Под маской улыбки (ЛП)

Глава 6

Около пяти лет назад

Бзз. Бзз.

Непрекращающаяся вибрация будит меня ото сна о танцующих иглах для шитья. В замешательстве, я бросаю взгляд на светящийся телефон. Он вибрирует на прикроватной тумбе. Нахмурившись, я смотрю на будильник. Кто стал бы мне звонить посреди ночи? С Дэвидом я разговаривала перед сном, однако именно его имя высвечивается на экране.

— Привет. — В моём хриплом ото сна голосе звучат нотки тревожности. Дэвид никогда не звонил мне так поздно. Что-то случилось.

— Каролина, — он выдыхает моё имя, так словно от этого зависит жизнь.

Я скидываю одеяло с ног и выбираюсь из кровати.

— В чём дело?

— Моя семья… — Голос Дэвида ломается на втором слове от избытка эмоций. Горе ни с чем не перепутаешь.

— Поговори со мной, — умоляю я, переодеваясь из крошечных пижамных шортиков в спортивные штаны. — Расскажи, что случилось.

— Включи новости, — бормочет он.

Я хватаю сумку, выбегая из комнаты, готовая броситься к своему парню, как только выясню, что произошло. По-прежнему стоя с прижатым к уху телефоном, я включаю круглосуточный новостной канал.

— О… нет. Нет. Этого не может быть.

На экране что-то полыхает. Не понятно, что именно горит, но срочная новость внизу экрана всё объясняет.

Вертолёт Морганов разбивается в Северной Каролине.

— Скажи, что все живы, — молю я.

Низкий стон на другом конце — достаточно красноречивый ответ. Я ударяю пальцем по пульту и выключаю телевизор.

— Я выхожу из квартиры. Буду у тебя через двадцать минут. Хочешь, буду говорить с тобой, пока еду? — Я выскальзываю в коридор, тихо закрывая за собой дверь, чтобы не разбудить Дору.

— Нет, опасно ехать за рулём, разговаривая по телефону. Добирайся осторожно. И… — голос Дэвида дрожит.

— Да? — Я резко вдавливаю кнопку вызова лифта.

— Я… Спасибо. — Дрожь в его голосе убивает меня.

— Конечно, Дэвид, — шепчу я и захожу в лифт.

Словно в тумане, я иду от дома к месту, где припарковала свой старый побитый «Сатурн». Ещё мгновение и я застёгиваю ремень безопасности, вставляю ключ зажигания, завожу мотор и вывожу машину на дорогу.

С ужасного знакомства с родителями Дэвида прошло две недели. Он продолжил посещать еженедельные воскресные ужины, сказав мне, что им понадобится время принять тот факт, что у нас всё серьёзно. Приятно осознавать, что Дэвид считает наши отношения серьёзными, но я ещё страдаю… страдала от того, что семья меня не приняла. Дэвид всё обещал, что нужно подождать… и обещание так неожиданно стало ненужным. И хотя наши отношения начались сложно, я по-прежнему лелеяла надежду, что мы с его родителями научимся доверять друг другу.

Всё это теперь бессмысленно. Вильям, Джорджия и Чэндлер покинули нас, и у меня никогда не будет шанса стать частью их семьи. Воскресные ужины в прошлом. Сердце болезненно сжимается, когда я думаю об утрате Дэвида. Я не впервой сталкиваюсь со смертью в семье, и я помню, каково ощущать зияющую дыру в месте, где сердце должно качать жизнь.

Мне было десять лет, когда умер отец. Спился. И хотя он не был лучшим примером или хотя бы обожающим отцом, но я оплакивала потерю его присутствия в своей жизни и образ отца, каким он мог бы стать. Его преждевременная смерть лишила его возможности измениться. После его кончины, мама могла либо сплотить семью, либо закрыться в себе. Она выбрала второе, став агрессивной и жёсткой. Горе-муж оставил её с беременной восемнадцатилетней дочерью и одинокой десятилеткой. Она не желала становиться бабушкой и уж точно не хотела нести ношу заботы о нас.

Накатившие слёзы затуманивают взгляд. Я сглатываю ком, ставший в горле. Мысли о моих собственных потерях делу не помогут. Воспоминания о моей разрушенной семье остались в прошлом. Перед тем, как я покинула трейлер матери в конце летних каникул, она сказала, что теперь я сама по себе и мне больше не рады в её доме. В каком-то смысле я стала сиротой. Оставшаяся у меня семья не желала меня знать, и я так хотела стать частью семьи Дэвида. Может они приняли бы меня. Может я смогла бы вписаться в их тесные узы. Умершая мечта словно разбила моё сердце.

Остался только один Морган.

Лакей возле симметричного квартирного дома-кондоминиума в Брикеле открывает водительскую дверь моей машины. Он не скрывает удивления, что машина не вписывается в облик шикарного района, как и мои мешковатые штаны и пижамная футболка. Жители таких роскошных апартаментов так не одеваются, но у меня нет времени объяснять. Получив разрешение на парковку, я устремляюсь внутрь. Швейцар отправляет меня сразу к лифту. Вероятно, Дэвид предупредил о моём приезде, чтобы мне не пришлось ждать разрешения на вход.

На тридцать первом этаже здания расположены две огромные квартиры, обеспечивающие отличное уединение. Дэвид редко видит своего соседа. Сегодня ночью я как никогда благодарна за тихий коридор. Я пару раз стучу молоточком по дереву. И минуты не проходит, как дверь распахивается, и я вижу перед собой Дэвида.

Я не представляла, как он должен был выглядеть, но и подумать не могла, что настолько плохо.

Слёзы заливают его сине-зелёные глаза. Они так покраснели и опухли, словно он плачет с того момента, как увидел новости. Как и на мне, на нём надеты пижамные штаны и растянутая футболка. Нормальная одежда Дэвида для сна, за исключением пятен на футболке. Один вдох и я понимаю, что до моего приезда его рвало. Скорбь сгорбила его гордую осанку. Светлые волосы стоят торчком.

Я бросаюсь к нему и прислоняюсь щекой к сердцу. Крепко обхватываю его руками, сжимая футболку.

— Дэвид, — всхлипываю я. — Мне так жаль.

Он опускает щёку на мою макушку, вздрагивая с каждым вздохом. Тихие рыдания сотрясают его тело. Дэвид цепляется за меня, едва стоя на ногах. Я осторожно завожу его внутрь, закрывая дверь. Подвожу его к дивану и усаживаю, надавив на плечи. Большой телевизор с плоским экраном показывает новости на полной громкости. Дэвид откидывается на диване, слепо смотря в потолок. Я нахожу пульт и убавляю звук.

— Как такое могло произойти? Бред какой-то, — задыхается он.

У Дэвида ледяные руки. Я заключаю одну между ладонями и растираю кожу, восстанавливая кровообращение.

— Они втроём летели в Нью-Йорк. Мама на примерку, она заказала что-то к Рождественской вечеринке. Отец с Чэндлером на бизнес-встречу. Они хотели взять меня с собой, но в последнюю минуту у меня возникли неотложные дела… — сухо перечисляет факты Дэвид. — Самолёт загорелся. НКБТ[1] и ФАА[2] ведут расследование. Совершенно нереально. Скажи мне, что всё это не по-настоящему.

Я отпускаю его руку и забираюсь к нему на колени. Ложусь макушкой под его подбородок. Он обнимает меня за талию, проводя руками вдоль моего позвоночника.

— Мне так жаль, — шепчу я ему в шею. Кожа, обычно такая тёплая, ледяная.

Возле нас периодически звонит телефон Дэвида. Мы сидим молча, цепляясь друг за друга, как за спасательные жилеты в неспокойном море. Я начинаю засыпать: глаза слипаются от эмоциональной перегрузки.

— Каролина. — Дэвид усаживает меня на коленях, вырывая из сна.

— Да? — сонно откликаюсь я.

— Есть разговор, — безотлагательно произносит он. Он пересаживает меня на диван. Мы сидим лицом к лицу, лицо Дэвида подсвечивает телевизор. Депрессивное состояние прошло. Его взгляд мечется, изучая черты моего лица.

— Конечно. В чём дело?

— Я люблю тебя.

Мои мышцы сжимаются от удивления. Я замираю в тишине. Из всего множества тем, он решает сказать мне это? Именно сейчас? Я думала речь пойдёт об организации похорон или неверии, но точно не о любви.

— Не смотри на меня как на сумасшедшего. Подумай о том, что происходит в моей жизни. В одну минуту моя семья жива и здорова, а в следующую — уже мертва. Через пару дней мне придётся похоронить их. Они не… Когда я ушёл сегодня из офиса, речь была исключительно о делах, как обычно. — Его голос дрожит. — Я любил их и должен был говорить об этом при любой возможности. Понимаешь, Каролина? Ты должна знать о моих чувствах. Никогда не сомневайся, что я люблю тебя во что бы то ни стало и как ты того заслуживаешь.

Не знаю, почему я отвечаю взаимностью. Может, потому что Дэвид только что получил худшие в жизни новости. Может, потому что его присутствие делает меня счастливее, чем я когда-либо была. Может, потому что он верит, что я особенная. Логика покидает меня, когда я смотрю в его немигающие глаза.

— Я тоже тебя люблю, Дэвид, — произношу я, не думая. Хорошо, что Дэвид не замечает моего сомнения. Он кладёт руки мне на шею и притягивает для яростного поцелуя. Его руки сжимаются на моей шее всё сильнее, пока я не отстраняюсь, начав задыхаться. Дэвид смотрит на меня голодными глазами, его намерения ясны.

— Ты выйдешь за меня, — неожиданно произносит он.

— О чём… что? — заикаюсь я от удивления. Он это не всерьёз.

— Каролина, ты нужна мне. Ты не можешь меня бросить. Никогда. Пообещай, что будешь со мной. Обещай, что станешь моей женой. — Его руки всё ещё на моей шее сжимаются так сильно, что мне становится страшно.

— Мне больно, — выпаливаю я.

Дэвид тут же отпускает меня, качая головой.

— Обещай мне.

— Я не брошу тебя. Обещаю. Но свадьба? Дэвид, нам ещё через многое нужно пройти. — Я ещё учусь, а с Дэвидом у меня первые серьёзные отношения. Брак? Не сейчас.

Дэвид с яростью смотрит в телевизор. Я следую за его взглядом и вижу те же самые картины, насмехающиеся над нами с экрана.

— Ты нужна мне, — просто отвечает он, словно не услышав мой ответ.

— Я никуда не денусь.

Неожиданно я лечу назад. Дэвид нависает надо мной, положив руку на мою щёку. Наши тела плотно прижаты друг другу. Я чувствую его возбуждение возле своего бедра. Он хочет? Сейчас? Синие глаза Дэвида сверкают.

— Ты всегда будешь со мной, — рычит он.

Я начинаю дрожать под ним. В груди нарастает страх. Это не тот нежный любовник, которого я знаю.

Я сталкивалась со скорбью только в юности, я помню злость и грусть, но… сексуальное возбуждение? Не знаю, что и думать. Он, должно быть, шокирован и растерян. Только так я могу объяснить такой выброс эмоций. Низко зарычав, Дэвид срывает с меня штаны и трусики. Он спускает свои штаны ровно настолько, чтобы освободить стояк от ткани. Дэвид вдавливает головку в мою промежность.

Никаких прелюдий.

Никакой нежности.

Ничего, кроме животной страсти Дэвида.

Он пронзает меня, рыча, грубо заполняя мою нежную плоть. Дэвид хватает мои запястья и заводит за голову. Он безжалостно входит в меня, и смотрит животным маниакальным взглядом. Я была не готова к сексу, особенно учитывая уровень напора. Дэвиду это поможет? Я хочу помочь, но… это неприятно. Каждое проникновение отдаётся болью. Я обхватываю его ногами. Упираясь пятками в его кожу, стараюсь подстроиться под его ритм, но движения непоследовательные и рваные. Мы никогда не занимались таким грубым сексом. Мне не нравится.

Я зажмуриваюсь. Дэвид не причиняет мне боли, но и не обращает внимания на сигналы моего тела. Я напряжена. Сухая. Не отвечаю. Открыв глаза, изучаю напряжённые черты его лица. Я понимаю, что Дэвид сейчас далеко. Он тонет в цунами эмоций, и я должна ему позволить такое обращение. На этот раз.

Неожиданно Дэвид стонет и наваливается на меня. Он кончил, с облегчением понимаю я. Также быстро, как вошёл, он из меня выходит. Без предупреждения падает на меня, забыв о семидесяти фунтах веса. Его потный лоб щекочет мою шею.

— Люблю тебя, моё сокровище, — шепчет он.

В этот раз я не отвечаю ему взаимностью. Не могу заставить себя произнести слова. Хотя я и готова на что угодно, лишь бы облегчить страдания Дэвида, но не таким способом. Моё сердце болит уже не из-за того, от чего болело несколько минут назад.

Я не замечаю, как проваливаюсь в беспокойный сон.

Я просыпаюсь несколько часов спустя. Тёплая рука соскальзывает на мой живот, прижимая ближе, я словно оказываюсь в большом коконе безопасности. Дыхание Дэвида спокойное, я чувствую спиной движение его груди. Наверное, он перенёс меня в кровать среди ночи. Одеяло укрывает меня практически до подбородка. Мне очень уютно, но нужно сходить в ванную. Я осторожно высвобождаюсь из объятий Дэвида и выбираюсь из кровати.

Первое, на что я обращаю внимание — боль в промежности. Ужасное напоминание о сексе прошлой ночью. Я пытаюсь отмахнуться от этой мысли. Конечно же, Дэвид был не в себе. Он только что пережил самый страшный шок в жизни. Такого не случалось раньше, и как бы мне ни было неприятно, я не уверена, что сейчас подходящее время это обсуждать. Нужно организовать похороны, принять кучу решений. Список дел устрашающий. Я уверена, что прошлой ночью был единичный случай. Стрессовые ситуации вызывают разного рода необычное поведение. А ситуация прошлой ночи была максимально стрессовая.

— Каролина.

Я смотрю в зеркало над раковиной, намыливая руки. Дэвид стоит за мной, опираясь одной рукой на дверь. Под глазами темнеют круги. Волосы как всегда растрёпаны, на щеках и подбородке отросла щетина.

— Доброе утро, — нежно говорю я, выключая кран. Прежде чем я успеваю вытереть руки, Дэвид падает на пол, закрывая лицо руками. Я кидаюсь к нему, встаю на колени и кладу руки на плечи. — О, Дэвид? Что такое?

— Ты сможешь простить меня? — хрипло спрашивает он.

— За что?

— Я был груб прошлой ночью, Каролина, это не я. Я… Не понимаю, что со мной не так. Я был в ярости на родителей и Чэндлера за то, что сели в этот самолет, а потом уже был готов на всё, чтобы вернуть их. И вдруг набрасываюсь на тебя как зверь. — Я обхватываю его руками за плечи, притягивая к груди.

«Слава богу, он заметил. Это не повторится», — обещаю я себе.

Я качаю его, бормоча слова утешения, уткнувшись в волосы.

— Не переживай за меня. Дэвид, я сильная. Если тебе хочется злиться, я выслушаю. Захочешь выплакаться, я поддержу тебя. Это беспрецедентный опыт. Конечно, ты запутался в эмоциях. Не накручивай себя.

Дэвид разжимает мои объятия и опускается на колени.

— Но есть то, о чём я говорил серьёзно. — Он внимательно смотрит на меня. — Я люблю тебя, Каролина Адамчик.

— Я тоже люблю тебя. — Слова начинают обретать смысл. Если любовь — это увидеть кого-то в самые тёмные времена и продолжить уважать, значит, я его люблю. Если любовь — это доверять ему свою безопасность, значит, я его люблю. Если любовь — это чувствовать покой в его руках, значит, я его люблю. Всё это касается Дэвида. Наши губы соприкасаются в кратком поцелуе, и меня переполняет нежность.

— Мне нужно одеться и заняться делами. Позвонить юристам семьи, узнать оставили родители завещания или нет. — Дэвид вздрагивает, но поднимается на ноги. Он протягивает мне руки, чтобы помочь встать. Убирает выбившуюся прядку волос мне за ухо. — Ты нужна мне, — говорит он.

— Да. Я всегда рядом, — с лёгкостью обещаю я. Я люблю этого мужчину. Немыслимо его оставить.

— Езжай домой и переоденься. Я заеду через час, и поедем в офис, — произносит он, как нечто само собой разумеющееся.

Я медлю, закусив нижнюю губу.

— В чём дело? — требовательно спрашивает он.

— Ну, у меня сегодня занятие…

На лице Дэвида отражается недовольство.

— …но там ничего важного, — быстро добавляю я. — Мне нужен час, и я принесу набор для шитья. Если я тебе не понадоблюсь, смогу позаниматься. — Такое решение кажется мне отличным компромиссом, но я начинаю беспокоиться. На что я только что подписалась? Полугодовая сессия не за горами, я должна работать над проектом.

Дэвид наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку.

— Наша жизнь вот-вот изменится, Каролина.

Неделя проходит незаметно. О свадьбе больше не говорим, и никаких других неожиданных заявлений не следует. Мы с Дэвидом слишком заняты подготовкой к похоронам. Дэвид решил, что будет одна поминальная церемония для Вильяма, Чэндлера и Джорджии сразу. Он уверен, что это лучший способ напомнить о том, что они были семьёй. Удивительно, но Дэвид поручает большую часть организации поминок мне. Мы ездим в семейный дом Морганов, но большую часть времени он занят бизнесом. Детали его работы для меня загадка, но дела отвлекают его, пока я обзваниваю флористов, договариваюсь со священником и организую всё остальное.

Учёба и работа резко опускаются в моём списке приоритетов. Я езжу домой только за одеждой и косметикой. Мы приезжаем в дом его родителей, как только встаёт рассвет, и уезжаем поздно вечером на квартиру к Дэвиду поспать.

Неожиданно я стала принимать решения от имени семьи Морган. Слава богу, что Миранда работает на Морганов уже двадцать лет. С её помощью я организую собрание после похорон для родственников и близких друзей семьи.

К тому моменту, как оказываюсь в кровати в конце каждого дня, меня уже не держат ноги и слипаются глаза. У меня не остаётся сил думать о пропадающей зарплате и растущем количестве домашней работы. Но я себе так всё и представляла. Спокойный, уравновешенный Дэвид, которого я знаю, вернулся. Больше никаких проявлений злости и агрессии от моего парня.

Эти ужасные обстоятельства сближают нас с Дэвидом. Он рассчитывает на мою поддержку, я счастлива от того, что такой сильный и уверенный мужчина нуждается во мне.

Утром перед похоронами я опаздываю, быстро принимаю душ, чтобы успеть собраться за полчаса. Завёрнутая только в полотенце, я выхожу из ванной и иду в спальню. Там, на безупречном белом пуховом одеяле лежит официальное чёрное платье и жемчужные запонки. Черные лодочки стоят возле кровати.

— Это откуда? — спрашиваю я Дэвида.

— От «Сент Джон»[3], — говорит он, надевая запонки на рукава белой рубашки.

— Для меня? — взвизгиваю я. Это ужасно дорогой дизайнер. Ещё я замечаю красные подошвы лодочек, стоящих у кровати. Дороговато. Дэвид надевает чёрный галстук на шею и начинает его завязывать.

— Кое-что приличное на похороны, — небрежно объясняет он.

Крошечная часть меня обижается. Я модный дизайнер по специальности. Я умею одеваться.

— О, что ж. Я взяла чёрное платье. Оно там. — Я подхожу к сумке с вещами и достаю оттуда чёрное платье-рубашку. К моему огорчению, оно всё мятое. Дэвид хмуро изучает платье, молчит, но не одобряет его вид.

— «Сент Джон» больше подойдёт для похорон, — окончательно произносит Дэвид. Я провожу рукой по наряду, чувствуя, как материал скользит между пальцами. Платье поистине прекрасное. Я бы не смогла такое себе позволить. Очень мило со стороны Дэвида позаботиться об одежде для меня.

— Хорошо. Спасибо. Очень предусмотрительно. — Я быстро одеваюсь, собираю волосы в хвост и немного подкрашиваю глаза. Когда я, наконец, готова, тороплюсь к Дэвиду, который нетерпеливо ждёт в фойе. Услышав стук моих каблуков, Дэвид отрывает взгляд от телефона и оценивающе смотрит на меня.

— Идеально, — подытоживает он. Я облегченно выдыхаю, радуясь, что он одобрил мой внешний вид. Он начинает хвалить меня за то, что иду навстречу его желаниям. Дэвид кладёт руку мне на спину, подталкивая вперёд.

— Мы поедем с Карло, — говорит он. Водитель Вильяма возил нас к дому Морганов и обратно всю неделю. Дэвид решил оставить работу водителю и его жене.

Как только мы оказываемся в машине, Дэвид притягивает меня к себе. Он переплетает наши пальцы. Я чувствую его пульс и сжимаю руку, нежно улыбаясь ему.

— Вместе мы справимся, — тихо говорю я.

— Я хочу, чтобы теперь ты была со мной, Каролина, — решительно заявляет Дэвид. Он всё утро был напряжён. Его эмоциональная нестабильность открывает для меня неизвестную ранее доминирующую сущность.

Карло выводит чёрный седан на дорогу и направляется к церкви.

— Я никуда не денусь, — успокаиваю я.

— Я хочу не просто приходить к тебе в гости после свидания. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу жениться на тебе завтра же. Я знал, что люблю тебя ещё до трагедии и не хочу потерять, как потерял семью. Можем провести скромную церемонию сейчас, а через пару месяцев устроим масштабную вечеринку. Я не потеряю и тебя тоже, Каролина. Ни за что. — Он до боли сжимает мои пальцы, и я извиваю рукой до тех пор, пока он не ослабляет хватку.

— Но… но не будет выглядеть странным, если ты женишься сразу после того, как потерял семью?

Дэвид нахмуривается ещё сильнее.

— Именно. Поэтому сейчас нам нужно вести себя осторожно. Судья Бек был близким партнёром моего отца. Он может поженить нас.

— Брак — это большой шаг. Требующий законности. — Аргумент выходит неубедительным, и Дэвид сжимает челюсть. — Я не понимаю, зачем тебе жениться на мне. — От неуверенности мои щёки заливаются краской, и в груди сжимается узел.

— Посмотри на меня. — Дэвид грубо давит большим пальцем на мои пальцы. Я застенчиво смотрю на него. — Конечно, мы знакомы совсем недавно, но я уверен, что нашел свою супругу. — Он сильнее сжимает мою руку, подчёркивая своё заявление. Моё сердце бьётся быстрее по совершенно другой причине. — Если я что-то и понял из этой ужасной трагедии, так это то, что ничто не гарантированно. Сегодня ты жив, а завтра можешь оказаться в гробу. Я не хочу ни о чем жалеть. Если я не получу твоего согласия, я буду опустошён. Я потерял семью. Я не хочу их заменять, но хочу построить нашу семью. Незаконно заключать брак в тайне, но только потому, что никому не понять наше нежелание тратить время впустую. Я обещаю, у тебя будет свадьба мечты, только подожди немного.

Смотря в его искренние синие глаза, я колеблюсь. Глупо отказываться от такого мужчины.

С одной сторону, я в восторге от его предложения. Дэвид предлагает мне безусловную любовь — то, что я считала для себя невозможным. Любовь — это самый желанный фрукт, и да, я жажду его любви. Муж и жена. У меня может быть партнёр. Я больше никогда не буду одна, если выйду за этого потрясающего человека. С другой стороны, я не готова выйти замуж. Я не закончила колледж, у меня куча долгов по учёбе, и это самые долгие отношения в моей жизни. Я ещё не пожила: не трогала Тихий океан и не бывала в походе.

— Послушай, Дэвид. Я люблю тебя и буду с тобой. Мы не обязаны принимать такое решение в день похорон твоих родителей. Поговорим, когда страсти поулягутся. — И хотя я произношу это как можно мягче, его искренность сменяется злостью.

— Ты этого не знаешь, — спорит он. — Ты меня вообще слушаешь? Вот моя семья со мной, а в следующую секунду они превращаются в чёртов фейерверк над Роли. Каролина, я хочу провести с тобой остаток жизни. Я хочу, чтобы ты стала императрицей моей семейной империи. Если ты против, скажи сейчас, чтобы не тратить время даром.

У меня отваливается челюсть от удивления. Он действительно серьёзен. Не сомневаюсь, если я скажу ему, что хочу другого, он прикажет Карло высадить меня у дома и больше никогда не позвонит. Решение почти до смешного простое. Быть особенной, самой особенной для такого мужчины, как Дэвид Морган, или вернуться в мою одинокую жалкую жизнь.

— Да, — шепчу я.

— Что это значит? — рычит он.

— Я согласна со всем, что ты сказал. Я тоже этого хочу. Я ни за что не потеряю тебя, Дэвид. — Уж лучше поторопиться со свадьбой, чем остаться без него.

— Тогда решено. Поженимся через месяц, — кивнув, подводит он итог.