— Если я тебе скажу, что есть, тебе ведь не станет легче.
Мне уже точно не станет легче.
Хватаюсь за деревянные перила, вжимая пальцы со всей силы. Нужно что-то сказать, ответить… Я не знаю.
Какие-то слова мудрые, а может, колкий ответ? Поругаться?
В голове такой сумбур, что из мыслей остаётся только тотальная жалость к себе. Я её душу, не разрешаю себе быть слабой в этот момент, но обиде плевать, что я там хочу.
— После семнадцати лет брака ты сбегаешь, как трус?
— Лиза… Давай не будем устраивать сцены и ругаться. Дети могут нас услышать.
— Услышать что? Что у их любимого папы есть другая женщина?
Ну давай, злость… Рвись наружу. Ты мне сейчас нужна, чтобы я перевела фокус на тебя, а не на предательские слёзы, которые рвутся наружу.
— Детям необязательно знать, что происходит в личной жизни их родителей. Мы остаёмся для них всё теми же… Я скажу им, что мне нужно пожить в квартире, так как работы сейчас много, и нужно быстрее добираться до работы.
— А потом что? Ну… — усмехаюсь. Возможно, пока я проверяла математику, то уснула. И сейчас мой измотанный мозг выдаёт такой нелепый сон, дурацкий и неправдоподобный. Но я действительно щипаю себя, ощущаю боль в руке и понимаю, что это не сон, — Когда пройдёт месяц, второй… Что ты им скажешь?
— Тогда мы примем решение. С тобой вдвоём.
Я хочу ответить ему, что почему же тогда он сейчас решение принял без меня? Почему, когда почувствовал, что ему плохо со мной, как с женщиной, не пришёл и не сказал об этом сразу?
Почему играл роль порядочного семьянина, когда сам искал любовь на стороне…
Ох, чёрт! Я думала, что ничто не выбивает из равновесия, как дети.
Увы. Я ошибалась.
Сейчас меня просто выбило из всех жизненных систем.
Я оборачиваюсь, чтобы задать ещё один вопрос, но мне мешают это сделать.
— Папуля! Папочка!
Полина выбегает и виснет на отце, как обезьянка.
— Привет, крошка! Мама говорит, что у тебя очередной бой с математикой?
— Я хочу быть блогером, пап. Математика мне не нужна.
— Ты можешь стать математическим блогером, — шутит он, словно несколько минут назад не вынес приговор нашей семье.
Они заходят в дом, а я остаюсь на улице. Одна.
И по ощущению, что сейчас я совсем одна в этом мире.
С трудом нахожу в себе силы на искусственную улыбку, чтобы дети ничего не заметили. Кормлю семью, мужу подаю тарелку с курицей и картофельным пюре, как примерная и любящая супруга, у которой внутри все проводки обрываются.
Полина засыпает быстро, у неё режим. С парнями тяжелее… Но всё же, после нескольких окриков они расходятся по углам и засыпают.
Я даю себе время… Отмашку. Долго прихожу в себя в душе, ловя губами капли воды. Потом делаю разные маски для лица, крема, пилинги.
Когда выхожу из ванной комнаты, Паша лежит на своей половине кровати, читая что-то на планшете. Бросает в мою сторону взгляд, когда я беру в руки подушку и одеяло.
— Ты куда?
— Очевидно, что я не стану с тобой спать рядом.
— Почему?
Он сейчас серьёзно?
— Потому что ты… спишь с другой! Паша, ты в себе вообще? Хватит вести себя так, словно несколько часов назад ты не поставил крест на всём, что мы строили эти семнадцать лет.
— Не кричи! Дети спят.
— Ты вспомнил о детях? Надо же… А что ж ты про них не вспомнил, когда искал удовольствие на стороне? Боже… Какой же абсурд.
Он буравит меня тяжёлым взглядом, словно выжигает дыру у меня в груди.
— Ты останешься спать здесь, Лиза. Потому что я не хочу, чтобы у наших детей возникли вопросы раньше времени. Или я что-то неясно говорю?