Подкидыш

Глава 18

Герцог оставил Арсли на следующее утро, без промедления. Его хозяева, после его драматического о6морока, принесли его во вторую спальню и не только сняли с него верхнюю одежду, но и привели его в чувство, используя все деревенские средства. Они были потрясены, особенно миссис Шоттери, — как его обожженным дорожным пальто, так и его тревожной бледностью; и по отличному качеству его белья они поняли, что он — человек благородного происхождения. К тому времени, как к нему вернулось сознание, достойные супруги убедили друг друга, что он пал жертвой разбойников, которыми кишела округа и которые использовали «Синицу в руках» в качестве своей штаб-квартиры. Герцог не чувствовал себя расположенным к разговору и просто лежал, устало улыбаясь и бормоча слова благодарности за их заботу. Миссис Шоттери суетилась, не покладая рук, принося горячие кирпичи к его ногам, посеет, чтобы смягчить горло, и уксус, чтобы уменьшить возможную головную боль, между тем ее муж, увидев зарево в отдалении, отправился на разведку. Он вернулся в то время, когда герцог начал засыпать, и рассказал ему, размахивая руками и восклицая, что вся «Синица в руках» в пламени и там творится такой переполох, какого он не помнит в Арсли.

Утром герцог был тронут, обнаружив, что миссис Шоттери выстирала и выгладила его рубашку и даже отутюжила складки на его оливковом пальто. Он сказал, что ни за что на свете не позволил бы ей так беспокоиться, но хозяйка отмахнулась и даже не стала выслушивать этих глупостей. Вместо этого она показала ему следы огня на его коричневом дорожном пальто, сетуя на невозможность избавиться от них. Ее муж с уважением смотрел на него и его вещи, приговаривая, что джентльмена сразу видно.

— Что случилось с постоялым двором? — спросил герцог. — Он выгорел? Право, я этого не предполагал!

— Ну, он не сгорел дотла, но больше в нем никто уже не сможет жить, — с удовлетворением ответил мистер Шоттери. — И один только Господь Бог знает, куда убрался этот негодяй Миммз! Говорят, что он вместе с барменом и еще одним типом уехал в повозке, а в ней было сложено столько вещей, что это было настоящее чудо, когда старая кляча тащила ее. Скатертью дорога, вот что я скажу!

— Если только они не вернутся, а это вполне возможно! — пессимистично заметила его жена.

— Думаю, они не вернутся, — сказал герцог. — Вы можете положиться на то, что у меня есть сведения против них, и я о них сообщу.

— И я верю, что вы так и сделаете, сэр! — с надеждой произнесла миссис Шоттери.

Герцог ответил уклончиво. Он определенно намеревался так поступить, но поразмыслив, увидел невыгоды этого правильного поступка. Его личность будет тотчас установлена, а ему так же мало хотелось, чтобы стало известно, что герцога Сейлского похитили, как и то, чтобы о его местонахождении узнала вся округа. После спокойной ночи и освежающего сна он обнаружил также, что, перехитрив своих врагов, он не так уж на них злится. Его самым настоятельным желанием было вернуться в Хитчин, где двое его протеже уже воображали себя покинутыми.

И он спешно отправился туда, как только нашелся человек с двуколкой, у которого были дела в городе, и он согласился подвезти герцога. Семья Шоттери нежно с ним простилась, с негодованием отвергнув предложение заплатить им за ночлег. Он сказал, краснея, как мальчишка, что доставил им много беспокойства, но они уверили его, что многим обязаны человеку, который смог выкурить разбойников из притона.

День был чудесный, и ночной отдых вернул герцога к наслаждению его обычным здоровьем. Он склонялся к тому, чтобы быть довольным собой и думать, что для новичка он вел себя похвально. Было не похоже, что мистер Ливерседж со своими приспешниками еще раз посмеет покуситься на его жизнь или свободу, и было разумно предположить, что его приключения завершились. Теперь ничего не оставалось кроме того, чтобы отвезти Тома и Белинду в Бат и перепоручить Белинду Хэриет в то время, как он займется поисками мистера Мадгли.

Когда он сошел с двуколки у постоялого двора «Солнце» и вошел в него, его встретили там вытаращенные глаза и раскрытые рты, а владелец сообщил ему, что никто не чаял увидеть его снова здесь.

При этих словах герцог поднял брови, потому что ему не понравился тон хозяина.

— Почему же? Раз я не оплатил мой счет, вы должны были быть уверены в моем возвращении.

Было ясно, что владелец не имел подобной уверенности.

— Я чрезвычайно рад видеть вашу честь, но с тех пор, как вы уехали, произошли такие вещи, что я уже ничему не удивляюсь, сэр, и это чистая правда!

У герцога засосало под ложечкой.

— Что-то не так? — спросил он.

— О, нет! — с сарказмом сказал владелец. — О, нет, сэр! Здесь просто были констебли, и моя репутация подмочена, потому что снующих вокруг гостиницы констеблей достаточно, чтобы погубить мое доброе имя, а мой постоялый двор, который предоставлял ночлег благородным людям и дворянам, ни разу не был замешан ни в одном скандале за все годы, что я его содержу!

Теперь герцог понял, что его приключения еще не кончились. Он вздохнул и сказал:

— Что ж, я полагаю, это мистер Том? В каких же проделках он участвовал, пока меня не было?

Грудь хозяина выгнулась.

— Если вы называете проделками, сэр, бесчинства опасного жулика, то я так не считаю! Грабеж на Королевской дороге, вот в чем его обвиняют! Стрельба в честных граждан — в старого мистера Стейлибриджа, которого так уважают в городе! Его отправят на каторгу, если не повесят, и это тоже неплохо, вот что я вам скажу!

Герцог был совершенно ошарашен этим сообщением.

— Ерунда! У него нет оружия, и он не может…

— Прошу прощения, сэр, но у него был прекрасный пистолет, и только по Божьей милости он не убил кучера мистера Стейлибриджа из него, потому что пуля прошла так близко, что опалила ухо!

— Боже милостивый! — воскликнул герцог, внезапно вспоминая о дуэльных пистолетах.

— Да уж, это верно! — кивнул владелец. — А одной только черной тряпки на лице с парой дыр, как у маски, хватило бы, чтобы до смерти напугать любого! Сейчас он в тюрьме, молодой негодяй!

— Вы сказали, он промахнулся? — спросил герцог.

Домовладелец снова кивнул, и герцог, не теряя больше на него времени, поднялся в свою комнату, чтобы проверить свои пистолеты. Как он и подозревал, один исчез из футляра. Торопливая проверка показала, что Том взял пистолет, который никогда не заряжался. Ящик с порохом был не тронут, и это казалось скорее странным. Герцог собрал свой быстро уменьшающийся капитал из запертого ящика в туалетном столике и отправился выяснять, что можно сделать, чтобы выручить Тома из этого затруднительного положения. Уже собираясь уходить из гостиницы, он вспомнил о другой своей подопечной и спросил у владельца, где она.

— Она уехала с мистером Клитро, — просто ответил хозяин.

Герцогу понадобилось время, чтобы обдумать этот малопонятный факт. Ничто в бесхитростном лепете Белинды не позволяло ему предвидеть вторжение мистера Клитро в ее жизнь. Наконец кое-что в его голове прояснилось, и он поспешно спросил:

— Мистер Клитро не так давно женился на некой мисс Стрит?

— Мистер Клитро совсем не женат и не собирается, — ответил домовладелец. — Это пожилой джентльмен, квакер, живет со своей сестрой на Иклфорде.

Ему показалось совершенно невероятным, чтобы пожилой джентльмен, квакер, предложил Белинде кольцо на палец или платье из пурпурного шелка, и герцог ощутил полную растерянность. Владелец, уставившись в одну точку над его головой, добавил невыразительным голосом:

— Мистер Клитро никоим образом не одобряет городских денди, соблазняющих невинных молодых девиц, так он мне сказал.

Герцог оставил эту клевету на свою личность без возражений. Казалось разумным предположить, что Белинда попала в хорошие руки; и слабая надежда, что одна из его подопечных устроена, затеплилась в его груди. Он отправился на поиски местной тюрьмы.

Один из жизненных принципов лорда Лайонела был тот, что каждый человек, независимо от его состояния, должен уметь в любом случае позаботиться о себе, и он приобщил своего племянника к таким полезным вещам, как, например, умение подковать лошадь или чистить оружие. К сожалению, он не предвидел, что Джилли может понадобиться наставление в том, как правильно держаться с констеблями и мировыми судьями. Кроме смутного представления о том, что нужно обратиться за поручительством, у герцога не было никакого понятия, что необходимо сделать, чтобы освободить Тома. Но хотя все это серьезно удручило бы его неделей раньше, с недавнего времени кругозор Джилли настолько расширился, что он пустился в это предприятие с удивительной уверенностью. Эта уверенность пригодилась ему с констеблем, который занимал должность коменданта тюрьмы. Констебль, пожилой человек внушительных размеров, отнесся к нему с инстинктивным почтением, которое лишь немного поколебалось, когда обнаружилось, что молодой шалопай, запертый в камере номер 2, находился под покровительством герцога. Он укоризненно взглянул на герцога и сказал, что это серьезное дело, которое кончится для Тома судебным разбирательством, но он добавил при этом, что никогда не знаешь, в какую чертовщину влезут эти сорванцы, и у герцога появилась надежда, что он достаточно знал о мальчишках, чтобы не рассматривать подвиг Тома в слишком мрачном свете. Герцог сел на одну из скамеек и положил свою шляпу на стол.

— Ну что же, — улыбнулся он констеблю, — не скажете ли вы мне, что все-таки произошло? Я слышал какую-то чепуху от владельца гостиницы «Солнце». Я предпочел бы получить сведения от более здравомыслящего человека.

— Так вот, — сказал констебль, оживляясь, — вы правильно сделали, сэр! То, что этот сорванец отважился на уголовное преступление, не вызывает сомнений. Утром мне придется отвести его к мистеру Ору, мировому судье, и мистер Стейлибридж предъявит ему обвинение, на что имеет полное право.

Герцог подумал, что если Том еще не представал перед мировым судьей, его задача — склонить мистера Стейлибриджа забрать свое обвинение.

— Где все это случилось?

— Это было прошлым вечером, когда сгустились сумерки, — сказал констебль. — Дело было в миле от города на дороге к Стивенеджу. Мистер Стейлибридж ехал в своей карете, рядом с кучером сидел его человек, они возвращались после визита. Вдруг откуда ни возьмись выскакивает этот ваш юнец на лошади, которую он нанял у Джема Дэтчета — и я должен сказать, что он честно заплатил Джему, потому что иначе Джем ни за что бы не дал ему клячу. И кричит: «Жизнь или кошелек!», — как будто привык к этому с пеленок, и разряжает свою игрушку, которая задевает ухо кучера мистера Стейлибриджа, согласно его показаниям. Мистер Стейлибридж испугался до смерти и достал и кошелек, и золотые часы, и всякие безделушки, чтобы отдать этому мерзавцу. Его человек, который совсем не дурак, незаметно соскользнул с козел и сбросил вашего молодца с лошади Джема Дэтчета как раз, когда тот собирался взять кошелек мистера Стейлибриджа. Я вам скажу, что малый — настоящий драчун, и он задал им немало работы, но они его скрутили и привели сюда, передали мне, как следует. Всем им хорошенько досталось, у человека мистера Стейлибриджа из носу хлестала кровь, а у малого оба глаза подбиты! А когда он оказался под замком, вы думаете, он раскрыл рот? Как же! Надулся, как сыч, вот он какой, и не говорит ни имени, ни где живет, вообще ничего!

— Осмелюсь сказать, он напуган, — произнес герцог. — Ему только пятнадцать, вы знаете?

— Что вы говорите! — изумился констебль. — Ну, я думал, мои мальчишки — разбойники, однако, это уж слишком!

— Значит, у вас есть свои сорванцы, — тихо сказал герцог. — Тоже, наверное, вытворяют разное, осмелюсь спросить?

Он задел верную струну. Констебль ему лучезарно улыбнулся.

— Четверо отличных парней, сэр, и все — настоящие разбойники!

Герцог устроился поудобнее, чтобы в течение двадцати минут с сочувствием выслушивать подробный отчет об удали четверых сыновей констебля, об их великолепном росте, юношеских проказах и выдающихся качествах. Время не прошло даром. Когда перечень кончился, герцог включил служителя закона в число своих друзей и доброжелателей; а констебль позволил ему навестить узника.

Тогда герцог попросил осмотреть пистолет. Констебль сразу же достал его, и самого поверхностного осмотра оказалось достаточно, чтобы убедиться в том, что его никогда не заряжали, уж тем более — не стреляли из него.

Это известие застигло констебля врасплох. Он признал, что не позаботился о том, чтобы осмотреть это оружие, так как оно показалось ему похожим на один из тех убийственных дуэльных пистолетов, которые стреляют, — стоит человеку только поднять их.

— Ну, он не выстрелит, если не заряжен, — сказал герцог. — Взгляните на него сейчас!

Констебль робко принял пистолет в свои руки и проверил его. Потом он почесал затылок.

— Должен признать, что из него никогда не стреляли, — подтвердил он. — Но мистер Стейлибридж и его люди, все они говорят, что этот шалопай чуть не отстрелил ухо кучеру!

— Но что говорит мальчик? — спросил герцог.

— В этом-то все дело, сэр. Он ничего не говорит. Надулся и молчит, вот так!

Герцог поднялся.

— Он будет говорить со мной. Вы проводите меня к нему?

Когда дверь в камеру Тома отворилась, этот юный джентльмен сидел на скамье в угнетенном состоянии духа, положив голову на руки. Он поднял глаза, открывая лицо в синяках, но когда увидел герцога, его угрюмый взгляд пропал, и мальчик вскочил, восклицая со слезами в голосе:

— О, сэр! О, мистер Руффорд! В самом деле, мне очень жаль! Но я не делал этого!

— Нет, я не думаю, что ты это сделал, — ответил герцог спокойным голосом. — Но ты вел себя очень плохо, ты знаешь, и вполне заслужил быть запертым!

Том всхлипнул.

— Ну, когда вы уехали, я не знал, что делать, потому что у меня совсем не было денег, а нужно было уплатить по счету, и я уж начал думать, что вы нас бросили! Почему вы уехали, сэр? Где вы были?

— Говоря по правде, я ничего не мог поделать, и мне пришлось уехать, — уныло сказал герцог. — Мне очень жаль, что я доставил вам такие неудобства, но я думаю, вы должны были знать, что я вас не брошу. Теперь скажи-ка мне вот что, Том! Что ты сделал, чтобы заставить трех человек поклясться, что ты стрелял в одного из них?

Лицо Тома стало красным. Он глянул из-под ресниц на заинтригованного констебля и буркнул:

— Я не скажу.

— Тогда я очень опасаюсь, что тебя или повесят, или сошлют на каторгу, — так же спокойно ответил герцог.

Констебль кивнул, подтверждая это, и Том поднял глаза, его румянец сбежал с лица, и он воскликнул:

— О, нет! Нет, нет, не может быть! Я не сделал никому вреда, даже не взял кошелек старика!

— Что же ты сделал? — спросил герцог. Мгновение Том молчал. Потом, уставившксь на свои сапоги, пробормотал:

— Ну, если вы хотите знать, это была бутылка имбирного пива!

Его самые большие страхи не оправдались. На мгновение челюсть констебля отвисла, а потом он от души разразился хохотом, в восторге хлопая себя по ноге и приговаривая, что это переходит всякие границы.

— Бутылка имбирного пива? — недоуменно спросил герцог.

— Верно, сэр, — сказал констебль, вытирая глаза. — Обыкновенный мальчишеский фокус! Вы хорошенько встряхиваете бутылку, и пробка вылетает, совсем как пистолетная пуля. Господи, Господи, подумать только — трое взрослых мужчин испугались выстрелившей пробки! Весь город будет над этим смеяться, это уж точно!

Было ясно, что Том предпочел бы признать, что стрелял из пистолета. Он ссутулился и свирепо уставился на констебля.

Герцог сказал:

— Благодарение Богу! Что ты сделал с бутылкой?

— Я бросил ее в канаву, — продолжал Том. — И вы не должны думать, что я хотел украсть кошелек у старика, потому что отец возвратил бы деньги! И в любом случае, это совсем другое дело, чем когда грабят разбойники с большой дороги.

— Вот тут вы ошибаетесь, молодой человек, — сурово сказал констебль. — Нет никакой разницы. К тому же, — прибавил он, учтиво поворачиваясь к герцогу, — никто же не поверит, толкуй он об этом хоть до Страшного суда! Они все равно будут болтать про него всякую чепуху!

Герцог, который вспомнил, что и сам когда-то считал карьеру разбойника романтичной и полной приключений, воздержался от возражений. Он только сказал, что нужно найти бутылку из-под имбирного пива, чтобы доказать достоверность истории Тома. Констебль согласился с тем, что это необходимо сделать; Тома снова заперли в камере; а герцог с младшим констеблем направился в двуколке к тому месту на дороге, где мистер Стейлибридж свидетельствовал, что на него напали с целью ограбления. Место, по счастью, нетрудно было установить, и после недолгих поисков бутылка была найдена. Она была с триумфом доставлена коменданту тюрьмы, и после того, как герцог положил в его ладонь сверкающую монету, чтобы компенсировать ему, как он выразился, волнения, которые ему доставили, никто не хотел видеть Тома на свободе больше, чем этот порядочный служака. Он удружил герцогу полезными сведениями о мистере Стейлибридже, вооружившись которыми, герцог отправился с визитом к потерпевшему горожанину.

Он нашел напыщенного маленького человечка, который непременно хотел отомстить. Мистер Стейлибридж важно расхаживал по своей библиотеке, декламируя, и вскоре герцог понял, что обращаться к его милосердию будет бесполезно. Он позволил ему выговориться, а потом учтиво сказал:

— Все это очень плохо, но мальчик не сделал ничего, кроме того, что выпустил пробку из бутылки с имбирным пивом в вашего кучера, сэр.

— Я не верю вам, сэр! — заявил мистер Стейлиб-ридж, уставившись на него злыми выпуклыми глазами.

— Но это будет доказано, — возразил герцог. Он не сдержал озорной улыбки. — Я нашел бутылку, вы знаете. С одним из констеблей. И будет показано, что из того пистолета никогда не стреляли. Мне очень жаль!

— Жаль? — воскликнул мистер Стейлибридж.

— Да — но, возможно, вам все равно, в конце концов! Только все будут так смеяться! Отдать кошелек из-за того, что вылетела бутылочная пробка… — герцог прервался и поднес носовой платок к губам. — Простите меня, — извинился он. — Я уверен, что этого было достаточно, чтобы испугать любого!

— Сэр! — начал мистер Стейлибридж и осекся.

— А мальчику всего пятнадцать лет! — добавил герцог сдавленным голосом.

Мистер Стейлибридж говорил без умолку несколько минут. Герцог слушал его с вежливым интересом. Затем мистер Стейлибридж уселся в кресло, чтобы отдышаться, и вновь свирепо уставился на визитера. Герцог вздохнул и как будто собрался встать.

— Вы — кремень, — сказал он. — Лучше бы мне навестить мирового судью — мистер Ор, кажется?

Мистер Стейлибридж надулся и разразился гневной речью против тех, кто использует служебное положение в корыстных целях и совсем не годится для того. чтобы занимать такие посты. Герцог с удовлетворением увидел, что констебль не ввел его в заблуждение: мистер Стейлибридж и мистер Ор действительно были в ссоре. Мистер Стейлибридж раздраженно проговорил:

— Если я заберу свое обвинение, то только из снисхождения к нежному возрасту преступника!

— Благодарю вас, — сказал герцог, протягивая руку. — Вы слишком добры, сэр. Вы должны верить, что я чрезвычайно сожалею о тех волнениях, которые вам доставил этот противный мальчишка. В самом деле, он придет к вам умолять о прощении и благодарить вас.

Мистер Стейлибридж колебался, но пристально посмотрев на герцога, взял его руку, произнося:

— Вы слишком торопитесь, молодой человек! Я сказал «если»!

Герцог понимающе ему улыбнулся.

— Конечно!

— И я не хочу видеть молодого мошенника! — сердито бросил мистер Стейлибридж. — Я только надеюсь, что это может стать для него уроком, а если вы его родственник, то я прошу вас быть более внимательным к нему в будущем!

— Я не буду спускать с него глаз, — пообещал герцог. — А теперь, может быть, нам лучше навестить мистера Ора.

На какое-то мгновение ему показалось, что мистер Стейлибридж собирается отказаться, но когда герцог бесхитростно предложил, чтобы бутылка имбирного пива не фигурировала в объяснении, он согласился пойти с ним и забрать свое заявление на Тома. К тому времени, как все было устроено и выполнены все остальные формальности, необходимые для освобождения Тома из-под ареста, большая часть дня уже прошла, а герцог стал заметно беднее. Но он с триумфом выручил Тома, и все это без обращения к своему титулу и влиятельному положению — обстоятельство, которое доставило ему столько удовольствия, что он почти простил Тому его возмутительное поведение. Перехитрить банду похитителей, вырвать потенциального преступника из рук закона и успешно переубедить такого недружелюбного джентльмена, как мистер Стейлибридж, — и всего в течение двадцати четырех часов, — это заставило Джилли относиться к себе так одобрительно, как он никогда раньше не мог. Были моменты, когда он раскаивался в том, что пустился в свою одиссею, но хотя его усилия по поводу Тома были совершенно изматывающими, хотя его деньги и запасы чистого белья уменьшились, он больше ни о чем не сожалел. Он сделал интересное открытие: слуги, которые спешили предупредить его малейшее желание и защищали его от взаимодействия с внешним миром, временами тяготили его, и теперь он знал, что они были нужны ему не больше, чем его титул: простой мистер Дэш из Ниоткуда мог позаботиться о себе сам.

Так что в его глазах светилась улыбка, когда после хорошего обеда он попросил Тома дать ему отчет о случившемся.

— Ну, у меня не хватало наличных денег, чтобы заплатить по счету, — объяснил Том.

— Но ты же знал, что я запер деньги в туалетный столик.

— Конечно, знал, но хорош бы я был, если бы обокрал вас! — с возмущением заявил Том.

— Хорош ты был, когда хотел обокрасть мистера Стейлибриджа, — лукаво сказал герцог.

— Да, но это совсем другое! — настаивал Том. — Кроме того, я думал, какое будет приключение!

— Твое желание исполнилось. Но ты, насколько я припоминаю, не посовестился взять мой пистолет?

— Но, сэр! — воскликнул Том. — В самом деле, я только взял его взаймы! И я не взял ни пуль, ни пороха, вы же знаете, потому что думал, что вам это не понравится.

— Что ж, это было разумно с твоей стороны, — сказал герцог. — Но было бы еще разумнее, если бы ты держался подальше от неприятностей и позаботился о Белинде.

— Я пытался позаботиться о ней, сэр, — заверил Том, — потому что когда вы не вернулись домой в тот вечер, владелец сказал, что вы смылись, не заплатив по счету, и это было чертовски неприятно. Я подумал, что Белинда почувствует себя неловко, но она такая странная, что ни на что не обращает внимания, кроме того, прескучная, но все равно я хотел о ней позаботиться. Я уже проделывал такую штуку с бутылкой раньше, вы знаете, я подумал, что это сгодится, и так бы и вышло, если бы этот парень не напал на меня сзади! И, ох, сэр, я чуть не попал в кучера! Только представьте себе! Могу вам точно сказать, это не такая уж простая вещь — прицелиться пробкой из бутылки с имбирным пивом.

— Том, это отвратительная проделка, и я склоняюсь к тому, чтобы отвезти тебя домой к твоему отцу!

— О, нет, сэр, умоляю, не надо! Я клянусь, что больше не буду! Это будет несправедливо, потому что мне столько пришлось пережить, когда я не говорил своего имени в этой ужасной тюрьме и вообще ничего, чтобы констебль не догадался, что я — это я! Потому что никто не знает, вдруг мистер Снейп поинтересуется мной здесь. А если бы вы не пропали, не сказав ни слова, я бы не сделал этого! — он посмотрел на герцога, внезапно нахмурившись. — А куда вы уезжали, сэр?

Герцог рассмеялся.

— Ты никогда меня не простишь! У меня было более волнующее приключение, чем у тебя: меня похитили и хотели взять выкуп, а я спасся только потому, что поджег свою тюрьму!

Глаза Тома заблестели от зависти. Он немедленно потребовал, чтобы ему все рассказали. Ему совсем не показалось странным, что кому-то пришло в голову похищать мистера Руффорда, так что вопросы, которые с пылом задавал Том, совсем не смущали герцога. Он выразил свою искреннюю досаду от того, что не приложил руку к спасению герцога, и пообещал охранять его в будущем со всей силой своих мощных кулаков. Ему пришло в голову, что Белинду тоже могли украсть, и он начал строить планы ее освобождения. Но герцог навел кое-какие справки о ее новом покровителе и должен был охладить пыл Тома. Мистер Клитро, согласно надежному отзыву, был пожилым джентльменом безупречной нравственности, который жил со своей сестрой в предместьях города и занимался благотворительностью. При каких обстоятельствах он столкнулся с Белиндой, этого герцог не мог себе представить. В то утро она ушла после завтрака и вскоре вернулась в сопровождении мистера Клитро, чтобы забрать две свои коробки. Владелец не хотел выпускать постояльцев из своих рук, но он, казалось, благоговел перед мистером Клитро. Из того, что герцогу удалось узнать, следовало, что этот суровый квакер невысоко ставил хозяина двора за предоставление жилья соблазнителям и похитителям и быстро прекратил его попытки объяснить, что Белинда путешествует в обществе своего брата и его наставника. — А какая польза говорить ему, что у нее есть брат, если он обязан спросить, где этот брат может быть, а я могу только ответить, что его засадили в арестантскую? — спросил хозяин, справедливо обиженный. — Я уверен, я не знаю, как вы его вытащили, сэр, но если вам все равно, то по мне лучше бы вы его сюда не привозили! И…

— Мне не все равно, — возразил герцог спокойно и вежливо.

Очень многое хотел бы сказать хозяин, а главным образом то, что он не позволит никому из их компании остаться в своем доме ни на одну ночь, но оттенок высокомерия, который он расслышал в словах простоватого молодого человека, застал его врасплох, и он счел за благо промолчать. Своей негодующей жене он объяснил, что за последние двадцать пять лет ему не приходилось иметь дело со знатью так, чтобы не догадаться, когда в его гостиницу входит благородный джентльмен.

— Он может называть себя наставником, если хочет, — сказал хозяин, многозначительно кивая, — но я никогда не видел наставника, который бы носил такое пальто, как у него, и никто из них не смотрит на тебя так, как будто ты ничего не стоишь. — И добавил философски: — Кроме того, он не останется дольше, чем одну ночь.

Таким образом, герцогу, у которого появилось намерение возвратиться в Лондон, было позволено остаться на постоялом дворе «Солнце» еще на одну ночь. Том, с восторгом принявший план возвращения в Лондон, щедро пообещал вести себя как подобает, и сразу же принялся обсуждать со своим покровителем возможности посещения Амфитеатр Эстли, Королевской биржи и других подобных достопримечательностей. Он как раз говорил о горячем желании быть свидетелем кулачной схватки в Файвз-Корте и побывать в музее восковых фигур мадам Тюссо, когда отворилась дверь и в комнату впорхнула Белинда со своими коробками, и она выглядела настолько спокойной, насколько была прекрасной. Она ослепительно улыбнулась герцогу и сказала:

— О, вы вернулись, сэр! Я так рада видеть вас! О, Том, я уже начала думать, что ты в Ньюгейте!

— Будто тебе не все равно! — проворчал Том, нисколько не обрадованный ее неожиданным появлением.

— О, нет, но мне так приятно, что мистер Руффорд снова здесь! Это просто великолепно! Как вы поживаете, сэр?

Герцог поднялся со своего стула и уставился на нее.

— Белинда!

Она развязала ленты своей шляпы и бросила ее на стул.

— Мы попали в такую беду! — заговорила она. — Только представьте себе! Тома арестовали, как грабителя!

— Белинда, что с вами случилось? — спросил герцог.

— О, меня еще никогда так не обманывали! — скорбно призналась она. — Потому что когда вы уехали, сэр, а Тома посадили в тюрьму, я не знала, что мне следует делать. И я должна сказать вам, что здесь поднялся ужасный переполох, так что это было чрезвычайно неудобно. А домовладелец был так нелюбезен со мной в это утро, что этого положительно нельзя было вынести! Так что я после завтрака вышла поглядеть на витрины — они здесь самые убогие во всем мире, я уверена! — и увидела выставку шляп, шляпы мне понравились! И как раз когда я их разглядывала, правда, ни одна из них не была уж очень хорошенькой, какой-то любезный джентльмен подошел ко мне и поклонился.

— Мистер Клитро? — вставил герцог.

Она рассмеялась.

— Бог с вами, нет, сэр! Я не знаю, как его звали, но он был еще молодым джентльменом, модным и красивым! И он спросил у меня, не хотелось бы мне получить колечко на палец.

— И что же, — спросил герцог с глубоким вздохом, — вы ответили ему?

— Я сказала, что мне бы хотелось этого больше всего на свете, — невинно пролепетала Белинда.

— Господи, я думаю, что девчонки — самые глупые существа на свете! — проворчал Том с отвращением. — Если бы он спросил у меня, я бы сказал ему, что мне больше хотелось бы иметь пару ходуль или еще какую-нибудь веселую штуку, вроде них! О, мистер Руффорд, на ярмарке был один человек, который ходил на таких высоких ходулях, что, наверное, мог заглядывать в окна верхних этажей всех домой в городе! Если бы у меня была пара ходуль, я мог бы выделывать такие шутки и перепугать всех старых леди в их постелях, заглядывая к ним в окна! Вы не купите мне ходули, сэр? Наверно, должен быть магазин, в котором они продаются, и я знаю, я запросто мог бы научиться ходить на них.

— Нет, не куплю, — ответил герцог без обиняков. — Белинда, разве я не говорил вам, что вы не должны разговаривать с незнакомыми людьми?

— Даже когда они предлагают купить мне колечко? — спросила она.

— Меньше всего, когда они предлагают купить вам колечко!

— Но как же тогда я получу колечко или шелковое платье, если я не должна говорить ни с одним джентльменом?

— Если только вы будете хорошо себя вести и помнить о том, что я говорил, — сказал герцог, — возможно, у вас появится шелковое платье!

Белинда вздохнула.

— Так всегда говорил дядя Свитин, только он так его и не подарил.

— Хорошо, не будем сейчас об этом! Что произошло, когда вы сказали этому щеголю, что хотите колечко?

— Ох, это было так печально! — воскликнула она, ее глаза наполнились слезами. — Он сказал, что нам следует войти в магазин, и предложил свою руку, и я уверена, что не заметила мистера Клитро, потому что зачем бы мне?

— Подождите-ка! — взмолился герцог. — При чем тут мистер Клитро? Когда вы с ним встретились?

— Да ведь тогда же, сэр! Он стоял на другой стороне дороги, хотя я его не замечала, потому что он довольно стар, вы знаете, и совсем не красив. Он налетел на нас и принялся оскорблять любезного джентльмена и сказал, что мне не следовало ходить с ним. Но я бы все равно пошла бы с ним, только он ушел, покраснев как помидор! Я подумала, что с его стороны это так малодушно! А потом мистер Клитро спросил меня, где я живу и сколько мне лет и всякие другие вещи.

— Ну уж, это называется наглость! — провозгласил Том. — Тебе надо было послать его к черту, да только клянусь, что ты этого не сделала!

— О, нет, как же я могла? Я сказала ему, что нигде не живу, но что я остановилась с вами, сэр.

Она очаровательно улыбнулась герцогу, пока говорила, и хотя он нашел невозможным сердиться на столь прелестную и столь простодушную особу, ему было нетрудно воздержаться от ответной улыбки.

— Вы сказали ему, что я очень добрый джентльмен, Белинда?

Она кивнула, встряхнув локонами.

— Конечно, да! — заверила она его. — А он сказал что хотел бы встретиться с вами.

Герцог вздрогнул.

— Не сомневаюсь в этом! Хотелось бы верить, что его желание никогда не осуществится!

— О, да, он смертельно скучный! — согласилась Белинда. — Кроме того, я сказала ему, что вы уехали и оставили меня, так что он знал, что не может с вами встретиться.

Герцог обхватил голову руками.

— Белинда, Белинда, если я скорейшим образом не передам вас в безопасные руки, я предвижу, что в Англии едва ли останутся города, где бы я посмел появиться еще раз! Итак вы сказали ему, что я вас бросил! А что потом?

— Потом он сказал, что возьмет меня к себе домой и даст кое-что получше шелкового платья или колечка на палец. И он сказал, что его сестра с радостью обо мне позаботится. Таким образом, я вернулась сюда с ним, сэр, забрала свои коробки, И он отвез меня к себе домой. Но я не думаю, что мисс Клитро была сколько-нибудь рада, потому что мне она показалась очень сердитой. Однако она сказала, что я могу остаться, и дала мне поесть фруктов, а также носовой платок, чтобы я его подрубила, и велела делать ровные стежки. Но мне нет дела до носовых платков, так что когда пришел мистер Клитро, я спросила его, что он хотел мне дать, потому что мне очень бы хотелось это иметь. И я думала, что это должно быть что-то просто великолепное, сэр, потому что он сказал, что оно лучше, чем шелковое платье! Только это было обыкновенное надувательство! Он дал мне только Библию!

Выражение ее лица сделалось таким непримиримо обиженным, что заставило ее измученного покровителя расхохотаться.

— Моя бедная Белинда!

— Ну, я думаю, это было не так уж хорошо с его стороны, сэр! Гадкая шутка! Так что я сказала, что у меня уже есть Библия, а потом я подумала, что вы вполне могли уже вернуться, и я решила вернуться сюда, чтобы найти вас. И только представьте себе, они не позволили мне! О, они так и сказали!

— Но чего же они от тебя хотели? — спросил Том.

— Не знаю, потому что я слушала вполуха. Я понимала, что должна убежать, и ждала только, когда они отправятся спать, но по счастливой случайности они ушли не то на званый обед, не то на молитвенное собрание? В общем, что-то в этом роде, я не очень вникала. Я ничего не сказала, только улыбнулась и заставила их подумать, что останусь, и как только они ушли из дома, я выскользнула, пока поблизости не было слуг, и вот — вернулась в гостиницу. О, пожалуйста, сэр, я еще не ужинала.

— Позвони в колокольчик. Том, и закажи обед для Белинды, — попросил герцог. — Я пойду поищу расписание карет!

— О, мы уезжаем сейчас? — просияла Белинда.

— Нет, завтра, дурища! — буркнул Том.

— Немедленно! — объявил герцог, направляясь к двери.

— Что? — закричал Том. — Ох, здорово, сэр! Куда мы поедем?

— Туда, где нас не достанет мистер Клитро! — ответил герцог. — С констеблями и мировыми судьями я еще могу иметь дело, но не с мистером Клитро, это уж я точно знаю!

Он вернулся к своим подопечным через полчаса с сообщением о том, что они отправятся в Эйлесбери в наемном фаэтоне. Белинда, наслаждаясь отменной трапезой, приняла это известие спокойно, но Тома это разочаровало, и он потребовал, чтобы ему сказали, зачем они должны ехать в такое неинтересное место.

— Потому что я узнал, что от Эйлесбери идет карета до Рединга, — ответил герцог. — Завтра мы можем сесть на нее, а из Рединга мы могли бы нанять лондонский дилижанс до Бата.

— Было бы элегантнее путешествовать в почтовой карете, — мечтательно сказала Белинда.

— Это было бы не только элегантнее, это было бы гораздо удобнее, — согласился герцог. — Это также было бы гораздо дороже, а сегодня мне пришлось потратить столько, что скоро в моих карманах будет гулять ветер.

— Ладно, мне больше нравится ехать в дилижансе! — заявил Том со сверкающими глазами. — Я поеду на крыше и заставлю возницу дать мне поводья! Мне всегда хотелось управлять экипажем! Я погоню с такой скоростью! Вот будет здорово, если мы опрокинемся!

Эта приятная перспектива заставила всех от души рассмеяться. Герцог послал Тома упаковать вещи, от всего сердца надеясь, что на свете не найдется возницы, который бы доверил ему вожжи.