Подарок

23 глава «Озеро»

Через пару дней после Рождества мы с Томасом захотели поехать на природу, чтобы показать прекрасное настоящее Орсону. В те дни был достаточный мороз уже неделю, иней нельзя было стрясти с деревьев, а изморозь не отскрести от окна. Мы нарядили Орсона, как нельзя теплее, отчего он выглядел, как телепузик, герой старых детских мультиков, которые я смотрела в детском саду, когда последняя ждала маму.

Мы прошлись по снежному лесу. Орсон бежал впереди нас, все ещё радуясь своему умению. Мы с Томасом медленно шли позади и любовались сыном. То и дело малыш падал, потому что одежда сковывала его движения, но тут же вставал и шёл дальше. Этим он был в родителей. Сколько бы ни было неудач на пути к тому, что у меня есть сейчас, я все равно шла дальше, а Томас потерял ту, ради которой жил, подепрессовал и пошёл дальше с поднятой головой.

Наслаждаясь солнечной погодой, мы медленно дошли до небольшого озера, где рыбачили несколько человек, просверлив лунки. Люди эти были далеко, но Орсон уж больно хотел посмотреть, что делали эти люди, и мы пошли. Сын шёл впереди в метрах десяти от нас. Мы отошли от берега всего на пятьдесят метров.

Мы смотрели на сына, тихо обсуждая сюжет моего нового романа, как вдруг маленький силуэт Орсона исчез.

Он ушёл под лёд.

У нас остановилось сердце.

Томас тут же ринулся к месту, куда он упал. Я подбежала сразу же. Мы сели на колени, пытаясь разглядеть своего малыша. Он провалился в большую лунку, видимо, вырезанную одним из рыбаков. Томас нырял рукой в лунку, но сам пролезть не мог. Мокрая одежда Орсона потянула его вниз.

В моей голове промелькнули ужасные последствия, но поддаваться панике было нельзя. На берегу стоял рыбацкий домик. Я побежала туда. На лету я вломилась в дом, где никого не было, но рыбак явно обосновался здесь. На входе висел топор, как раз его я искала. Я схватила его и тут же выбежала на улицу. Я добежала до лунки. Томас посмотрел на меня, рыдая, а затем, взяв у меня топор, разбил лёд вокруг, снял куртку и прыгнул в воду.

Происшествие заметил рыбак и подбежал ко мне. Тут Томас вынырнул и вытащил Орсона из воды. Сын тут же заплакал, что было хорошим знаком. Я схватила его и унесла в рыбацкий дом. Рыбак помог вылезти Томасу и быстро привёл его в дом. Я уже раздела Орсона и укутала его в свою одежду. Томас сел на пол рядом со мной и улыбнулся скованной холодом улыбкой. Рыбак стал разжигать огонь в камине и посмотрел на меня.

– Раздевай мужа своего скорее! Заболеет ведь!

Было не время смущаться, поэтому я тут же посадила сына на диван и стала снимать кофту с Томаса. Мокрая одежда прилипла к его телу. Я сняла его кофту, затем футболку, стала расстёгивать его ремень, он одернул мои руки своими ледышками. Я начала отжимать снятую одежду. Рыбак зажег огонь и ушёл за курткой Томаса. Руки Тома дрожали, его движения были скованы. Я не могла смотреть, как он мучается, пытаясь не задеть мою и свою гордость раздеванием себя. Я подошла к нему, посадила на диван рядом с сыном и сняла с него штаны. Одеялом я накрыла его и стала растирать его ноги руками. Ногти на его пальцах приобрели синий оттенок. Я дышала на них тёплым дыханием.

– Не надо, – Томас коснулся меня своими ледяными пальцами.

– Почему не надо? Ты мне нужен тёплым и здоровым.

– Я сам.

Томас встал у камина. Взяв Орсона на руки, я подошла к нему. Томас посмотрел на меня и улыбнулся. В этой улыбке было больше тепла, чем в конечностях Томаса.

– Тебе тепло?

– Вполне.

Повисла тишина. Орсон уснул у меня на руках, а мы с Томасом все ещё смотрели друг на друга. Мой муж, по мнению рыбака, вдруг приблизился к нам и поцеловал сына в лоб. Он поднял взгляд на меня, затем поднял голову. Между нашими носами почти не осталось расстояния. Он коснулся своим кончиком носа моей щеки и поцеловал меня. По всему телу прошла дрожь от счастья и холода его губ. Мне казалось, он сошёл с ума. Что-то не так. Так не должно быть. Я не закрывала глаза и видела, как удовлетворение расплылось по его лицу. Томас поднял голову, но взгляд все ещё был сфокусирован на моем красном и смущенном лице.

Я не знаю, что было в его голове тогда. Да и что в моей – тоже не знаю.