Покорение Гедеона

Глава четырнадцатая

Вся беда заключалась в том, что Прайд не хотел прислушаться к разумному предложению. Встреча состоится следующим утром на рассвете, а он не берет ее даже в секунданты.

— Тогда, черт возьми, ты будешь моим секундантом! — в гневе воскликнула Прю.

— Не кричи, Прю. Здесь не Лондон, ты же знаешь. Деларушу наплевать, есть у меня секундант или нет. Это не изменит результата.

— Пожалуйста, ну пожалуйста, — простонала Прю, — позволь Хэскеллу встать вместо тебя. Я ни одной минуты не доверяю этой змее.

— Хэскелл уже наделал достаточно промахов. Если хочешь знать, Прюди, это не первая драка после нашего возвращения, в которой я побывал из-за тебя. И похоже, не последняя.

Прю еще ничего не знала о слухах.

— О чем ты говоришь?

— Ни о чем. Так просто болтаю, — поспешно ответил Прайд. — Нет закона, который обязывает мужчину иметь секунданта. Если Гедеон не согласится…

— Гедеон! Он здесь?

— Я видел, как «Полли» входила в гавань… Во всяком случае, по-моему, это была она. Паруса выглядели так же, как у нее.

Прю старалась обуздать разбушевавшееся сердце. Какая разница, здесь он или нет. Он отправил ее, не сказав даже «до свидания», не попросив прощения. Он должен был догадаться, что она любит его. После первого поцелуя она уже не могла это скрыть.

Но сейчас ее собственные чувства должны отступить на задний план, дело не в них. Сто Гедеонов Макнейров не могли бы сделать ее брата лучшим стрелком.

— Прайд, я все перебрала, нет другого способа. Ты просто должен разрешить мне пойти и встать вместо тебя, — ровным голосом проговорила она.

— Прю, оставь это. Женщинам не разрешены дуэли, таков закон.

— И мужчинам тоже, по крайней мере легальные. И что ты знаешь о законе?

— Столько же, сколько и ты.

— Ну, легально или нелегально, кто-то должен пойти с тобой и прежде всего посмотреть, чтобы этот заморский дьявол не насыпал в твой пистолет черного перца.

Прайд широко улыбнулся: Прю неожиданно напомнила ему отца, который даже в возрасте, близком к пожилому, сохранял пылкий нрав.

— Если мне повезет, Гедеон пойдет со мной и проследит, чтобы меня не надули.

— Как я хотела бы, чтобы ты передумал! Он дернул прядь волос, которые она сушила на послеполуденном солнце сидя на скамейке возле кухни.

— Не бойся, я вернусь целым и невредимым. Клоду уже скоро тридцать, возраст немалый. Практически он старик.

Гедеону, должно быть, полных тридцать, и он определенно не старик, рассеянно подумала она. Ну да ладно, хватит убеждать его. Если ее план удастся, оправдываться не понадобится.

Еще не рассеялась темнота, когда на следующее утро Прайд тихо постучал в дверь ее спальни. Прю знала, что он совсем недавно вернулся домой, хотя ему следовало бы спать дома.

— Прю, ты уже проснулась? — тихо спросил он, будто она могла в такую ночь хоть на минуту забыться сном.

Он просунул в дверь голову, и она сделала вид, будто трет спросонок глаза.

— Уже пора, так быстро? Гедеон будет секундантом?

— Он до темноты не вошел в порт. Начался отлив, и, наверно, он опоздал и теперь войдет с высоким приливом. Сейчас я побегу, чтобы поймать его. Я только хотел дать тебе знать, чтобы ты не беспокоилась обо мне.

От отчаяния Прю на мгновение закрыла глаза. Дело такое серьезное, а он чуть ли не радуется дуэли.

Мальчишка!

— Ты пожелаешь мне удачи?

Она бы пожелала, чтобы он упал и сломал, черт побери, ногу. Вот чего бы она пожелала!

— Ты же знаешь, как я тебе желаю удачи, — вместо этого ответила она.

— Послушай, Прюди, сейчас еще очень рано, и у меня уйма времени, чтобы найти Гедеона. Но если я вдруг опоздаю, не окажешь ли мне услугу? Скажи Клоду, чтобы подождал, я приду прямо куда надо.

— Не стану беспокоиться, даже если он заплачет, — сухо заметила она. — Уверена, что он уже в предвкушении блаженства — вырвать твои глаза и печенку и отправить тебя прямиком в царство Божие.

Он расплылся в улыбке и с галантным салютом ушел.

Несколько минут спустя она услышала, как он закрыл за собой входную дверь. Его шаги простучали возле крыльца в направлении к старой лодке.

У Прю мелькнула мысль, что вряд ли бы он так улыбался, если бы имел хоть малейшее представление о том, что она задумала.

Пожалуй, лучше всего, решила Прю, надеть одну из рубашек Прайда, а для этого надо пробраться в его спальню. Там же она позаимствовала и нанковые брюки с отворотами, из которых он вырос еще прошлой зимой.

Длинным куском муслина, с вечера приготовленным и висевшим на спинке кровати, она затянула груди, постаравшись, чтобы повязка не мешала свободному движению правой руки. Закончив с этим, надела рубашку и завязала муслин узлом высоко под горлом.

Оставалось только обуться. У нее был выбор: или матерчатые туфли матери, или башмаки Прайда, слишком большие для нее. Не хватало еще споткнуться в критический момент. Лучше идти босиком. В тумане вряд ли кто-нибудь заметит, что у нее удивительно маленькие ноги для молодого человека восемнадцати лет.

А главное — попасть на место встречи с Деларушем раньше Гедеона и Прайда. Ее меньше всего беспокоила законность участия в дуэли женщины или законность проведения дуэли без секунданта у одной из сторон. Нет, насколько она знала Деларуша, ему наплевать на формальности. Его волнует только одно — с первой же попытки отправить противника в мир иной.

И если ей не удастся правильно выбрать момент для выстрела, тогда именно она и подарит ему первую попытку. Прю рассчитывала с одной стороны, на стремление Деларуша поскорее покончить с младшим Эндросом и, с другой, — на долгие объяснения с Гедеоном, которые задержат брата.

Бросив озабоченный взгляд на небо, Прю с облегчением заметила первые серебристые полоски света. У нее был выбор из нескольких путей, ведущих к берегу, потому что так называемая благоустроенная деревенская дорога проходила стороной.

Когда она направилась к двери, у нее вырвался нервный смешок. Что, если другая враждующая пара назначила это же время? Придется ли ей и Клоду попридержать свой пыл, пока двое других разрешат разногласия кулаками, ножами, шпагами или пистолетами?

Нет, чертовски не похоже. В самое короткое время француз и его кузен с лицом подонка, который, конечно, будет подбадривать родственника, постараются сделать свое дьявольское дело — пробить дырку у нее в груди!

И еще последнее, что она сделала, прежде чем покинуть дом. Наклонила верхушку свечи, чтобы та немного покоптила. Потом обхватила фитиль пальцами и размазала образовавшуюся сажу по щекам и чуть больше по подбородку, надеясь, что при утреннем сумраке это сойдет за какую-никакую бороду. Внешне близнецы были удивительно похожи, хотя в последнее время черты Прайда приобрели некоторую угловатость, а лицо Прю осталось округлым.

И надо будет сделать вот что. Она уткнется подбородком в шарф, а шляпу надвинет на самые глаза. Если ей повезет, то она сможет одурачить Деларуша. Прю уже давно поняла, что большинство людей видят именно то, что ожидают увидеть. А кто же ожидает увидеть женщину, занявшую место мужчины на дуэльном пятачке?

Пятачок оказался всего лишь небольшим бугорком, чуть возвышавшимся над уровнем окружающих болот. Беспрестанные ветры придали своеобразные очертания нескольким разлапистым кедрам и старым дубам, отделявшим участок от топи, и замедлили их рост. Вершина бугра была плоской, без кустов и прекрасно подходила для дуэли на пистолетах.

Туман, словно саван, лежал на топких низинах и вился вокруг кривых стволов кедров. Воздух был удивительно холодным, потому что на востоке у горизонта только чуть мерцал серый свет. Солнце еще не показывалось.

Торопливо шагая по узкой белой песчаной тропинке между двумя широкими затопленными низинами, Прю чувствовала, как при каждом ударе сердце уходит в пятки.

Боже, сделай так, чтобы Деларуш пришел раньше, чем Прайд. Сделай так, чтобы он пришел раньше, чем меня покинет отвага и я убегу. Укрепи мою руку, чтобы я могла сохранить подонку его несчастную жизнь. Потому что я не хочу иметь на совести бремя его души. Но, Боже, позволь мне ранить его в самое болезненное место, какое ты можешь придумать, так, чтобы после этого он оставил нас в покое!

Гедеон лежал без сна на борту «Полли» и ждал приличного часа, чтобы начать поиски Прюденс, когда до него донесся удар лодки о корпус судна. Теперь он одевался и слушал парня.

— Вы сами понимаете, — закончил свой рассказ Прайд, — что время терять нельзя.

— Ты говоришь, что француз владеет всем, что когда-то принадлежало твоему отцу? — Гедеон натянул брюки и застегивал их.

Прайд снял с вешалки белую батистовую рубашку и протянул Гедеону.

— Мистер Симпсон купил у папы склады и трактиры, он сделал это для Деларуша, но никому не сказал. Мы первый раз узнали об этом, когда француз во время своего последнего визита показал нам бумаги.

У Гедеона мелькнула мысль, понимает ли парень, что его отцу принадлежал самый знаменитый на острове бордель.

— По-моему, он нацелился на Прю. Бог знает почему. Хотя она и моя сестра, но я понимаю, она не из тех женщин, на которых обычно падки мужчины. Беда в том, что она может обставить большинство мужчин в стрельбе, в игре и во многом другом и вбила это себе в голову. А мужчины не любят задиристых женщин. Но, во всяком случае, когда мы вернулись сюда, француз сказал мне, что бабушка подписала бумагу, по которой мы, и я и Прюденс, переходим под опеку Деларуша. И он намекнул, что намерен… что Прюди… Черт, вы понимаете, Гедеон, что я имею в виду!

Гедеон застегнул пряжку на широком ремне и потянулся за ножом. Пока парень говорил, он размышлял, брать или не брать пистолет. Он бы предпочел убить мерзавца голыми руками, но на дуэли приходилось соблюдать условности.

— Конечно, сейчас, когда мне восемнадцать, это уже не имеет значения. Но с женщинами, по-моему, дело обстоит по-другому. Пожалуйста, вы не можете поторопиться с башмаками? Видите ли, женщина… ну, я думаю, что она должна принадлежать отцу, или брату, или мужу, Или кому-то еще в этом роде, кто мог бы защищать ее. Вы готовы? Тогда давайте поспешим!

— Если французский дьявол так рвется выпотрошить тебя, как ты говоришь, то он может и подождать. — Гедеон исподлобья взглянул на Прайда.

Несколько минут спустя, оставив старую лодку Урии привязанной к «Полли», они прыгнули в баркас и принялись грести к берегу.

— Просто беда, что меня там нет, — запыхавшись, проговорил Прайд. — У меня плохое предчувствие. Ведь Прю может выкинуть что-то совершенно несуразное. А Деларуш подумает, что это я. Давайте побыстрее, пожалуйста! Мы скорее дойдем по берегу, а не через деревню. Причалим к тому сухому дереву, которое торчит из воды ниже деревни.

Оба молчали и только быстро гребли. По воде расстояние было не очень большим, но к тому времени, когда они вытащили баркас на берег и привязали, Прайд обливался потом.

— Видите рощицу, кедры и дубы, это там, — прошептал он и показал. А потом чуть ли не бегом припустился по краю болота.

Своим размашистым шагом Гедеон легко догнал его.

— Что ты имел в виду, когда говорил, будто твоя сестра может сделать что-то совершенно несуразное? — Гедеон совсем не запыхался, хотя только что отмахал на веслах почти две мили в тяжелом баркасе.

— Я имел в виду… Вы не знаете… Моя сестра! Она просто необузданная, она хочет спасти меня, встав…

Гедеон почувствовал, как холодеет тело, словно тепло оставляет его.

— Но ты же не хочешь сказать, что она… — Бог мой, конечно! Это именно то, что она сделает!

— Я имел в виду, что она… — у Прайда мелькнула мысль, что именно в этот момент, — заняла позицию и подставила свою глупую голову под выстрел!

Эта картина потрясающе ясно вырисовалась в воображении Гедеона. Но ради спасения собственного разума он отказался поверить в нее.

— Несомненно, даже Хэскелл не…

— Встанет вместо меня? Она говорила мне… что сделает это лучше!

— Боже милостивый! — выдохнул Гедеон и, обогнав парня, помчался к месту дуэли. Она не сделает этого! Хитрый маленький бесенок! Попадись она только ему в руки, он даст ей такой урок, что она долго не забудет!

В отчаянии Гедеон пытался вспомнить обрывки знаний о дуэлях, которые где-то услышал или вычитал. Их было немного. Потому что среди тех людей, с которыми он жил большую часть своей жизни, такие дела решались, мягко говоря, неформально. Драка продолжалась до тех пор, пока тот или другой не падали замертво.

Тяжелый топот двух пар бегущих ног нарушал утреннюю тишину. Футах в тридцати за спиной Гедеон слышал, как шумно вдыхал и выдыхал воздух Прайд, и, беззвучно ругаясь, еще больше ускорял шаг.

— Гедеон, быстрее! На горизонте уже показалось солнце!

Гедеон не нуждался в напоминании. Он прекрасно сознавал, что бессовестный противник может воспользоваться преимуществом его слепящих лучей.

— Cinq! — разорвал тишину гнусавый крик.

Пять. Они неожиданно выскочили на дуэльную площадку. И как раз вовремя, чтобы увидеть, как две призрачные фигуры расходятся в противоположные стороны.

— Six!

Шесть! Гедеон неосознанно вытащил из-за пояса нож.

— Sept! — Семь! Ясно прозвучавшее слово заглушило протестующий крик Гедеона, бежавшего к дуэлянтам.

И прежде чем была названа следующая цифра и сделан следующий шаг, более высокая фигура обернулась и выстрелила. В этот же самый момент Гедеон метнул нож. И, не подождав, чтобы увидеть, куда он попал, пересек площадку и упал на колени возле неподвижно лежавшего тела. Мысленным взглядом он еще успел увидеть выражение обиженного удивления, появившееся на вымазанном сажей личике Прю за секунду до того, как она молча рухнула на землю.

— Грязный подонок! Ты выстрелил ей в спину! — простонал Прайд и на долю секунды остановился, чтобы убедиться, что француз не шевелится. Потом он кинулся догонять секунданта, скрывшегося за деревьями, даже не кинув прощального взгляда на своего кузена.

— Оставь его, парень. Пусть убегает, — спокойно проговорил Гедеон.

Прайд повернулся на каблуках и побежал к Гедеону, стоявшему на коленях перед неподвижным телом Прю.

— Как она? Дышит? Убийца! Этот подонок выстрелил при счете семь! — Прайд рухнул на колени возле сестры, и его слезы капали ей на лицо. — Черт возьми, она не имела права встать на мое место! Она боялась за меня, боялась, что подлый подонок у-убьет меня, а теперь он…

— Мертв, — объявил Гедеон ледяным тоном, отнюдь не соответствующим его чувствам. — И она тоже будет мертва, если ты не перестанешь поливать ее слезами и не поможешь мне отнести ее в безопасное место. — Он осторожно перевернул тело на живот и почувствовал, как холод пробирается к самым костям. Пуля попала в спину чуть ниже правого плеча, но рана вроде бы кровоточила не сильно.

Он расслабил у нее на животе брюки, вытащил полы рубашки и поднял их к плечам. При виде ярких красных пятен, медленно проступающих сквозь слои муслина, он сморщился и на секунду закрыл глаза. Ему хотелось плакать. Ругаться, смеяться и плакать в одно и то же время.

— Ммм… Это повязка, — сказал Прайд, вытирая рукавом мокрые щеки. — Потому что… ммм… понимаете… грудь.

— Нам лучше пока не снимать ее. По крайней мере кровь будет медленнее вытекать.

— Мы отнесем ее домой. Лия знает, что делать.

Домой. Двое жалких бездомных сирот. Боже, помоги несчастному дураку, попавшему в паутину завравшихся близнецов, потому что сам я не в состоянии помочь себе, подумал Гедеон, поднимая с земли хрупкое тело.

Прежде чем они оставили место дуэли, Прайд подошел к лежавшему французу. Ручка ножа Гедеона торчала из его груди. Он схватил ее и потянул, почувствовав, как судорога свела горло, когда кончик царапнул грудную кость. Высвободив нож, он воткнул несколько раз лезвие в песчаную почву, чтобы очистить его от крови. Кто-то должен позаботиться об убитом, подумал он. Кузен Жак справится с этим делом. Так же, как он справился с отсчетом шагов.

Неужели эти двое все спланировали заранее? Предполагается, что считают до десяти и стреляющиеся расходятся на десять шагов. Всегда до десяти! Даже ему это известно!

— Я не знаю, где вы живете, — спокойно проговорил Гедеон. — Лучше добираться на лодке или пешком?

Мысленно поблагодарив своего капитана за то, что тот отвлек его внимание от дуэли, Прайд подошел ближе.

— Пешком, — после минутного раздумья сказал он. Пешком, во всяком случае, не дольше, а на берегу и без того достаточно разговоров о поведении сестры. — А за лодкой я вернусь потом.

Гедеон нес ее так, будто она весила не больше котенка. Пуля прошла через мягкую плоть, возможно, задела ребро и вышла возле правой груди. Кровь начала просачиваться сквозь рубашку. И Гедеон молился из самой глубины души, чтобы она не потеряла слишком много крови, прежде чем он прочистит рану, соединит края и туго завяжет. Ей будет очень плохо, когда она придет в себя, но он почти не сомневался, что легкое не задето. Она дышала без булькающих звуков. И даже если сломано одно из ребер, похоже, что она довольно скоро поправится, если не начнется лихорадка.

На лице сажа. Боже, какая же она глупышка, эта маленькая озорница! Будто, вымазавшись сажей из лампы, она может скрыть персиковые щеки и упрямый аккуратный подбородок. И эти губы, мучившие и искушавшие его даже тогда, когда большие зеленые, как море, глаза смеялись над ним.

Что за дьявол, как же ей удавалось так долго дурачить меня? — в сотый раз задавал он один и тот же вопрос.

И напрашивался такой же, как всегда, не очень для него лестный ответ. Он видел то, что ожидал увидеть. Не больше и не меньше. И меньше всего он предполагал обнаружить женщину и полюбить ее…

Любовь! Что за дьявол? Откуда взялась эта мысль? Полюбить эту девчонку? Совсем не похоже на любовь. Скорей он испытывает желание перекинуть ее через колено и отстегать по заднице хотя бы за то, что она дразнила его!

И все еще дразнит, с печальной опаской подумал Гедеон. Он еще не встречал другой такой женщины, которая могла бы вызывать твердость в чреслах, поднимать настроение и смягчать сердце, выглядя при этом оборвышем, портовым сорванцом.

— Как она? Уже открыла глаза? — встревожено спрашивал Прайд, вышагивая впереди так, будто протаптывал и выравнивал дорожку.

Тропинка была вполне сносной. Но Гедеона беспокоило расстояние. Прю начала шевелиться у него на руках, хмурить свои шелковые брови и тихонько похныкивать почти при каждом выдохе.

— Она приходит в себя. Хорошо бы перевязать ее до того, как она придет в сознание. Ей будет очень больно.

— Какой же я дурень! Мне надо было запереть ее в комнате! — Прайд шел впереди, бил кулаком по ладони, ругался, стараясь заглушить тревогу. — Если бы я запер дверь, она бы все равно вылезла в окно. Ей запертая дверь не в новинку.

Они свернули к обшарпанному коттеджу, высокая крыша которого переходила в навес над крыльцом. Два маленьких застекленных окна украшали фасад, а еще одно, наверху, под карнизом крыши, выходило на ту сторону, откуда они шли. Весь дом стоял на тонких столбах, возвышаясь на несколько футов над землей. В небо тянулась большая труба. Переход с решетчатыми стенами вел от дома к построенной отдельно, как догадался Гедеон, кухне.

— Пришли. Хоть бы бабушка еще не встала. Но удача повернулась к ним спиной, и на пороге их приветствовала Осанна. Увидев незнакомца, поднимавшегося по ступеням с ее окровавленной внучкой на руках, она испустила громкий вопль, уронила палку и упала в обморок. Прайд кинулся по ступенькам вперед и подхватил ее, а Гедеон остался беспомощно стоять. У него уже начали болеть руки от груза, который он пронес почти две мили.

Проскользнувшая из кухни в комнату Лия оценила картину с первого взгляда. Не промолвив ни слова, она повернулась и пошла вверх по лестнице, оставив Прайда ухаживать за бабушкой, которая очнулась и теперь жалобно всхлипывала.

— Я нести котел и одежду, — объявила Лия. — Это ее постель. Вытирать ей ноги, на них грязь. — И, проговорив эти фразы, она оставила высокого светловолосого незнакомца заниматься Прюденс. А сама, бормоча что-то себе под нос, заспешила по лестнице вниз и Дальше, в кухню.

Случилось не больше того, что она предвидела. Только вчера она жгла куриные перья и все прочитала. Беды. Смерть. Но не смерть кого-то из ее людей. Хотя эта смерть принесет им еще больше бед.

Лия знала, кто такой светловолосый незнакомец. И она также знала, что если он здесь, то и его человек, Крау, тоже где-то недалеко. И медленная улыбка затеплилась в ее темных глазах.

Пусть мальчик ухаживает за мизус. Пусть этот мужчина, Гедеон, ухаживает за девочкой. Пора уже молодой мисс найти человека, у которого воля сильнее, чем у нее. В тот момент, когда Лия посмотрела в глаза красивого мужчины со шрамом на щеке, она поняла, что это он сделал девочку женщиной.

А это было больше, чем могли бы сделать все причитания Осанны и снадобья Лии, вместе взятые.

Прю разбудила боль под рукой. Боль и шум в голове. Она открыла глаза и изучала тени, одна за другой пробегавшие по потолку. Солнце стояло низко на западе. На западе? Значит, сейчас вечер. Выходит, она проспала?

— Хочешь глоток чая?

При звуке знакомого голоса она резко подняла голову и вскрикнула от обжигающей боли, пронзившей плечо.

— Вы? Как вы… Что вы…

— Да, я. Что и почему, ты узнаешь, когда тебе станет лучше. А сейчас глотни чаю и снова закрой глаза.

Ей хотелось пить. И Прю сделала несколько глотков, сморщив нос от вкуса питья.

— Какая гадость. Вы хотите меня отравить? Гедеон улыбнулся. Когда туман в глазах стал рассеиваться, до нее медленно начало доходить, что он выглядит еще хуже, чем она себя чувствует. Глаза с покрасневшими веками ввалились, одежда измята так, будто он спал в ней, бронзовая щетина покрывает подбородок и частично прячет шрам на щеке.

— Неужели я проспала весь день?

— Гммм. — Он растянулся в кресле, в одном из драгоценных бабушкиных кресел с гнутой спинкой из гостиной внизу. Длинные ноги перегораживали половину спальни.

— Могу я узнать, что вы здесь делаете? — спросила она.

— Пока ты меня не разбудила, давал отдых костям. Тебе не нужен горшок?

— Что мне нужно? Он пожал плечами.

— Ты знаешь… Пи…

— Тшш! Я знаю, что вы имеете в виду!

— Тогда почему ты не просишь? — Протянув ей кружку с каким-то горьким чаем, он снова сел и принял прежнюю позу, развалившись в кресле.

— Потому что я… Потому что вы… Проклятие, Гедеон, что вы тут делаете?

— Я уже тебе сказал. Я спал.

— Вы что, сидели здесь, пока я спала? — Прю одной рукой подтянула к подбородку легкое вязаное покрывало, сползшее вниз. На ней нет брюк… и рубашки тоже. Совершенно определенно, она перевязана, и довольно туго. И насколько можно судить, не поглядев, лежит даже без ночной сорочки!

Он видел тебя и вообще без одежды, наполнила она себе, чувствуя, как краска пятнами заливает ей щеки.

— Гедеон, я ничего не понимаю, но я… — Она сделала ошибку, попытавшись повернуться на бок, чтобы лучше видеть его. У нее вырвался крик боли, и он моментально вскочил.

— Полегче, не двигайся. Если тебе надо повернуться, позволь, я помогу тебе, ладно?

Она тихонько захныкала — отчасти от боли, но больше от страха. Только теперь в памяти начали всплывать отдельные эпизоды случившегося.

— Дуэль… Где Прайд? Я хочу видеть брата, сейчас.

Он поддерживал ее одной рукой и убирал с лица волосы другой. Лихорадка, в которой она горела первую ночь, не вернулась, чего они больше всего боялись. Прайд и Крау отплыли в Принсесс-Анн, чтобы доставить оттуда на остров доктора. В лучшем случае они будут здесь завтра к вечеру, а если не поднимется значительный ветер, то, может быть, и позже.

— Лежи спокойно, хорошо? Будь хорошей девочкой. Лекарство, которое я тебе дал, с минуты на минуту начнет действовать, тебе станет легче. Потерпи немного.

Гедеон внимательно наблюдал за ней. Веки стали наливаться тяжестью. Доза была чудовищная, но прислуживавшая женщина сказала, что так необходимо. Зная свою маленькую Хэскелл, Гедеон не сомневался, что женщина права. Хэскелл не принадлежала к тем людям, которые спокойно отдыхают, пока другие дерутся вместо них.

После того как замерли ее сонные протесты, Гедеон еще долго поглаживал ее брови, позволял пальцам исследовать нежные склоны щек и извилистую линию под подбородком.

— Такая безудержная, — шептал он. — Всегда готовая вступить в бой за тех, кого любит. Ведь так, моя маленькая шаровая молния?

Слишком безудержная, чтобы быть такой хрупкой, и слишком хрупкая, чтобы быть такой безудержной.

Теперь Гедеон гораздо больше узнал о девушке, которую взял под свое крыло с ошибочным намерением направить на верную дорогу. Из того, что за несколько прошедших дней он увидел в доме Эндроса, он смог сделать более правильные заключения.

Отчасти благодаря отцовскому воспитанию, отчасти благодаря отчаянному нраву получилось так, что она провела три месяца на китобойной стоянке. И это погубило ее и без того сомнительную репутацию.

Нет, он не сбрасывал со счета и свою долю участия в этом. Но в тех обстоятельствах откуда он мог знать? Сначала он думал, что окажет добрую услугу двум сбившимся с пути парням. Когда же понял свою ошибку, то так глубоко увяз в ее коварных чарах, что не мог справиться с собственной душой и тем более с разумом.

Он пришел в Портсмут, чтобы уладить это дело. А сейчас, проклятие, получается, что только ухудшил ее положение. Откуда он мог знать, что ее подруга, какая-то Энни, взбежит по лестнице и ворвется в комнату в тот момент, когда он переодевал Хэскелл?

— Вы доктор? — выдохнула девушка, увидев, что одной рукой он поддерживает ее гологрудую подругу, а другой натягивает на нее чистую сорочку.

— Нет, мисс, я китобой, — не подумав, выпалил он. И по тому, как она, закрыв ладошкой рот, попятилась спиной к двери, понял, что подбросил новую пищу злым языкам.

Вот так, черт возьми. Он скомпрометировал ее и потом послал домой страдать за его грехи. И будто этого мало, еще заполучил свидетеля того факта, что два дня и ночь провел в ее комнате и спал в кресле возле ее кровати!

А что еще он мог сделать? Старуха — мертвый груз, ни к чему не способна. Парень уехал за помощью. Не мог же он доверить свою маленькую Хэскелл какой-то долгошеей вольноотпущеннице, которая что-то мямлила о предсказаниях и жгла куриные перья и сушила змеиные хвосты! Если это и есть женщина Крау, Лия, то пусть он заберет ее себе и радуется! Гедеон запретил ей входить в комнату и взял все обязанности по выхаживанию Прю на себя.

Не первый раз в жизни ему приходится бороться с зевотой, напомнил он себе. Ведь он принимал собственного сына, помог мальчику явиться на свет. Он ухаживал за дядей Уиллом, когда тот болел болотной лихорадкой, пока бунт не положил конец «Утренней звезде» и ее распутной команде. За все годы на море, сначала как честный моряк, потом как невольный флибустьер, он лечил столько ран, что не упомнишь.

А теперь самое малое, что он мог сделать, — это выходить женщину, на которой собирался жениться.