Поцелуй чернокнижника

Глава Десятая

Адалин была охвачена желанием, опьяненная вкусом и запахом Меррика, и жаждала большего. Она смотрела на него снизу вверх, и ее сердце забилось чаще. Он был потрясающе красив — длинные влажные волосы обрамляли лицо, черты были резкими и суровыми, а глаза горели ярким ярким, электрическим синим светом.

Дрожащими от нетерпения руками она потянулась, чтобы расстегнуть его рубашку. Она успела расстегнуть только две пуговицы, прежде чем он схватился за края рубашки и разорвал ее. Несколько пуговиц оторвались, когда он стянул рубашку и позволил той упасть на пол.

Адалин положила руки ему на грудь. Его кожа была горячей, а сердце колотилось под ее ладонями. Ее руки скользнули вниз, пробежав по рельефу его пресса, и опустились еще ниже, к брюкам. Немного успокоив пальцы, она расстегнула его брюки и стянула их вниз. Мгновением позже она обхватила его твердый член.

Меррик зашипел и склонил голову, упершись руками в кровать по обе стороны, чтобы не упасть.

— Адалин…

Воодушевленная его реакцией, она сжала сильнее и провела ладонью вверх и вниз, наслаждаясь ощущением. Его ствол был длинным и твердым, словно раскаленный металл, обтянутый бархатом, он был восхитителен. По ее телу разлился жар. Лоно сжалось, когда она представила, как он входит в нее, толкается, наполняя.

Тело Меррика напряглось, он крепко зажмурился, приоткрыв губы и тихо дыша.

Подняв лицо, Адалин прижалась губами к его шее, прокладывая томные поцелуи вдоль горла с одной стороны на другую, пока не достигла уха. Она ухватила зубами мочку уха и прикусила достаточно сильно, чтобы заставить его зарычать и содрогнуться. Что-то влажное помогло ее руке скользнуть, когда она продолжила поглаживать его. Она подняла руку к головке члена и скользнула большим пальцем по щели, из которой вытек преякулят.

Непреодолимое желание охватило ее, не раздумывая больше, она отпустила член и поднесла руку ко рту, чтобы слизать его вкус со своего большого пальца. Вкус пронесся по ее языку: сладкий, мощный и нечеловеческий. Она застонала.

Это было восхитительно.

Адалин открыла глаза и встретила его взгляд — теперь сияние стало еще ярче. Голубая энергия пробежала по его коже, пульсируя от глаз и кончиков пальцев, словно беспокойные электрические разряды. Свет, который он излучал, усиливался, за счет контраста, с густыми тенями, образующимися над ним и позади него, которые, казалось, извивались и двигались, как живые, и во всем этом присутствовало некое подобие света — словно звезды, видимые сквозь черную вуаль.

Он был не от мира сего. У Адалин было ощущение, что его тело — всего лишь оболочка, что настоящий Меррик был волшебством, был силой, что он был той песней, которую она играла внизу.

Меррик обхватил рукой ее запястье, и эта энергия хлынула в Адалин, такая сильная и приятная, что у нее перехватило дыхание. Он взял ее большой палец, провел от ее рта к своему и медленно втянул его в рот. Языком обвел его и стал нежно сосать.

Его глаза вспыхнули. Несмотря на интенсивность света, это не причиняло боли, и она не отводила от него взгляда, пока не поняла, что ее одежда светится не его сиянием, а своим собственным.

Она посмотрела вниз и увидела, что ее рубашка распадается на отдельные нити, рассыпается на крошечные пылинки, прежде чем исчезнуть полностью. То же самое произошло с бюстгальтером, брюками, нижним бельем — затем и с его одеждой, обнажая их тела с пугающей быстротой. Ощущения были непохожи ни на что, что она испытывала раньше: будто миллион шепотов скользнул по ее коже, оставляя мурашки и пробуждая дрожь глубоко внутри.

Ткань, прикрывавшая ее таз, исчезла, превратившись в ничто. Прежде чем этот процесс достиг ее колен, Меррик отпустил ее запястье и отодвинулся к изножью кровати. Не колеблясь, он опустился на колени и опустил лицо к ее лону.

Адалин ахнула, широко раскрыв глаза и выгнув спину, когда его язык скользнул между складками ее влагалища. Словно инстинктивно, ее ноги дернулись, чтобы сомкнуться, но он поймал их руками. Подтянув ее ближе, он раздвинул бедра и использовал большие пальцы, чтобы раскрыть ее лоно.

— Меррик, — прохрипела она, вцепившись пальцами в одеяло.

Его язык был неумолим, — он ласкал ее, исследовал и дразнил клитор. Ее дыхание превратилось в учащенные, неглубокие порывы воздуха. Груди казались тяжелыми и жаждущими, соски напряглись, а тело затопил безумный жар.

Ненасытный стон Меррика вибрировал в ней, пока он пил, и пил, и пил. Его прикосновения были огнем и льдом, и они распространяли удовольствие от ее сердцевины по всему телу. Его немигающий, пылающий взгляд лишь усиливал ощущения. Он смотрел на нее так, словно она была единственным существом во всей вселенной.

Ощущения вскоре стали невыносимыми. Она извивалась на кровати, не в силах оставаться на месте, на ее коже выступили капельки пота, когда Меррик несколько раз приближал ее к оргазму — только для того, чтобы каждый раз отступать, мучая ее. Она повела бедрами, нуждаясь в том, чтобы его губы были там, на ее клиторе. Он предлагал лишь мимолетные прикосновения губ и языка, каждое из которых посылало Адалин волну удовольствия, но этого было недостаточно, чтобы подтолкнуть ее к краю. Это заставило ее всхлипывать от разочарования — ей нужно было больше.

Она коснулась своей груди и попыталась опустить руку вниз, чтобы утолить собственное желание, но что-то отбросило ее прочь. Невидимая сила притянула запястья над головой и прижала их к кровати, не позволяя прикоснуться к себе, лишая ее долгожданного освобождения.

— Меррик, — умоляла Адалин, вырываясь из магических уз, стремясь к нему, к его рту, к его языку.

— Я буду заниматься этим ровно столько, сколько мне угодно, — сказал он, прижимаясь к ее лону, и одного его глубокого голоса было достаточно, чтобы заставить ее бедра покачнуться.

Легкое, почти невесомое ощущение — будто мягчайшая струящаяся ткань скользит по коже — пробежало по ее ногам. Она взглянула вниз и увидела, как те самые подвижные тени расползаются из-за его спины, накрывая ее. Их прикосновения были неземными, они ласкали ее икры и бедра, касались бедер, такие нежные и в то же время наполненные силой. Они потянулись вверх, чтобы окружить ее груди, обвиваясь вокруг них, и Адалин ахнула, ее бедра дернулись, когда тени затвердели и ущипнули ее соски. Еще один прилив жара затопил ее, и ее лоно затрепетало. Это было похоже на то, как будто дюжина рук гладили ее одновременно.

— Пожалуйста, Меррик, — задыхаясь, произнесла Адалин, каждый ее мускул дрожал от желания. — Хватит. Ты нужен мне.

Она не ожидала от него уступчивости.

Когда его губы сомкнулись вокруг клитора, язык надавил на него, и он всосал его в свой рот, Адалин полностью разбилась. Крики заполнили комнату, когда она утонула в экстазе, граничащем с болью. Он не отстранился, не дал ее внезапно напряженному телу никакого пути к спасению. Удовольствие было чистым и взрывным, и она не хотела, чтобы оно прекращалось, хотя оно и поглощало ее изнутри.

Адалин была как в тумане, тяжело дыша, уткнувшись лицом в руку, когда он, наконец, смягчился.

Он оторвал рот от ее лона, чтобы покрыть нежными поцелуями внутреннюю поверхность бедер — но даже эти легкие поцелуи были наполнены магией, которая пульсировала на ее коже, восстанавливая ощущения внутри нее быстрее, чем она предполагала.

Меррик медленно поднялся, продолжая водить губами по ее тазу и животу. За поцелуями последовала дрожь наслаждения. Адалин заставила себя приоткрыть веки, чтобы посмотреть на него сверху вниз, когда он сомкнул губы вокруг ее соска. Она выгнула спину и попыталась поднять руки, чтобы зарыться пальцами в его волосы, которые теперь щекотали ее грудь, но его сила крепко держала их на месте. Все это время его тени продолжали ласкать ее ноги.

Меррик скользнул рукой вниз и обхватил ее лоно — одно только давление было захватывающим, но то, как он пульсировал энергией, затмило все вибраторы, которые у нее когда-либо были. Он дразнил ее сосок губами, языком и зубами, не сводя глаз. Пристальный взгляд словно железным клеймом впивался в ее душу.

— Поцелуй меня, — попросила она, снова вытягивая руки. — Позволь мне прикоснуться к тебе.

Меррик поднял голову, слегка прикусив ее сосок и на мгновение потянув за него.

— Это то, чего ты желаешь, Адалин?

Она прикусила нижнюю губу зубами и застонала.

— Да.

Он приподнялся еще выше, его рот продолжил свое медленное, обжигающее путешествие по ее ключице и вверх по шее, прежде чем, наконец, встретился с ее губами. И в это мгновение магия, удерживающая ее руки, рассеялась. Внутри все перевернулось, эмоции закружились вихрем, когда их губы коснулись друг друга во всепоглощающем поцелуе. Она подняла колени, сжимая его бедра своими.

Его член был твердым и тяжелым у ее живота.

Подняв руки, она провела ладонями по его рукам, плечам и шее, прежде чем погрузить пальцы в его волосы. Меррик углубил поцелуй, впустив язык в ее рот, чтобы закружиться в танце с ее языком. Все его движения подчинялись той завораживающей, внутренней музыке, которую Адалин всегда ощущала, когда он был рядом, были настроены на его песню, которая сейчас звучала яснее, чем когда-либо.

— Я овладею тобой, Адалин, — прорычал он ей в губы, двигая бедрами.

Головка его члена прижалась к ее входу. В этот момент ей ничего так не хотелось, как прижаться к нему, почувствовать, как он погружается в нее. Но, несмотря на то, что она плыла на волне удовольствия, она сохраняла некоторую ясность ума.

Адалин опустила руки, прижав их к его груди, и прервала поцелуй. — Меррик, подожди.

Он поднял голову, слегка нахмурившись.

— Что случилось?

— У тебя?… У тебя есть защита? На всякий случай?

— На всякий случай чего, Адалин?

— На случай… ребенка.

Хотя энергия, пульсирующая под его кожей, ничуть не ослабевала, выражение его лица смягчилось. Он прикоснулся к ее щеке, нежно проведя тыльной стороной пальцев.

— Ребенка не будет.

— Как ты можешь быть уверен в этом?

— Тебе просто придется довериться мне еще немного.

Адалин улыбнулась. Зная, что в его власти магия, что он может изменять законы реальности, она не стала спрашивать больше. Приподняв голову, она поцеловала его.

— Я доверяю тебе.

Меррик обхватил ее шею сбоку, положив большой палец под подбородок, чтобы приподнять его, и снова завладел ее губами. Он качнул бедрами вперед, и член скользнул в нее, растягивая, заполняя дюйм за мучительным дюймом. Они застонали в унисон.



Адалин пошевелила бедрами, побуждая его войти глубже. Без колебаний Меррик отвел бедра назад, почти полностью выходя из нее, и снова подался вперед, проникая глубоко. Она задохнулась от внезапной полноты.

Биение его сердца отдавалось в ней — ровный, сильный звук, дополнявший более неистовый гул магии, который сам по себе был достаточно силен, чтобы заставить ее поджать пальцы на ногах. Она чувствовала, как он постоянно излучает это, омывая ее, задевая в ней струны, которые ничто другое не могло затронуть. Теперь его песня звучала внутри нее, но она также чувствовала мелодию, которую он добавил к ней. Ее песня.

Меррик напрягся. Пребывание внутри Адалин было самой ошеломляющей, невозможной смесью агонии и экстаза, которую он когда-либо мог себе представить — даже когда он был неподвижен, одного ощущения ее плоти вокруг члена было почти достаточно, чтобы довести его до предела, усилив давление намного выше того, что должно было быть его пределом. Она была образцом рая, ставшего еще слаще от звучания, поющего внутри него. Магия свободно струилась по телу, перетекала в нее и возвращалась обратно, усиливая каждое ощущение.

Их песни маны звучали в унисон. Меррик и Адалин находились в изысканной гармонии — телом и душой, ближе друг к другу в тот момент, чем он, возможно, когда-либо мог представить.

Он отодвинул бедра назад. Скольжение влагалища по члену почти уничтожило его, но Меррик застонал и удержался — не хотел, чтобы это закончилось, не сейчас, не так скоро. Она обхватила его ногами, скрестив лодыжки на ягодицах, и снова притянула его таз к себе с еще большей силой. Меррик прервал поцелуй и стиснул зубы, когда его сотрясла дрожь. Интенсивность наслаждения была слишком велика, чтобы он мог дольше оставаться неподвижным, ему нужно было двигаться, ему нужна была она.

Тени плотнее обвились вокруг ее ног, притягивая ее к нему, и их легкие движения создавали призрачные ощущения вдоль спины. Он почти чувствовал ее вкус сквозь них. Меррик никогда никому не открывал эту грань своей магии — никогда не использовал их, чтобы прикасаться к кому-либо. Это ощущение было совершенно новым и невероятно волнующим. С дрожью вдохнув, он вновь заставил бедра двигаться.

Они вошли в ритм, который неуклонно ускорялся — каждое его движение идеально дополняло ее, каждое ее — его. Их сердца стучали в унисон с одинаковой бешеной частотой, дыхание срывалось такими же короткими, тяжелыми вздохами, а звуки, которые они издавали, сплелись воедино, пока он уже не мог различить, где он, а где она — остались только они, только их всепоглощающее, безмерное наслаждение.

Напряжение в нем нарастало с каждым толчком, магия разносила это ощущение по всему телу, но даже этого было недостаточно, чтобы усмирить его, облегчить, сделать терпимым. Ему нужно было освобождение, нужна была эта «маленькая смерть», но она не наступала.

И почему это должно быть так просто? Он ждал этого — ждал ее — больше тысячи лет.

Ногти Адалин впились в его плечи, а хриплые стоны наполнили его уши. Ее лоно сжало член, и он почувствовал первые трепетные движения ее приближающегося оргазма. Ее движения стали более настойчивыми, когда их слившиеся песни достигли крещендо. Связанный с ней своей магией, Меррик ускорил темп, и дыхание перехватило, когда экстаз охватил его мышцы.

Он посмотрел на нее сверху вниз. Глаза Адалин были полуприкрыты от желания и светились ярким синим светом, в точности повторяя оттенок его магии.

Это было последнее, что он увидел, прежде чем закрыл глаза от ошеломляющей силы оргазма, который только усилился, когда она вскрикнула от собственного освобождения, ее лоно сжалось вокруг него, а из сердцевины потек жидкий жар.

На мгновение у Меррика возникло ощущение, что он парит в воздухе вне тела — как будто он был песней маны, переплетенной с ее, более тесно связанной, чем любые два человека когда-либо были за все существование. Наслаждение наполнило его существо.

Так же быстро он снова вернулся в свое тело. Он навалился на Адалин, опершись локтем о край кровати, и тяжело дышал, пытаясь отдышаться. Их тела были горячими и влажными от пота, а ее лоно трепетало вокруг пульсирующего члена в момент оргазма.

Воздух наполнился новым ароматом — их ароматом, результатом переплетения их индивидуальных запахов, создающих нечто опьяняющее.

Адалин, до этого цеплявшаяся за него, отпустила и без сил опустилась на кровать, тяжело дыша. Она отвернула лицо и закрыла глаза. Ее губ коснулась легкая, умиротворенная улыбка.

— Ммм. Мне не следовало ждать так долго.

— А я не должен был позволять тебе, — ответил он с улыбкой.

Она открыла глаза и посмотрела на него. Он наблюдал, как голубое сияние глаз исчезает, оставляя только ее прекрасный естественный карий цвет. Она дерзко ухмыльнулась и легко провела пальцами от его бицепса к плечу.

— Мы можем повторить? И, кажется, у меня теперь… слабость к щупальцам.

Смех вырвался из горла Меррика, он не ожидал от нее ничего подобного.

— Ты можешь получить столько щупалец, сколько захочешь.

— Ты же не всерьез думал, что можно так вот взять, вытащить их и не получить никакой реакции?

— О, я ожидал реакции. Только не этой.

Он прикоснулся к ее лицу, отводя влажные пряди от щеки. Совершенство, черт, подчеркнутое румянцем, снова поразило его, заставив застыть в немом восхищении. Сердце пропустило удар.

— Ты прекрасна, Адалин. Прекраснее, чем можно описать словами.

Ее улыбка смягчилась, и она подняла лицо, прикасаясь губами к его губам в нежном, долгом поцелуе. Этот поцелуй привел к следующему, потом еще одному, и вскоре он перевернул ее на живот и пустил в ход щупальца.