Помощница. Дипломная работа с осложнениями

Глава 30

— Где дети?! — сорвалось с моих губ.

Мой собственный голос показался чужим, каким-то слабым и хриплым. Он больше напоминал шёпот, чем требование. И всё же меня услышали. Но ответа не последовало. Вместо этого — только гнетущая тишина, которая с каждой секундой все сильнее сдавливала сердце.

Боги, пожалуйста… Он же ничего не сделал с детьми?!

Его смех, довольный и мерзкий, прервал мои мучительные догадки.

— Ты про этих монстров? — произнёс он, и в его голосе звучало самодовольство, от которого меня передёрнуло. — К моему великому сожалению, они, скорее всего, сейчас мирно спят у себя в кроватях. Это была иллюзия, Элоиза. Неужели ты не поняла? Ты ведь всегда умела распознавать обман, особенно когда он исходил от этих… чудовищ.

Его слова были полны ненависти, почти физически ощутимой.

— Хотя, должен признать, я бы, наверное, предпочёл иметь дело с этими "поганцами". Но это было бы посложнее. Вы, конечно, окружили их охраной. А вот насчёт самой себя ты не подумала. Наивная. Хотя, вероятно, ты и не могла подумать, что "тот мальчишка, который даже с детьми не справляется" сможет догадаться, что ты не человек, а?

— Растение, — тихо прошептала я, внезапно вспомнив. — Ты видел, что я его коснулась и моя кожа покраснела.

Он усмехнулся, и в его взгляде я увидела злорадство.

— Да, да. Именно я это растение и посадил. Пришлось немного подождать, пока приживётся. А потом я "случайно" предложил детям там погулять. Видишь ли, мои соратники хотели убедиться, что дети — не люди. Мы и представить не могли, что найдем ещё одного… перевёртыша. Шавку, которой не должно существовать.

Слово "шавка" он произнёс с таким презрением.

— Но ты не волнуйся, — продолжил он с фальшивой заботой. — До детей я тоже доберусь. А твой начальник подумает, что ты стала жертвой одной из тех дамочек, что так хотят занять твоё место. Или захомутать его. Вряд ли он затруднит себя поисками.

Я дёрнулась, пытаясь освободиться, но верёвки сжались ещё сильнее, впиваясь в запястья. И только сейчас мне в голову пришла идея попробовать атаковать его с помощью магии.

Я начала шептать заклинание, но, к своему ужасу, ни малейшей искры магии не сорвалось с моих пальцев. Напротив, я почувствовала резкую боль, будто кто-то вырвал из меня энергию.

— Увы, девочка, — с издёвкой произнёс он. — Верёвка, которая сдерживает тебя, создана специально для таких, как ты. Она не только блокирует магию, но и не позволит тебе сменить облик.

Я бросила взгляд на запястья и увидела чёрную верёвку, ту самую, которую используют работники правопорядка. Сердце сжалось, но тут я заметила кое-что ещё — браслет, всё ещё надетый на мою руку.

Михель не снял артефакт! Возможно, он даже не понял, что это магический предмет, списав его на обычное украшение.

"Если смогу нажать на значок, мне удастся отправить сообщение кому-то из слуг", — подумала я, стараясь не терять надежды. Правда, сделать это нужно было так, чтобы Михель ничего не заметил.

Тянуть время. Это всё, что мне оставалось. К счастью, он, похоже, сам наслаждался своей речью.

Аккуратно, почти незаметно, я нажала на изображение на браслете. Уже приготовилась, что за это действие меня ждёт новая волна боли. Но, к моему удивлению и облегчению, ничего не произошло. Значит, артефакт сработал! Теперь оставалось только надеяться, что дворецкий или кто-то из слуг заметит сигнал.

— Михель, почему ты так ненавидишь нас? Таких, как я? — спросила я, стараясь вложить в голос любопытство, а не отчаяние. Если мои слова отправляются с помощью браслета, то, возможно, хоть что-то передастся.

Его глаза вспыхнули гневом.

— Потому что вы — не люди! — выплюнул он. — Ещё потому, что такие, как ты, вечно лезут куда не просят, вынюхивают! Один из вашего племени испортил жизнь моему деду и разорил всю семью, всего лишь подслушав то, что не следовало.

"Разумеется, виноват оборотень, а не ваш предок, который, скорее всего, занимался аферами", — с горечью подумала я.

— Но как же Эмир не понял, кто ты? — спросила я, стараясь тянуть время. — Он ведь должен был проверить тебя камнем истины. Ты работал с детьми, разве не тебя проверяли тщательнее всех?

Михель усмехнулся, но взгляд стал холодным, словно сталь.

— Он и проверил, — наконец произнёс он, довольно ухмыляясь. — Дело в том, что, когда я устраивался на эту работу, у меня не было никаких планов. Я понятия не имел, что перевёртыши когда-то испоганили жизнь моей семьи. Не знал, что за монстры эти дети. Даже о сестре начальника я ничего не знал. О том, какую тайну она скрывала.

Его глаза вспыхнули жутким удовольствием, и следующие слова заставили меня внутренне съёжиться:

— Но всё-таки приятно знать, что с ними разделались.

Мне стало физически противно. Грудь сдавила волна отвращения и гнева. Он говорил об этом с таким циничным удовольствием, словно речь шла не о людях, а о мусоре, который кто-то убрал с его пути. Предвкушать расправу над детьми, называть их чудовищами… Единственным настоящим монстром в этой комнате был он.

— А ещё, милая, безупречная и трудолюбивая Элоиза, — продолжал Михель, наслаждаясь каждым своим словом, — мне безумно нравится, что твоя смерть и смерть этих избалованных поганцев послужат благому делу. Сердце перевёртыша — это необходимый ингредиент для зелья, дающего невероятную магическую силу. И за свою помощь я, конечно же, это получу. Позднее.

Я стиснула зубы, чтобы не сорваться и не крикнуть в ответ. Но, несмотря на весь ужас ситуации, нужно было продолжать разговор, чтобы выиграть время.

— Почему позднее? — спросила я, делая вид, что интересуюсь его планами.

— Потому что зелье, которое будет изготовлено с помощью твоего сердца, предназначено для другого, — ухмыльнулся он.

Я прищурилась, стараясь выглядеть любопытной, хотя от каждого слова меня бросало в дрожь.

— А ты вообще знаешь рецепт? — спросила я, надеясь выбить его из равновесия.

На мгновение Михель замялся. Его самодовольная улыбка исчезла, и он, похоже, не хотел признаваться в своей неосведомлённости.

— Нет, — выдавил он сквозь зубы, его взгляд потемнел. — Но прошу не волноваться. Очень скоро сюда придут те, кто умеет его готовить.

Его голос стал хищным, и он добавил:

— Да, будет больно. Но, знаешь, порой ради величия нужно идти на жертвы.

Я почувствовала, как сердце сжалось, но продолжала цепляться за разговор.

— Я хоть знаю ваших сообщников? Мы, наверное, в доме одного из них?

Михель фыркнул, словно вопрос его позабавил.

— Нет, Элоиза, ты их не знаешь. Использовать чужой дом для таких целей было бы глупо. А вот арендованная усадьба — другое дело.

Его слова прозвучали так, словно он гордился своей предусмотрительностью.

В этот момент я почувствовала, как браслет на запястье вдруг потеплел. Очевидно, кто-то пытался отправить мне сообщение. Но дотянуться и прочесть его я не могла. Более того, не могла позволить себе привлечь внимание Михеля к браслету.

Он слегка наклонился ко мне и сказал с ехидной улыбкой:

— Что ж, наверное, я оставлю вас, Элоиза, одну. Всё-таки это последние часы вашей жизни. А я уже достаточно убедился, что вам не выбраться.

Я видела, как он направился к двери. Шаги были медленными, почти ленивыми, словно он наслаждался моментом. Дверь за ним захлопнулась, и я услышала, как ключ провернулся в замочной скважине.

Я осталась одна.

Комната была тускло освещена, без окон, с голыми каменными стенами, которые создавали ощущение бесконечной замкнутости. Воздух был затхлым, пахло пылью и сыростью.

Подождав пару минут, чтобы убедиться, что он не вернётся, я вновь сжала подвеску на браслете. Шёпотом я передала всё, что узнала.

"Увы, этого слишком мало", — подумала я с горечью.

Теперь оставалось только лежать, ждать и надеяться. Надеяться на чудо. На то, что меня ищут. Что меня спасут.

Я потеряла счёт времени. Может быть, прошёл час, а может, меньше. Внезапно тишину нарушил скрежет ключа в замке.

Кто-то собирался открыть дверь.

Я замерла в ожидании, сердце бешено заколотилось в груди.