кори они стояли в стороне и над чем-то посмеивались. Кто бы мог подумать, что малыш Джексон умел смеяться. Давид все это время считал его тихушником с замашками Омена и подсознательно недолюбливал. Как ни крути, а открытые, понятные люди намного приятнее вот таких imbecillo. Подумав, он взял шампанского и присоединился к Джексонам.

Давид не жаловал все эти игры – подстраиваться, «дружить» с нужными людьми, но общение было частью большого спорта. Контракт Давида с «Зальто» истекал, а стоило ли его продлевать – тут имелись сомнения. Надоело все, хотелось нового. Тем более много лет назад он пообещал себе свалить от Никласа Вернера, как только представится шанс. Но вот проблема – сваливать в плохую команду глупо, можно остаться без карьеры. А сваливать в проект Оливера Джексона, о котором все так много говорят, – другое дело. В общем, с ним лучше дружить.

– Давид! – Оливер Джексон белозубо улыбнулся. – Поздравляю с окончанием гоночного уик-энда.

– Спасибо.

– Выглядишь уставшим.

– Это было тяжело. Но Кори сегодня вытащил команду, молодец. Второе место в Монако не менее почетно, чем первое. – Давид поднял бокал, салютуя Джексону-младшему.

Он ответил взглядом человека, который всех видит насквозь.

– А я рад, что наконец-то выбрался на гонку и сразу попал на такие события… Не знал, что гонщикам назначают общественные работы. Как преступникам. Уже сказали, чем вы будете заниматься?

– Судить соревнования младших серий.

– Стать судьей – наказание от судей? Иронично.

– Тоже так думаю.

– Но ты-то будешь мягким судьей для молодых пилотов?

Давид улыбнулся:

– Смотря что они натворят.

– У вас всегда все так жестко? Между соперниками? – Оливер Джексон покосился на сына, явно надеясь втянуть в разговор и его, но Кори угрюмо смотрел в толпу.

На яхте собралось много народу и определить, кого именно разглядывал малыш Джексон, не представлялось возможным, а жаль – Давиду стало любопытно.

– О сыне можете не переживать – как правило, вторые пилоты доезжают сезон без похожих разбирательств, – успокоил Давид. – У Кори был опасный обгон… не помню где. В Бахрейне, быть может? Так вот – тот обгон даже не попал под расследование.

– Кори, значит, второй пилот? Не знал, что есть разделение.

– Негласное. У него первый сезон в старшей серии, нужно время, чтобы вкатиться. Думаю, через пару лет он наведет шороху. В нем есть жесткость.

– Да, подходящее слово, – задумчиво кивнул Оливер Джексон. Он извинился и откланялся, заметив Никласа Вернера.

Поговаривали, что эти двое пытались отсудить контракт Деда у «Биалетти» или как-то еще подгадить по ходу сезона. Вряд ли миллиардер нуждался в пожеланиях удачи, но Давид искренне желал Джексону-старшему всяческих успехов.

– Отец не любит, когда к нему подлизываются, – вставил вдруг Кори.

– Что?

– Он сразу это видит. Всегда.

– Я не подлизывался, – раздраженно бросил Давид.

Джексон-младший равнодушно пожал плечами.

– Ты всегда такой странный? – Этот вопрос давно напрашивался, и не один Давид мечтал его задать.

– И почему же я странный? Потому что не хочу общаться с Давидом Моро?

– В том числе.

– Мы соперники, все равно все скатится к тому, что прямо сейчас происходит между тобой и Вайсбергом. Поэтому смысла напрягаться и играть неинтересную мне роль не вижу.

Нормальное заявление, конечно. У Давида аж глаза на лоб полезли от чужой самонадеянности – соперник выискался! Там, где не ждали. И это рассуждал пацан без единого первого места, страшно представить, что с ним случится после победы. Давид мысленно усмехнулся, вспомнив, что когда-то и сам был таким – самоуверенным, окрыленным. Собирался стать чемпионом в восемнадцать. Но пришлось поумерить ожидания.

– Командный психолог говорит, что дети, которым все легко давалось в детстве, вырастают с низкими коммуникативными навыками, – с усмешкой продолжил Кори. – Не приходилось прибиваться к сильнейшим или умнейшим для достижения целей, искать подход к людям. И вот результат. Можешь принять это как причину моей странности, если не устроила первая.

Все понятно – этот тихушник мнил себя умником, кто бы сомневался.

– Ходишь к командному психологу? – хмыкнул Давид.

– Это же обязательно для всех.

– Открою секрет: не так и обязательно, если пару раз с ней переспать.

Кори посмотрел на него исподлобья:

– У меня другие способы достижения целей.

Боже, сколько пафоса!

Странным образом после этого короткого разговора Кори начал нравиться Давиду чуть больше. Любопытно, как у него все сложится в будущем. Хотя скорое чемпионство ему не светит – Джексону как минимум придется дождаться момента, когда, побив все рекорды, карьеру завершит лучший гонщик всех времен Давид Моро.