Подкидыш

Глава 19

Пока в Хитчине происходили эти волнующие события, мистер Ливерседж все так же бесплодно стучался в дверь капитана Вейра. Он получил доступ в комнаты к тому времени, когда герцог и двое его подопечных отправились в нанятом экипаже из постоялого двора «Солнце» в Эйлесбери. Джин, которым так обильно снабдил его Рэгби, заставил мистера Ливерседжа дурно себя чувствовать; а после ночи, проведенной на полу в кухне, он жаловался на то, что у него болит шея. Заверения Рэгби, что петля его быстро вылечит, были приняты им с глубоким возмущением. В течение нескольких минут он разглагольствовал с величайшим достоинством, но без толку. Рэгби посоветовал ему заткнуться и побыстрее побриться, потому что капитан, разумеется, откажется посадить с собой рядом в коляску мошенника с такой физиономией. Мистер Ливерседж сказал, что у него нет ни малейшего желания усаживаться рядом с капитаном.

— В самом деле, — добавил он хитро, — чем меньше я буду видеть молодого человека, которого нахожу крайне несимпатичным, тем больше я получу удовольствия!

— Захлопни пасть и делай, что я тебе говорю! — приказал Рэгби.

— Мне кажется непостижимым, — сказал мистер Ливерседж, беря бритву и презрительно ее разглядывая, — что джентльмену пришло в голову нанимать такого вульгарного типа.

— Нечего нахальничать! — рявкнул на него Рэгби. К тому времени, когда капитан был готов отправляться в путешествие, мистер Ливерседж не только побрился, но и выпил чашку крепкого кофе, который придал ему достаточно сил, чтобы приветствовать хозяина с похвальной учтивостью. Его оптимистический темперамент заставил его рисовать неожиданные и приятные повороты в отношениях с капитаном, вместо того, чтобы тратить время на ожидание мрачной расплаты. Денек был отличный, и прохладный воздух освежил его. Не прошло много времени как он уже говорил комплименты капитану Вейру по поводу его лошадей и его умения обращаться с поводьями.

— Чертовски любезно с вашей стороны! — сардонически отозвался Гидеон. — Вы, несомненно, знаток!

— Да, — кивнул мистер Ливерседж, плотнее обертывая ноги пледом. — Думаю, меня можно так назвать, сэр. Вы должны знать, что много лет назад я работал в конюшнях у одного выдающегося кучера — верх совершенства, в самом деле! Начав с низов, я быстро получил повышение, и это дает мне возможность безошибочно судить о лошади и кучере.

Гидеон был заинтересован.

— Вы были конюхом? А что потом?

— С течением времени, сэр, я достиг того, что было тогда пределом моих желаний. Я стал лакеем.

Гидеон с любопытством взглянул на него.

— Почему вы оставили это занятие?

Мистер Ливерседж махнул рукой.

— По различным причинам, сэр, по различным причинам! Можно сказать, что оно не давало размаха человеку широких взглядов. Мои идеи не умещались в его границах. В самом деле, если бы меня оценили по заслугам, сегодня я не был бы в вашей компании, ибо, уверяю вас, дело, которым я был занят влоследнее время, совершенно не удовлетворяет моим вкусам — оно, право, мне отвратительно! Но необходимость, мой дорогой сэр, не принимает во внимание чувствительность натуры!

— Вы — отъявленный мошенник, сэр, — подытожил Гидеон.

— Милорд, — возразил мистер Ливерседж, — я не согласен с употреблением этого эпитета! Отъявленный мошенник, с вашего позволения — это мошенник от природы, который не чувствует раскаяния из-за своего мошенничества. Со мной же совсем по-другому, уверяю вас. Например, мои чувства были истерзаны из-за того затруднительного положения, в котором оказался ваш благородный родственник — самый дружелюбный молодой человек, которому мне чрезвычайно неприятно было причинять неудобства!

— Мерзавец, вы бы убили его, согласись я с вашими рассуждениями! — воскликнул Гидеон.

— А вот в этом случае, — твердо заявил мистер Ливерседж, — ответственность, капитан Вейр, целиком лежала бы на вас.

При этих словах Рэгби, который сидел позади них, прислушиваясь к разговору, вмешался в него, чтобы умолять своего хозяина остановить лошадей, чтобы он мог иметь удовольствие поколотить мистера Ливерседжа.

— Нет, — сказал Гидеон. — Я предпочитаю передать его в руки закона, как велит долг.

— Я убежден, — заявил мистер Ливерседж, — что когда я верну вам вашего родственника, к чему я стремлюсь всей душой, вы измените свое некрасивое намерение, сэр. Неблагодарность — это порок, который я ненавижу!

— Мы сначала послушаем, что скажет мой родственник об этом, — мрачно ответил Гидеон.

Мистер Ливерседж, который хорошо представлял, что сорокавосьмичасовое пребывание в темной камере не может породить в жертве чувство снисходительности, удрученно замолчал.

Но его подвижный дух не мог долго находиться в угнетении, и к тому времени, когда Гидеон сделал остановку, чтобы переменить лошадей, он вполне оправился, чтобы угостить его занимательной историей. Пока Рэгби выпрашивал у конюхов двух лошадей попроворнее и отдавал необходимые распоряжения по поводу лошадей капитана, которых надо было отправить назад, в Лондон, он прикидывал свои шансы на побег но при всей своей оптимистичности должен был признать, что они невелики. Однако он горячо верил в Провидение и не мог не чувствовать, что Провидение вмешается в его участь до окончания путешествия. Он еще не открыл местонахождение герцогской тюрьмы, и его к этому не принуждали. Капитан Вейр считал само собой разумеющимся, что он отведет их туда. После раздумий мистер Ливерседж уныло признал, что если только не произойдет что-то непредвиденное, ему придется так и поступить.

На его взгляд, они слишком быстро добрались до Бэлдока — и без малейшего признака вмешательства Провидения. Капитан Вейр направил лошадей на середину широкой улицы, пустил их шагом и сказал:

— Теперь вы можете указать мне направление, мистер Ливерседж. Если только вы не предпочитаете, чтобы я спросил дорогу к ближайшему магистрату? Мне все равно.

Мистер Ливерседж был раздражен этим замечанием.

— Я удивлен, сэр, ваше заявление — лживо! Вам не все равно — и не может быть все равно благородному джентльмену с чувствительной душой! Я убежден, что вам вовсе не выгоден шум вокруг этого дела! В сущности, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что и вы, и ваш благородный родственник будете у меня в долгу, если я все устрою так, чтобы никто не узнал об этом. Подумайте о том, что получится в результате, если вы будете вынуждены обратиться к закону! Не только его сиятельство будет…

Он остановился, так как стало очевидно, что капитан Вейр его не слушает. Он внимательно вглядывался в приближающуюся открытую двуколку, как вдруг резко остановил лошадей.

— Мэтт! — прогремел он и в следующее мгновение заметил, что рядом в кузеном Мэттью в двуколке сидит Нитлбед. — Боже милостивый!

Юный мистер Вейр, которого окликнули таким пугающим тоном, подпрыгнул, как будто в него выстрелили, и натянул вожжи.

— Гидеон! — выдохнул он. — Ты здесь? Что-то случилось с Джилли! Что-то должно было случиться, потому что… о, мы не можем разговаривать здесь, на дороге!

— Да, что-то действительна случилось с Джилли, — ответил его кузен. — Но какого черта ты здесь делаешь, и что тебе об этом известно?

Мистер Вейр выглядел крайне жалко.

— Это все по моей вине, я хотел бы, чтобы он никогда не соглашался на это… Но как я мог догадаться… Хотя сказал ему, что знаю — с ним что-нибудь случится, если он будет настаивать! А потом, когда Нитлбед приехал в Оксфорд и рассказал…

— Я подозревал, что мистер Мэттью приложил к этому руку, — сказал Нитлбед с мрачным удовлетворением. — Сидя до петухов и не давая его сиятельству спать как раз перед тем, как он пропал! Я должен был раньше подумать о мистере Мэттью, несомненно!

— Я никогда не просил его делать это и не стал бы! — уверял Мэттью. — Он все равно бы уехал, несмотря на то, что я ему говорил!

— В «Джордж»! — приказал Гидеон. — Лучше бы мне докопаться до дна, прежде чем я примусь за что-нибудь другое. Я полагаю, у тебя снова неприятности!

— Гидеон, где Джилли? — настойчиво крикнул ему вдогонку Мэттью.

— Похищен! — бросил через плечо Гидеон и погнал лошадей на почтовую станцию.

Мистер Ливерседж, который сидел, погруженный в свои собственные думы, негромко кашлянул и сказал:

— Еще один родственник, насколько я понимаю, капитан Вейр? Возможно… э… мистер Мэттью Вейр?

— Кажется, вы замечательно хорошо знакомы с моей родней! — резко бросил Гидеон.

— Нет, — вздохнул мистер Ливерседж. — Если бы я был лучше знаком с ними… Но роптать бесполезно! Так значит, это мистер Вейр! Батюшки мои, да! Как странно иногда выпадают кости! Хотелось бы мне, чтобы мне повезло и я встретился с мистером Вейром раньше. Он — молодой джентльмен как раз такого рода, как я и полагал. Я не из тех, кто может, судить беспристрастно, и признаю, что хотя я и могу отдавать личное предпочтение мистеру Вейру, его сиятельство все же лучше.

— Вы правы, — кивнул Гидеон, — но я не имею и самой отдаленной догадки, о чем вы толкуете!

— А я от всего сердца желаю, — сказал мистер Ливерседж с чувством, — чтобы эта догадка у вас никогда не появилась!

К этому времени оба экипажа достигли «Джорджа». Гидеон спрыгнул на землю и вошел в дом, по пятам за ним следовал его взволнованный кузен, но любая надежда, что мистеру Ливерседжу удалось бы незаметно совершить побег, была разрушена Рэгби, который проводил его на постоялый двор таким манером, который сильно отдавал его армейскими буднями. Гидеон потребовал отдельное помещение, и все общество проводили в небольшую комнату на первом этаже. Мэттью едва мог сдерживать себя, пока не закрылась дверь. Он разразился речью, как только официант удалился.

— Ты сказал, его похитили! Но я не понимаю. Ведь все это закончилось! Он так написал мне!

— Что закончилось? — спросил Гидеон.

— О, Гидеон! — жалобно говорил Мэттью. — Это все моя вина! Лучше бы я никогда не говорил Джилли об этом! Кто его похитил? И как ты об этом узнал?

— А, вы еще не знакомы с мистером Ливерседжем! — сказал Гидеон с приглашающим жестом. — Разрешите мне представить его вам! Он похитил Джилли и был так любезен, что предложил мне купить его жизнь.

Он замолчал, заметив, что его речь произвела странное действие на Мэттью, который уставился на мистера Ливерседжа в недоумении, смешанном с гневом.

— А теперь в чем дело? — спросил мистер Ливерседж.

— Значит, это были вы! — выпалил Мэттью, не отрывая глаз от лица мистера Ливерседжа. — Вы… проклятый мерзавец! Вы сделали это в отместку! Ей-богу, я убил бы вас своими руками, вы…

— Ничего подобного! — серьезно возразил мистер Ливерседж. — Такие жалкие мысли никогда не приходили мне на ум, сэр! Я не питаю к вашему кузену никакой враждебности — ни малейшей!

— Садитесь! — приказал Гидеон. — Мэтт, что тебе известно об этом типе, и какова твоя роль во всем этом?

— Эге! — кивнул Нитлбед, угрюмо наблюдая за Мэттью. — Вот это и мне хотелось бы знать, сэр, а он не говорит!

— Я должен был сказать тебе, Гидеон! — вздохнул Мэттью, опускаясь на стул возле стола.

— Ты сейчас все расскажешь.

— Да, но я имею в виду, что должен был сказать тебе раньше и ни словом не заикаться при Джилли! Только я думал, что ты обязательно скажешь что-нибудь язвительное или… Но я должен был сказать тебе! Это было бы нарушением обещания, Гидеон!

Его кузен не был особенно озадачен этим отрывистым монологом. А мистер Ливерседж ухватился за возможность внести ясность в ситуацию. Что за жалкие слова у джентльмена, начал он назидательно, но Рэгби приказал ему заткнуться. Капитан Вейр голосом человека, терпение которого стало истощаться, попросил Мэттью высказаться несколько более ясно. Тогда Мэттью, запинаясь и несколько несвязно изложил суть дела, а капитан Вейр выслушал с насупленными бровями. Наконец он зло произнес:

— Ну и дурень! Ты ведь еще несовершеннолетний!

Мэттью прищурился.

— Какое это имеет отношение к делу? Я говорю тебе…

— Это имеет отношение! Никакое действие по нарушению обещания не может возлагаться на тебя, пока ты не достиг совершеннолетия!

Воцарилось молчание. Мистер Ливерседж нарушил его.

— Это совершенная правда, — подтвердил он. — Сэр, я не скрою от вас, что это явилось ударом для меня. Как я смог проглядеть подобное обстоятельство, мне не известно, но я не стану пытаться отрицать, что действительно проглядел его. Я в досаде — я никогда не думал, что смогу так просчитаться!

— О, Гидеон, как бы я хотел, чтобы ты сказал мне об этом раньше! — вздохнул Мэттью. — Тогда бы не произошло ни одно из этих ужасных событий!

— Да, не произошло бы, — сказал Гидеон. — Но почему, черт возьми, Джилли не пришел ко мне?

— Потому что он устал от того, что ему постоянно указывают, как и что нужно делать, — объяснил Мэттью. — Он считал, что сможет справиться сам, и это было бы захватывающим приключением, если бы он обвел вокруг пальца такого, как этот Ливерседж, но, увы, он о себе слишком высокого мнения!

Мистер Ливерседж, опровергая это, грустно покачал головой.

— О нет! Он перехитрил меня, сэр. Да, да. Мне не стыдно признаться в этом! Ваш благородный родственник добыл ваши письма, мистер Вейр, и не потратил на это ни гинеи. У вас есть все основания гордиться его достижениями, я вас уверяю.

Оба Вейра повернулись и уставились на него.

— Как он перехитрил вас? — спросил Гидеон.

Мистер Ливерседж вздохнул и покачал головой.

— Если бы он не показался мне таким юным и таким невинным, я бы не пал жертвой обмана! Но мои подозрения были усыплены. Я не почувствовал никакой опасности. Воспользовавшись, — с сожалением говорю вам, — моим доверием, он внезапно подвинул к моим ногам тяжелый стол, когда я поднимался, сбил меня с ног, потом я ударился головой о каминную решетку и лишился сознания. К тому времени, когда ко мне вернулись чувства, его сиятельство скрылся, унеся с собой, к моей досаде, роковые письма.

Медленная улыбка изогнула губы Гидеона.

— Адольф! — сказал он тихо. — Отлично сделано, малыш! Так вот где был твой дракон!

— Подвинул стол к вашим ногам? — повторил Мэттью. — Джилли? Вот это да!

— Пока все хорошо, — улыбнулся Гидеон. — Но как он снова попался к вам в лапы?

— Это, — уклончиво ответил мистер Ливерседж, — длинная история, сэр. Но нужно помнить о том, что я оказался тем скромным инструментом, посредством которого ваш любознательный родственник нашел настоящее приключение, которого жаждала его душа.

Нитлбед, который слушал этот разговор с едва скрываемым нетерпением, не выдержал и вмешался.

— Висельник, ты скажешь, где спрятал его сиятельство, или я вытяну это из тебя клещами!

— Этот тип живет в «Синице в руках», это мне известно, — объявил Мэттью. — И там его нашел Джилли, он сам это сказал!

— Так вы это знаете, мистер Мэттью, но мы уже битый час пытаемся найти, где может быть это место, но ни одна живая душа не в состоянии этого сказать! — с горечью произнес Нитлбед. — А если мы не можем его обнаружить, то как это сделал его сиятельство?

— У его сиятельства, по-видимому, были свои способы справиться с этим делом, — заметил Гидеон с сияющими глазами. — Нам же нет нужды проявлять чудеса изобретательности, потому что мистер Ливерседж сейчас отведет нас туда. А, мистер Ливерседж?

— Сэр, — надменно ответил мистер Ливерседж, — я волей-неволей должен подчиниться превосходящей силе.

Но когда через полчаса, два экипажа подъехали к обугленным останкам «Синицы в руках», он на время лишился своей страсти к риторике и только молча взирал на почерневшие руины с недоверчивым испугом. И Рэгби, и Нитлбед склонялись к тому, чтобы прикончить его там же и тогда же, но его изумление было таким ненаигранным, что Гидеон вмешался и приструнил их.

— Итак, мистер Ливерседж? — спросил он. — Что вы теперь имеете сказать?

— Сэр, — сказал мистер Ливерседж в волнении, — когда я в последний раз видел это здание, оно было весьма жалким местом, но, уверяю вас, целым! Что здесь приключилось, отчего остался лишь этот несчастный остов, я не знаю! И что сталось с его владельцем и, смею добавить, с его благородным гостем, эти вопросы вне моего понимания! Сознаюсь, это не так глубоко в данный момент меня волнует. У меня нет оснований полагать, капитан Вейр, что вы человек чувства, но даже ваше огрубевшее сердце может проникнуться состраданием ко мне — владельцу нескольких дорогих вещиц, которые остались в этом недостойном, а теперь исчезнувшем сооружении!

— Моего огрубевшего сердца не коснулось сострадание. Мне нужен мой кузен! — бесцеремонно прервал его причитания Гидеон и подстегнул лошадь. — В деревне должен быть кто-то, кто сможет сказать нам, когда в здании произошел пожар и что случилось с его обитателями.

Расспросы в Арсли привели его через некоторое время к дому, где обитали супруги Шоттери. Их отчет о происшедшем грешил малой осведомленностью, но они знали достаточно, чтобы убедить Гидеона в том, что пожар начался из-за его предприимчивого кузена. Сперва он слушал их удивленно, потом с удовлетворенной улыбкой. Но Нитлбед был совершенно потрясен и заявил, что никогда бы не подумал, что его сиятельство может совершить такое, и не поверил ни единому слову.

— Помолчите! — велел Гидеон. — Вы ничего не знаете о его светлости — так же, как и все остальные из нас! Значит, он освободился без нашей помощи! Он отлично справляется, в самом деле.

— Капитан, Вейр, — залепетал мистер Ливерседж, — вы совершенно правы насчет этого! Хотя я пострадал от его изобретательности, я не питаю к нему злобы. Действительно, очень радостно видеть, что такой молодой и неопытный человек ведет себя так доблестно! Вы позволите мне сказать, что это небольшое приключение воспитало его. Когда я впервые увидел его, он был не уверен в себе: чувствовалось, что он слишком изнежен и что его слишком тщательно хранили от столкновений с миром. Опыт, через который он прошел, принес ему огромную пользу, я не стесняюсь утверждать это, и для меня счастье — сознавать, что мне он обязан своим освобождением.

Эго было слишком для Нитлбеда, который начал подступать к мистеру Ливерседжу с таким зверским выражением лица, что его резко пришлось призвать к порядку.

— Мистер Гидеон! — вспылил он. — Я знаю вас с пеленок и не буду дожидаться, когда этот арестант заговорит вам зубы! Я хочу знать, что с его сиятельством, где он и как нам ему помочь?!

— Если нам что-то и ясно, — ответил Гидеон, — то это, что его сиятельству не нужна наша помощь! Признаюсь, если бы я знал, в какую передрягу он попадет, я не разрешил бы ему уйти, как я сделал, но, честное слово, я рад, что не знал этого! Этот мистер — жулик, но он говорит правду: его сиятельство почувствовал вкус к жизни. Интересно, что привело его в Хитчин?

Мэтгью, который несколько минут размышлял над этим в молчании, пробормотал:

— Я ничего не понимаю! Почему он не вернулся домой после всего, что ему пришлось совершить? Что задержало его в Хартфордшире?

— Эй, я уверен, вам известно кое-что на этот счет! — сказал Нитлбед, обращаясь к мистеру Ливерседжу.

— Приятель, — высокомерно ответил тот, — не испытывай моего терпения или пожалеешь об этом! Я и так долго держу себя в руках, но если ты спровоцируешь меня, я раскрою некую тайну, которая нанесет урон репутации герцога, что вы не обрадуетесь!

Нитлбед заломил руки.

— Мистер Гидеон! — взмолился он. — Это больше, чем может вынести живой человек! Если вы не позволите мне заставить его проглотить его лживые слова, вы скоро отдадите его в руки закона и покончите с этим?

— Капитан Вейр, — сказал мистер Ливерседж, — если вы сделаете что-либо подобное, я отброшу свои колебания и буду вынужден возбудить дело против вашего благородного родственника за похищение моей подопечной!

При этих словах Мэттью замер и воскликнул:

— Белинда? Боже милостивый! Нет, нет, он не мог!..

— Никогда не слышал ничего подобного, сколько живу! — взорвался Нитлбед. — Думаете, что я буду стоять здесь и слушать эту гнусную клевету!? Его светлость никогда никого не похищал и похищать не станет!

— Он соблазнил ее — я говорю это с уверенностью! — обещаниями подарить ей красивую одежду, — объявил мистер Ливерседж. — И позвольте сказать вам капитан Вейр, что моя подопечная еще не достигла семнадцати лет! Невинный цветок, который дважды пострадал от вашей семьи!

Мэттью отвел своего кузена в сторону и схватил за локоть.

— Гидеон, если это так, то это самый дьявольский поворот событий! Нет, нет, я не хочу сказать, что он похитил ее, но ты не знаешь Белинду! В самом деле, это уже никуда не годится! Мы должны немедленно разыскать их и спасти его! Она — прелестнейшее создание, и я уверен, я не упрекаю его за… Но это не годится, Гидеон!

— Какая чепуха, Мэтт! — нетерпеливо сказал Гидеон. — Джилли был помолвлен с Хэриет всего неделю назад!

— Да, я знаю, но ты не видел Белинду! — простонал Мэттью.

Гидеон вдруг вспомнил пассаж из письма герцога к нему.

— Боже милостивый! — пробормотал он. — Нет, это смехотворно! Я никогда не замечал, чтобы Джилли волочился за юбками. А что касается похищения — чушь!

— Ну, конечно, но ты не знаешь, что за человек этот Ливерседж! — прошептал Мэттью. — Он устроит Джилли неприятности, если сможет, и он дядя Белинды — или он так говорит.

— У него не будет возможности устроить ему неприятность, — коротко ответил Гидеон.

— Будет, если ты передашь его в суд, — предостерег его Мэттью. — Я не думаю, чтобы он сумел выиграть дело, но это наделает столько шума, ты понимаешь! Что же нам делать?

— Мне кажется, — сказал Гидеон, — лучше всего найти Адольфа и понять, что за проказу он затеял. Я возьму Ливерседжа с собой, и Адольф решит, как нужно с ним поступить. А что касается тебя, то имеешь ты разрешение находиться здесь?

— О, да, я сказал, что меня призывают неотложные семейные дела, и мне разрешили отлучиться. Но, ты знаешь, Гидеон, я думаю, что Нитлбеду нужно сделать выговор! Это переходит всякие границы, он приехал искать меня в Оксфорде и вел себя, словно я школьник, и угрожал пойти к ректору, если я не скажу ему, где можно найти Джилли!

— Хотел бы я. чтобы он так и сделал! — проговорил его кузен. — Какого дьявола ты взвалил на него свои проклятые глупости? Если он до сих пор жив, то это не благодаря тебе! Возвращайся в Оксфорд, и если ты не можешь не влезать в дурацкие неприятности, ради Бога, обращайся с ними ко мне и не заставляй Джилли рисковать из-за них своей шеей!

Мэттью был так потрясен этой бесчувственной речью, что пустился в долгое и негодующее самооправдание. Гидеон без угрызений совести прервал его и сказал, чтобы он приберег свое красноречие. Мэттью свирепо уставился на него.

— Это такое же мое дело, как и твое, и я поеду с тобой в Хитчин!

— Ты можешь сделать это, потому что тебе это по дороге, но дальше ты со мной не поедешь! — заявил Гидеон, решительно отворачиваясь.

Он обнаружил, что за ним с тревогой наблюдали Нитлбед и Рэгби, которых неприязнь к мистеру Ливерседжу сделала союзниками. Мистер Ливерседж разместился в экипаже Гидеона, сложив на груди пухлые руки, а на лице изобразив добродушное, если не сказать благочестивое выражение. В своем внезапном воспоминании о Белинде он почувствовал руку Провидения, властно проявляющую себя в его участи, и был способен встретить тяжелый взгляд капитана Вейра снисходительной улыбкой.

— Теперь мы отправляемся в Хитчин, мой подающий надежды друг, — сказал Гидеон. — Мне кажется, что его сиятельство будет рад заполучить вас!

— Если, — величаво кивнул мистер Ливерседж, — у его сиятельства есть малейшее уважение к справедливости, сэр, он увидит во мне благодетеля!

— Мистер Гидеон, разрешите мне проучить его разок! — слезно взмолился Нитлбед.

В этой просьбе ему было отказано, и он угрюмо вскарабкался в двуколку Мэттью. Гидеон занял место на козлах своего экипажа и взял вожжи. Мистер Ливерседж любезно сказал:

— Могу я предложить вам небольшой совет, сэр? Я подозреваю, что вы можете поднять шум в Хитчине, расспрашивая о герцоге Сейлском. Говоря, как человек, принимающий интересы его сиятельства близко к сердцу, я бы посоветовал вам навести справки о мистере Руффорде, так как у меня есть основания полагать, что он путешествует под этим псевдонимом.

Гидеон, которого начинало развлекать это нахальство, поблагодарил его и по прибытии в гостиницу «Солнце» последовал его совету. Результаты не были обнадеживающими. Домовладелец отнесся к нему с явной враждебностью и сказал, что если бы он имел хоть малейшее представление о тех беспокойствах, которые обрушились на него из-за того, что он предоставил комнаты этому драгоценному мистеру Руффорду, он предпочел бы просто закрыть свое заведение.

— А если вы ищете его дерзкого мальчишку, меня бесполезно спрашивать, — прибавил он. — Потому что это не мое дело! А если вам нужны комнаты, то гостиница переполнена!

Капитан Вейр, чей властный характер не мог легко снести эту наглость, посчитал своим долгом кое-что добавить к скорбному списку бед хозяина, но мистер Ливерседж поторопился, с многозначительным покашливанием, положить руку на его плечо и сказать:

— Гм! Позвольте мне, сэр! Ну-ка, любезный, выслушайте меня, если вам не трудно! Вы не будете отрицать, что мистер Руффорд останавливался недавно на этом постоялом дворе… кажется… с молодой спутницей.

— Если вы имеете в виду, что с ним были мисс Белинда и этот ее братец, который сказал, что Руффорд его наставник, то не буду, — ответил хозяин. — Только я никогда не видел, чтобы наставники вели себя подобным образом или носили такую одежду. Дурак я был, что впустил его в свой дом! Из-за этого у меня одни неприятности! Негодник Том опозорил эти стены, когда попался за разбой, да еще мистер Клитро угрожал мне геенной огненной за то, что я позволяю развратникам соблазнять невинных девушек под своей крышей, чего я никогда не делал, черт побери! И как только он убирался, на пороге появился мистер Мэмбл, которого привел констебль, а уж. этого со мной не приключалось за всю мою жизнь!

— Кто такой этот дьяволов мистер Мэмбл? — опросил Гидеон.

— Можете узнать, сэр! Отец этого негодника, вот дето он такой!

Мэттью, который был совсем сбит с толку речью хозяина, сказал:

— Но кто такой негодник Том? Гидеон, это не может быть Джилли! Ливерседж, кто такой негодник Том?

— Здесь, сэр, должен признать, что я нахожусь в затруднении, — сознался мистер Ливерседж. — Я могу, однако, утверждать, что родственники Белинды неизвестны. И мистер Том, фактически, покрыт тайной.

— Подождите! — произнес Гидеон. — Будь я проклят, почему я не догадался захватить с собой письмо кузена? Кажется, он говорил что-то о путешествии в качестве воспитателя с каким-то мальчиком. Видимо, это и есть тот самый мальчик.

— Мне ничего не известно о воспитании, сэр, — вставил хозяин. — Судя по тому, что сказали мистер Мэмбл и мистер Снейп, который действительно является наставником мальчишки, мистер Руффорд похитил Тома. Мистер Мэмбл поговаривал о том, чтобы поехать в Лондон и поднять на ноги полицию, но от себя скажу, что скорее это Том его похитил, потому что, уверен, мне на глаза еще никогда не попадался такой дерзкий мальчишка! Хорошее дельце, ничего не скажешь — дворянина сажают в тюрьму за разбойное нападение, и его приходится выручать из нее! Мистер Мэмбл не сомневался, что его сын попал в руки мошенника, который использует его в своих нечестивых целях, и его нельзя заставить переменить мнение, что бы ни говорил констебль! Кстати, сам я не думаю так о мистере Руффорде, как и констебль, и мистер Ор, который у нас мировой судья.

— Разбойное нападение! — недоверчиво проговорил Мэттью. — Джилли? Приятель, вы говорите, что мистер Руффорд был арестован?

— Нет, не он, сэр. Его здесь не было, когда это случилось. Бог знает, где он был, а я уверен, что больше никогда его не увижу! Это негодник Том отправился пограбить и оказался в арестантской. А потом мисс ушла с мистером Клитро, которого весьма уважают в городе, он — квакер!

— Это, — сказал мистер Ливерседж, качая головой, — была ошибка.

— Нет, сэр, нет, потому что в тот же самый вечер она вернулась. Но к этому времени мистер Руффорд был тоже здесь, и совсем не мое дело, что скажет мистер Клитро! Но это на совести мистера Клитро, что мистер Руффорд поднялся и умчался с этой парочкой прошлым вечером вместо того, чтобы на ночь остаться здесь, как раньше намеревался. Один из официантов, который случайно находился у двери помещения, где обедали эти трое, слышал, как мистер Руффорд сказал, что может иметь дело с констеблями и судьями, но не с мистером Клитро. И как только они уехали, появился мистер Клитро в таком волнении, какого я никогда не видел, и какое бы высокое положение ни занимал мистер Руффорд, я сомневаюсь, что мистер Клнтро придал бы этому хоть какое-нибудь значение, в таком он был состоянии.

— Гидеон, — с ужасом произнес Мэттью, — ты не думаешь, что Джилли сошел с ума?

— О, нет, сэр! — сказал владелец. — Нет, если вы имеете в виду мистера Руффорда! Он очень спокойный джентльмен и знает, как нужно обходиться с людьми. Я никогда не имел ничего против него.

— Вы не знаете, куда он поехал? — спросил Гидеон. — Он не направился в Лондон?

— Нет, сэр, нет. Он нанял фаэтон, чтобы ехать в Эйлесбери, это я вам могу сказать, и то же самое я сказал мистеру Мэмблу сегодня утром.

— В Эйлесбери!

Кузены обменялись недоуменными взглядами.

— Какого черта ему нужно в Эйлесбери? — воскликнул Гидеон.

— Совершенно невозможно понять! — покачал головой Мэттью. — Конечно, я вижу, зачем ему нужно было взять с собой Белинду, но чего он хочет от этого мальчишки Мэмбла? Кто он такой? Я никогда не встречался ни с каким Мэмблом! Хозяин, кто такой Мэмбл? Вы знаете его?

— Нет, сэр, я никогда раньше его не видел. Он родился не в нашей округе, и он не из тех, кого я называю настоящей знатью, — хозяин кашлянул. — Констебль узнал от него, что он — фабрикант железных изделий из Кеттеринга, а Том — его единственный сын. Он не сомневается, что мистер Руффорд хочет потребовать за него выкуп, потому что у него есть средства, и он не делает из этого секрета. И такое впечатление, что мистер Руффорд, или какой-то мошенник из его компании (я лично мошенников в его компании не видел) хорошенько двинул мистеру Снейпу, воспитателю, и скрылся с этим сорванцом Томом, пока он без чувств лежал на земле. По крайней мере, так он рассказывает, и не мне отрицать это.

Они, казалось, нисколько не приблизились к объяснению, как Том вошел в жизнь герцога, но частые ссылки хозяина гостиницы на его действия заставили капитана Вейра потребовать более детального отчета о них. Тогда на их уши обрушился захватывающий рассказ о попытке ограбления на дороге к Стивенеджу. Когда ему было описано мастерское участие герцога в этом деле, губы капитана тронула улыбка, но Мэттью, по-видимому, был ошарашен. К нему не вернулся дар речи, пока они не вышли из гостиницы, и тогда он пробормотал:

— Он точно сошел с ума!

— Не он! — ухмыляясь, сказал Гидеон.

— Но, Гидеон, ты когда-нибудь слышал, чтобы Джилли вел себя подобным образом? — он безнадежно вздохнул. — Как бы я хотел понять, что им руководит!

— Тогда тебе лучше сопровождать меня в Эйлесбери.

— Да, клянусь, я так и сделаю! — заявил Мэттью, просияв. — Потому что Эйлесбери, в конце концов, мне по дороге! И вот еще что, Гидеон! Не надо говорить, что Джилли сошел с ума по моей вине, потому что я никак не мог всучить ему этого мальчишку Мэмбла, и если бы он вернулся в город сразу же, как только нашел эти мои проклятые письма, его бы самого никто не похитил!

Гидеон только хмыкнул, но мистер Ливерседж проговорил:

— Истинная правда, истинная правда, мистер Вейр, но нельзя отрицать, что ваше предосудительное поведение по отношению к моей племяннице лежит в основе всего. Нужно надеяться, что это послужит вам уроком, а если подумать об опасностях, к которым привело его сиятельство…

— Ну, вы всех перещеголяли! — возмущенно воскликнул Мэттью. — Это из-за вас мой кузен оказался в опасности!

— Именно так, — согласился мистер Ливерседж. — А кто, кроме вас, ввел меня в жизнь его сиятельства?

— Гидеон, — сказал Мэттью, покраснев до ушей, — если ты не заставишь этого наглого пса заткнуться, я… я…

— Это ты скажешь Джилли, когда мы увидимся с ним в Эйлесбери! — рекомендовал ему кузен.

Но когда они добрались до Эйлесбери, им не удалось найти герцога ни в одной из главных гостиниц этого города. Владелец «Белого сердца» сообщил им, что мистер Руффорд с его юными кузенами уехал в Рединг на дилижансе в то же утро, сразу после быстрого завтрака. Он добавил, что они не первые, кто интересуется мистером Руффордом, и выразил надежду, что беглец от возмездия не уйдет.

— Но чего же, черт возьми, он добивается, колеся по всей стране в дилижансах? — почти завопил Мэттью, когда их не мог слышать хозяин.

— Убегает от мистера Мэмбла, я думаю, — легкомысленно ответил Гидеон.

— Тогда это не предмет для шуток, если он действительно похитил мальчика! — заметил Мэттью. — Что ты собираешься делать теперь?

— Я раздражен, и я последую за ним. Кроме того, я могу понадобиться ему, чтобы защитить его от доведенного до бешенства отца. Ты вернешься в Оксфорд.

— Полагаю, что должен, — вздохнул Мэттью. — Но что ты будешь делать с этим типом, с Ливерседжем?

— О, возьму его с собой! Рэгби последит за ним.

— Мистер Гидеон, — сказал Нитлбед с застывшим выражением лица, — если вы намереваетесь продолжать поиски его сиятельства, я еду с вами!

— Конечно! — отозвался Гидеон. — Вам будет тесновато в багажном отделении, но вы можете помочь Рэгби охранять пленника. Мистер Ливерседж! Я боюсь, вам может это не совсем понравиться, но вы будете сопровождать меня в Рединг.

— Напротив, сэр, — приветливо ответил мистер Ливерседж, — мне было бы жаль покинуть вас. Понеся убытки от катастрофы, которая произошла с «Синицей в руках», я временно оказался лишенным средств к существованию. Быть покинутым в этом городе, где у меня нет ни одного знакомого, — значит почувствовать себя одиноким неудачником. Я просто счастлив путешествовать вместе с вами. Будем надеяться, что в Рединге нам повезет больше, чем в Хитчине или Эйлесбери!

Но когда в конце сорокапятимильного переезда по не лучшей дороге экипаж достиг Рединга, Фортуна, как сказал мистер Ливерседж, не улыбнулась его пассажирам. Блуждающий след герцога растаял в тот момент, когда он и его юные спутники покинули дилижанс. Изматывающие поиски их во всех гостиницах города не дали никакого результата. Гидеон, который весь день держал в руках поводья, был измучен и, соответственно, раздражен и, заехав наугад в пятую гостиницу, сказал, что он твердо решил найти герцога только ради одного удовольствия свернуть ему шею.

— Что, черт возьми, с ним стало, и что мне теперь делать? — спросил он.

Мистер Ливерседж, который ждал этого момента, сказал с достойным восхищения здравым смыслом:

— Если, сэр, я смею сделать предложение, нам теперь следует отправиться в «Корону», которая кажется весьма удовлетворительным заведением, и заказать обед в отдельном кабинете и постели на ночь. Я доставлю себе удовольствие, составив для вас напиток, секрет которого известен только мне одному. Он был раскрыт мне одним из моих прежних нанимателей незадолго до его кончины. Увы! Джентльмену часто бывают нужны возрождающие к жизни стимулирующие напитки. Я думаю, вам он понравится!

— Мы должны найти его сиятельство! — упрямо заявил Нитлбед.

— Через час стемнеет, — сказал Гедеон. — Черт возьми, этот малый прав! Мы устроимся на ночь! — И он зевнул. — Господи, как я устал!

— Предоставьте все мне, сэр! — милостиво сказал мистер Ливерседж. — Этот ваш человек — вполне достойный слуга, смею сказать, — но он не годится для того, чтобы позаботиться обо всех светских мелочах, так необходимых для удобств джентльмена. Вы можете всецело положиться на меня!

— Я вовсе не хочу полагаться на вас, — честно ответил Гвдеон. — Однако я предвижу, что кончим мы тем, что станем собутыльниками! Вперед, отъявленный негодяй!