Попаданка: Удел драконьей жрицы [СИ]

Глава 5. О важности везения

К счастью, в запасе у меня была еще пара часов, которые я позволила себе благополучно проспать. Чтобы на утро, не сверкая бодростью и хорошим настроением, на самом рассвете заявиться в палатку вождя. К счастью, в запасе у меня была еще пара часов, которые я позволила себе благополучно проспать. Чтобы на утро, не сверкая бодростью и хорошим настроением, на самом рассвете заявиться в палатку вождя.

Как ни странно, меня там как будто всю ночь только и ждали. Шатер за это время успел преобразиться до неузнаваемости. Грязные шкуры были убраны с пола и заменены алыми, расшитыми золотом, коврами. В центре был зажжен очаг. Вокруг курились благовония, расставленные в изящных костяных вазочках, заполняя помещение загадочным белым дымом. Шаманка, которую я не застала по пробуждению, переодетая и расчесанная, стояла по левую руку от правителя, изумив меня своим омолаживающим преображением. С противоположной стороны стоял довольно молодой воин, с суровым выражением, застывшим на лице. Сам хозяин шатра, одетый, очевидно, в лучшие свои одежды, сегодня, казалось, выглядел еще более внушительно. Я даже слегка удивилась тому, как вчера без содрогания в душе умудрялась выдерживать тяжелый взгляд почти черных глаз. Впрочем, вчера было темно, и это многое объясняет. Единственное, что осталось неизменным — удушающий смрад. От чего он исходил, мне было не ясно, тем более что еще вчера, я списывала этот неповторимый аромат на запах старых шкур.

— Я, Ва-Эхтар-Дан, правитель Соленых Степей, приветствую тебя в своих владениях, странница. Назови свое имя, и мы разожжем костер из трехсот прутьев фирры в твою честь, — заговорил правитель Соленых Степей, вцепившись своим темным взглядом мне в лицо.

— За меня не нужно жечь костры и возносить молитвы. Я, та, что говорит с богами. И здесь я лишь ради одного: предать волю моей покровительницы. Вознесите ей хвалу, на Краю Моря, или сказанное мной неотвратимо свершится, — Без заминки отчеканила я.

— Край Моря загубит любого, кто ступит на его проклятую землю. Я не пошлю туда своих людей.

— Но я не одна из них. Дайте мне в сопровождение десять ваших воинов. Дайте специи, мясо и фрукты, золото и ткани. Все, что вы готовы отдать моей Богине. Дайте трех невинных девиц, чтобы помолились от имени вашего народа вместе со мной. Я же обещаю, с ними не случится ничего дурного. На Край Моря они не взойдут, туда позволено ступать только мне.

— А не проще ли убить, мелкую пигалицу, а кости скормить шакалам? — подал голос молодой воин. Лицо вождя не дрогнуло, зато шаманка одарила юношу взглядом, сулящим все муки преисподней.

— Проще конечно, — не дрогнув, согласилась я, — Но тогда ваш правитель окончательно утратит шанс на спасение.

— Ты проявляешь неуважение к нашей гостье, Г'ярт, — одернул его правитель, — не забывай свое место. Мы подумаем, над вашими словами.

— В самом деле, я ведь прошу не большую цену, за вашу жизнь, вам не кажется? И я не прошу ничего, за свои услуги, что выгодно вдвойне. — Протянула я, будто бы рассуждая вслух, — Так что подумайте, но времени на размышления вам осталось мало.

Я блефовала. Времени у меня было еще меньше, чем у вождя, и оно нещадно просыпалось песком сквозь пальцы. Впрочем, выбранной линии следовало придерживаться от начала и до конца. Я развернулась на пятках так резко, что юбка хлестнула по ногам собравшихся, открыв прекрасный обзор, но мои неприглядно изукрашенные алыми пятнами и порезами ноги. Сейчас наступило самое время подумать о том, как я буду уносить эти самые ноги, если все это сомнительное предприятие накроется медным тазом…

— Постой, — окликнул меня Ва-Эхтар-Дан когда я уже откинула полог, — Я принял решение. Мы выполним требования твоей богини, странница.

— Г'ярт, позови Кьеру, Л'хень и Тиасу, — обернулся он к воину у себя за спиной, — Трия, приготовь дары.

— Верить ей, как кормить с рук бешеную лису, — скривившись, выплюнул парень, и хорошенько зацепив меня плечом, вышел из палатки.

Шаманка также покинула нас, и я, не стесняясь, вернулась к огню, чтобы удобно расположиться на подушках у самого очага. Правитель воспринял мое самоуправство спокойно, сам устроившись на низеньком, засланном бархатным покрывалом топчане.

В течение следующего получаса никто не произнес и слова. Я сосредоточенно прокручивала в голове варианты того, как буду объяснять драконам свое отсутствие, в том, что я вернусь в драконью долину, у меня не было никаких сомнений. Вождь кочевников, просидел недолго на своем месте, вперив мне в спину тяжелый взгляд обсидиановых глаз, а затем, достал из-за пояса длинный клинок, и принялся методично полировать его отрезом мягкой ткани, начищая и без того сверкающий металл до зеркального блеска.

Нашу молчаливую идиллию прервало одновременное появление шаманка и Г'ярта (кажется, так звали нагловатого парня).

— Все готово, Ва-Эхтар-Дан, правитель Соленых Степей, — взяла слово женщина.

— Благодарю тебя, Трия, — чуть кивнул правитель, — А к тебе Г'ярт, у меня будет особое поручение. Оправишься на Край Моря вместе с нашей гостьей. Отряд поступает в твое полное распоряжение. Хочу, чтобы ты лично проследил за ее безопасностью.

Я едва сдержала недоверчивое хмыканье. Как же, «за безопасностью» он будет следить. Знаем мы эту песню. Но раз на то пошло… парнишку не помешает припугнуть, хотя бы для профилактики возможных глупостей:

— Я безмерно благодарна за вашу обеспокоенность моей безопасностью, — ослепительно оскалилась я, говоря нарочито небрежным тоном — Боги благоволят ко мне. Мало найдется угроз в этом мире, что на самом деле способны мне навредить. Но если ваша воля такова, я не стану ей противиться.

Парень сомкнул тонкие губы в еще более узкую линию, верно истолковав адресованную ему насмешливую улыбку. Бросив взгляд на правителя, и дождавшись его едва уловимого кивка, он сделал приглашающий жест, в сторону выхода, и сам покинул шатер, подчеркнуто вежливо придерживая для меня полог.

Как бы сильно я ему не ненравилась, вряд ли он решится что-то предпринять без позволения своего хозяина. Хороший верный песик. Люблю таких ребят — их поведение хотя бы предсказуемо.

На улице, бледным кругом, сквозь тучи, просвечивало едва успевшее оторваться от горизонта солнце. Выйдя во двор вслед за парнем, я была аккуратно укутана огромной белоснежной волчьей шкурой, достававшей мне почти до пят. Где они нашли такого исполина, я не представляла. Впрочем, подношение было оценено мной по достоинству. С единственной завязкой на шее, накидка была хороша в главном — она была теплой! Впрочем, следующее же действие кочевников ввергло меня в легкий ступор. Один, из выделенных мне в сопровождение воинов, подвел ко мне рыжего, поджарого жеребца, верхом на котором мне, видимо, предполагалось ехать до Края Моря. Чем я сама предполагала в таком случае добираться до места, я, честно, не представляла, но и свои силы в верховой езде оценивала даже более чем скромно. Не обученная держаться в седле, за исключением пары конных прогулок, состоявшихся еще в мое бытие подростком, я больше не припоминала ни единого случая, когда мне приходилось бы пользоваться этим четвероногим транспортом. Особых иллюзий я тоже не питала. Это был самый обычный, ни капли не волшебный конь, с самым обычным седлом и нагловатым взглядом почти черных глаз. Мрачно вздохнув, от осознания что пауза и без того затянулась, я едва смогла подскочить так, чтобы всунуть ногу в стремя, и, не без помощи мужчины, придерживавшего коня, совсем не грациозно взобраться в седло. Выделенный мне отряд сопровождения лихо вскочил на своих коней, притом, три молодые девушки, на вскидку не старше шестнадцати лет, взлетели в седла не хуже опытных всадников. Я закусила губу. «Ну, с богом!». Или так говорить не стоит, зная, что собой представляют местные боги?

Впрочем, хоть с местными богами, хоть без них, удовольствие от поездки я получила, мягко говоря, ниже среднего. Не то, чтобы конь оказался совсем невыносимым средством передвижения — он всяко был лучше своих двоих, но и перспектива провести хотя бы полдня в седле казалась мне почти адом. К моему счастью, до Края Моря, по прямой было не больше полутора часов езды. Сейчас, кода ничто не занимало мой ум, мне представилась прекрасная возможность пронаблюдать изменения, вызванные, очевидно, ничем иным, как близостью разрушенного святилища. Стоило неясным очертаниям разрушенного храма появиться в зоне видимости, как кони ощутимо сбавили ход, стали всхрапывать, то и дело мотать головой, изредка взбрыкивать, и только мой жеребец оставался спокоен, как ни в чем не бывало. Окружающий ландшафт так же чуть изменился, высохший сухостой, на который я не обратила внимания в первое мое здесь появление, оказался тоже не так прост. Высохшая естественным образом смесь высоких трав, сперва стала мельчать, на глазах сходя на нет, а после и вовсе превратилась в неясную сероватую подстилку из низкой травы и редких мелких кустиков с обуглившимися невесть от чего веточками. Люди тоже не остались равнодушны к изменениям в природе, то и дело опасливо озираясь по сторонам, мы все же замедлились до шага, а после и вовсе спешились.

— Коней придется оставить здесь, — пояснил Г'ярт. До одинокой колонны, над самым обрывом оставалось не больше пятисот метров. Похватав дары из поклажи, и навьючив ими воинов, мы двинулись уже пешком, еще через триста метров вновь остановившись, — Дальше не пойдут и люди.

Я глянула под ноги, отмечая, что всего в трех шагах от этого места начинаются заросшие травой на стыках, гладкие отполированные плиты, сейчас припорошенные рыжей степной пылью.

— Мне понадобится чаша с дарами, клинок и веревка, — кивнула я.

Требуемое было выдано мне незамедлительно и две дюжины глаз устремились на меня в ожидании указаний.

— Скажите вашим женщинам, чтобы молились, — бросила я, делая шаг за невидимую черту.

— Но кому? — негромко, едва различимо пискнула самая смелая из девушек.

— Мою богиню зовут Лиэлит, ей сегодня вы приносите дары, и только ей будете приносить впредь, — бросила я через плечо, и уже не оборачиваясь, и не останавливаясь, направилась к обрыву, над которым нависала последняя из уцелевших колонн.

План у меня был вполне простой, чашу с дарами я выпросила лишь для прикрытия, так что стоило мне подойти к краю обрыва, как она полетела вниз вместе со всем содержимым. Веревку я кое-как закрепила за остаток какого-то постамента, выделенный мне нож, сунула за пояс, сбросила с себя теплую шкуру и, обмотавшись свободным концом, глянула вниз. Скалолаз из меня совершенно никакой, но делать нечего. Приблизительно в семи метрах от меня, щерилась морда мерзкой твари, посверкивая заветными изумрудами в глазницах.

С погодой мне сегодня повезло: ветер не дул так отчаянно как вчера, а волны не доставали до того места, куда мне предстояло спуститься, так что, подбадривая себя аргументами разного рода, начиная перспективами в скором времени вновь оказаться дома, и заканчивая совсем уж сомнительным: «как с четвертого этажа по занавескам — так нормально, а как для дела слазить, так струсила?», я начала свой спуск, осторожно выбирая, за что бы зацепиться и на какой бы камень наступить.

Верно говорят, спускаться вниз куда сложнее чем лезть вверх. Вверх я лезть, правда, еще не пробовала, но все сложности спуска оценила в полной мере. Преодоление нескольких жалких метров заняло у меня по ощущениям с добрый час. Мокрая как мышь, с ломотой во всех мыслимых и немыслимых мышца, я достигла узкой расщелины, и стоило мне хоть как-то в ней укрепиться, выдохнула, не в состоянии пошевелиться. Несколько минут передышки должного облегчения не принесли. Море плескалось в опасной близости от моего убежища, не доставая до ног всего каких-то полметра. Решив не растягивать сомнительное удовольствие, я устроилась так, чтобы оказаться лицом к лицу с окаменевшей химерой, при этом освободив руки, достала нож, и принялась выковыривать нужный мне камень.

Статуя к моему удивлению, после падения с такой высоты, оказалась практически невредима, кроме нескольких мелких сколов на крыльях да в районе страшных, явно не человеческих лапищ. При этом заветный камешек засел в каменной глазнице так прочно, что я ненароком погнула клинок, в попытке добыть его. Спустя еще десяток минут и множество бесплотных попыток, кристалл таки извлечь удалось. Едва успев ухватить его, я пошарила руками по одежде, и поняв, что карманов в ней нет, сунула камешек в рот: сохраннее будет. Второй камень оказался закреплен, пожалуй, получше первого: провозившись с ним еще, по меньшей мере, четверть часа, все кончилось неожиданно бесславно. В какой-то момент, моя левая нога соскользнула из выемки, и я едва не загремела вниз, вовремя выпустив из заледеневших рук нож и повиснув на статуе, всеми конечностями обвив свою спасительницу. Дальнейшие попытки добыть и второй «глаз» пришлось оставить. Я подтянулась на руках, и кое-как кряхтя и поскуливая, выкарабкалась наверх, сотню раз успев пообещать себе больше никогда не идти на поводу у местных богов.

Отлежавшись с пару минут на промерзшей земле, я вновь завернулась в шкуру, и едва унимая дрожь во всем теле, возвратилась к сопровождавшим меня степнякам. Девушки, к моему удивлению, все еще стояли обернутые в сторону моря, приклонив колени. Дары были аккуратно расставлены у самого входа на земли принадлежавшие храму, в строгом порядке: золото, снедь, шелка и шкуры.

— Богиня услышала ваши молитвы, — кивнула я, желая поскорее покончить с этим делом, — Можем возвращаться.

Упрашивать никого не пришлось, девчушки, в секунду подскочили с колен, с интересом глядя на остатки разрушенного храма. Конечно, в нем никаких перемен не произошло, что видимо немного расстроило ожидавших чуда девиц.

Возглавляющий воинов Г'ярт глянул на меня с недоверием, но вслух ничего не произнес. Только отдал распоряжение возвращаться к коням. Я же, стоило улучить секунду, выплюнула камень в руку, наконец, с интересом разглядывая свою добычу. Небольшой, всего три сантиметра в длину и около полутора в ширину, камень, ограненный под вытянутый овал, казался вполне обычным. Ни магического сияния, ни покалывания в коже, ни иных «особых» ощущений от него не было. Просто чуть нагретая теплом моего тела стекляшка зеленого цвета — не больше. Что до его магических свойств, стоило мне взобраться на коня, и пристроиться в хвосте процессии, я незаметно извлекла его из кулака, и глянула на свет: степь так и осталась степью, не претерпев ровно никаких изменений, а вот всадники, наконец, явились мне в своей истинной сущности. Наконец-то я поняла слова Лит о истинном зрении. Часть воинов, сопровождавших меня была обычными людьми, еще часть окружала легкая, но вполне различима дымка накладывавшая на тело человека образ мелкого серо-пепельно, в цвет сухостоя, волчка, скорее всего — степного койота. Таковыми являлись шестеро, из десяти. Я чуть повернулась, с интересом глядя на девушек, тоже обладавших этой ипостасью. Их животные разве что были чуть мельче и обладали чуть рыжеватой шкурой. Чтобы разглядеть Г'ярта, мне пришлось чуть выехать вперед — воины ехавшие впереди совершенно закрывали обзор. Увиденное, не то чтобы меня поразило, скорее, объяснило многое.

«Попался, волчара!» — едва слышно произнесла я, разглядывая крупного черно-серого волка, просвечивающегося сквозь человеческий облик. «Теперь-то все ясно, чего ты так упирался». Я довольно осклабилась, едва не упустив тот момент, когда «волчара» обернулся ко мне лицом. Я поспешила спрятать камень в кулаке, и изобразить самое невинное выражение на лице. К моей удаче, этих манипуляций он толи не заметил, толи не придал им значения.

Всю оставшуюся дорогу я придавалась внутреннему ликованию, дивясь тому, как славно все сложилось. Я однозначно была очень близка к завершению этой командировки полной и окончательной победой. Всего-то осталось, добраться до лагеря, да дать правителю степняков на своего верного подопечного сквозь камушек взглянуть. А там уж не мое дело, как они с ним расправляться будут. А главное, он-то мне и не сильно нравится, даже и не жалко его нисколечко! Чудесно все же сложилось…

В таких радужных размышлениях, я и сама не заметила, как мы добрались до лагеря, а там и до палатки вождя, перед которой мне помогли спешиться.

— Приняла ли наше подношения твоя богиня, странница? — осведомился повелитель, встречая меня у входа в свой шатер весьма радушно.

— Моя богиня осталась довольна вашими дарами, за что наградила меня знаниями, способными помочь нам предотвратить печальный исход пророчества.

— И что же поведала она тебе? — правитель приоткрыл передо мной полог, приглашая зайти.

Я скользнула внутрь, вновь окунаясь в неприятный запах, присущий именно этому жилищу. Воины были оставлены во дворе, шаманки внутри тоже не наблюдалось. Только негромко потрескивающий огонь в очаге и пара приготовленных явно заранее чаш с какой-то едой парили жаром на низеньком столе.

— Здесь нашему разговору никто не помешает, — пояснил мужчина, взглядом указав мне на подушки у того самого низенького столика.

Я без колебаний приняла его приглашение, усевшись на одно из свободных мест.

— Часть ваших людей — оборотни, — начала я, внимательно наблюдая за реакцией хозяина жилища.

Тот чуть помедлив, кивнул: — Ваша богиня, это вам сообщила? Что ж, в этом нет тайны.

Я неопределенно качнула головой. Не объяснять же ему, каким именно образом я это узнала.

— И обращаются они в койотов?

— Точно так, — вновь кивнул мужчина, — У нас есть те, что не наделены второй ипостасью, но их, все же, меньшинство.

— Среди ваших воинов завелся волк. И когда я говорю волк, я говорю о крупном матером сером, а не о чуть переросшем койоте.

— И кто он?

Я загадочно улыбнулась: — Тот, кому вы, несомненно, доверяете.

Мужчина помрачнел.

— Волки — наши злейшие враги на протяжении уже не одной сотни лет. Они заняли самые богатые земли, оставив нам эти полупустые высохшие степи да проклятый Край Моря, и теперь ты, женщина, говоришь, что один из них — живет среди моих людей?

— Именно, — кивнула я, ничуть не сочувствуя беде кочевников.

— Так говори, кто он, — потребовал мужчина.

— Я бы выпила чая, — сообщила я, хитро улыбаясь. В самом деле, чая ничуть не хотелось, но природное любопытство просто требовало взглянуть на правителя Соленых Степей истинным зрением, а я не намеревалась ему противостоять.

Мужчина хмыкнул и, поднявшись со своего места, обратился к очагу, на котором, отдавая ароматными травами, кипел чан. Я тут же выудила из рукава припрятанный камень, поднесла его к лицу, и глянула на мужчину. Увиденное, заставило меня мигом похолодеть и растерять всякое спокойствие и непринужденность. Передо мной, обернувшись спиной, стоял все тот же человек, вот только его, довольно крупный, с заметной сединой койот, представлял собой полуразложившийся труп, с местами облезшей до костей плотью, и шкурой свалявшейся в гниющие комья. Теперь — то природа жуткого запаха мне стала вполне ясна, не ясно было лишь одно, почему после смерти сущности остался жив человек. Смелости дождаться, когда разлагающееся существо обернется, у меня не хватило. Я спрятала камень в рукав, и уставилась на свои мелко подрагивающие пальцы, пытаясь хоть как-то успокоить участившееся сердцебиение. Все мысли в голове заместила одна единственная: «Что делать теперь?».

— Так кто же волк? — чашка с ароматным отваром коснулась стола прямо напротив меня.

Я дернулась, наверно слишком резко, но все же смогла взять себя в руки, и с натянутой улыбкой выдавить: — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, так люди говорят. Я покажу вам предателя, но только завтра утром. Мне еще нужно провести один обряд.

Вполне обычный на вид мужчина, без каких-либо признаков гниения на вполне живой плоти, несколько раз обернул чашу в руках, и задумчиво кивнул.

— Хорошо. Пусть будет так.

Я тихонечко выдохнула, одним махом допила обжигающий отвар и подскочила на ноги: — Позвольте покинуть вас. Ритуал требует концентрации и подготовки.

Вождь благосклонно махнул рукой, и я, почти бегом выскочила на двор.

Даже мое дилетантское иномирянское понимание ситуации вполне ясно говорило «разлагающаяся ипостась — явно знак не из хороших».

На свежем воздухе в голове немного прояснилось, так что я успела быстро обдумать сложившееся положение, и принять единственное, казалось бы, верное в такой ситуации решение: забиться куда-нибудь в уединенное место и вызвать чертову богиню, втравившую меня в эту историю. Правда, с уединением сразу же возникли проблемы. Отойдя на несколько сот метров от палатки вождя, я убедилась в том, что остаться одной в самом сердце поселения кочевников — просто невозможно. Каждую минуту за мной следил, по меньшей мере, десяток глаз. Опасливо косились на меня женщины, пряча за спины детей, мужчины непременно провожали долгим взглядом, а сзади вилась пара воинов, не приближавшаяся, но и не отстававшая ни на шаг. Поплутав еще немного между палаток, я окончательно погрузилась в мрачные мысли. Последняя из которых, мне особенно не понравилась: «что если Лиэлит знала насчет разлагающейся сущности вождя кочевников, и прислала меня как раз ради того, чтобы я не дала убить этого живого мертвеца?». Безобидных объяснений такому раскладу у меня не нашлось. Мне не было известно и одной истории, в которой ходячие мертвецы оказывались бы милыми существами, стремящимися помогать всему живому. Зато историй с реками крови и морями зомби в моем мире хватало. Вызывать богиню как-то сразу расхотелось. Я дала еще один круг, по лагерю, и решительно повернула к палатке шаманки. Если до этого, моим заданием было предотвратить пророчество, то теперь его исполнение мне полагалось, по всей видимости, организовать.

До места назначения оставалось с два десятка метров, когда мне на встречу вывернул тот самый парень, которому, по всей видимости, полагалось исполнить главную роль в этом представлении. Г'ярт, и до этого не отличавшийся дружелюбием, сейчас, казалось, метал молнии из глаз. Почерневшее от гнева лицо, плотно сжатые в узкую линию губы, движения, резкие и отрывистые, выдавали его душевное смятение. Увидев меня, он невольно остановился, всматриваясь в мои черты, словно хотел в них что-то разглядеть. Я нагнала его в считанные секунды, не думая ни секунды, ухватила за предплечье, чуть повыше локтя, притянула к себе очень-очень близко, и четко выдохнула в ухо: «Я кое-что знаю о тебе, волчара!». Эффект от моих слов получился даже сильнее, чем я предполагала. Парень не просто замер — перестал дышать. Я отступила, с интересом наблюдая за изменениями в его лице. Он побледнел. Даже на смуглой коже это было прекрасно заметно. Взгляд темных глаз остановился, став совершенно стеклянным. Мне кажется, я даже слышала, как в его черепной коробке мечутся и сталкиваются шальные мысли. А может, это в моих висках стучит кровь? Одно я знаю наверняка — сейчас он очень жалеет, что не убил меня еще там, по дороге на Край Моря. Я чуть опустила взгляд, обнаружив, что пальцы его руки судорожно, до белых костяшек, сжали остов клинка.

— Идем, мне есть что с тобой обсудить, — я ухватила парня за руку, от греха подальше отцепив окостеневшие от напряжения пальцы от меча и потянула в сторону, — Где твоя палатка? Чем меньше свидетелей будет у этого разговора, тем лучше для нас обоих, — громко шептала я ему на ухо.

Мужчина чуть пришел в себя, и, изменив направление, повел меня между рядов шатров. Я мельком осматривала те палатки, которые мы практически пробегали, даже не успевая удивляться тому, насколько они одинаковые. В прочем, и эта палатка оказалась расположена не так далеко от шатра вождя, который мы обошли по огромному кругу, будто боялись, что его хозяин прочтет мысли одного из нас. Г'ярт остановился, как-то по-особенному присвистнул и быстро приказал появившимся стражникам отойти от палатки на два десятка метров и никого не подпускать ближе. Затем буквально втолкнул меня внутрь, и, зайдя сам, плотно задернул полог.

Я быстро заморгала, пытаясь привыкнуть к очередной смене освещения.

— Говори! — прорычал мужчина, ткнув мне в спину чем-то холодным и, наверняка, острым.

— Убьешь меня, и твой господин сразу догадается, кто у вас в лагере тот самый «волк».

Клинок чуть усилил нажим, и в следующую секунду исчез.

— Правильное решение, — одобрила я, машинально потирая то место, где мгновение назад было острие.

— Я не собираюсь убивать Ва-Эхтар-Дана, твое пророчество ложь, как и твоя Богиня.

— Как раз это я и собиралась с тобой обсудить, — усмехнулась я, разводя руками, — Вследствие последних открывшихся мне обстоятельств, пророчество должно свершиться.

— Что ты такое говоришь, Вещунья!? — зашипел парень не хуже змеи, — Только за одни эти слова я должен был бы отделить твою мерзкую голову от тела.

— Спокойно, отделитель, — фыркнула я, наблюдая как кочевник, не опуская клинка, стал медленно обступать меня справа, — Еще успеешь голову отсечь. Если, конечно, после того, что я тебе расскажу, посчитаешь нужным.

Конечно, мои слова его ничуть не успокоили, скорее, наоборот насторожили еще больше, но он хотя бы замер на месте.

— Я не особо разбираюсь в том, что вы за раса, и сколько у вас видов, но то, что ты отличаешься от основной массы этого вашего племени — это факт.

— Мы называется эрехесс-а-Дан, и мы не племя.

— Не суть, — отмахнулась я, — Я видела ваши сущности. Часть — мелкие степные волчки, вроде койотов. Другие — обычные люди. Мне, в общем-то, плевать на ваши внутренние разборки, и почему твое племя терпеть не может волков. Я здесь совсем для другого дела. И, честно сказать, сложись обстоятельства иначе — с большим удовольствием сдала бы тебя вождю… Но я имела неосторожность взглянуть и на его сущность тоже. Как давно ты видел сущность вашего вождя, Г'ярт?

— Ва-Эхтар-Дан, не вождь! Он правитель Соленых Степей, — я скривилась, всем своим видом пытаясь передать: «чхала я на ваши заморочки», — И сущности мы видим только тогда, когда их обладатель принимает вторую ипостась, — чуть спокойнее добавил он.

— Спрошу по-другому, как давно… «правитель Соленых Степей» принимал вторую ипостась у тебя на глазах?

— В последний раз на Великой охоте, около четырех лун тому назад.

— Значит давно, — задумчиво кивнула я, — Тогда скажи мне, что ты знаешь о мертвой ипостаси у живого человека?

— Что за глупости, Вещунья, такого не может быть, — фыркнул парень, от негодования резко вогнав клинок в ножны. Сталь тренькнула так звонко, что я невольно содрогнулась — Ипостась, это не просто способность превращаться в животное. У нас, эрехессов, не важно, к какому клану мы принадлежим, — это и есть воплощенная душа. А даже дети знают, что тело без души жить не может.

— Видимо, мне придется тебя разочаровать — может. Я видела полуразложившуюся ипостась вашего Ва-Эхтар-Дан. Видела своими глазами, и если ты способен мне поверить хотя бы немного, она была мертва, настолько, что я видела ее изгнившую плоть.

— Шаххар![5] Этого не может быть.

Я лишь изогнула брови, всем своим видом говоря «да-да, именно так оно и было, но тебе нужно с этим свыкнуться». Парень и впрямь воспринял мои слова тяжело. Не найдя в моем взгляде и намека на обратное, он заметался по палатке из стороны в сторону, без видимой цели. Затем кинулся к топчану, извлек из-под него ларец и, наскоро откинув крышку, достал с бархатной ткани глиняную табличку, мелко исписанную непонятными значками. Вцепившись в эту вещицу нечеловеческой хваткой, он замер на несколько минут, приклеившись взглядом к письменам. Я чуть постояла, ожидая от него хоть какого-то ответа, но когда его не последовало и через несколько минут, встала у парня за спиной, через руку заглядывая в текст. Каракули иероглифов были плохо различимы: истертая временем, надломанная по углам, расчерченная глубокой тещиной почти посередине а затем кое-как склеенная смолой, табличка видела наверняка не одно поколение кочевников. Глаза едва стали привыкать к странному тексту, на совершенно непонятном языке, как воин, наконец, отмер, резко развернувшись ко мне лицом. Табличка была быстро прижата к груди, дабы я никаким образом не могла в нее заглянуть.

— Я не верю тебе, Вещунья, но если то, что ты сказала, окажется правдой, нам всем не поздоровится. И если честно, то уж лучше бы ты сейчас лгала.

— К сожалению, я не лгу, — мрачно скривилась я, — Может, просветишь, что такого страшного ты там вычитал?

— Этот сакральный текст достался мне от матери. И в нем говорится о демонах, которые когда-то давно попали в мир Эсос, из мира Мертвых душ. У нашего народа этих тварей называют «баргулами». Это старая сказка, которой на ночь пугают непослушных детей. Никогда и никто не видел баргула, Вещунья. Потому что ели бы они существовали на самом деле — нас бы уже давно не было. Все что здесь написано, мало похоже на правду.

— И все же, ты хранишь эту вещицу, — хмыкнула я.

— Моя мать, как и Трия, была шаманкой в нашем клане. Она оставила этот текст мне, повелев беречь его до самой смерти и после нее. Я не нарушу завет. Это мой долг перед всеми предками, да хранит Степь их Имена.

— В каждой сказке есть доля сказки, — многозначительно протянула я, — Что же эти ваши «баргулы» и в самом деле живые мертвецы?

— Не мертвецы. Они создания тьмы, такие же древние, как боги. Своим ядом они пропитывают душу человека, и когда та истлевает до конца, завладевают его телом. Они вселяются в кого угодно, и распространяются как эпидемия пенной чахотки. Стоит лишь одному пройти полный круг превращения, и дальше никто уже не спасется. Согласно тексту, на заре веков, клан эрехесс-а-Фер богами был уничтожен до последнего старика и младенца, ради того, чтобы их остановить. Тогда, людей сожгли заживо, а то место, огородили двенадцатью семиаршинными столбами, запретив всему живому когда-либо ступать на ту землю.

— Как-то мрачновато, — протянула я, — А это точно баргул?

— Ты у меня спрашиваешь, Вещунья? — как-то нездорово хохотнул парень, — Тебе виднее, что ты увидела на дне своей колдовской чаши.

— Не чаши. У меня про это дело камешек особый припасен, — хмыкнула я, — Если не веришь мне, то своим-то глазам ты должен доверять?

— О чем ты толкуешь?

— Я могу показать тебе то, что видела сама, — усмехнулась я, — Всего-то нужно — набраться смелости да взглянуть сквозь камень.

— Доверия слова твои мне не внушают, Вещунья. Мне нужно подумать.

— Думай, но не затягивай. Новолуние близко, — пожала я плечами, едва сохраняя внешнее спокойствие, для чего пришлось хорошенечко впиться ногтями себе в руку, — Я буду ждать твоего ответа до первой звезды. Потом — пеняй на себя. И помни, я знаю твой маленький секретик, волчара. Подумай, стала бы я о нем молчать за просто так?

Оставив парня размышлять над сказанным, я вышла из палатки, и помахав рукой поджидавшей меня страже, мило улыбнулась:

— Можете проводить меня к Трие, раз уж вы здесь.

Сопровождение со всеми почестями выглядело даже забавно. В течение недолгой прогулки мне удалось кое-как перевести дыхание и даже немного успокоиться. Я даже как-то смогла убедить себя в том, что смирилась со своим незавидным положением. Что уже теперь поделать, если я и приняла не самое верное решение, мне теперь остается только следовать ему, да уповать на милость судьбы — местным богам доверия все равно нет.

Медленно тянулись часы, занятые лишь питьем чая и поглядыванием на медленно темнеющую щелку в тканях, закрывавших вход в палатку. К моему несчастью я относилась к той породе людей, что лучше бы догоняли, чем ждали, поэтому совершенно незанятые ничем часы были поистине невыносимы. Наконец, за пологом небо окончательно окрасилось густым фиолетом. Я одним резким рывком поднялась с подушек и вышла из палатки, в тягучем предвкушении чего-то, что вот-вот должно случиться. Г'ярт появился спустя несколько минут, в сопровождении пятерки крупных воинов в полном боевом облачении. Мрачно осмотрев приближающийся отряд, я лишь поджала губы и чуть отступила — я просчиталась. Что делать дальше, бежать? И как далеко я уйду? По степи, от кочевников, которые сызмала обучены скакать по степям верхом? Глупая идея. Позвать Лиэлит?

Додумать я не успела. Мужчины настигли меня в считанные секунды, ловко скрутили, и крайне предусмотрительно затолкав в рот кляп, швырнули к ногам своего главаря. Я хорошенечко проехалась лицом по плотной чуть подмерзшей земле. Щека засаднила и как-то подозрительно потеплела. Но, пожалуй, это была лишь меньшая из ожидавших меня бед.

— Обыщите ее, все что найдете — мне, — приказал Г'ярт.

Его команду незамедлительно выполнили, даже не поднимая меня с земли. Брать у меня, по сути, было нечего. Кочевники разве что выдрали заколку из волос, да сорвали наручи, под которыми я так и держала камень. Все добытое перекочевало, к Г'ярту, который лишь негромко хмыкнул. Я еще немного полежала, уткнувшись лицом в землю, когда по команде меня подняли, на этот раз, лицом вверх, ухватив за веревки связывавшие руки и ноги.

— Тащите ее к Ва-Эхтар-Дан, пусть он решает, что с ней делать.

Я тихонечко заскулила, от напряжения в мышцах, не приспособленных к такому обращению. Получилось достаточно жалобно, чтобы вызвать у воинов смешки.

— Вещунья, а такой исход предсказать не смогла, — мерзко заржал один.

— Ну, может, хоть как ее казнят — угадает, — поддакнул второй.

Угадывать не хотелось. Мозг, отчаянно зашуршал, продумывая варианты спасения, один отчаяннее и бесполезнее другого. Боль в вывернутых руках стала почти невыносима, и я уставилась в небо, изогнувшись в совершенно неестественной позе, пытаясь хоть как-то сместить давление.

Обведя едва осознанным взглядом небосвод, я едва не завыла в голос. Я просчиталась дважды. В этом мире лунный цикл короче — и новолуние уже наступило. Сегодня последний день, отведенный на исполнение пророчества.

И без того паскудная ситуация усугубилась в разы, но немного отвлекла меня от грозящей печальной участи. Мелкое злорадство по поводу судеб кочевников, едва ли могло компенсировать животный страх за свою собственную, но хоть как-то скрашивало общую безрадостную картину.

Бросать меня на пол начало превращаться у кочевников в какую-то дурную традицию. На этот раз меня буквально зашвырнули в шатер правителя Соленых Степей, вслед за вошедшим Г'яртом. Больше порога шатра никто не переступил. Я, хорошенько ударившись спиной и головой, попыталась втянуть воздух, и едва не задохнулась от удушающего смрада, ставшего за эти несколько часов почти невыносимым.

— Это еще что? — строго вопросил правитель, нависнув над моим телом.

— Ты впустил в наш дом грязную лисицу, Отец. Прикинувшись вещуньей, она обвела тебя вокруг пальца, и думала укусить, пока ты утратил бдительность.

— Откуда тебе знать? Или сам подался в вещуны?

— Она пришла сегодня ко мне, предложила помочь… занять твое место. Она распространяла мерзкий слух, будто бы ты, Отец, — баргул. Не знаю, скольким воинам она уже успела влить в уши свой яд.

Я округлила зала. Отец? Помочь занять место? Да, Лера, с таким везеньем нужно было сразу в море топиться, это хотя бы не так больно.

— И ты отказал ей? Глупый щенок… — протянул мужчина, — А ведь она могла дать тебе неплохой шанс… Ты всегда был слишком преданный. В таких делах, преданность — это слабость. Однажды ты это поймешь. Но сейчас я тебе ее прощаю.

— Отец! — Г'ярт ударил сомкнутой в кулак пятерней себя в грудь.

— А теперь скажи, что ты предлагаешь с ней сделать?

— Сжечь. Как и положено поступать с лже-вещунами и предателями.

— Значит, так и поступим, — кивнул мужчина, — Ступай, распорядись, чтобы сложили костер.

Парень быстро развернулся, сделал несколько шагов к выходу и замер:

— Совсем забыл! При ней был камень, говорит, волшебный, — Г'ярт вынул из кармана бледный изумруд и прокрутил между пальцев, — Что за стекляшка? Он же даже на изумруд не похож, — хмыкнул он.

Я скосила глаза на Ва-Эхтар-Дан, который напряженный, словно натянутая тетива, замер, не дыша. Секунда, еще одна. Я едва успела откатиться в сторону, приложив поистине нечеловеческое усилие, когда вождь, в один миг обратился тем самым крупным полуразложившимся койотом и кинулся на своего сына, метя в горло.

Парень, оказался на диво проворен, вовремя отскочив в сторону, чтобы в следующее мгновение тоже обратиться в крупного волка. Лежать между двумя разъяренными существами оказалось, пожалуй, еще страшнее, чем осознавать то, что меня собираются сжечь. В ушах загудела кровь, и я попыталась откатиться в сторону. Получилось из ряда вон плохо. Пасть с виднеющимися сквозь облезшую плоть костями клацнула в опасной близости от моего уха:

— Не дергайся, девчонка, и проживешь чуть дольше.

Что остается делать, когда поступает такое ценное предложение? Конечно, попытаться сбежать! Что я и сделала, на этот раз, каким-то чудом, вполне удачно закатившись под топчан одним хорошим рывком. Дальнейший разворот схватки я наблюдала под довольно странным, и крайне неудобным углом. В основном следя за перемещением лап по полу. За кого болеть — я так и не определились, с одинаковым содроганием ожидая, когда же победитель примется за меня.

Долго ждать мне не пришлось, кости захрустели, жутким звуком ознаменовав завершение поединка, и вот, уже бесформенная туша разлагающихся костей и плоти повалилась на пол, ощерив разинутую пасть прямо на меня. Уверена, это звук я запомню надолго, видимо даже до конца своей жизни, ведь она обещает быть короткой.

Я с унынием отметила, что таки помогла пророчеству сбыться, и задвинулась еще чуть подальше — раздумывая над тем, как же новоиспеченный вождь (если, конечно, в этой глуши наследуют по праву крови), будет вытаскивать мою тушку из-под топчана.

«Лишь бы мечом прямо так не пырнул…» — подумала я.

Волчьи лапы вновь превратились в обычные голые человеческие ноги. Прошло еще с минуту, пока мой предполагаемый душегуб, напрочь позабыв обо мне, оделся, обулся, отшвырнул носком сапога быстро истлевающие останки, и что-то неразборчиво пробормотав, плюхнулся на живот. Вытаскивание моей сопротивляющейся тушки из-под топчана, оказалось не такой простой затеей, и парню пришлось изрядно попыхтеть. Я, кажется, цеплялась за подстеленный ковер даже кожей. Помогло это не особо, но и неудобств парню доставило не мало. Он справился. Тяжело выдохнул, и вытянул короткий клинок. Тут уж я на всякий случай закрыла глаза и помолилась. Не знаю кому — но сделала это вполне исправно. К моему изумлению убивать меня не спешили. Парень сопел, что-то отрывисто вздыхал, и я даже с любопытством приоткрыла один глаз, наблюдая за его мытарствами.

— «Чего он трясется? Еще с первого раза в сердце не попадет!» — Забеспокоилась я, с опаской уже двумя глазами глядя на изрядно дрожащий клинок. Определенно, такой способ умерщвления я приняла за гуманное благо, ведь гореть заживо — удовольствие наверняка ниже среднего.

Наконец волк взял себя в руки, сдвинул брови и, сжав зубы, крепче стиснул клинок, заставив тот не трястись из стороны в сторону. Я снова закрыла глаза.

«Так, он вроде больше не трясется, теперь, как бы самой не трястись, чтоб убил с первого раза?»

Я вдохнула и замерла, в ужасе не сразу поняв, что именно произошло. Мои руки, а затем и ноги освободили, аккуратно распутали, затем вынули изо рта кляп… и больше ничего!

Я полежала еще немного, прикидываясь полумертвой, и таки открыла глаза, не разглядев сразу парня, который в странной позе скорчился на полу, в нескольких метрах от меня. В задумчивости посидев еще с минуту, я поднялась на ноги, не спеша растерла алые следы от веревок на руках, ощупала явно потерявшее товарный вид лицо, сделала пару шагов — ноги затекли и почти не гнулись, но парень так и не шелохнулся.

«Что это с ним?»

Я подошла к кочевнику, в скрюченной позе распластавшемуся по полу так, чтобы лицом уткнуться в ковер, и при этом усидеть на пятках.

— Эй? Ты живой? — с опаской спросила я, раздумывая, а не потыкать ли его ногой?

Парень украдкой выдохнул, и тут же попытался замереть. Значит — живой. Тогда что он делает?

Я огляделась по сторонам. Останки койота разлагались на глазах, источая такой невыносимый смрад так, что глаза начали невольно слезиться. Ковер был исполосован следами от когтей, а часть мебели разгромлена, но во всем этом месиве из щепок, обрывков ткани, клоков шерсти и костей не наблюдалось одного — моего честно-добытого камешка! Кочевник продолжал вести себя предельно странно, замерев, в явно неудобной позе.

— Прошу простить меня за вторжение, Ва-Эхтар-Дан… — Трия проникла под полог необычайно прытко для скрюченной старушки, и замерла, в немом ужасе приоткрыв рот, вслед за ней еще один любопытствующий страж успел сунуть голову внутрь и так же замереть в остолбенении.

Я замерла, не зная куда броситься. Толком запаниковать даже и не успела.

— На колени, — рявкнул хорошо поставленный властный голос, и я едва не послушалась приказа, вовремя сориентировавшись, что он адресован вовсе не мне, и исходит от Г'ярта, все так же полулежащего на полу.

К моему изумлению, кочевники ни секунды не мешкая пали ниц, мигом заняв точно такую же позу, что и их новый вождь.

— И что это вы делаете? — заинтересованно осведомилась я, осматривая получившуюся картину с нескрываемым изумлением. Этот странный мирок все больше меня удивлял, и вовсе не в приятную сторону. Во всяком случае, поведение его жителей было далеко от рационального и логически объяснимого.

— Преклоняемся перед Великой Жрицей, — как мне показалось, слегка озадаченно пояснил Г'ярт.

— Мне конечно безмерно приятно, но валяться в останках недавно убитого баргула, это как-то… — я невольно замолчала, подбирая подходящее слово.

Шаманка невольно вздрогнула, от упоминания необычной нечисти и ее останков, но с места не сдвинулась.

— Ладно, объясню понятным языком, — почуяла я неожиданный прилив наглости. Патовая, казалось, ситуация, неожиданно повернулась ко мне своими самыми привлекательными частями, и я намеревалась этим воспользоваться, пока кочевники не одумались, и таки не сожгли меня на костре, от греха подальше — Поднимайтесь, хватит грязь лицом по полу елозить.

К пущему моему удивлению, пожелание было исполнено практически моментально. Все трое поднялись. Страж, цветом лица сравнявшийся с бледно-серой стенкой шатра, как-то уж очень затравленно озираясь, попытался задом отступить за полог, но ненароком встретился со мной глазами, странно, по щенячьи, взвизгнул и обратился, трусящимся как осиновый лист, койотом. Остальные, к счастью, замерли, странных маневров не производя, только дышать старались как-то уж больно редко, да мне в глаза не смотрели.

Я перевела дыхание. Страх медленно отступал на второй план, давая место клокочущей ярости: меня только что чуть было не сожгли! И главное, попрепятствовало этому лишь удачное стечение обстоятельств, да видимо какие-то местные суеверия, о которых я ни сном, ни духом! И влезла ведь я во все это по своей доброй воле, как говорится «в здравом уме и твердой памяти»… Правда, в здравости первого, пожалуй, настало время усомниться…

Я снова глянула на Г'ярта. Самобичевание никогда у меня не бывало долгим, в нем я сильна не была. Зато виновники моих душевных страданий, как правило, получали сполна…

— Кажется, кто-то собирался сжечь меня «как и положено поступать с лже-вещунами»? И что же, передумал? — ядовито осведомилась я, сузив глаза, благо, именно это выражение лица у меня всегда выходило особенно удачно.

Судя по посеревшему цвету лиц обоих моих собеседников, я все же слегка перестаралась с шипящими нотками, но в целом эффект произведен был верный. Благо, в обморок никто не упал. Г'ярт тяжело сглотнул, будто проталкивая вставший в горле ком, и медленно склонил голову.

— Я готов понести любое наказание, какое посчитает нужным великая Жрица и ее Богиня.

Я чуть изогнула брови. То есть, он освобождал меня от веревок, предполагая, что я прикажу его казнить? А его люди меня послушаются? Я глянула на Трию, и по мрачному выражению на ее лице поняла — видимо да.

Вот что делают с людьми суеверия и первобытный страх. Он боится моих неведомых сил, и какую-то эфемерную «богиню» сильнее, чем реального монстра, который чуть было его не сожрал. Что за несчастное создание… Я глянула на парня, и не смогла не усмехнуться. Бедственное положение человека, еще несколько минут грозившего убить меня, не могло не веселить.

— Я только прошу… — неожиданно продолжил он, — Оставить в живых моих людей.

— Что ж, — задумчиво протянула я, — Я исполню твою просьбу. Твои люди будут жить. Ступай, шаманка, объяви всем о новом правителе Соленых Степей, да прикажи развести костер. Большой костер. И шавку мелкую с собой прихвати.

Женщина склонилась до земли, хватанула койота за шкирку и поспешно вышла прочь. Я же перевела дух, и снова обернулась к новому правителю.

— Ну что ж, как видишь, все обернулось ровно так, как я и говорила, — усмехнулась я. Парень мужественно вздернул подбородок, всеми силами пытаясь не выдать своего страха передо мной, но он и так был вполне очевиден, — У тебя еще есть шанс меня задобрить. Всего-то нужно сказать, где мой камень? Тот, что ты назвал… стекляшкой?

— Его нет, — как-то совсем тихо произнес кочевник, — Во время схватки отец, — тут парень запнулся, мрачно мотнув головой — … баргул коснулся его, тот прыснул искрами, и опалив зверя — сам сгорел дотла. Здесь не найти даже пепла. Только благодаря твоему камню, Жрица, я еще жив, а мой народ имеет шанс на спасение.

— Неприятная история… — слегка переигрывая вздохнула я, — Добыть его было не так-то просто, знаешь, ли. Ну да ладно. Не будем терять время.

Я деловито осмотрелась, поспешно соображая, как же лучше поступить.

— Как скоро разожгут костер?

— Думаю, он уже горит, — мрачно сообщил мне Г'ярт, его глаза наполнились какой-то мрачной решимостью, и я, конечно, догадывалась, с чем она связана, но отказать себе в удовольствии еще немного помучить степняка, доставившего мне немало неприятных переживаний — просто не могла. Мстительная натура, что поделать.

— Вы их, видимо, про запас, уже сложенными держите, мало ли кого придется сжечь, да? — не удержалась я от колкости.

Шутку мою, конечно не оценили, но, в общем-то, я на это и не рассчитывала.

Я кивком указала на выход и вышла сама, обнаружив, что Г'ярт не ошибся: в нескольких десятках метров, на освобожденной от палатки площадке горело высоченное кострище, то и дело, выбрасывая в темное небо снопы ярких искр. То, что это был не самый обычный костер, выдавал запах, разнесшийся над лагерем: сладковатый, с нотками лаванды и корицы он был в разы приятнее обычной смольной гари, и оседал легким розоватым дымком в низинке.

Вокруг занятой костром площадки, на почтительном расстоянии толпились кочевники. Только мужчины, одетые в боевые доспехи. Они в нерешительности переминались, о чем-то перешептывались, но ступить за невидимую черту не решались.

Г'ярт не заставил себя ждать, выйдя за мной следом. Толпа зашумела, все еще робко, но явно одобрительно.

— Ну, что, правитель, скажи своему народу, что сегодня произошло, — хмыкнула я, чуть отступая в сторону.

— Наши предки были мудры, оставляя нам заветы старых богов, — Голос Г'ярта громогласно разлетелся над толпой, и я невольно подивилась этой удивительной способности, и тому самообладанию, с которым он выступил вперед — Они предупреждали нас, мертвая луна — время смуты и темных дел, в эту пору творится все самое злое. Эта мертвая луна, принесла нам смерть. Ва-Эхтар-Дан убит, и убил его я! — толпа неодобрительно завыла, — Я убил его, и вместе с ним убил баргула, что успел отравить его душу и овладеть его телом.

Толпа зашумела уже в другом, озадаченном тоне, кто-то дернулся назад, кто-то крикнул «чем докажешь?», и вот вся стая вновь загудела в унисон, одобряя заданный вопрос.

Г'ярт глянул на людей, затем как-то растерянно на меня — какие тут могут быть доказательства?

— Отдерни полог, — приказала я, указывая на шатер вождя.

Парень исполнил мой приказ в своей манере: вместо того чтобы поднимать ткань, прорубил в одной из стенок шатра огромное отверстие своим клинком. Света от костра было не так много, но и его хватило, чтобы первые ряды могли разглядеть перевернутую вверх дном утварь и кучу костей, сваленную почти в самом центре шатра, уже без всякого намека на плоть.

Несколько смельчаков выделились из толпы, чтобы подойти поближе и разглядеть, что именно им пытаются показать.

— Это точно Ва-Эхтар-Дан, — произнес один, пристально рассматривая череп, — зубы не подделать, а я точно помню этот металлический клык, что выточил для него.

— Это он! — заорал другой уже громче.

В рядах кочевников началось какое-то смятение. Первые ряды попытались отодвинуться назад, а те, что стояли дальше, и любопытствовали увидеть все своими глазами, наоборот постарались порваться вперед. Слух о баргуле будоражил воображение, но стоило увидеть его подтверждение, как люди в ужасе отступали.

Так продолжалось с десяток минут, пока все неблагоразумные любопытствующие не перевелись, а толпа не успокоилась.

— Что ж, вы убедились своими глазами в правдивости моих слов, — Г'ярт развел руками, — Так слушайте и повинуйтесь. Отныне, и впредь, наш клан будет возносить хвалу только одной богине, и единственной Истинной ее Жрице, той, что уберегла нас от чумы, запросив лишь малую плату — мою жизнь.

Я негромко крякнула, полностью поверженная не столько его самопожертвованием, сколько умозаключением, до которого дошел этот несчастный, стоило мне немного переиграть свою партию. Как теперь отыгрывать в обратную сторону — вот что я в толк не возьму!

Смятение в рядах кочевников превратилось в бесцельное, и очень странное движение, грозящее переросли в давку. Пока я созерцала странные, необъяснимые, на мой взгляд, и даже пугающие метания, Г'ярт, сцепив зубы, двигался к костру. Ног он не волочил, шел вполне бодренько, так что перехватить его я успела едва ли не ступившего в пламя.

— Побереги свою жизнь, отдать еще успеешь, — зашипела я, настойчиво оттаскивая парня от костра, — Я вроде ничего не говорила про то, чтобы ты себя сжег.

Парень замер в ступоре. И я негромко выдохнула. Далось же мне связаться с этими умалишенными фанатиками! Да, я перестаралась. Но кто бы не перестарался? У меня может стресс — меня, как бы, убить пытались! Но ведь это же не значит что я сразу в садисты подамся, заживо человека сжигать!

— Слушай сюда внимательно и мотай на ус… ну или на хвост, что у тебя там есть. — Вкрадчиво начала я, вцепившись в предплечье парня мертвой хваткой, — Сейчас успокаиваешь толпу, командуешь им, чтобы вещи паковали, и выдвигаетесь строго на восток. За собой лагерь подожжете, и главное — то место где шатер Ва-Эхтар-Дана стоял. Советую туда дровишек для пущей эффективности накидать да маслицем полить. А как прогорит, никогда сюда не возвращаетесь, уяснил?

Расширенные зрачки кочевника говорили мне об одном — он не понял ровным счетом ни-че-го. Парень постоял, молча глядя в огонь, затем резко мотнул головой, так что его хвост неожиданно хлестнул мне по лицу, и вот, уже уверенно, двинулся к толпе. Я осталась стоять у костра, передыхая. Хватит ли этого, чтобы не дать напасти распространиться? Кто знает? Во всяком случае, в той табличке упоминался именно такой способ.

— И что это ты здесь устроила? — осведомился знакомый мягкий голос Лиэлит, от которого я невольно вздрогнула. Богиня стояла в самом костре, призрачной тенью просвечивая в языках горящего пламени.

— Да так… — пожала я плечами, — Ничего особенного.

— Я смотрю, вождь мертв? Так что же ты делала, Жрица?

— Импровизировала, — нагло заявила я, — Уж больно у этого вождя морда страшная оказалась.

— Страшная, говоришь? — хмыкнула девушка, выходя из огня, который не опалил ее ни единым языком, и направляясь к палатке вождя. Постаяв у зияющего разреза, богиня как-то помрачнела.

— Как давно он мертв?

— Около часа, может чуть больше, — прикинула я, с трудом представляя, сколько на самом деле прошло времени.

— Хорошо. Чем скорее его сожгут, темь меньше шансов распространиться Скверне.

— Так значит, вот как это называется? — хмыкнула я, — А я-то думала, это «подстава».

— Я не знала, — мрачно качнула головой Лит, — Не обвиняй меня. Скверну невозможно учуять пока она не распространится достаточно сильно.

— Что ж, это немного ободряет.

— Думала, я послала тебя защищать живого мертвеца?

Я лишь пожала плечами, мол думай что хочешь, и уже вслух добавила: — Я дала им кое-какие указания. Лагерь сожгут, а сами люди уйдут на восток. Кстати, новый вождь обещал тебе поклоняться. Кажется, это задание я как-то, да выполнила?

— Лучше чем я могла бы ожидать, — кивнула Лит, глянула на меня, и покачав головой добавила: — Не нужно на меня так смотреть, я объясню тебе все, но не здесь, и не сейчас. Лучше скажи, куда бы ты хотела отправиться? Я перенесу тебя в любую точку Эсоса, куда только пожелаешь.

— Неужто на сегодня больше заданий не будет? А то мне кажется, меня не до конца здесь еще убили! Представляешь, на моем теле есть еще пара мест, на которых нет ни синяков не ссадин, — мрачно пошутила я, сверля богиню недобрым взглядом.

Лит, тихонечко зафыркала, посмеиваясь: — Ты зря на меня злишься Лейрэ. Я объясню тебе все, обещаю.

— Все, но не здесь и не сейчас, — передразнила я.

— Именно…

Теперь фыркала уже я.

— Ладно, раз моя командировка закончена, и ты пообещала перенести меня в любую точку Эсоса, я бы предпочла вернуться к драконам. Осень, знаешь ли, не располагает меня к длительным скитаниям, а в Эвмере у меня была вполне приличная комната…

— Ну-ну, — загадочно протянула богиня, ухватила меня за руку чуть повыше локтя, и в следующую секунду почва под ногами исчезла, и уже не появилась. Я вывалилась из портала где-то в горном ущелье и, пролетев с десяток метров, хорошенечко приложилась о занесенный снегом выступ, нависающий над пропастью.

— Лит! — мой жуткий негодующий вой смешался с моим же болезненным воплем, когда я попыталась подскочить на ноги. Вывихнутая, или сломанная, левая нога отказалась слушаться напрочь, подвернувшись так, что я едва успела поймать свою тушку и удержаться на скользком, заснеженном уступе, — Да что б тебя степные демоны драли! — едва ли не зарыдала я.

— Смотрю, местные диалекты осваиваешь, — довольно заулыбалась мерзкая богиня, материализовавшись рядом со мной. Подхватив меня как ребенка подмышки, она оттащила мое тельце от края, усадила, осмотрела придирчиво и, покивав своим мыслям, ухмыльнулась.

— Ты совсем охренела? — зарычала я, — Что у вас, богов в черепушках творится?

— Нет, ну а ты как думала свое трехдневное отсутствие драконам объяснять? «-Вот она я!», «-Где была?», «-Гуляла!», так что ли?

— Твою… да за ногу! Боль адская! Ты мне, кажется, ногу сломала.

— Возможно, — пожала плечами девица, — До весны заживет. А так, все как ты заказывала! Со стопроцентным попаданием в полюбившиеся тебе покои.

— Что б ты так жила! — шипела я, теребя и разминая ногу, которая и без того болела невыносимо.

— Давай, не мерзни! Пару часиков, и тебя может быть кто-то да найдет.

— Может быть!? — рявкнула я, но Лит уже растаяла, насмешливо помахав мне ручкой.

Нет, определенно этот мирок населен больными на голову созданиями!