Поцелуй чернокнижника

Глава одиннадцатая

Меррик резко сел, глаза распахнулись — он проснулся мгновенно, будто по щелчку. Адалин шевельнулась рядом, ее согретое сном тело прижалось к его под одеялом.

Что-то прорвало охранные чары вокруг его владений. Нет, не что-то, а некоторые — пятеро, двигались очень быстро. Хотя он не мог определить их сущность только по чарам, он догадывался: это не люди.

Спальня освещалась лишь бледным, с желтоватым оттенком лунным светом, проникавшим сквозь задернутые шторы. Ночное небо было мутно-синим, скрытым за серой дымкой, поглотившей звезды.

— Что случилось? — пробормотала Адалин.

— Вставай, — ответил Меррик, скидывая одеяло и торопливо вылезая из постели.

Сонное выражение на ее лице быстро сменилось тревогой и недоумением. Она приподнялась, села. Одеяло сползло, обнажив ее упругую грудь и розовые соски. При других обстоятельствах Меррик вернулся бы в постель и сосредоточился на том, чтобы доставить ей удовольствие. Но сейчас в нем проснулись совсем другие инстинкты — он должен был защитить ее от таинственной, внезапной угрозы. Все остальное потеряло значение.

Он подошел к гардеробу, распахнул его и вытащил черный шелковый халат, бросив его на кровать рядом с Адалин.

— Надень это и разбуди брата.

Хотя ее растерянность не исчезла, а в глазах появилась тень страха, Адалин схватила халат, накинула его и встала с кровати.

— Что происходит, Меррик?

— Вторж…

Из-за пределов дома донесся глубокий, неестественный вой — слишком многослойный и низкий для обычного волка. Лицо Адалин побледнело, в груди Меррика вспыхнула магия, разгораясь с треском.

— …женцы, — закончил он. — Ты ведь уже слышала этот звук, не так ли?

Она крепко сжала губы и кивнула.

Меррик достал из шкафа брюки и натянул их.

— Приведи Даниэля сюда.

Адалин поспешила к двери, а Меррик пошел к окнам, закрывая шторы одну за другой, просматривая при этом двор в поисках движения. Незваные гости пока не показывались, но их траектория — когда они пересекли границы чар — вела прямиком к дому.

Пятеро оборотней. До Раскола он никогда не встречал стаи оборотней, но представлял, что они, как и многое другое, изменились, когда луна раскололась.

Во-первых, они были в волчьем облике — несмотря на то, что обломки луны не находились в фазе полнолуния.

Дальше по коридору открылась дверь. Адалин и Дэнни обменялись короткими, шепотом сказанными фразами — слишком тихими, чтобы Меррик мог разобрать слова.

Он выглянул в коридор и увидел, как брат с сестрой бегут по нему к спальне. Он подошел к сундуку у стены и опустился перед ним на колени, подняв крышку, чтобы порыться в постельном белье и старой одежде внутри, пока не нашел то, что ему было нужно, аккуратно уложенное на дно.

Краем глаза он заметил, как Адалин, держа Дэнни за руку, завела его в комнату, закрыла за собой дверь и заперла ее.

Меррик достал сверток и коробку с патронами, лежавшую рядом. Развернув ткань, он показал старое, но ухоженное ружье с помповым механизмом. Он открыл коробку и начал заряжать патроны.

— Там снаружи один из этих оборотней, не так ли? — спросил Дэнни.

Прежде чем Меррик успел ответить, раздался хор жутких, приближающихся завываний. Адалин и Дэнни подошли ближе, испуганные глаза устремились на Меррика.

Он взвел ружье. Характерный лязг нарушил тишину спальни, словно сигнализируя о начале чего-то необратимого.

— Их пятеро, — сказал он.

— А это зачем? — Дэнни кивнул на ружье. — У тебя же есть магия?

Меррик взглянул на Адалин и протянул ей ружье.

— У меня есть. А у вас — нет.

Всего несколько часов назад он и Адалин были в объятиях друг друга, дрейфуя по морям страсти, наслаждаясь соединением тел и душ. Все это время у него не было других забот — остальной мир перестал существовать. Будущее и прошлое растворились в бессмысленности. Значение имело только настоящее. Адалин была всем, что имело значение.

Очевидно, внешний мир счел это неприемлемым.

Адалин побледнела еще сильнее, но взяла оружие. Меррик почувствовал, как дрожат ее руки, прежде чем отпустил ружье. Она прижимала его к груди, держа одну руку на рукоятке, а другую — на прикладе.

— Я никогда не стреляла, — сказала она тихим, но уверенным голосом.

— Наводишь и нажимаешь на спуск. Потом перезаряжаешь и стреляешь снова.

Адалин поправила хватку на оружии, стиснула челюсти и кивнула.

Меррик обхватил ее затылок одной рукой, наклонился вперед и поцеловал. Несмотря на срочность ситуации, он испытывал искушение продлить поцелуй. Он подавил это желание и отстранился спустя лишь мгновение.

— Останьтесь здесь. Не выходите наружу, что бы ни случилось.

Она отпустила приклад дробовика, чтобы прижать ладонь к его груди, пальцы сжались, будто хотели удержать его.

— Что? Куда ты идешь?

Меррик накрыл ее руку своей и мягко сжал.

— Поприветствовать наших гостей.

— Чувак, ты не можешь! — сказал Дэнни.

— Нет! — одновременно с ним сказала Адалин. — Эти твари разрывают людей на куски, Меррик.

— И ты даже без рубашки, — добавил Дэнни.

— Останьтесь здесь, — повторил Меррик. Магия заструилась из его центра, расходясь волнами — каждая сильнее предыдущей. Он уже чувствовал несколько существ снаружи, все они имели схожее звучание Маны — в каждой горел яростный, звериный до предела, но все же человеческий центр.

— Пожалуйста, будь осторожен, — сказала Адалин. Она обвила рукой его шею и быстро, но страстно поцеловала, прежде чем отпустить.

— Вам повезло, что у нас проблемы посерьезнее, — сказал Дэнни. — А то у меня было бы много вопросов.

Адалин вновь обеими руками взяла дробовик.

— Дэнни, возьми коробку с патронами и держись рядом.

Нахмурившись, Дэнни наклонился и поднял коробку.

— Это не патроны, а гильзы.

— Гильзы?

— Да. Это дробовик, у него гильзы. Уверена, что не хочешь, чтобы я держал оружие?

— Нет, — одновременно ответили Адалин и Меррик. Они обменялись коротким, веселым взглядом, и Меррик отвернулся, направляясь к балконным дверям.

Звериное присутствие снаружи оставалось на месте, излучая уникальные резонансы, которые становились все более отчетливыми, когда Меррик активировал силовую линию. И хотя он лишь слегка приоткрылся, звук был скорее ревом, чем песней — одновременно гармоничным и диссонансным, оглушающим и тихим, высоким и низко рокочущим.

Меррик открыл стеклянную дверь и вышел на веранду.

— Запри за мной, — сказал он через плечо, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Он перевел взгляд вперед. Воздух, хоть и не холодный, был свеж, предвещая приближение осени. Насекомые исполняли тихую ночную музыку под листьями, слегка шелестевшими на ветру, и его слух был достаточно острым, чтобы уловить журчание ручья, протекавшего примерно в сотне ярдов к северу от поместья. Серая дымка, покрывавшая небо, была здесь более заметной, но луна — две основные половины, которые когда-то составляли большее целое, — просвечивала сквозь нее, бросая тревожный костно-желтый свет на мир внизу.

Но все это не имело значения.

Меррик прошел по длинной, опоясывающей особняк веранде, обогнув дом к его задней части. Завернув за угол и увидев задний двор, он заметил высокие, мощные фигуры, стоящие на траве и смотрящие вверх. Четверо оборотней — по его предположению, двое самцов и две самки, поскольку первые были крупнее и шире. Они были гибридами человека и волка: стояли прямо, тела покрывала шерсть, пальцы заканчивались острыми когтями, волчьи глаза светились желтым от отраженного света.

Он остановился и положил руки на перила. Оборотни вели себя сдержаннее, чем он ожидал от их вида. До Раскола оборотни — как и все, что люди считали сверхъестественным, — были крайне редки и принимали эту форму лишь во время полнолуния. Те немногие, кого он встречал, были яростными, кровожадными тварями, ничем не лучше диких зверей.

Эти же были иными — в их глазах мерцал разум, по крайней мере, человеческий уровень интеллекта.

— Мы пришли за едой и укрытием, — сказал передний волк хриплым, горловым голосом, но на безупречном современном английском.

— Боюсь, на это тысячелетие у меня закончился запас гостеприимства, — ответил Меррик. Он сдерживал бушующую внутри магию, которая лишь усиливалась по мере сгущения напряжения в воздухе. — Возвращайтесь через тысячу лет. К тому времени, возможно, я снова стану щедрым.

— Впусти нас, или мы войдем сами, — прорычала покрытая серой шерстью самка, делая шаг вперед с растопыренными когтями.

— Молчи, — рыкнул на нее вожак, клацнув зубами.

Она обнажила клыки и зарычала, но отступила, опустив морду.

Главный волк — скорее всего, альфа — вернул свое внимание к Меррику.

— Мы не желаем вам никакого вреда, но мы возьмем то, что нам нужно, с твоего согласия или без. Это наша территория.

— Странно, — сказал Меррик. — Должно быть, я пропустил письмо из округа, в котором объяснялось, что они конфисковали мою землю и продали ее у меня из-под носа.

— Спустись сюда — посмотрим, останется ли у тебя этот тон, — сказала серая самка.

Остальные двое — оба коричневошерстные, самец и самка — отступили на шаг.

— Это место пахнет… неестественно, — сказала коричневая самка. — Мы должны уйти.

— Старые правила больше не имеют значения, — ответил альфа. — Эта земля теперь наша. Она принадлежит моей стае. Смирись и сотрудничай, тогда мы оставим тебя в покое.

— Скорее отправим на упокой, — добавила серая самка.

Адалин все еще находилась в спальне, ее присутствие ощущалось у Меррика за спиной. Это усиливало его защитный инстинкт и лишь разжигало ярость от угроз. Угроза дому Меррика — это угроза Адалин и Дэнни, ведь именно он и этот особняк защищали их в новом, опасном мире.

И пусть он уступал в численности, пусть оборотни были сильнее, быстрее и выносливее — Меррик не собирался терпеть угрозы. Особенно угрозы в адрес его Адалин.

Он медленно и глубоко вдохнул, чуть сильнее открывая себя силовой линии. Ее песня усилилась, а энергия — бесконечная и непостижимая — проникала в него, заставляя волосы на руках вставать дыбом.

— Где ваш пятый? — спросил Меррик, протянув невидимые щупальца магии, чтобы уловить звериную резонансность пятого волка — ведь именно пятеро пробили его защиту. Но он не мог исследовать слишком далеко, не переключив все внимание на этот процесс. Явно, это навык, который ему предстоит развивать с годами.

С Адалин рядом.

Альфа мотнул головой из стороны в сторону и фыркнул. Остальные вопросительно переглянулись.

— Разведка, — ответил альфа.

Тонкие, призрачные облака заслонили луны, еще больше рассеяв свет и углубив тени под деревьями у кромки лужайки. Это казалось подходящим предвестником того, что, вероятно, должно было произойти.

— Неуважение, угрозы, ложь, — Меррик крепче вцепился в перила. Все эти годы он ошибался — недостатки, которые он приписывал человечеству, были свойственны существам любого рода. Думать, что жестокость присуща только людям, — было ошибкой. — Ты не смог снискать расположения своего потенциального хозяина.

Меррик перепрыгнул через перила. Снизив скорость магией, он легко приземлился на траву, не потеряв равновесия.

Волки отпрянули, раздув ноздри — увидели ли они магию или лишь почувствовали ее, но заметили точно.

И хорошо.

На этот раз Меррик хотел, чтобы было ясно: несмотря на внешний облик, он не человек. И его не запугать.

Ход был безусловно рискованный: физически он уступал, и он сомневался, что более агрессивные волки остановятся из-за показного дерзновения. Но это хотя бы позволит увести бой подальше от дома — подальше от Адалин и Даниэля.

— Убирайтесь с моей земли, — сказал Меррик, — и я оставлю каждого из вас в целости и сохранности.

Альфа, не сводя с него желтых глаз, опустил морду и оскалился, обнажив клыки.

— Значит, мы все равно убьем его и заберем все это, — сказала серая самка.

Альфа хмыкнул — в этом звуке ясно слышалось все, что он говорил прежде: старые правила больше не имеют значения.

Меррик распахнул канал защитной линии. Магия, яростная и невообразимо мощная, хлынула в него, наполняя все существо. Жар внутри поднялся до предела — но не сравнился с жаром его ярости.

— Убейте его, — прорычал альфа.

Меррик взмахнул рукой, выпустив волну неоформленной магической энергии.

Передние волки, которые уже были в середине прыжка, были атакованы лоб в лоб. Мех существ вздыбился от силы волны, прежде чем их отбросило назад, перевернув в воздухе, и они рухнули всего в нескольких ярдах от садовой изгороди.

Использовать эту силу было захватывающе. Ее применение было легким, не истощающим его — сила приходила не от него самого, а извне. Это было опьяняюще. Но он осознавал и опасность: эта магия могла уничтожить его, если он откроется ей слишком широко. Тем не менее, он не мог отказаться. Только так он мог защитить Адалин и ее брата. Никакой риск не был слишком велик, чтобы защитить их.

Но лей-линия давала не только силу — она расширяла восприятие. Меррик чувствовал песню маны всего вокруг, даже травинок, камней, земли и червей под ногами. Он держал этот дар под контролем. Интуитивно он понимал: он может дотянуться до любого участка лей-линии, почувствовать все вдоль ее течения.

Но если он это сделает — он потеряет себя. Навсегда.

Альфа и серая волчица поднялись, отряхиваясь от дезориентации. От их шерсти поднимались слабые струйки дыма. Коричневые оборотни отступили на несколько футов от своих первоначальных позиций, их глаза были широко раскрытыми, а дыхание прерывистым.

— За стаю, — прорычал альфа.

Эти слова словно отрезвили нерешительную пару. Их лица окаменели, и они двинулись вместе с остальными, полукольцом окружая Меррика. Хотя они держались почти в десяти ярдах, Меррик не расслабился — преодолеть это расстояние они могли за миг.

Он не собирался давать им такого шанса.

Он действовал, не позволяя себе больше ни секунды раздумий, используя невидимые магические катушки, чтобы зацепиться за источники различных песен маны вокруг — пучки травы и далеко простирающиеся корни деревьев старше дома позади него. Волки, как один, встали дыбом. Их мех сиял в голубом сиянии, которое излучал Меррик, вызванном магией, свободно струящейся по его коже подобно танцующим лучам молнии, ярче и интенсивнее, чем когда-либо прежде. Он пропускал энергию через свои связи с этими растениями, изменяя их резонансы, усиливая их.

Взмахом рук он заставил траву и корни рвануться из земли. Они выросли в мгновение ока, извиваясь и хлеща, словно гневные щупальца, бросаясь на волков.

Сверхчеловеческие рефлексы не спасли их: растения схватили всех четверых. Волки выли, вырывались, рвали лозы зубами и когтями. Их сила и ярость позволяли постепенно освобождаться.

— Что он такое? — спросила серая.

— Не имеет значения, — ответил альфа. — Он скоро умрет.

Меррик сосредоточился, формируя в ладонях пульсирующие шары магии. Держать растения стало труднее. Альфа вырвался на два ярда, пока мощный корень не обвился у него вокруг шеи и не остановил его.

Альфа взревел. Этот первобытный, мощный крик всколыхнул в Меррике искру страха. Он оттолкнул это чувство — не страх должен быть в нем, не перед этими тварями, пришедшими отобрать его дом, его женщину.

Ярость, которая уже копилась в Меррике, вырвалась наружу. Он издал свой собственный рев, грохочущий магией, дрожащий от ярости, гремящий желанием защитить, собственничеством и любовью — и выпустил магию из рук.

Сине-белая энергия вырвалась, воспламенив заколдованные растения, охватив волков ослепительным столбом. Он сразу понял — этого недостаточно. Корни сгорели за секунду, но волки оказались крепче. Они выпрыгнули из зоны взрыва — все, кроме серой, что прыгнула прямо на него.

Она вылетела из пламени, ее мех дымился, тело было в ожогах, но глаза горели бешенством. Черные когти блестели — ими можно было резать кожу, как бумагу.

Бессмертие не означало неуязвимость.

Меррик отпустил магию и отпрыгнул вбок. Волчица пронеслась мимо, лишь когтями царапнув его плечо. Кровь заструилась, напоенная магическими синими сполохами.

Волчица рсильно ударилась о землю, перекатилась и снова вскочила на ноги. От изуродованного тела шел дым, но ее раны, несмотря на их серьезность, проявляли признаки заживления прямо у него на глазах.

Очевидно, и без того ускоренный фактор исцеления оборотней был только усилен Расколом.

Она встретилась с ним взглядом и бросилась в новую атаку.

Через лей-линию Меррик почувствовал движение других волков, но не отвел взгляда от атакующей самки. Он поднял обе руки и придал своей магии форму твердых, заостренных древков — похожих на копья из светящегося синего стекла — и вытянул оружие из ладоней.

Острия ударили женщину в грудь и вышли из спины. Инерция понесла ее вдоль, ближе к Меррику, руки и ноги дико дергались, челюсти щелкали.

Меррик зарычал и направил по копьям магию — магию, идущую напрямую от лей-линии. Всплеск необузданной энергии напряг каждую его мышцу и зазвучал в костях, грозя не просто заглушить его мана-песнь, а расплести ее до основания. Он удержался, окутывая себя коконом из воли и ярости, чтобы продолжать атаку.

Магия вспыхнула внутри волчицы. Она распахнула пасть и издала крик — наполовину агонизирующий вопль, наполовину яростный рев. Ее плоть трескалась и лопалась, а из расширяющихся ран вырывались потоки арканной энергии.

Во внутреннем взоре Меррика другие оборотни приближались — их силуэты мерцали в багровом свете их мана-песен.

Волчица рассыпалась на куски, которые становились все мельче, пока не исчезли вовсе. Магия погасла, а копья, похожие на стеклянные, растаяли. Альфа взвыл от ярости и боли — звук пронзил Меррика, но не поколебал его. Он дал им шанс решить все иначе. Это был их выбор.

Меррик стиснул челюсти и с силой сжал связь с лей-линией, пытаясь подавить опасный поток. И только когда он развернулся к оставшимся оборотням, он почувствовал то, что искал с самого начала — пятого нарушителя, который только что вошел в зону его магического восприятия.

Еще один волк — на северной стороне особняка. На той, где находилась спальня Меррика.

Страх снова вернулся к Меррику — холодный, скользящий внутри, словно змея, — но это был не страх перед волками и не за собственную жизнь. Это был страх за Адалин. За Дэнни. За единственно дорогое, что у Меррика еще оставалось.

Все трое волков перед ним одновременно бросились в атаку.

Меррик обернул себя магией и исказил свою песнь маны, переводя физическое тело в иное состояние. На мгновение он стал лишь энергией, лишь магией, которую всегда носил в себе, и песнь лей-линии оглушила его.

Слейся со мной, пела она. Стань единым. Стань силой.

Режущие когти и щелкающие зубы прорезали воздух там, где только что был Меррик. Он ощущал их лишь смутно, словно призрачные прикосновения бесплотных существ. Мускулистые тела волков столкнулись. Меррик усилием воли оттолкнул свое бестелесное «я» в сторону. Он скользил по воздуху без усилий, но что-то потянуло его дальше, чем он намеревался, потянуло вниз.

Единым с силой, шептала лей-линия.

Это было заманчиво. Он мог стать частью самого источника магии, течь в ее русле, отбросить все заботы, всю горечь, всю боль. Даже сейчас он чувствовал, как тревоги ускользают, как форма его становится все легче, все менее определенной — по мере того как магнетизм лей-линии крепчал.

Адалин.

Ее имя пронзило его, и он вцепился в него. Меррик не мог уйти — Адалин нуждалась в нем. И он — в ней.

Меррик оттолкнул зов лей-линии и силой воли вернул себя обратно, материализуясь в нескольких футах от растерянных волков. Дрожь пробежала по нему с головы до пят, мышцы напряглись, каждая грозясь свестись судорогой. В голову вонзилась острая, как лезвие ножа, боль.

Лучше не пытаться сделать это снова.

Несмотря на первоначальное замешательство, волки стремительно обернулись к нему. Ближе всех оказались двое с бурой шерстью. Они прыгнули одновременно с разных сторон, и Меррику не оставалось ничего, кроме как отступать в панике, чтобы не попасть под их когти.

С рычанием он выпустил очередной магический залп. Волна силы подбросила коричневых волков в воздух, высоко над землей. Прежде чем они успели упасть, Меррик окутал их невидимыми облаками магии, остановив в воздухе — они зависли на месте, медленно вращаясь, слишком высоко, чтобы коснуться земли.

Раздался звук ломающегося охранного заклинания — того, что защищало двери балкона, ведущие в его спальню. За этим последовал звон разбивающегося стекла.

Сердце Меррика сжалось, и на миг он вообще перестал чувствовать магию. Осталось только одно — его чувства к Адалин, любовь к ней, потребность защитить ее.

Альфа-волк рванулся вперед в этот миг колебания.

В спальне прогремел выстрел, эхом разнесшийся по ночному небу.

Огромные черные когти рассекли воздух в дюйме от лица Меррика. Он отшатнулся от волка, челюсти которого сомкнулись так близко к его горлу, что он почувствовал, как слюна попала ему на кожу. Он едва удержал в воздухе двух других волков — концентрация все еще была слишком ослаблена, чтобы организовать какую-либо значимую защиту.

В этот момент из спальни донесся пронзительный крик Адалин:

— Меррик!

Резкий зов мгновенно прояснил его разум.

Внутри Меррика пробудился новый поток силы — не из лей-линии, а его собственный, скрытый глубоко внутри, о существовании которого он до этого и не подозревал. Когти альфы полоснули по его груди, но боли он не почувствовал — даже отдаленно. Он уже вышел за пределы боли.

Синяя энергия, потрескивая, собралась вокруг его рук и поднялась по предплечьям, усиливая сияние, исходящее от него. Он ударил левой рукой, перехватив вытянутую лапу альфы за локоть. Магия вспыхнула, меняя оттенок с синего на почти белый, и пальцы Меррика вонзились в раскаленную плоть волка. Тот взвыл от боли. Прежде чем тот успел ответить, Меррик ударил правой рукой — из ладони вырвался короткий, но широкий конус концентрированной магии.

Когда свет рассеялся, верхней левой части туловища альфы уже не было — вместе с большей частью головы. Тело рухнуло на обугленную землю. Меррик направил в него еще магии, испепеляя его до праха. Он не мог рисковать тем, что тот поднимется снова.

Надо добраться до нее…

Он бросил взгляд на оставшихся волков, все еще зависших в десяти футах от земли. Угроза для Адалин была куда ближе — эти двое не стоили ни времени, ни энергии, чтобы с ними разбираться прямо сейчас. Но и отпустить их просто так он тоже не мог.

Меррик сосредоточился на песне маны земли — с нею было просто: он изменил ее структуру, сделав почву нематериальной, как призрак, текучей, как вода. В тот же миг он отпустил магию, удерживавшую волков в воздухе.

Они рухнули вниз — и, когда только их головы остались над поверхностью, Меррик вновь сделал землю твердой. Он уплотнил почву, заставив ее сжаться до каменной прочности, замуровав волков по шею в земле, и бросился к дому.

Я иду, Адалин. Держись.