Поцелуй чернокнижника

Глава Четвертая

Адалин лежала в постели, уставившись в темный потолок, и, несмотря на усталость, сна не было ни в одном глазу. Сон манил ее, словно зовущий голос, но через тело текла странная энергия, не дававшая ей расслабиться и погрузиться в дрему.

Это было неприятное ощущение. У нее была крыша над головой, вкусная еда в животе, и впервые с момента Раскола она чувствовала себя в полной безопасности. Все, чего ей так не хватало, наконец было рядом — и все же покой не приходил.

Рядом тихо посапывал Дэнни. Он уснул, едва коснувшись подушки. Адалин признавалась себе, что завидует его способности так быстро отключаться, но была искренне рада — он в безопасности и крепко спит. Она была благодарна Меррику за то, что тот позволил им остаться, пусть даже всего на одну ночь.

Меррик.

Она не могла выбросить его из головы. Мысли снова и снова возвращались к тому моменту, когда они соприкоснулись. Общение с ним напоминало поездку на разваливающихся американских горках — захватывающе, пугающе и непредсказуемо. Она не знала, как к нему относиться. Его первое впечатление — пусть и обоснованное — вряд ли пошло ему на пользу. Он был загадкой. В один момент хотел, чтобы они ушли, в другой — настаивал, чтобы остались. Возмущался, что они ели его еду, а через пару минут сам предложил им свежие продукты. Адалин казалось, что он бы дал им еще больше — стоит только попросить.

Несмотря на противоречивые чувства, она не могла отрицать: его взгляд, его прикосновение разбудили в ней нечто сильное.

Желание.

Адалин подняла руку и уставилась на ладонь. Их прикосновение было таким мимолетным, таким простым, но оно оставило поразительно яркий след — будто искра до сих пор жила в ее коже. И как бы она ни пыталась это отрицать, факт оставался фактом: он флиртовал с ней. В его взгляде горел огонь, а на губах играла дразнящая усмешка.

Может быть, он не так уж плох, каким хочет казаться.

Вздохнув, она закрыла глаза, пытаясь отогнать навязчивые мысли и вызвать сон.

Но он не пришел.

Адалин повернулась на бок, лицом к Дэнни.

Давай. Засыпай.

Разочарованно и тяжело выдохнув, она снова вдохнула — и уловила легкий запах тел. Это был не только запах Дэнни.

Странно, но это помогло отвлечься от мыслей о Меррике. Она сосредоточилась на других ощущениях: как непривычно удобно лежать в мягкой постели, укрытой чистым бельем, как ее одежда, будто из грубой мешковины, теперь казалась слишком тесной, как сильно чувствовалась грязь на коже, въевшийся пот, все то, к чему она давно привыкла. Эти мысли ходили по кругу, каждый новый виток лишь усиливал их.

Наверняка они с Дэнни уже успели испачкать простыни Меррика грязью и потом.

Сделав еще один вдох и вновь уловив запах, Адалин отбросила одеяло и осторожно выскользнула из постели. На мгновение задержалась, оглянувшись на брата — он спал спокойно, глубоко.

Почему раньше это ее не волновало?

Потому что раньше это не имело значения. Они всегда были в дороге, в машине, в бегах — слишком занятые, слишком напуганные, чтобы думать о гигиене. А теперь… они в роскошном доме, лежат в настоящей кровати, на безупречно чистых простынях. Все вокруг — чужое, но доступное. Все принадлежит одному сексуальному…

Нет, Адди! Прекрати думать о нем!

Но выкинуть Меррика из головы было трудно. Даже сам дом напоминал о нем. Старый, видавший времена, ветхий снаружи — и все же дышащий жизнью. И пусть сам Меррик выглядел не старше тридцати пяти, сорока, ощущение от него было таким же: словно за его спиной века, и он — часть чего-то давно забытого.

Все здесь казалось потрясающим — ухоженным, почти нереальным. Черт возьми, в этом доме был водопровод. Настоящий. Ни в одном из мест, где они с Дэнни останавливались раньше, не было ничего подобного — электричества не хватало даже для этого. Последние недели они добывали воду из рек и ручьев, фильтровали ее, кипятили, насколько это вообще было возможно.

Проточная вода.

Она выпрямилась. Меррик показывал им ванную в конце коридора, сказав, что пользоваться ей можно, если убирать за собой. Там стояла старая ванна — на изогнутых, когтистых ножках, как из прошлого. Даже если вода будет ледяной, все равно — возможность смыть с себя все за столько времени… Это было бы блаженством. Быстрое ополаскивание в речке и настоящая ванна — совсем не одно и то же.

Предвкушение заклокотало в ней.

Адалин посмотрела на Дэнни. Он всегда притягивал грязь, даже до Раскола, и, наверное, нуждался в ванне даже больше, чем она. Но будить его не хотелось. Простыни, скорее всего, уже были испачканы — ничего, он примет ванну утром, перед уходом. Она проследит.

Она взяла рюкзак, пересекла комнату и тихо вышла в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. На секунду остановилась — в доме было тихо. Снаружи поскрипывали ветки, дул ветер, но это была не та удушливая тишина, которой дышали мертвые места. Это было почти… утешающе.

Фонарик она доставать не стала — глаза уже привыкли к темноте. Она двинулась к ванной. Войдя, поставила рюкзак на пол и опустилась рядом, расстегивая передний карман. Меррик говорил, что в большинстве комнат есть свечи, так что здесь они тоже наверняка найдутся.

Она вытащила зажигалку, встала и щелкнула ею. Долго искать не пришлось: по комнате было разбросано с десяток свечей — у раковины, на высокой полке, в углу и вдоль подоконника. Все выглядело, как в кадре из старого фильма.

Идеальная ванная — романтичная, теплая, почти сказочная.

Адалин представила, как мягкий свет свечей заполняет комнату. Как она погружается в ванну с горячей водой, утопая в облаке пены…

Но такие роскошные сцены — из прошлого. Возможно, однажды все снова станет таким. Только не при ее жизни.

И все же она не жаловалась. Пусть не будет пены, пусть вода холодная — у нее была ванна, вода и свечи. Ей не нужно было многого, чтобы оценить то, что есть.

Она зажгла две свечи — одну поставила на раковину, другую на подоконник возле ванны. Убрав зажигалку, заткнула слив и до упора повернула левую ручку. Из крана с плеском хлынула вода.

Когда ванна почти наполнилась, Адалин начала раздеваться. Сняв рубашку, она на мгновение замерла и прищурилась, презрительно усмехнувшись. Ткань была пропитана потом и грязью. Она не сдержала тихого стона, поднеся ее к носу — запах был отвратительным. Интересно, что подумал Меррик, когда впервые их увидел… и понюхал.

Может, просто проявил вежливость. Хотя Адалин сомневалась — с его характером, если бы хотел, обязательно сказал бы что-то язвительное.

Придется постирать все после ванны и развесить на ночь. С одеждой Дэнни уже не успеть, но утром она позаботится и об этом.

Она бросила рубашку на пол рядом с ванной. Расстегнула джинсы, просунула большие пальцы под пояс, стянула их вместе с нижним бельем и бросила поверх. Лифчик — туда же. Потом сняла резинку с хвоста и надела ее на запястье, встряхнула головой — волосы были слипшиеся, сальные, спутанные.

Будет так приятно снова почувствовать себя чистой.

С опущенными руками она подошла к ванне и приготовилась ко встрече с холодом.

Просто быстро залезь и все. Как мы всегда делали в речках.

Сделав глубокий вдох, она решительно шагнула вперед и погрузилась в воду — только чтобы тут же с криком вылететь обратно. Она споткнулась, больно ударилась о стену, задела и опрокинула пару свечей, вместе с ними — низкую полку.

Оглушенная, с учащенным дыханием, она в изумлении уставилась на ванну. Ее тело дрожало, а по коже разливалась жгучая, пульсирующая боль, усиливаемая неожиданностью.

Вода была горячей.

* * *

Меррик провел пальцами по волосам, задумчиво перебирая густые пряди. Он сидел, наклонившись вперед, локти уперты в стол, а взгляд — прикован к раскрытой книге перед ним. Последний перевод древних текстов, касающихся зверей, что скрываются внутри человеческой природы — монстров, дремлющих в крови, их сущность размыта веками смешения. Если в этом тексте и была ценная информация, сейчас она ускользала от него.

Он перечитал последний абзац не меньше шести раз — и все без толку. Мысли упрямо возвращались к Адалин. Сначала — между главами. Потом — между абзацами. Затем — между предложениями. Теперь он вспоминал о ней буквально после каждого слова.

Он не мог избавиться от навязчивого осознания: она находилась всего в нескольких шагах, в спальне по коридору от его кабинета. Эта мысль жужжала на задворках сознания, тихо, но непрерывно — как фон, не дающий сосредоточиться. Ладонь все еще покалывало от ее прикосновения, а перед глазами снова и снова вспыхивала ее улыбка.

— Будет лучше, когда она уедет завтра, — пробормотал он.

Но слова, произнесенные вслух, не принесли утешения. Напротив — вызвали неприятный тяжелый осадок в животе.

Кому станет лучше от ее ухода? Не Адалин и не Дэнни — их снова ждет мир, превращенный Расколом в беспощадное охотничье угодье, где человечество, некогда вершившее судьбы планеты, внезапно оказалось в роли добычи.

Разумеется, в доме вновь воцарилась бы тишина. Но нарушили ли они ее на самом деле? Несмотря на болтливость Дэнни, в их голосах было что-то… обнадеживающее. Теплое. Живое. Их присутствие наполняло старые залы не тревогой, а жизнью.

Меррик зарычал себе под нос, низко, с раздражением. Ничего хорошего не выйдет из укрытия людей. За ними всегда приходят другие. Их становится больше, и, собираясь в стаи, они почти всегда раскрывают худшее в себе. Даже с усиленной магией, полученной после Раскола, он не питал иллюзий: он не был неуязвим. Люди веками убивали ведьм и колдунов — и сделают это снова.

Он не намерен стать еще одним именем в их истории.

Но все, что он видел до сих пор… не подтверждало этого страха. Адалин и Дэнни не были угрозой. Они просто выживали. Просто пытались не сгинуть в этом новом мире. Меррика тянуло к Адалин — и это было очевидно. Но даже в Дэнни, несмотря на подростковое дерзкое поведение, он видел светлые черты. Человечные.

Они должны уйти.

Он хотел, чтобы они остались.

И тут он услышал крик — высокий, женский, с конца коридора. За ним — звон и грохот, как будто что-то упало на пол.

Адалин.

Меррик оттолкнулся от стола, выбежал из кабинета и с бешено колотящимся сердцем помчался к источнику крика. Он остановился у двери ванной. Из-за щели внизу скользил тусклый свет от свечей. В голове вспыхнули образы — кровь, растекающаяся по кафелю, заливающая стенки ванны. Люди такие хрупкие, особенно когда болеют.

Он взялся за дверную ручку, повернул и вошел. Его взгляд сразу же упал на Адалин.

Она стояла, прижавшись спиной к стене и раскинув руки, ее пальцы были растопырены и скрючены, как когти, как будто они могли каким-то образом вонзиться в стену и выдержать ее вес. Ее грудь вздымалась от учащенного дыхания, а кожа, полностью обнаженная с головы до ног, блестела от влаги в свете свечей. Волосы свободно спадали на плечи. Взгляд Меррика скользнул по ее телу, задержавшись на обнаженных грудях с розовыми сосками, плоском животе и небольшом участке темных волос между ног.

Его член пульсировал, быстро твердея в брюках. Ее тело было таким же, как и лицо — едва заметные линии ребер по бокам и слегка выступающие тазовые кости говорили о том, что женщина недоедала, хотя теперь он не мог быть уверен, было ли это из-за нехватки пищи, ее болезни или сочетания того и другого. Тем не менее, она была ошеломляющей, и почти непреодолимое желание сократить расстояние между ними и провести руками по ее коже с ревом ожило в Меррике.

Адалин подняла взгляд и посмотрела на него. Ее глаза расширились, и на мгновение в них мелькнуло понимание, прежде чем она снова закричала, прикрывая грудь руками, и бросилась к одежде, лежащей на полу. Сначала схватила брюки, но тут же отбросила их в сторону, хватая рубашку, чтобы прикрыться.

— Что ты делаешь? — спросила она, ее голос звучал требовательно.

— Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты закричала, как будто на тебя что-то напало, — сказал Меррик и опустил глаза. Огонь в его животе разлился по венам, когда взгляд скользнул вниз по ее гибким бедрам. Кожа на обеих ее ногах покраснела, как будто она провела слишком много времени на солнце, но это не уменьшило их привлекательности.

Она крепче схватила рубашку.

— Вода была горячая.

— Горячая вода — это то, что имеет тенденцию вытекать, когда ты поворачиваешь ручку с надписью «Горячая», — ответил он рассеянно, не отводя взгляда, пока глаза опускались еще ниже. Его память была безупречна, но краткого взгляда на ее обнаженное тело было просто недостаточно. Ему нужно было больше.

— Вода не должна быть горячей, — ответила она, прикрывая грудь.

Адалин была горячей. Люди все еще так говорят? Ему было трудно угнаться за тем, как менялись их языки все быстрее и быстрее с каждым поколением. Меррик заставил себя поднять глаза и встретиться с ней взглядом, но сделал это медленно. Теперь ее щеки покраснели — возможно, от смущения? Или что-то большее? Сдержав внутренний рык, он медленно произнес:

— Почему бы и нет? — спросил он.

— Нет… электричества. Обычно нет водопровода, особенно горячей воды. Но у тебя есть и то, и другое.

— У людей были способы отопления и перекачки воды задолго до того, как они научились использовать электричество.

Она нахмурилась. Меррик заметил, что ей хотелось возразить, но, похоже, она сомневалась, возможно, не чувствовала, что может спорить с уверенностью. Современные удобства безусловно облегчили жизнь людей, но также привели к огромной потере знаний — методы выживания, которые использовали их предки, стали ненужной информацией.

Конечно, он не хотел, чтобы она спорила — он использовал магию для нагрева воды с тех пор, как отключили электричество, и ей не нужно было об этом знать. Два варианта, если он раскроет эту информацию: либо она в ужасе сбежит, собрав людей, чтобы уничтожить его как монстра, либо она попытается использовать его власть ради собственного комфорта и безопасности.

Быть уничтоженным или использованным — ни один из вариантов не казался привлекательным.

Но она была привлекательной, и он не возражал бы, если бы она использовала его для чего-то другого…

Меррик сделал шаг к ней. Этого небольшого движения было достаточно, чтобы он почувствовал жар, исходящий от ее тела. Он знал, что это не только от горячей воды.

— С тобой все в порядке, Адалин?

— Я… я в порядке. Теперь ты можешь идти.

Он протянул руку, чтобы убрать прядь волос с ее плеча. Кончики пальцев прошлись по ее нежной коже, посылая дрожь по его телу, которая едва не заставила его застонать. У нее перехватило дыхание, а глаза слегка вспыхнули. Несмотря на запахи пота и грязи он все еще ощущал тот аромат, который несомненно принадлежал ей. Это напоминало цветение лаванды под теплым летним солнцем.

Меррик тихо, но напряженно вздохнул. Ему хотелось прикоснуться к ней еще, сорвать с нее рубашку — и свою собственную — и притянуть ее к себе.

— Ты говоришь не очень уверенно.

Движение внизу привлекло его внимание, и он опустил взгляд, заметив, как маленькие пальчики ног Адалин прилипли к полу. Одна свеча лежала справа от нее, другая слева, несомненно, опрокинутые, когда она выпрыгнула из воды.

— Я в порядке. Правда, — сказала она, слегка задыхаясь. — Они даже больше не горят.

Он снова поднял взгляд — на этот раз задержав его на ее ключице. Было бы так легко — и так сладко — наклониться вперед и провести по ней губами.

Медленно опускаясь на корточки, он оказался всего в нескольких дюймах от ее лона — лишь тонкая ткань рубашки разделяла их. Адалин тихо застонала и прижалась к стене еще сильнее. Здесь ее запах был иным: землистый, сладкий, пропитанный возбуждением.

Меррик едва сдержал стон. Его член ныл в жажде освободиться и овладеть ею. Он приоткрыл губы, втягивая воздух прерывистым вдохом. Стоило ему захотеть, и он бы сорвал с нее рубашку, прижал к стене, раздвинул ей ноги, вознес ее лоно на своих губах и языке, заставляя Адалин кричать от удовольствия.

Но он удержался. Нарочито медленно протянул руки, наклонился еще ближе — так близко, что его дыхание взметнуло ткань ее рубашки, — и подобрал упавшие на пол свечи.

Когда он наконец встал, безумный жар разлился по его груди, а вызванный желанием дискомфорт в паху стал почти невыносим. Он поставил свечи на полку над головой Адалин и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя, Адалин?

Запрокинув голову, приоткрыв губы и широко раскрыв глаза, она уставилась на него. Она на секунду прикусила губу зубами, и это действие послало толчок прямо к его члену, заставив его дернуться.

Улыбаясь, Адалин покачала головой.

— Нет. Я имею в виду… Может быть, чуть больше света? И немного… уединения.

Он не смог не улыбнуться в ответ, хотя ее слова — даже ожидаемые — оставили после себя острое разочарование. Еще несколько секунд он смотрел на ее губы, позволяя себе мечтать об их вкусе, о ее теле под собой, прежде чем наконец отступил. Подняв руку, он щелкнул пальцами.

Свечи вспыхнули, заливая комнату мягким, мерцающим светом.

Адалин ахнула, удивленно оглядываясь, прежде чем ее взгляд вновь вернулся к нему

— Меррик?..

О, черт. Меррик, ты дважды проклятый дурак.

— Наслаждайся своей ванной, Адалин, — сказал он, склонив голову в неглубоком поклоне. Он развернулся и вышел из комнаты, прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, закрыв за собой дверь.

Он поднял руку и запустил пальцы в волосы, резко откинув их назад, пробормотав себе под нос:

— После всего этого зачем быть таким глупым? Ты что, думал, она не заметит?

Но он вообще не думал об этом, в тот момент казалось таким естественным использовать магию, чтобы удовлетворить ее прихоти, исполнить ее желание как можно быстрее и абсолютно.

И теперь утром предстоял разговор, к которому он не был готов и не желал вести, потому что Адалин была умной, наблюдательной и защищала своего брата. Его единственным утешением было то, что он отправит их восвояси…

Но даже он не был полностью уверен в своей убежденности по этому поводу.

Он вернулся в кабинет и сел за стол, беспокойный и полностью осознающий, что его исследование вряд ли продвинется дальше сегодня вечером — его мысли были еще больше заняты Адалин, чем несколькими минутами ранее. Теперь у него был этот мимолетный, изысканный взгляд на ее обнаженное тело, который разжег пламя его желания, теперь в его носу остался ее аппетитный аромат, и его кожа все еще пульсировала от резонанса, от ее песни маны, которая, казалось, играла только для него.

Меррик опустил руку к паху и сжал твердый, ноющий член, но этот жест не принес облегчения.

Почему, спустя столько времени? Почему мне вдруг захотелось человека?