Порочная королева

14

Золото было валютой, которая была у всех, но они не всегда хотели платить такую цену. Было ли это необходимо? Не совсем, но иногда людям нужно было видеть, как легко истекать кровью. Одна капля крови на обещание — это ничто, но твоя жизнь по другую сторону этого обещания значила все.

Никто из нас не знал, что такое командная работа, когда мы были детьми. Этому нас не учили наши родители. К сожалению, у некоторых из нас не было родителей, в то время как у остальных были дерьмовые. Нам пришлось на собственном горьком опыте понять, что для выживания нам нужно держаться вместе.

Каллум, Сэинт и Эрик знали это еще до того, как я появился на радаре, и благодаря им я узнал, каково это — быть частью команды. Группа братьев, которые сделают для тебя все. Может быть, из-за того, что в нашей команде долгое время не хватало одного члена, было почти без усилий включить Эверли в наши планы.

Я хотел доверять Эверли, и сейчас я бы сказал, что доверял, но люди лгали так же легко, как дышали. Сколько раз мой отец обещал моей матери лучшую жизнь? Все это было кучей пустых обещаний. Неважно, сколько раз он их нарушал, она оставалась. Итак, да, люди были эгоистичны, и, в конце концов, единственными, кто имел значение, были они сами.

Я легонько кладу руку ей на горло. Я не хотел пугать ее, но я также хотел, чтобы она знала, что в любую секунду, если она предаст нас, она будет в нашей власти. Она была мягкой и нежной, а мы — нет.

— Иди сюда и поцелуй меня.

Это была не просьба, а приказ. На внутренней стороне моих губ все еще ощущался медный привкус ее крови. Ее губы открылись для меня, и первое, что я сделал, это скользнул языком в ее рот. Я провел по ней кончиком языка, позволяя ей попробовать немного крови, которую я не проглотил.

Когда я отстранился, Эверли была потеряна в стимуляции, которую она получала от нас троих. Она была у меня между ног, Каллум и Сэинт по обе стороны, оба целовали ее. Сэинт был у ее челюсти, в то время как Каллум целовал кожу между ее ключицей и плечом.

Я убрал руку, которую держал на ее шее, и медленно опустил ее. Когда я скользил по ее шее, я осторожно двигал пальцами, чтобы она могла почувствовать мягкие прикосновения.

Ее рот был приоткрыт, а спина слегка выгнута. Женщины были чертовски опасны. Они выглядели милыми и невинными, но могли вырезать ваше сердце, не оставляя кровавого следа. Я опустил руку ниже, большим пальцем надавив на V-образную точку ее груди. Сэинт первым запустил руку ей под рубашку.

Эверли ахнула, как только он обхватил ее грудь. Каллум повернул ее голову, чтобы она могла поцеловать его, в то время как Сэинт начал целовать ее грудь. Моя рука продолжала двигаться ниже, пока я не погрузил два пальца в вершину ее бедер. Даже сквозь ткань ее леггинсов я чувствовал жар, который она излучала.

Каллум и Сэинт, понимая, что я делаю, приподняли ее бедра. Командная работа на гребаном уровне. Я спустил ее штаны до самых лодыжек. Когда она попыталась пошевелиться, чтобы посмотреть, что я делаю, Каллум оттащил ее назад и повернул лицом к Сэинту, чтобы она могла поцеловать его, пока он задирал ее рубашку и обнажал ее сиськи.

Я наблюдал, как Каллум взял розовый кончик соска в рот. Вид этого только сделал мой член еще тверже. В унисон руки Кэла и Сэинта легли на ее бедра. Я терпеливо ждал, пока они открывали ее для меня. Я ничего не мог видеть, так как их руки закрывали мне обзор, но Эверли отпустила рот Сэинта и застонала, когда ее бедра поднялись с дивана. Медленно их руки опустились к ее коленям, оставляя влажную дорожку от ее влажности, а затем раскрывая ее.

Ее киска была нежно-розовой. Она блестела, и у меня потекли слюнки при виде ее маленького набухшего клитора. Я опустился на колени, когда Кэл и Сэинт лизали ее сиськи. Голова Эверли была откинута назад, а глаза закрыты. Это не годится. Я слизал следы влаги, оставленные для меня Кэлом и Сэинтом, впитывая все это, немного ощущая вкус того, что должно было произойти.

Она была такой доверчивой, позволяя нам наслаждаться ею. Я полностью вставил два пальца, прежде чем заговорить. Она была чертовски мокрой для нас.

— Если мы узнаем, что эта маленькая киска намокает для кого-то, кроме нас, — заявил я, добавив больше силы, переводя ее из удовольствия в боль. Глаза Эверли распахнулись и посмотрели на меня сверху вниз. — Ты, блядь, будешь мертва для нас.

Я вынул пальцы и засунул их обратно, когда ее бедра начали трахать их. Каллум искал ее рот — мудак уже пристрастился к ее вкусу. Сэинт продолжал лизать ее сиськи. Я почувствовал, как она сжимается вокруг моих пальцев, которые я убрал, а затем, наконец, попробовал ее.

Она была мокрой, и мой язык поглощал все это. Двигаясь вверх и вниз, пытаясь выпить ее всю. Мои губы зависли над ее набухшим клитором и осыпали его поцелуями. Мне чертовски нравилось, что ее тело умоляло о большем. Может, она и не говорила этого — по крайней мере, пока, — но ее бедра продолжали тереться о мое лицо.

Я взял ее клитор и пососал его, затем я услышал хлопок, который издавали ее губы, когда она отпускала рот того, кого целовала, и стонала.

— Черт. — Ее голос был хриплым и таким чертовски нуждающимся, что я поднес руку к своему члену, пытаясь снять некоторое давление.

— Продолжай ее есть, — прошипел Сэинт.

Я закинул ее ноги себе на плечи и начал пожирать ее. Мой язык трахал ее, пока мои братья что-то шептали ей на ухо. Я не мог разобрать, но я знал, что ей это нравилось, потому что ее киска становилась все влажнее.

Я мог слышать только тяжелое дыхание Эверли и моих братьев. Она продолжала сжимать мой язык, и я знал, что она близко. Я собирался переключить свое внимание на ее клитор, но почувствовал чью-то руку у своего лба, прежде чем я смог это сделать.

Я знал, что они играли с ее клитором, потому что Эверли начала стонать громче. Несколько секунд спустя ее оргазм был у меня на языке, и слышно было только наше тяжелое дыхание.

С такой скоростью у меня были бы синие яйца в течение недели, судя по состоянию моего члена. Я откинулся на кофейный столик. Сэинт и Каллум вернулись по обе стороны от нее. Ее ноги все еще были раздвинуты, грудь обнажена; никто из нас не сделал ни малейшего движения, чтобы помочь ей.

Ее бледная кожа была красиво раскрасневшейся, прекрасного розового оттенка.

— Притворись, что встречаешься с этим придурком, — сказал я ей, — но помни, что эта киска для королей кладбища. — И эти глаза, которые горели похотью, уставились на меня.