Тина торопилась домой. Она и так злилась на весь свет, а тут еще весь центр города оказался запружен народом, прогуливающимся после трудового дня. Натолкнувшись — в прямом смысле слова — на Зотова, покупавшего в киоске сигареты, она не сдержалась и заорала:
— Сколько можно меня преследовать? Вам на сегодня мало развлечений?
— Подождите, это вы на меня бросаетесь. Я мирно беседую с продавцом, никого не трогаю. К сожалению, не могу сказать, что мне не понравилось, как вы по собственной воле почти упали в мои объятия.
— Насмехаетесь? Ладно, валяйте. — Тина взглянула на пачку сигарет в руках Зотова и протянула руку. — Дайте и мне одну. Я должна как-то успокоиться.
Илья усмехнулся и предложил:
— Берите всю. Я ведь вам цветы сегодня не принес на почти свидание. Так хоть что-то… хмм… приятное сделаю.
— Да, сигареты, как замена цветов — это что-то новенькое. — Алевтина отвела его руку и покачала головой. — Мне нужна только одна. Я ведь бросила курить год назад, но сегодня… — Тина замолчала, раздумывая, а затем махнула рукой и продолжила. — В общем, я передумала, не нужна мне ваша сигарета. Я, пожалуй, лучше выпью чего-нибудь.
Она смерила его взглядом, остановившись на распахнутом вороте, который еще несколько минут назад был туго затянут галстуком, и из которого сейчас выглядывал клок темных волос.
Тина заставила себя сосредоточиться на его лице, но слегка изогнутая линия насмехающихся губ тут же напомнила ей о поцелуе. Страстном и таком коротком.
В тот же миг эти самые губы дрогнули и произнесли:
— В двух шагах есть неплохой кабачок. Можем зайти.
Очень соблазнительное предложение. Даже слишком. Тина нахмурилась и снова отрицательно покачала головой:
— Нет. Я не хочу, чтобы меня снова обозвали «вертихвосткой». Мы пойдем ко мне и выпьем… за знакомство. Мне не хотелось бы наливать себе.
Алевтина смотрела в сторону и делала вид, что ее не интересует ответ, но Зотов молчал, и она скосила на него глаза, наткнувшись на знакомый непроницаемый взгляд.
Она уже собиралась отменить приглашение — ни один из ее знакомых мужчин не отказался бы от такого предложения, но с Зотовым ни в чем нельзя быть уверенной — когда мужчина небрежно бросил:
— Идемте.
Алевтина предложила гостю присесть на удобный, обтянутый мягкой тканью диван, а сама с туфлями в руках направилась к бару. Она долго не мучилась с выбором и достала бутылку французского коньяка и два бокала.
Она спиной чувствовала его взгляд. Ее давно никто так не интриговал и, что там скрывать, возбуждал, и Тину это немного пугало. Он словно выжигал затейливый узор на ее спине, и Тине хотелось позволить ему провести по обожженным местам сильными ладонями. Но вместо этого, она натянула на лицо легкомысленную улыбку и обернулась.
— Вообще-то, в таком состоянии я предпочитаю бить тарелки. — Тина чувствовала, что ступает по тонкому льду, но не хотела останавливаться.
— Значит, я приглашен в качестве мишени?
— Вы очень догадливы, — она еще не начала пить, а голова у нее уже кружилась. Тина поставила перед Зотовым бутылку и фужеры и устроилась рядом, хотя могла бы сесть напротив — в кресло. Но Илья так на нее смотрел! — Ну что же вы застыли? Наливайте. Обещаю бокалы о вашу голову не бить и напиток в лицо не выплескивать. Я просто хочу расслабиться.
Зотов разлил коньяк и предложил бокал Тине.
— За знакомство! Хотя… я знаю лучший способ расслабиться, чем напиться.
После этих слов по телу Тины потекла лава, но она предпочитала думать, что это — следствие алкоголя, который она залпом выпила.
Заметив, что ее бокал пуст, Илья долил янтарную жидкость и посмотрел на Тина из-под век. Этот мужчина умел смотреть на женщину… волнующе.
Что она делает?!
— Интересно.
— Сегодня, в театре, мы уже сделали… первые шаги… в этом направлении.
Илья раздевал ее взглядом, и ей это нравилось. Тина опустила глаза, чтобы скрыть желание.
Он ее хотел.
У нее давно не было мужчины.
Он свободен.
Она избавилась от обязательств.
— Я плохо помню, как все происходило.
Она сошла с ума, предлагая себя этому самоуверенному мужчине.
— Вам напомнить?
Он придвинулся к ней ближе и уверенно положил ладонь на ее затылок.
— Тебе, — Тина смотрела на его губы и нетерпеливо облизывала свои.
— Тебе, — согласился Зотов и завладел ее ртом.
Наверное, если бы в эту минуту грянул гром, Тина не услышала бы. Она потеряла слух и рассудок. Этот поцелуй был похож на предыдущий и одновременно очень сильно отличался. Ведь сейчас им не мешали возможные любопытные взгляды.
Илья пробежался пальцами по ее позвоночнику в глубоком вырезе и уверенным движением опустил платье до пояса.
Тина на секунду отстранилась, судорожно вздохнула, а затем уже сама жадно припала к его губам, снимая пиджак и расстегивая пуговицы на рубашке.
Зотов уже ласкал ее налившуюся от желания грудь, сжимая в широкой ладони нежные выпуклости и поднимая соски.
Тина услышала собственный стон, раздавшийся в тихой комнате, и положила руку на его напрягшийся член. Она хотела слышать, как стонет Зотов.
И он сделал это, вбирая ртом восставшие вершинки.
Затем их голоса перемешались, как и их одежда, которую они лихорадочно сбрасывали на пол, желая освободить от последних препятствий желанную плоть.
Он заполнил ее собой резким, почти болезненным выпадом, пригвоздив к дивану большим, сильным телом. Это было именно то, чего она хотела.
Илья вышел из нее, посмотрел в глаза яростным, почти негодующим взглядом и снова вошел. Нет, ворвался.
Он не щадил ни ее, ни себя, рыча и покрываясь потом. А Тина двигалась ему навстречу, вскрикивая и царапая ногтями спину.
Это был ураган.
Он начался неожиданно и закончился сокрушительно, оставив после себя обессиленные тела и поблескивающие следы на животе у Тины. Хорошо, хоть кто-то вспомнил об осторожности.
— Она так и сказала «использовал»?
Варвара гладила Катю по рыжей головке, прижимая ее к своей большой груди, и расспрашивала о случившемся у театра.
Она примчалась к расстроенной подруге домой, как только услышала сквозь всхлипывания по телефону ее просьбу о разговоре по — душам. Варвара оставила сына под присмотром соседки и отправилась к ней.
Слушая сбивчивые фразы, Варя злилась на Степана, на Тину, и на жизнь, которая никак не желала одарить милую скромную девушку счастьем.
— Так и сказала, — пробормотала Катя, обняв подругу и прижавшись крепче.
— Ну, с Тиной я завтра сама поговорю. Я что ответил этот… Рыжий?
— Он сказал, что я уже не маленькая.
Если до этого момента голос Кати звучал жалостливо, то теперь в нем появились жесткие нотки. Это был хороший признак.
— Странно, что он это заметил. — Варя чмокнула подругу в макушку, как часто целовала собственного сынишку, и продолжила. — Неужели за целый вечер он ни разу не посмотрел на тебя… гмм… пристально?
— Посмотрел. — Катя подняла голову и вытерла рукой слезы. — И ни один раз. И даже как-то странно… словно на… на сладкое. Варь, я сделала что-то не так? Что мне теперь делать?
Варвара улыбнулась и потрепала подругу по волосам.
— Ты все делала правильно. Это все остальные… ошиблись. Думаю, они еще пожалеют об этом. И очень скоро. А ты — не смей повторять моих ошибок и слишком быстро не сдавайся на милость победителю. Мужчина больше ценит то, за что ему приходится бороться.
— А если он не пожалеет?
Глаза Катерины загорелись надеждой, и Варя решила, во что бы то ни стало, помочь ей получить своего «принца».
— Пожалеет, как миленький. Никуда он от нас… тебя не денется. На платье смотрел?
— Смотрел, — краснея, пробомотала Катя. — Мне кажется, скорее не на платье, а на… — Катя бросила взгляд на грудь подруги и хихикнула. Варя ее поняла и тоже рассмеялась.
— Вот видишь! Значит так, подруга, завтра, когда придешь на работу…
Их разговор прервал телефонный звонок. Варвара остановила подругу и сама взяла трубку. Звонил Сережа.
— Мамочка, тут какой-то дядя пришел, а тетя Света его не пускает, — бойко тараторил в трубку мальчик.
— Какой еще дядя? — странной чувство сдавило грудь Варвары. В ее дом давно уже не вломились взрослые мужчины. С тех самых пор, как…
— Такой большой, в футболке, в штанах, в кроссовках… — ее сердце уже торопилось вслед за невозможными мыслями. — С волосами, как… ну… — Ну!!! — Как у меня.
Это не может быть ОН.
Только не сегодня, когда Варвара совсем не готова предстать перед ним в лучшем виде, продемонстрировать свое безразличие, не подготовила ребенка. Когда Катерина не может поддержать ее, потому что сама нуждается в помощи.
Нет, это должно быть какой-то другой, совершенно чужой «большой» мужчина, и у него просто не может быть удивительных синих глаз, от которых у Вари всегда трепетало сердце.
Она сейчас же отправится домой и выяснит, почему кто-то позволил себе нарушить покой ее ребенка так поздно, а заодно выяснит, почему Сережка, маленький сорванец, еще не в постели.
— Сергей, скажи тете Свете, что я сейчас приду, а сам спать ложись.
— Ну, мамочка, я тебя подожду. Ладно? Ты мне мою любимую сказку расскажешь, а пока я с дядей поговорю.
— Никаких разговоров. В постель. Я уже в пути, — взволнованно говорила Варвара, надевая на ноги босоножки.
Положив телефонную трубку, она виновато взглянула на подругу. Но та, кажется, уже почти успокоилась и даже слегка воспрянула духом, отчего стала больше походить на саму прежнюю — спокойную и рассудительную женщину. Катя даже умудрилась выдавить из себя улыбку и махнула рукой.
— Иди. Я в порядке. А тебя ребенок ждет. Передавай привет малышу и Светлане. Я у нее тоже в долгу.
— Ты никому и ничего не должна. Увидимся завтра.
Варвара трусливо надеялась, что на пороге ее дома стоит не ОН.
Но мечтала она совсем о другом.
Зотов положил на колени пиджак и откинул голову на спинку дивана.
Он успел одеться и, наконец-то, задумался о событиях сегодняшнего вечера, потому что до этой минуты его мозг отказывался анализировать происходящее.
Из ванной комнаты доносился шум воды. Тина принимала душ, и этот звук очень отвлекал Илью.
На самом деле, его отвлекал не сам шум, а картины, которые возникали в его голове, стоило Зотову представить себе темноволосую красавицу, совершенно нагую, со струящимися потоками воды на роскошном теле — полной груди, подтянутому животу, упругим ягодицам…
«Прекращай мучить себя!» — приказал себе Илья и задался мучительным вопросом. — «Зачем ты приперся сюда, Зотов?»
Он не мог ответить на него, как не мог сказать, почему уходит прямо сейчас, среди ночи, оставляя в квартире восхитительную, сексуальную женщину.
Которую он еще много лет назад решил игнорировать.
А сегодня — стоило Тине предложить ему войти, и он, серьезный, сдержанный мужчина, как послушная комнатная собачка, поплелся за ее юбкой, запахом, плотью — всем, что составляло ее неповторимую сущность.
Безусловно, он ни на мгновение не пожалел о том, что сделал. Что они сделали вместе.
Это было блаженство — касаться ее, ласкать, целовать, быть в ней.
Даже сейчас мысли о Тине заставили его снова возбудиться.
Тина имела над его телом слишком сильную власть, и Илья не собирался признаваться ей в этом.
Он боялся. Боялся, что она посмеется над ним, воспользуется им, бросит его, когда он привяжется к ней.
Она очень нравилась ему, но он ей не доверял.
И себе тоже.
Поэтому Зотов решил уйти.
Илья решительно поднялся и подошел к ванной комнате. Он уже поднял руку, чтобы постучаться, но передумал. Зотов просто вошел.
Это был настоящий подвиг — уйти от такой женщины. Обнаженная, с поблескивающей в неярком свете кожей, сверкающими глазами и приоткрытым, манящим ртом, Тина неимоверно притягивала к себе мысли, взгляд, руки. Он умудрился обуздать все это и сообщил почти безразличным голосом:
— Я ухожу. Спасибо за чудесный вечер.
Он произносил вежливые, обычные для знакомых людей слова. Будто это не они несколько минут назад, словно дикие звери, сплетались в жарких объятиях и кричали от восторга. Скорее всего, ему лишь почудилась неясная тень, промелькнувшая в глазах женщины, пока он говорил.
Алевтина ослепительно улыбнулась, как улыбалась бы любому мужчине на светском рауте.
— Будь любезен, захлопни за собой дверь.
Неужели это конец?
И кто в этом виноват?