Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры" (ЛП)

Ради чего стоит жить

Еще один бесплатный рассказ, но достаточно поздний — около которого я околачивалась в течение многих лет, прежде чем, наконец, закончила его. Я написала его несколькими способами, но это был лучший вариант, я считаю… Он восходит к периоду вскоре после того, как Майкл превращается в вампира, и Шейну от этого неловко. Он также по-прежнему дерется, чтобы выплеснуть гнев, что на самом деле не помогает.

Предупреждение: Здесь пьют. И исповедуются. И тайные миссии с ночным видением. Бонусный Бишоп и страшные бои. Майкл и Шейн геройствуют вместе.

Что кажется правильным.

Забавный факт: когда я жила в кампусе, спагетти были единственным, что я хорошо готовила. Спагетти с сыром и тунцом. Но не будем об этом.

Когда Шейн дохромал до дома, он был весь в крови, и даже будучи пьяным в стельку, Шейн знал, что это плохая идея. Не когда твой сосед — вампир.

Вампирский сосед уставился на него с пустым выражением лица, стоя в дверях кухни, а Шейн упал на диван, схватил из коробки горсть салфеток и начал вытирать рот и нос.

— Что? — огрызнулся он. Майкл покачал головой. Он держал в руке пиво. По крайней мере Шейн надеялся, что это пиво. В любом случае, на нем был лейбл Budweiser. — Я подрался.

— Без шуток. Плохо выглядишь.

— Неа.

Ой. Шейн нажал на больное место на челюсти и ощутил острую резь в одном из зубов. Черт возьми. Хуже посещения морганвилльского врача может быть только стоматологическое лечение. Здесь оно не самое лучшее. Он был убежден, что идиоты даже не слышали о новокаине.

Шейн сплюнул кровь в салфетку, пошмыгал носом и не почувствовал предательских капель. Не все так плохо. Может быть, худшее уже позади.

Майкл подошел, но не близко. Не достаточно близко, чтобы беспокоиться об этом.

— Что произошло?

Шейн пожал плечами.

— Как обычно. Двое вампиров схватили девушку и потащили ее. Некоторые из нас вмешались. Не великое дело. Никого не ранили.

— У нее есть Покровитель?

— Студентка. Пошла на вечеринку в плохой части города. Ты знаешь таких.

Майкл кивнул и протянул пиво. Шейн посмотрел на пиво, потом на него.

— Не будь мудаком, — сказал Майкл. — Это не кровь. И я даже еще не пил.

Шейн принял его и отпил. Пиво жгло в царапинах, но в хорошем смысле, и вымыло вкус меди во рту. Он со вздохом откинулся назад и закрыл глаза. Комната начала кружиться, так что он их снова открыл. Не надо пить, когда уже надрался. Да, есть много вещей, которые не нужно совершать. Например, жить в одном доме с вампиром. Его отец бы…

Его отец. Причина пьянства. Шейн обмывал отсутствие любых следов Фрэнка Коллинза, Главного Придурка, и отпил еще.

Майкл сел на диван, но с другой стороны. Безопасное расстояние, как он знал, Шейну все еще было неудобно по поводу всей этой кровососущей фигни. Он взял гитару и начал играть какую-то песню Coldplay, которую Шейн частично знал.

— Что за девушка?

— Что?

— Ну знаешь, та, которую пытались утащить вампиры. Кто она?

Шейн обдумывал это, перекатывая пиво между руками.

— Не знаю ее. А что?

Майкл пожал плечами.

— Думаю, это не имеет значения. Она, наверное, даже не знала, что они вампиры. Но, приятель, тебе реально что-то нужно делать со своим геройским комплексом.

— Там был не только я. Вмешались еще два парня.

— Но ты это начал.

Ох, Майкл слишком хорошо его знает.

— Типа того. — Шейн откинул голову и рассмеялся. И сразу ощутил боль. — Да ладно, старик, ты бы тоже полез. Я знаю тебя. Не я один разъезжаю на белом коне.

Майкл изучал Шейна в течение долгого момента, а потом сказал:

— Ты же знаешь, что слишком пьян?

Шейн поперхнулся и чуть не выплюнул пиво.

— Эээ… ага. Хотя я не виноват. Я играл в покер. Кучка студентов, легкие деньги. Только они покупали выпивку. Чем больше они теряли, тем больше покупали. Не вини меня. Я заработал почти тысячу баксов. И бесплатное пиво.

— А потом ты подрался с вампирами и пошел домой. Пьяный, истекающий кровью и с наличкой. В Морганвилле. — Лицо Майкла было спокойным и отрезвляющим. — Ты действительно ищешь смерти. Почему ты не позвонил? Я бы…

— Мне не нужна клыкастая нянька, — отрезал Шейн, хотя знал, что у Майкла своя чертова точка зрения. От пива стало жарко и плохо, но он все равно сделал еще глоток. — Разве ты не должен быть с Евой? Что ты здесь делаешь?

Майкл пожал плечами.

— Она пошла на работу, — ответил он. — Я заберу ее позже. Клэр в лаборатории Мирнина. Ей нужно платить аренду за время, которое она тратит на выполнение его чуши.

У Шейна все сжалось в желудке.

— Ты не думаешь, что он запал на нее?

— Мирнин? — Пальцы Майкла все еще были на струнах, и тот глянул на Шейна пораженными голубыми глазами. — Господи. Я думаю, она бы сказала. Может, не тебе или мне, но Еве точно.

— А Ева скажет тебе.

Майкл улыбнулся.

— Если она посчитает, что у Клэр проблемы, она скажет нам обоим.

Это заставило Шейна чувствовать себя лучше. Немного. Потому что если ваш потенциальный соперник — древний, иногда обходительный чувак, который одет в бархат и по-прежнему выглядит на двадцать с небольшим, ничего не может вас заставить чувствовать себя лучше.

Говоря об этом, Майкл был одет лучше, чем обычно, наверно потому, что он планировал впечатлить Еву. Голубые рубашка и джинсы. Бриллиантовая серьга в левом ухе.

— Брат, — сказал Шейн, отвлекаясь. — Вампиры могут делать себе пирсинг?

— Что?

— Твоя серьга.

— Не знаю. — Майкл щелкнул пальцем по мочке уха. — Я проколол в прошлом году. Когда еще старел.

— Никогда не замечал.

— А я думал, тебе интересно.

Шейн рассмеялся и продолжил думать.

— А что насчет тату? Они остаются на вампирах?

— Сомневаюсь. Наверное, мы излечимся. Я бы не стал пытаться, если она все равно не останется.

— Сосунок. Не каламбур.

Майкл поднял голову и улыбнулся, и все фигня исчезла. Весь горький гнев (он всегда был вкуса крови и фольги), все это осложнение, что его лучший друг пьет кровь, ради всего святого, что было и прошло, и это могло бы быть два года назад, или три, или больше. Они словно вернулись во время, когда им было по двенадцать, и они придумывали, как засунуть в туфли Алиссы лягушек и червей в ящик с нижним бельем.

Шейн почувствовал, как слезы жгут глаза, и отвернулся.

— Я скучал по тебе, — выпалил Шейн. Он чувствовал, что правильно было это сказать, а потом почувствовал себя глупо, потому что Майкл был на другом конце дивана, к тому же парни не говорят такую хрень другим парням. — Неважно.

Майкл внезапно заинтересовался своей гитарой.

— Угу, — сказал он тихо. — Я тоже по тебе скучал. Как мы до такого докатились?

— Ну, тебя превратили, мой отец взял с меня обещание убить тебя…

— Серьезно.

— А что, нет?

— Мы тусовались. Не думал, что ты меня прикрываешь.

— Я до сих пор тебя прикрываю.

— Правда?

Шейн молча и не моргая смотрел на него в течение нескольких секунд и сказал:

— Если ты этого не знаешь, то ты нихера не знаешь обо мне, брат. Нравится ли мне, что ты пьешь первую отрицательную, словно это Slimfast? Конечно, нет. Это пугает меня до чертиков и всегда будет. Но это неважно. Я всегда тебя прикрою.

— Тогда позволь для разнообразия ответить тебе тем же, — сказал Майкл и протянул кулак. Шейн ударил в ответ, ну или попытался; его координация была совсем плоха. — В следующий раз не броди в темноте, истекая кровью, словно с вывеской "Укусите меня".

— Отвали, — простонал Шейн. — Я в порядке.

— Да ладно. В таком порядке, что тридцать секунд назад рассказывал мне все свои глубокие, темные секреты и плакал, а не то тебя бы вывернуло.

— Да пошел ты, дружище.

Шейн закрыл глаза и откинул голову на спинку дивана. Комната закружилась, и сначала это было забавно, а потом не очень.

— Я беспокоюсь о тебе, — услышал он, как очень тихо сказал Майкл. — Я не шучу о желании умереть. Господи, Шейн, продолжая совершать вещи такого рода, в итоге ты закончишь в канаве. Или еще хуже.

— Может, это то, что я заслуживаю.

Он не мог поверить, что он только что сказал это вслух, но это правда. Может быть, это было то, что он заслужил. Он не был в состоянии защитить Алиссу. Он не был в состоянии спасти свою мать. Боль… Боль помогла, потому что это было как погашение долга. Никто этого не понимал. Они просто думали, что он сошел с ума.

Он ощутил на плече холодную руку и, посмотрев вверх, увидел, что Майкл стоял и смотрел на него со стольким — всем — в его глазах, что ему стало страшно. Никто не должен знать его так хорошо. Никто.

Но по крайней мере Майкл не стал затрагивать эту тему. Он просто сказал:

— Ладно. Давай поднимем тебя наверх прежде, чем тебя вырвет на мою гитару.

— Не говори Клэр, что я пришел домой пьяный, — попросил Шейн.

— Конечно, нет.

— Потому что я убью тебя.

— Если переживешь похмелье, — ответил Майкл, — посмотрим, кто победит.

Майкл был прав насчет похмелья. Это отстой. Шейн проснулся со скручивающимися кишками и вкусом старых потных носков во рту, перевернулся в постели и застонал. Он не блевал, но это было близко. Он полагал, что он все еще может. В его голове стучало, как барабанщик Metallica, и он хотел, чтобы просто все прошло.

Но не вариант. Он встал, надел пару дешевых солнцезащитных очков, футболку и джинсы, которые видели лучшие времена, и побрел вниз, чтобы налить себе высокий стакан воды. На конфорке стоял кофейник, так что он налил себе и чашку кофе и взял обе к кухонному столу. Он выпил воду и собирался приступить к кофе, когда в заднюю дверь раздался стук.

Ну, не столько стук, сколько удары. Что не очень приятно, когда в голове уже ритм садистского барабанщика.

Шейн застонал, встал и открыл дверь, не проверяя, кто это был, главным образом потому, что смерть была предпочтительнее головной боли, когда кто-то долбит в дверь.

Их было двое. Шейн долго смотрел на них, затем отступил, чтобы позволить им войти.

— Ничего себе, визит мэра, — сказал он. — И это даже не сезон выборов. Как поживаешь, Дик?

Ричард Моррелл — которого Диком называл только Шейн — многострадально на него посмотрел. При всех его недостатках — да знает Бог, у него их много, начиная с того, что его родственница — психованная сучка Моника — Дик никогда не позволял мелочам доставать его. Вот почему было так весело попытаться. Он выглядел загорелым и подтянутым, одет в дорогой костюм, хотя зачем он об этом беспокоится в Морганвилле, никто не знает.

— Шейн, — сказал второй человек, высокая темнокожая женщина в отглаженной полицейской форме со шрамом на лице и скрученными волосами в пучок, значок блестит. Она носила пистолет, словно родилась с ним. — Прости за ранний визит. Я слышала, ты поздно вернулся.

Он пожал плечами, но был рад, что на нем темные очки, скрывающие взгляд. И налитые кровью глаза.

— Без проблем, шеф Мосес, — ответил он. — Кофе?

— Я никогда не говорю нет кофе, — сказала Ханна Мосес с очаровательной, профессиональной улыбкой. Шейн достал из шкафа пару кружек и наполнил их, мозг боролся с туманящим похмельем. Почему они здесь? Что я натворил? Потому что шанс, что они здесь были из-за кого-то другого, был нереально мал. Он всегда был один в неладах с законом.

Он отнес кружки к кухонному столу, который был завален старыми экземплярами Morganville Daily и листовками вещей, на которые он никогда не обращал внимания; он сгреб их в сторону.

— Извините, — сказал он. — Сегодня не моя очередь убираться на кухне. — Когда Ханна и Ричард сели и начали потягивать напитки, он сказал: — Не обижайтесь, но у нас есть кафе в шести кварталах отсюда. Принадлежит вампиру. Есть конкретная причина, почему вы пришли ко мне за кофеином? Пожалуйста, скажите нет.

Ричард и Ханна переглянулись, а затем Ричард Моррелл сказал:

— Нам нужно, чтобы ты кое-что сделал для нас.

Это другое дело. Совсем другое. Шейн поднял голову и попытался разобраться в этом, потому что в этом не было никакого смысла.

— Вам. Что-то нужно. От меня.

— Не раздувай, Шейн.

— Смотря что раздувать. — Никто не улыбнулся. Они оба были очень-очень серьезными. — Что это?

— Майкл.

Майкл? Брови Шейна поднялись сами по себе, и он сказал:

— Вы, должно быть, шутите. Наш Майкл, бойскаут? Ни за какие долбанные коврижки. Что он должен для этого сделать — не выбросить мусор? Перейти дорогу в неположенном месте?

— Нет, — ответила Ханна. Она говорила с сожалением и уверенностью в своих словах. — Мы считаем, что он скрывает беглеца от правосудия. Очень опасного, который может запросто его убить. Мы должны выяснить, почему и где.

Шейн неосознанно сел, рука сжимает горячую керамическую чашку с кофе. Ни за что. Это не похоже Майкла. Но Ханна не из тех людей, кто пришел бы неподготовленным. Она знала свое дело, и если ее делом был лучший друг Шейна… ну, это плохо. Очень плохо.

— Кого, как предполагается, он скрывает? — наконец спросил Шейн, борясь с комом в горле. — Усаму бен Ладена?

— Он покрывает вампира. Я не хочу раскрывать, кто это по нашему мнению.

— Что, Дракулу? Ребят, он уже того. — Ни один из них не улыбнулся. — Шучу. Господи. Расслабьтесь немного.

Ричард протянул руку и схватил запястье Шейна, когда он начал поднимать чашку кофе.

— Расслабьтесь, — повторил он. Теперь он стал бледным и сердитым. Не обычный Дик Моррелл. — Тупой панк, ты не знаешь, о чем говоришь. Если хочешь сохранить Майклу жизнь, лучше вытащи голову из задницы и бросай шутить.

— Если хочешь сохранить свою жизнь, тебе лучше убрать руку, сволочь!

Ричард так и сделал, сел обратно и скрестил руки на груди. Взгляд Ханны метнулся от него к Шейну, потом снова к нему.

— Сейчас мы все успокоимся, — сказала она. — Потому что это никому не поможет, и меньше всего Майклу. Шейн, он не ошибся. Это серьезно, и если мы ничего не сделаем, будет только хуже, особенно для твоего друга, и, возможно, для остальных из вас тоже. Пожалуйста. Нам нужна твоя помощь.

— Чтобы что? Шпионить за моим лучшим другом? Да пошло оно в задницу. — Шейн почувствовал, как сжались его челюсти, болящие руки — еще в синяках от вчерашней потасовки — в кулаки. — Это никогда не произойдет. Нет, пока вы мне не расскажете. Кого вы ищете? Думаю, что все-таки не Дракулу.

Дом показался Шейну очень тихим. Он знал, Клэр чувствует настроение дома, но он не мог. Это просто дом. Но сейчас он знал, что дом… слушает.

— Я не могу тебе этого сказать, — ответила Ханна. — И тебе не нужно это знать. Лучше не знать.

— Да, для вас. Но для меня, поверьте мне, лучше, если я буду верить вам, когда вы говорите, что я должен ударить своего лучшего друга в спину.

Еще мгновение тишины, а затем Ричард издал разочарованный звук, как рычание собаки, и сказал:

— Хорошо, Шейн. Но когда я скажу тебе, ты будешь пятым, кто знает. Ты, я, Ханна, Амелия и Оливер. И угадай, на кого мы подумаем, если это выйдет за пределы.

Шейн начал думать, что они реально говорят о Дракуле.

— Ладно, — сказал он. — Я подпишу бумагу, или что вы там хотите. Но я должен знать, о ком вы говорите.

— Бишоп, — произнес Ричард. — Я говорю о Бишопе.

Шейн ощутил, как все его тело окоченело. Похмелье и головная боль испарились. Он снял солнцезащитные очки и посмотрел сначала на Ричарда, потом на Ханну.

— Да вы шутите, — сказал он. — Вы все еще его не убили? Или в конце концов не держите в тюрьме?

Он должен быть за решеткой. Бишоп — самый ужасный парень, которого Шейн когда-либо знал. Он никогда не встречал серийного убийцу, но, черт побери, Бишоп был еще хуже. Шейн был готов поспорить, что Бишоп запугал бы Дамера, Гейси и Банди вместе взятых.

И он жил ради разрушений. Это было его дело. Это погубило все то хорошее, чего удалось достичь Амелии.

Вы бы не захотели, чтобы он свободно бродил по улицам Морганвилля.

Господи, подумал Шейн. Я пришел вчера домой, истекая кровью и пьяный. Майкл не шутил о желании смерти.

— Бишоп был в тюрьме, — подтвердил Ричард. — Амелия замуровала его в клетке. А теперь он вышел. Он убил четверых охранников.

— Ты, должно быть… подождите, вы думаете, Майкл покрывает его? Почему, черт подери, он бы это делал?

— Буду честна, мы не знаем, что Майкл вовлечен. Но есть только несколько человек в Морганвилле, которых Бишоп может потенциально использовать, и Майкл один из них — он был под влиянием Бишопа раньше. Если это так, то у твоего друга большие проблемы, — сказала Ханна. — Если ты сможешь найти, где скрывается Бишоп, мы быстро и тихо об этом позаботимся. Майкл не будет привлечен. Но если ты не сможешь, и мы найдем Бишопа, то возьмем Майкла как соучастника. Амелия сказала, что на этот раз не будет столь милосердна — ни по отношению к Бишопу, ни по отношению к любому вампиру, который ему помогал. Это может спасти его жизнь, Шейн. Помоги нам.

Шейн встал и пошел прочь, сложив руки. У него все ныло внутри, он злился на них, что они поставили его в такое положение, злился на Майкла за… за все. Если бы он не был кровососущей пиявкой, то этого бы никогда не случилось. Не то чтобы Майкл просил этого. Он был жертвой войны, даже в самом начале.

Даже если Майкл простит его за это, то Ева нет, Шейн просто знал это. Ева держала обиду как никто другой. И как, черт возьми, он собирается объяснить все это Клэр? Он не мог сказать ей про Бишопа. Ни за что.

Спаси его жизнь.

Шейн надел очки обратно, развернулся и сказал:

— Что вы от меня хотите?

Выследить вампира не так просто, как кажется. С одной стороны, у Майкла были колеса — городской седан с затонированными стеклами. Весь возможный транспорт очевиден — Евина большая черная машина с хвостовыми плавниками или черный Чарджер, который они делили с Радом с ремонтной мастерской. Но был один способ.

У Рада были мотоциклы. Много мотоциклов. Большинство из них были слишком кричащие — хром, яркая краска, все такое. Ничего хорошего для сохранения анонимности.

— Как насчет этого? — спросил Шейн, указывая на темно-синюю Хонду. — Это сработает.

— Не броская, — сказал Рад — Радовик. — Я мог бы как-нибудь раскрасить, если хочешь. — Рад полагал, что его байки дорого стоили, если они незабываемы, что было смешно; ему не нужно стараться, чтобы люди его запомнили. Рад — большой, крепкий парень из мышц. Он был одним из немногих, с кем Шейн бы отступил в драке, потому что Рад с одного удара ломал вещи. — На сколько он тебе нужен?

— Я не знаю, — ответил Шейн. — Надеюсь, только сегодня.

— Двадцать пять долларов в день, — ответил Рад. — По дружбе. Я не буду спрашивать, есть ли у тебя лицензия для мотоциклов. Если нет, твои проблемы.

Шейн не думал, что Ханна будет придираться к каким-то документам, не сейчас. Он кивнул.

— Мне нужен шлем. Чтобы закрывал лицо.

Рад кивнул.

— Без проблем. С ночным видением?

— Что?

— Мое собственное изобретение, — с гордостью сказал Рад. — Ночное видение, встроенное в шлем. Очень удобно для Морганвилля. Хочешь?

— Сколько?

— О, еще двадцать пять долларов за ночь за шлем.

— Да ты издеваешься.

Рад пожал плечами.

— Бери дешевый, если хорошо видишь ночью.

С этим Шейн не мог поспорить. Он, наконец, кивнул и достал полтинник из той налички, что выиграл у студентов. Для Морганвилля это приличная цена, без сомнений.

— Может, второй возьмешь? — губы Рада растянулись в широкой ослепительной улыбке. У него большие, квадратные зубы, что он мог бы рекламировать зубную пасту. — Для подруги, ага?

— Один, — сказал Шейн. — Сегодня я сам по себе.

В качестве меры предосторожности Шейн припарковал мотоцикл за гаражом, в самых глубоких тенях, которые только смог найти. Он изучал его по дороге домой, и это была милая поездка, он не такой громкий, как большинство мотоциклов. Это поможет, наверное. Но самое важное это не то, чтобы Майкл не заметил, что его преследует байк, а чтобы он не понял, что это Шейн.

По крайней мере, это было лучшей идеей Шейна.

Когда он зашел на кухню, Клэр была уже там, открыв холодильник. Она была одета в ту же одежду, что и вчера, а это означало, что она только что вернулась из лаборатории, и когда он направился к ней, она подняла руки, выглядя несчастной.

— Я пахну, — сказала она. — Нет. Неправильно, я воняю. Я не чувствую запах, но ощущаю это. Не хочу, чтобы ты его чувствовал.

— Мне нравится, как ты пахнешь, — ответил он. — Кроме того, я не принимал утром душ. Так что не лучше.

Она обдумала это, прикусив милую нижнюю губу, что бросало его в дрожь, а затем кивнула и шагнула в его объятия. Боже, она ощущалась хорошо — маленькая, хрупкая и теплая, мягкая в нужных местах. Ее губы были горячими и сладкими под его, и в течение нескольких секунд все было хорошо. Вот что с ним делали поцелуи Клэр.

Он легонько поцеловал ее второй раз и спросил:

— Ты сегодня что-нибудь ела?

— Я ела крекеры вчера, — ответила она и зевнула. — Думаю, я слишком устала, чтобы кушать. — Когда она повернула голову, он увидел тень укусов на шее — шрамы, не свежие. Она отращивала волосы, чтобы прикрыть их. — Где все?

— Майкл в музыкальном магазине, у него урок. Скоро вернется. Ева… — как по сигналу открылась передняя дверь. — Должно быть, это Ева.

— Йо, лузеры, где мой ужин? — крикнула Ева.

— Йо, Готическая Принцесса, сегодня твое имя в списке дежурств на кухне!

— Нет!

Шейн закатил глаза. Клэр улыбнулась.

— Я помогу, — сказала она и начала доставать посуду.

— Не твоя очередь, — произнесла Ева, заплывая в комнату. — Ты не обязана, Клэр.

— Знаю, но я голодна. Я думаю. Возможно. — Клэр с сомнением нахмурилась на остатки. — Это еще сойдет?

— Если ты спрашиваешь, то ответ обычно нет, — ответила Ева и бросила миску в мусорное ведро. — Фу. Я даже не знаю, что это было. Как насчет спагетти?

У Евы всегда были спагетти, если никто не вмешивался. Сегодня, однако, у Шейна не было такого желания.

— Конечно, — сказал он, от чего она развернулась и прищурилась на него своими накрашенными глазами. Ошибочка.

— Вау. Мистер у-меня-есть-идея-получше, сдаешься? Бред какой. У тебя температура?

— Спагетти звучит неплохо.

Он пожал плечами и отпустил ситуацию, потому что начал задаваться вопросом, как он собирается аккуратно выбраться отсюда, чтобы проследить за Майклом, если тот уйдет.

— Не для меня, — вздохнула Клэр. — Знаешь что? Я была права в первый раз. Я больше устала, чем голодна.

Она схватила банку колы из холодильника и поборола еще один зевок. Она действительно выглядят истощенной — темные круги под глазами, кожа бледнее, чем обычно.

— Ты слишком много работаешь, — сказал Шейн. — Обещай мне, что отдохнешь, хорошо?

— Окей, — ответила Клэр и подарила ему прекрасную улыбку. — Обещай мне, что разбудишь меня завтра?

Он представил, на что это будет похоже, сидеть на краю ее постели, когда в окна проникнет восходящее солнце, он наклонится, чтобы разбудить ее поцелуем, увидит, как она откроет глаза и эту ленивую восхитительную улыбку на ее губах. Только для него.

Неожиданно его штаны стали на два размера меньше, и он прочистил горло.

— Обещаю, — ответил он, правда имея это в виду. Это было то, ради чего стоит жить, даже если все остальное обрушится на него. — Иди. Ложись спать.

Она поцеловала его, пробежала пальцами по его волосам и ушла, практически шатаясь. Он стоял и смотрел ей в след, на самом деле ни о чем не думая, пока Ева не ударила его по затылку.

— Ты хороший парень, — сказала она.

— Тогда почему ты ударила меня?

— Просто так, — сказала она и усмехнулась. — На мне спагетти. На тебе соус.

— Соус — большая часть приготовления.

— Правда? Я и не знала.

Шейн действительно любил быть с Евой, в основном, хотя она могла действовать ему на нервы; сегодня, когда он волновался и пытался этого не показывать или думать об этом, она была идеально компанией. Ее болтовня от переизбытка кофеина заставляла его сосредотачиваться, чтобы просто поспевать за ней. Он сделал соус для спагетти, что включало просто открытие банки и добавление кучи чеснока, потому что это злило Майкла, и время пролетело невероятно быстро.

Майкл пришел до того, как закипел соус.

— Привет, — сказал он, целуя губы Евы. Это заняло какое-то время, и Шейн буркнул приветствие, каким-то образом передававшее его тошноту и добро пожаловать домой. — Шейн, чеснок? Стареешь, мужик.

— Я люблю чеснок, — пожал плечами Шейн. — Вини Еву. Она сказала мне готовить соус.

Майкл просто пожал плечами. Ева подошла к холодильнику и достала непрозрачную спортивную бутылку.

— Я уже ел, — сказал Майкл. Что значит, он останавливался в банке крови, вот почему его кожа покраснела до почти нормального цвета. Чем голоднее он был, тем бледнее становился. Когда вы примите его за мраморную статую, значит, пора бежать за кольями. — Я не могу остаться, — продолжал он. — Я обещал провести поздний урок.

Майкл зарабатывал себе на жизнь в музыкальном магазине — в основном потому, что он отказался жить как остальные вампиры, взяв человека или, предпочтительно, людей, для защиты. Ну и шутка. Единственная защита вампиров — защита их интересов. Люди имели выбор — платить двадцать процентов своих доходов на счет вампира или осуществлять регулярные пожертвования в банке крови. Большинство людей выбрали кровь, что достаточно причудливо. В Морганвилле сложно зарабатывать.

Технически, Шейн предполагал, что его Покровитель — и Клэр, и Евы — была Основатель. Пока Амелия от него или Евы ничего не просила — ни денег, ни крови, ничего. Может быть, трудолюбие Клэр в лаборатории Сумасшедшего Безумного Кровососущего Ученого Придурка оплачивало все их счета. Что не заставляло Шейна чувствовать себя мужественным.

— Кого учишь? — спросил Шейн, стараясь, чтобы это прозвучало обыденно. Судя по взгляду Майкла, у него не получилось.

— Рауля Гарза, — ответил Майкл. — А что?

— Просто любопытно. Похоже, у тебя много ночных клиентов. Ты создал группу неживых или типа того? — Не то чтобы это было плохой идеей, теперь, когда Шейн подумал об этом. — Ну там, басист, барабанщик?

— Еще нет. Не уверен, что среди вампиров много желающих.

— Не обязательно, чтобы все были вампирами. Я просто говорю.

Это был почти нормальный разговор, подумал Шейн. Майкл не был параноидальным по этому поводу, что хорошо.

— Да, это правда, — сказал Майкл. — Я подумаю об этом. Может быть весело.

— Просто убедись, что я получу пятнадцать процентов. Или сколько у агентов?

— Выкуси.

— Думаю, ты стороной ошибся, чувак.

Майкл обнял Еву сзади, пока она перемешивала спагетти, и поцеловал ее шею. Он мог бы задержаться там подольше для дискомфорта Шейна, но до сих пор на шее Евы не было никаких шрамов. До сих пор.

— Я вернусь, как только смогу, — произнес он. — Повеселитесь, ребята.

И просто ушел. Ева посмотрела ему вслед несколько секунд с грустным выражением, потом выключила пасту и пошла за дуршлагом. После этого она не говорила об отсутствии Майкла, просто сфокусировалась на еде.

Шейн был голоден, и он проглотил миску, едва останавливаясь, чтобы вставить ммм-хм комментарий в монолог Евы, который был как яркий маниакальный саундтрек, который он едва понимал. Он думал о Майкле. О том, что он обещал сделать. Через пять минут он полоскал в раковине свою тарелку.

— Эй, — позвала Ева с другой комнаты. — Я знаю, было вкусно, но что за спешка?

— Нужно кое-где быть, — крикнул он, чувствуя укол вины за ее молчание после этого высказывания. — Извини.

Прозвучало неубедительно.

— Все равно мне нужно побыть одной, — ответила Ева. — Куда собираешься?

— На свидание с супермоделью на стороне.

— Ха-ха, очень смешно, хочешь, чтобы я передала это Клэр?

Шейн просунул голову в гостиную, где Ева еще сидела за обеденным столом, угрюмо тыкая свою наполовину полную миску.

— Я не могу сказать тебе, — ответил он. — Но это важно, ясно?

Она подняла голову и посмотрела на него, и не считая всей готической белой краски на лице и густые черные линии вокруг глаз, не говоря уже о кричащей фиолетовой помаде, на секунду она выглядела как его мать. Еще когда его мать была… собой.

— Ты должен сказать, куда идешь, — произнесла Ева. — Это не безопасно, если ты просто… уйдешь. Ты знаешь это. Ты вырос с этим.

— Ага, — ответил он, избегая ее взгляда. — Что ж, на этот раз, я не могу. Я вернусь.

Он вышел через заднюю дверь, прежде чем она успела бы что-нибудь крикнуть ему в след. Он надел шлем, схватил байк и тихо покатил его по улице, где завел его. Машины Майкла уже давно не было, конечно, но это неважно; мотоцикл тихо зарычал, а потом взревел, когда он завернул за угол. Ему нравилось, как он отвечал ему, когда он наклонился в одну сторону, затем в другую, избегая воображаемые препятствия. Было темно, в Морганвилле не обеспечено освещение, но ночное видение, встроенное в шлем, было поразительным — все выглядело призрачно-зеленым, но было отлично видно. На улице стояло несколько автомобилей, в основном того же типа, что водил Майкл, но он игнорировал их. Все вамп-мобили выглядели одинаково, особенно в ночное время, но Ева дала Майклу светящуюся в темноте наклейку на бампер и его легко отличить от остальных.

Шейн обнаружил светящуюся голову Смерти меньше, чем за три минуты, и облегченно снизил скорость. Шум двигателя перешел в пульсацию, и он околачивался рядом — насколько это возможно в Морганвилле — стараясь быть незаметным. Что сложно, но он был одет в черную куртку и черный шлем, а краска мотоцикла слилась с темнотой.

Майкл сделал несколько поворотов, ведущих его прочь в разрушенную промышленную зону на южной стороне города; они проехали мимо старого шинного завода, за что Шейн был благодарен, потому что у него были плохие, жуткие воспоминания об этом месте. Они также проехали старую больницу, закрытую и полуразрушенную. Куча не очень устойчивых ржавых сараев, которые использовались в качестве мастерских и складов. Опять же, не остановились.

Майкл продолжал ехать, направляясь к окраине города. Шейн начал беспокоиться; как вампир, Майкл вполне может иметь разрешение покинуть город, но он знал, что если он попытается, кто-нибудь заметит. Кроме того, он не фантазировал насчет стирания воспоминаний о городе, особенно теперь, когда он знал, кто — и что — это делал. Он многого наслушался на эту тему от Клэр, чтобы чувствовать себя комфортно. Шейн бессознательно снизил скорость и наблюдал, как седан со светящимся черепом становился все меньше. Он колебался в течение секунды, затем снова вдавил газ. Двигатель угрожающе зарычал, и он направился к границе города.

Но Майкл не пересек знак черты города. Вместо этого он свернул налево в темноту, вниз по улице, которая выглядела разрушенной, не говоря о пустынности. Шейн замедлился и ехал накатом. Майкл развернул свой автомобиль в грязном дворе перед одним из почти рухнувших жестяных зданий с прожилками ржавчины, словно плесенью.

Шейн припарковался, выключил двигатель, но не снял шлем с ночным видением. Он пригнулся, хорошо зная, что Майкл может видеть в темноте, но внимание его лучшего друга было сфокусировано на строении перед ним. Майкл казался нерешительным даже с того расстояния, на котором находился Шейн; он стоял у машины в течение нескольких секунд, потом шагнул вперед. Медленно. Шейн мог сказать, что так выглядел человек, шедший на собственную казнь.

Черт возьми. Шейн понял, что не мог просто… подождать здесь. Он должен пойти за Майклом внутрь, что являлось девятью видами сумасшествия, не говоря о самоубийстве. Если информация мэра верна — и у него не было оснований не верить — Майкл влип во что-то плохое и возможно не по своей воле. Это место не для человека, особенно без прикрытия.

Но он не мог позволить Майклу идти одному.

Шейн переместился тихо, как только мог — что, учитывая время жизни в Морганвилле, было чертовски тихо — к темной, зловещего вида двери, за которой исчез Майкл. Ему пришло в голову, что Ева никогда его не простит, если сам здесь погибнет, не предупредив ее перед этим.

Он не хотел даже думать о Клэр. Не сейчас. Иначе он может развернуться и уйти.

Шейн сделал глубокий медленный вдох и шагнул во тьму.

Рука сомкнулась вокруг его горла, выдернула его из равновесия и затащила в тени. Ремешок под подбородком на шлеме сломался, и его сорвали, но не было звука удара о землю, так что злоумышленник держал его, может быть, думая ударить его им позже. Шейн пытался вывернуться, ноги шаркали по бетонному полу, но ничего не получалось. Рука на его горле была холодной и очень сильной.

А потом Майкл прошептал:

— Шейн? — он отпустил его, и Шейн пытался успокоить сердцебиение и дышать без хрипов. — Идиот, какого черта ты тут делаешь?

— Слежу за тобой, — прошептал Шейн в ответ. — Думаешь, я приехал сюда ради пейзажа?

— Ебаный придурок. — Майкл был очень зол; он не часто использовал это слово еще до переезда Клэр. Это было, вероятно, неосознанно. — Серьезно, что ты делаешь?

— Слежу. За тобой. — Сказал Шейн очень медленно, просто чтобы было ясно. — Ты в беде, дружище. Ко мне приходили.

— В смысле приходили?

— Хочешь обсудить это здесь? — Шейн махнул рукой — хотя ничего не видел в темноте — чтобы поставить точку. — Сейчас?

— Нет, я хочу, чтобы ты уехал на своем байке и оставил меня одного, — ответил Майкл. — Господи, ты и Еве сказал? Она стоит на стреме?

— Доверься мне. Ты знаешь Еву, она же не может без шума. Ты бы сразу ее услышал в ее чертовых ботинках.

Майкл издал звук, близкий к смеху.

— Так ты пришел один. Зачем? Спасти меня?

— Именно, — прошептал Шейн. — А теперь мы можем идти?

— Нет, — сказал Майкл. — Я должен убедиться, что он еще здесь.

У Шейна возникло плохое предчувствие.

— Пожалуйста, не говори мне, что это тот, о ком я думаю.

— Подлый старик, который до этого нас чуть не убил?

— Ох, парень. — Шейн сделал глубокий вдох. — Они думают, ты помогаешь ему.

Ему не нужно было видеть лицо Майкла, чтобы представить его выражение — шок, возмущение, гнев.

— Что? Кто так думает?

— Хитрюля Дик. И Ханна Мосес. Это плохо, Майки.

— Без шуток.

— Как ты в это ввязался?

Майкл притих на секунду или две, потом сказал:

— Из-за девушки. Я знал ее в средней школе. Она пришла увидеться со мной.

— Зов плоти?

— Нет, тупица, чтобы я укусил ее. Обратил ее. Привлек на свою сторону. Даровал ей вечную жизнь. Выбери свой эвфемизм.

— Думаю, зов плоти мне нравится больше. Подожди, и как это относится к Бишопу?

— Я волновался за нее. Я подумал, что она может навредить себе, и последовал за ней. Когда я следил за ней, ее схватили. — Майкл сделал болезненную паузу. — Ее убили. Я не мог… я был слишком далеко, чтобы остановить это. Я видел, как это произошло. И видел, кто это сделал.

— Бишоп.

— Я не знаю, как он оказался на свободе, но знал, важно выяснить, что он делает. Так что я выследил его. Он приехал сюда. Он проводит здесь дни, иногда и ночи.

Шейн сглотнул.

— Он здесь?

— Сейчас нет, я проверил. Я планирую подождать, пока не убежусь, что он вошел, а потом пойдет в ход кавалерия.

— Почему ты не сдал его?

— В первый раз я собирался, но он снова ушел, и я потерял его. Я полагал, что он вернется сюда, и ждал. И он пришел. Это второй раз, что я здесь нахожусь. Просто хочу убедиться, прежде чем позвать Амелию и Оливера.

— Знаешь, я обычно не осторожничаю, но думаю, что самое время вызвать тяжелую артиллерию и смотать удочки.

— Возможно, — ответил Майкл. — Но, боюсь, они подумают, что я с ним.

— Знаешь что? Задним умом крепок. Пошли, с безопасного места настучим на этого старого ублюдка. — Шейну этот план показался самым лучшим. Особенно та часть, где его не убивают или превращают в вампира, что для него еще хуже. Не в обиду Майклу.

Майкл, казалось, разрывался, но наконец сказал:

— Ладно. Я просто хочу убедиться, что он будет здесь, когда они прибудут сюда. Он уже выходил однажды. Это не может произойти снова, Шейн. Не может.

Шейн понял, что Майкл принял все близко к сердцу. Дело не просто в Бишопе и принципиальном гневе на злого старого ворона. Речь шла о девушке, которую Майкл отказался превращать, которая получила намного больше от следующего вампа, с которым она столкнулась.

Шейн мог понять это чуть ли не на атомном уровне.

— Верно, — тихо ответил он. — Не может. Пошли.

И они пошли, честно, но как только они направились к двери, послышался звук из неосвещенного склада. Он эхом прошелся среди металлической конструкции, и Шейн не мог решить, что это было. Драка? Кто-то что-то тащил? Рука Майкла сжалась на его руке, тихо останавливая.

И тогда Шейн услышал детский плач.

Это был потерянный, отчаянный звук, проникающий до глубины души. Он не мог видеть Майкла, но все понял по неподвижности. Майкл мог услышать больше, а может, и увидеть.

И дело было плохо.

Шейн пытался решить, стоит ли шептать вопрос, когда он очень отчетливо услышал, как маленькая девочка спокойно сказала:

— Пожалуйста, отпустите меня, сэр. Я ничего не расскажу. Я никому не расскажу.

Неудивительно, что Майкл замер и такой тихий.

Это происходит снова и снова, как кошмар.

Шейн почувствовал, как через Майкла прошла дрожь, и он знал, что это.

— Нет, — прошептал он. — Не делай этого.

— Выбора нет, — прошептал Майкл в ответ. Шейн кивнул, потому что он понимал, правда понимал, он достал свой телефон и написал Клэр, в основном потому, что у него не было на быстром наборе никаких кровососов. А Клэр была. Он дал адрес, или так близко, как он полагал, и добавил 911 в конце, просто чтобы было ясно, что тут нет ничего милого. Если она выключила телефон или где-то оставила…

Но нет, через несколько секунд загорелся экран с сообщением от Клэр: "Отправила за помощью. Уходи оттуда сейчас же!".

Что было разумным планом.

Но тогда он оставит здесь Майкла, одного, без помощи. Без кого-либо. И Шейн не сможет жить с этим. Он написал в ответ "Уйду", хотя знал, что не сделает этого, и в свете экрана телефона посмотрел на Майкла. Майкл видел, что тот отправляет, и было довольно очевидно, что Майкл знал, что он лжет. Текстуально говоря.

Было сложно убрать телефон, являющийся источником света, но Шейн знал, что должен был сделать это. Темнота ощущалась как густое удушающее одеяло, и на секунду он подумал, что утонул в нем. Майкл отпустил его, и на него обрушилась дезориентация. Шейн остался на месте, пытаясь не думать обо всех вещах, которые могут пойти неправильно по их не-плану, и почти подскочил, когда почувствовал, как пальцы Майкла сжимаются на его плече, предупреждая. Он знал, что это значит, без каких-либо слов.

Бишоп знает, что они здесь.

Странно, но так… лучше. Неизвестность закончилась. Теперь это просто сражение, а Шейн жил сражениями. Это как… дом.

— Скажи, что у тебя с собой есть оружие, — сказал Майкл. Он уже не скрывался. Шейн задумался, чувствует ли он то же самое; наверное, нет, подумал он. Майкл не сбегал от боя, но он никогда его так не жаждал. Это было мрачное принятие неизбежности.

— Я тебя когда-нибудь подводил? — ответил Шейн и полез в куртку, чтобы достать два кола с серебряными наконечниками. Сработает даже с таким старым и сильным вампиром, как Бишоп. Он протянул один Майклу, затем проверил другие карманы. Он нашел мешок с серебряным порошком. — Когда я его брошу, держись в стороне или засверкаешь, но не в модном смысле.

— Что предлагаешь?

— Ты отвлекаешь Бишопа, я спасаю девочку.

— Серьезно? Да ладно.

— Что? Думаешь, я лучше его заколю?

— Нет, я думаю, тебе лучше держаться подальше, — ответил Майкл, — Бишоп любит начинать с людей. Он любит легкие убийства.

— Обижаешь.

— Я не говорю, что ты один из них.

Шейн обдумал это. Откровенно говоря, Бишоп пугал его, но Майкл прав в одном — он мог добраться до девочки быстрее, забрать ее и спасти от опасности лучше, чем мог Шейн. И он вернется через несколько секунд.

Шейну просто нужно держать его на расстоянии вытянутой руки… минуту. Может, меньше.

Звучит не так сложно, именно поэтому Шейн знал, что это нелепо.

— Конечно, — сказал он. — Давай сделаем это.

— Я включу свет, — сказал Майкл. — Пять секунд.

А затем он ушел, двигаясь, как призрак сквозь темноту, и Шейн остался один, сжимая кол в одной руке и пластиковый мешок с серебряным порошком в другой. Он отсчитывал в уме, сосредоточившись на числах вместо всех вещей, которые могли бы пойти не так.

Он был только на двух, когда на складе загорелся свет, зеленоватое мерцание, отбрасывающий на те немногие вещи, что были, неестественный цвет. Груды мусора. Старые помявшиеся картонные коробки. А в дальнем конце склада разбитый погрузчик без колес.

И мистер Бишоп, держащий за руку рыжую девочку лет двенадцати. Вырастая в Морганвилле, вы знали людей в лицо, даже если не хотите иметь с ними ничего общего, и он знал этого ребенка. Ее зовут Клеа Блейсделл.

Не то чтобы имело значение, знает он ее или нет. Он никого бы не оставил, даже Монику Моррелл, на несуществующую милость Бишопа.

Так что он вышел на свет, вертя между пальцами кол, считая это дерзким, и крикнул:

— Эй, дедуля, перешел на закуски? Пытаешься сбросить несколько фунтов?

Он продолжал идти, сокращая расстояние между ними. Он не мог видеть Майкла, но это не имеет значения; он знал, что он был там, обходил для более удобного нападения.

Шейн был в двадцати футах, но это оказалось достаточно близко, чтобы увидеть, как губы Бишопа растянулись в улыбке, словно края ножевого ранения. Бишоп стал еще ужаснее, чем он помнил — седые волосы прилипли к коже, словно их никогда не мыли; серая, грязная одежда; лицо белое, а черты лица острые, он никак не походил на человека.

— Неужели это мальчик Коллинз, — сказал Бишоп. Его голос был хриплым. — Я думал, пример отца научил тебя уму разуму. Неважно. Я не собираюсь тратить свое время, превращая тебя в одного из своих. Я просто остановлюсь на том, что ты мертвый будешь лежать у моих ног.

— Милая фантазия, — сказал Шейн и продолжил идти. Его сердце колотилось так быстро и сильно, что было больно. — Это никогда не произойдет, паразит. Давай. Покажи мне, ты жалкий старый…

Он не успел закончить оскорбление, потому что Бишоп отпустил запястье девочки и размыто прыгнул на него. Шейн разбежался — не назад, к нему — и бросился плашмя на бетон, когда Бишоп пролетел над ним. Шейн откатился и вскочил на ноги, когда Бишоп приземлился в десяти футах, и снова завертел кол. Он задыхался, и все его тело кричало бежать, черт побери, но он перекрыл это волчьей усмешкой и жестом "подходи", крутя кол. Когда Бишоп издал низкий, тревожный рык и выпустил клыки, Шейн начал пятиться. Это стратегия. Чтобы Бишоп был спиной к рыжей девочке…

…которую поймало другое размытое пятно и, не замедлившись, понесло к зазору в задней стене. Похоже, личный вход Бишопа. Давай, Майки, подумал Шейн, а потом у него не было времени на раздумья, потому что старый подлый вампир хотел надрать ему задницу.

Шейн старался его не подпускать и уклонился от когтей Бишопа, которые могли его выпотрошить; ноги стали неповоротливыми даже с испытываемым адреналином и ужасом. Бишоп был быстрым, очень быстрым, быстрее Майкла возможно. Ловкости человека не достаточно.

Когда рука Бишопа накрыла руку Шейна и дернула его вперед, Шейн решил, что уже мертв. Вопрос заключался лишь в том, что случится… осушит и оставит сухой труп или разорвет в кровавой забаве. В целом, подумал Шейн, быть разорванным лучше, но на самом деле у него не было много времени, чтобы поразмыслить над этим, и тогда… тогда…

Тогда неожиданно серебряный град из порошка взорвался вокруг Бишопа, как фейерверк, сверкая в свете люминесцентных ламп, Шейн моргнул и закашлялся. Примерно через секунду хватка Бишопа на руке ослабла, и его покрасневшие глаза расширились, рот открылся в крике.

Его волосы загорелись вокруг головы странным пылающим ореолом. Шейн высвободил руку и попятился назад, его мозг просто догонял то, что он видел.

Бишоп в огне от серебряного порошка. Как Бишоп обернулся, чтобы посмотреть на нападавшего, Шейн увидел Майкла, стоявшего в десяти футах позади него, рука все еще вытянута после броска. На ладони следы ожогов.

Сейчас, подумал Шейн, когда Бишоп направился в сторону его лучшего друга, Шейн поднял кол и сделал быстрый выпад. Он не позволял себе думать об этом или приказывать себе, что делать. Иногда его тело просто знало такие вещи.

Иногда лучше, когда разум остается в стороне.

Кол ударил Бишопа в спину слева, пробив горящую кожу и попав прямо в сердце.

Шейн упал назад, туша пламя на рукавах пиджака, а Бишоп кричал и пытался достать кол, пронзивший его сердце… а затем медленно опустился на колени, а потом на лицо.

Он был слишком стар, чтобы быстро умереть. На самом деле, Шейн не был уверен, что серебро его убьет — но он надеялся. Очень сильно надеялся.

Шейн лежал, опершись на локти, и смотрел на вампира, но ничего не произошло. Бишоп не вскочил, рыча; серебро жгло его, но не сильно. Это было как медленное неохотное шипение вокруг кола.

Бишоп медленно моргнул.

Не умер. Еще нет.

Майкл подошел к нему и предложил руку.

— Мы должны отрубить ему голову, — сказал Шейн, не принимая руку. Майкл не убрал ее.

— Это не наша обязанность, — ответил он. — Но обещай мне кое-что.

— Что?

Лицо Майкла выглядело бледным и странным в зеленоватом свете.

— Обещай мне, что сделаешь это для меня, если я стану как он.

Шейн заколебался, затем принял его руку и позволил Майклу поднять его на ноги.

— Ты не станешь таким, — сказал он и не отпустил его. — Не станешь, брат. Я не позволю.

Он отпустил. Они стукнулись кулаками и кивнули друг другу. Это их сделка.

Снаружи послышался звук двигателей и визжащих тормозов, а через пять секунд место кишело парнями в черных костюмах, галстуках и солнцезащитных очках, все с по-вампирски бледными лицами и оружием. Они окружили Шейна, Майкла и неподвижное — но не мертвое — тело Бишопа.

Никто не промолвил ни слова.

Новоприбывшие расступились, и между ними прошла женщина в белом так, словно ей принадлежало это место, хотя технически наверно так и есть. Она несла маленькую рыжеволосую девочку, та держалась своими пухлыми ручками за длинную элегантную шею женщины. Как прозвал ее Шейн, Снежная Королева.

Амелия. Основатель Морганвилля.

Она красивая, но это холодная красота, от которой Шейна бросало в дрожь; что-то в ее глазах было… неправильным. Даже у других вампиров глаза не такие.

— Вы это сделали? — спросила она и посмотрела на горящее тело. Ее выражение лица было бесстрастным, ни намека на то, что она чувствует по этому поводу. Шейн с Майклом переглянулись.

— Да, — подтвердил Майкл. — Извините. Нам пришлось.

— О, в самом деле, — сказала она. — Хорошо, что вы это сделали. Для него же. Если бы я поймала его в этой ситуации, я бы не была столь… милостива. — Она сделала паузу и перевела взгляд на Шейна. — Кто заколол его?

Прежде, чем Шейн мог ответить, вклинился Майкл.

— Я, — сказал он. — Шейн спас ребенка.

Амелия не моргнула.

— Хорошо, что это был ты, — ответила она. — Если бы это был мистер Коллинз, мне бы пришлось созвать заседание Совета и вынести наказание. Люди не закалывают вампиров в Морганвилле, мистер Коллинз. Не без последствий. Но, конечно, это был не Шейн, верно, Майкл?

— Верно, — ответил Майкл. — Это был я.

Шейн открыл рот, получил холодный взгляд от Амелии и быстро закрыл его. Он не кивнул. Он решил, что, возможно, это не будет ложью, если он не будет двигаться. Или дышать.

Амелия повернулась к одному из ее телохранителей, которые выжидательно стояли рядом с ней.

— Займись этим, — сказала она. — Никто не узнает об этом. Проследи, чтобы мой отец оказался там, где должен быть. И не спеши удалять кол.

— Мадам, — ответил он. Он посмотрел на Майкла и Шейна. — Что насчет них?

Шейн с замиранием сердца осознал риски. Не то чтобы они навредят Майклу. Но он всего лишь дышащий. Не причина терять сон, если Амелия вообще спит.

Мгновение она колебалась, бледная изящная рука гладила рыжие волосы девочки, потом она сказала:

— Я думаю, мы можем доверять Шейну и Майклу, что они никому не расскажут.

— А девочка?

Амелия посмотрела на ребенка.

— Клеа, — сказала она. — Ее зовут Клеа. Я отвезу ее домой. Уверена, ее родители тоже будут помалкивать. — Она посмотрела на Шейна. — Тебе есть, что сказать?

Он покачал головой.

— Просто удивлен. Вы знаете ее имя.

Бледные губы Амелии скривились в улыбке, и в глазах была тень тепла.

— Конечно, — ответила она. — Я знаю все имена.

Она не оглянулась на Бишопа. Кивнув Майклу, она повернулась и вынесла Клеа из здания в ночь. Наверное в лимузин с водителем. Что напомнило Шейну о мотоцикле, на котором он приехал.

— Нам пора, — сказал Майкл. — Тебя подвезти?

— Шутишь? — спросил Шейн. — Знаешь, что Рад делает с людьми, которые не возвращают его байки?

Солнце только взошло, когда Шейн сел на край кровати Клэр. Он не разбудил ее. Она свернулась на боку, утренний свет золотил ее кожу, делая кончики ее волос красными. Шейн накрутил прядь вокруг пальца, на ощупь она была как теплый шелк.

Он позволил волосам упасть, и мягко переместил палец к ее щеке, потом к губам. Веки Клэр дрогнули, и она издала мягкий довольный горловой звук.

А потом сфокусировала на нем взгляд.

Ее карие глаза на солнце стали золотистыми, и он почувствовал золото внутри. Она ничего не сказала. Как и он.

Он наклонился и поцеловал ее, и ее губы были теплыми и сладкими, и он подумал, что ради этого стоит жить.

Когда он наконец сел, она улыбнулась ему, и улыбка была настолько прекрасной, что он забыл, что собирался ей сказать. Возможно, что-то банальное, как доброе утро.

— Что ты делал ночью? — спросила она, подвинувшись.

Шейн медленно опустился рядом с ней, не отрываясь от ее теплых, освещенных солнцем глаз. И этой улыбки.

— Знаешь, — сказал он. — Как обычно.

Если у нее и были какие-либо подозрения, она оставила их при себе. Им было о чем подумать… и ничто из этого не включало вампиров.

И все это было… приятным.