Порочная королева

16

Когда Каллум начал рассказывать, мы все знали, что дерьмо станет по-настоящему тяжелым. Нельзя было отрицать, что Эверли что-то значила для нас, но я лучше, чем кто-либо другой, знал, насколько опасной может быть зависимость. Это была тонкая грань, по которой нужно было осторожно ступать.

Эверли замерла в моих объятиях. Это было слишком много и, безусловно, убийца настроения после оргазма. И поскольку я был слаб, я обнял ее и притянул к себе, чтобы дать ей немного тепла, потому что дерьмо, которое исходило изо рта Каллума, заставило бы кого угодно покрыться мурашками.

Мы не сразу установили связь между стариком и Эриком. Эрик был с ним всего один день, а на следующий он просто не вернулся домой. Мы искали его столько, сколько могли, а потом нашли мертвым. Мы не получили никаких объяснений. Остальному миру было все равно. Что еще за сбежавший уличный ребенок, обнаружившийся мертвым? Это была просто еще одна статистика. Но для нас, кто знал его и насколько он был полон надежд и мечтаний, это дерьмо не имело никакого смысла.

Тем не менее, мы были слишком молоды и полны ярости, чтобы видеть общую картину. И вот однажды, из ниоткуда, они привели нас в офис детского дома. Социальный работник был там с пожилым мужчиной. Он напомнил мне Санта-Клауса. Немного грубоват по краям и не совсем по-доброму, но я не чувствовал того раздражения, которое было у меня с другими мужчинами и женщинами, с которыми я сталкивался.

— Коннелли, Девин и Сото, это мистер Дэвид Эванс, и он хотел бы забрать вас, мальчики.

Мы с братьями недоверчиво посмотрели друг на друга. Даже если бы мы хотели сказать "нет", они бы нам не позволили. Мы были несовершеннолетними, и кто-то хотел забрать у них не одного бродягу, а троих; нужно было кормить меньше ртов и больше места для других детей, в зависимости от того, как они смотрели на дерьмо. Да, у нас есть место для сна, но в конце дня это все равно был бизнес.

— Собирайте свои вещи, мальчики, — сказал старик, и мы неохотно это сделали.

Было грустно собирать наше дерьмо. Мы уже много лет претендовали на эту спальню. Никто не трогал наши вещи, потому что они знали, что если ты трахался с одним из нас, ты трахался со всеми нами. Но, в конце концов, это не имело значения в реальном мире. Эрик был мертв и исчез, и, наконец, кто — то пришел нам на помощь — за исключением того, что он опоздал на несколько месяцев.

Мы втроем посмотрели на двухъярусные кровати после того, как закончили укладывать то немногое, что у нас было. Наши взгляды остановились на кровати Эрика.

— Такое чувство, что мы его бросаем, — прошептал я, пытаясь не заплакать.

Я почувствовал, как холодная рука сжала мое плечо.

— Его воспоминания здесь не останутся. Они пойдут с нами. Мы позаботимся о том, чтобы память о нем была жива.

Голос Каллума был сильным и решительным, и это меня успокоило.

— Его сын? Я не знала, что у него есть сын, — прошептала Эверли, а затем поняла, что сказала это вслух, когда все мы посмотрели на нее, подняв брови.

— Много шпионишь? — Я дразнил.

— Как будто ты не делал то же самое, — огрызнулась она.

— Это не было общеизвестно, — сказал Каллум. — Мы узнали об этом позже.

Эверли выглядела смущенной.

— Ему было стыдно, — продолжил я. — Он думал, что мы обвиним его в смерти Эрика.

— Зачем вам, ребята, это делать? — Спросила Эверли.

— Мы бы этого не сделали, — заявил Матео. — Но чувство вины заставляет тебя делать глупости.

— Дэйв был алкоголиком, у него никогда не было достаточно сил, чтобы заботиться о своем сыне. Государство отправило его на реабилитацию, и он вышел, но через три месяца вернулся. Тем не менее, Эрик никогда не терял надежды, что его отец соберется достаточно, чтобы они могли быть семьей.

Мои слова повисли в воздухе, тяжелые от реальности жизни.

— Эрик умер, пока старик проходил реабилитацию, — продолжил Каллум. — Он мог бы сказать "к черту все это" и поддаться своей зависимости. Он оставался трезвым, хотя боль и сожаления давили на него. После того, как он протрезвел, он начал больше расследовать смерть своего сына, и в ходе расследования он наткнулся на наши личные дела.

— Мы всегда были вместе, так что было бы безумием, если бы он этого не сделал. — Матео улыбнулся горько-сладким воспоминаниям, которые пришли с упоминанием Эрика.

— Я не понимаю, как это связано с моим дядей? — Эверли задавала нам вопросы с застенчивым лицом. Впрочем, я ее не винил. Мы доходили до крайностей, но кто бы не стал, узнав, что мы сделали?

— Терпение, — прошептал я ей на ухо.

— Мы не знали, почему этот старик взял нас к себе, пока не наткнулись на фотографии Эрика. С этого момента Кэл был тем, кто собрал все воедино, поскольку Эрик говорил с ним об этом больше всего.

На этот раз все наше внимание было приковано к Кэлу. Он мог бы дать ей последний кусочек головоломки, которую мы пытались разгадать с тех пор, как умер Дейв.

— Смерть Эрика всегда была чем-то бессмысленным, но когда ты мало знаешь о том, насколько уродлив и испорчен мир, ты отмахиваешься от этого. Странные цепочки событий — не что иное, как совпадения. После того, как я нашел файлы, я увидел, что старик кое-что раскрыл, и тогда мы поняли, что смерть Эрика не была несчастным случаем.

Каллум замолчал и глубоко вздохнул, сжав кулаки по обе стороны от себя. Я держался за Эверли немного крепче, и Матео посмотрел вниз, но я знал, что его челюсть была твердой от прикуса коренных зубов.

— Что это было? — Голос Эверли был низким, обеспокоенным, с намеком на любопытство.

— Насколько ты доверяешь своему дяде? — Вместо этого спросил Матео.

Эверли была ошеломлена резкой сменой темы. Ее глаза лани расширились, а затем она вырвалась из моей хватки и встала.

— Послушай, если мы хотим доверия, это должно работать в обоих направлениях, — выплюнула она. — Я рассказала тебе все, что знаю. Я ничего не упустила. Я не знаю, насколько проще ты хочешь, чтобы я это сделала!

Ее кожа была раскрасневшейся, а не возбужденной, но все равно было чертовски жарко смотреть. Матео, который ненавидел послушных девушек, выглядел так, будто ему приснился мокрый гребаный сон. И Каллум смотрел на нее с веселой усмешкой. Эверли, не подозревая об этом, продолжала кричать на нас.

— Маленькая девочка, счастливая жизнь со своими родителями, — она указала на себя. — Бам. — Она хлопнула в ладоши. — Родители мертвы, живет с дядей, который живет отдельно, и пытается двигаться дальше в совершенно новой стране. — Затем она начала указывать на всех нас. — Затем приходят три идиота и пытаются выяснить несуществующие отношения, которые у меня с моим дядей.

Она тяжело дышала.

— Я жила с ним, но кроме титула дяди, он мне чертовски чужой.

— Ты ужинаешь с ним каждый четверг. — Каллум поднял бровь.

Эверли закатила глаза.

— Мы говорим об университете, вот и все. Он никогда не говорит о моих родителях или о чем-то другом, кроме моих школьных занятий! — Эверли была в ярости, и ее акцент был более заметным, и это было чертовски жарко.

— Знаешь что, пошел ты, парень…

— Если это то, чего ты хочешь, мы можем приступить к этому, — сказал я, поглаживая свой член. Каллум бросил на меня злобный взгляд, в то время как Матео протянул к ней руку и сжал ее. Она прикусила губу и сделала передышку.

— Мы не очень терпеливы, не так ли? — Каллум дразнил ее, и это, вероятно, удивило ее еще больше.

— Ты ходишь по гребаному кругу.

Она была права, но, черт возьми, об этом было трудно говорить. Ты так и не смирился с тем фактом, что потерял кого — то, но это было еще тяжелее, когда этот человек не должен был умереть.

— Эрик не был целым, — выпалил я.

— Что? — Эверли усомнилась.

— То, что узнал старик, — продолжил я. Комната очень быстро помрачнела. — Он разыскал одного из работников и выяснил, почему похороны были проведены быстрее, чем обычно. У Эрика отсутствовали части тела.